Я вздохнула: в чем-то Надя права. Хотя я и понимаю, что более близкие отношения мне с Игорем не светят, чувствам не прикажешь. Но не стоит заблуждаться и обманывать и других, и себя тем, что между нами может быть что-то кроме дружбы. Ни к чему хорошему такая ложь все равно привести не может.
— Только дружба, — уже уверенней повторила я.
— Хорошо, — Надя кивнула, отвернулась, рассматривая водную гладь. — Мы с Игорем не хотели тебя расстраивать. Раз между вами только дружба, то ты не будешь против, если я с ним начну встречаться?
Вот так одной фразой все надежды разбиваются в пыль. Хотя… это к лучшему. Чем дольше он будет оставаться свободен, тем больше нездоровых фантазий породит мое сердце. А Надя ему замечательно подходит — спокойная, уравновешенная, добрая и заботливая.
— Конечно, не против, — я постаралась, чтобы голос не выдал истинные чувства. — Поздравляю!
— Ну да, — с сомнением покосившись на меня, потянула она. — Если что, учти: я, конечно, не сильно обрадуюсь второй жене, но и возражать особо не стану.
— Нет! — я невольно повысила голос. С собой бороться всегда сложнее всего и вдвойне сложнее, когда кто-то, пусть даже невольно, принимает не ту сторону.
— Ты уверена?
— Да! И давай больше не будем об этом, — я отвернулась, сделав вид, что не хочу продолжать разговор, а на самом деле не желая демонстрировать навернувшиеся на глаза слезы.
Прошло немало времени, прежде чем я смогла взять под контроль разбушевавшиеся чувства и только тогда заметила, что Надя не ушла, а грустно сидит на краю плота.
— Я не хочу провоцировать ссоры, — негромко сказала она.
— Ты тут не при чем, — так же тихо возразила я. Молчаливое сочувствие разбило плотину, и постепенно я рассказала Наде многое. И про свои настоящие чувства к Игорю, и про Дмитрия, и про своих первых детей-полукровок. Умолчала только о том, из-за чего ушла от той, самой первой группы: про сексуальный инстинкт и жор. Пусть лучше думает, что там все произошло по любви. Заодно объяснила, почему даже если я захочу построить отношения с кем-то из других видов, этого не стоит делать. Выплакавшись и излив душу, я почувствовала себя гораздо лучше и даже смогла улыбнуться.
— Да, ты права, не стоит так рисковать, — согласилась Надя. — А я не буду мешать вам дружить.
— Договорились, — кивнула я.
К моему удивлению, новая пара не стала устраивать свадьбу, удовлетворившись тем, что вечером за ужином объявила о своем решении отныне жить вместе. Их поведение показало, что несмотря на то, что все свободные сплавляются одним караваном, у каждой группы сложились свои порядки. Первые дни их совместной жизни Игорь пытался корректно уделять мне больше внимания, видимо, не желая обидеть, я же наоборот, стремилась общаться поменьше. Прошло немало времени, прежде чем я смогла окончательно смириться с тем, что Игорь больше не свободен, но считаю, что это пошло мне на пользу: наконец-то глупые фантазии о невозможной связи покинули мои мысли и в душе воцарился мир. Постепенно отношения почти вернулись в прежнее русло и даже стали свободнее и легче, за счет того, что я смогла наконец прекратить рассматривать друга как возможного супруга.
Еще через несколько суток Маркус с Севой закончили ремонт плота. Стены в мою комнату разобрали из-за катастрофической нехватки бамбука для восстановления погрызенных драконами частей, выход на крышу уменьшили и приспособили для общего пользования. Теперь я просто занимала небольшую часть второго этажа, отгородившись самодельной занавеской из крупных листьев. К счастью, видимо, я уже настолько привыкла к посвященным, что наличие всего лишь символической хрупкой преграды не вызывало дискомфорта или раздражения. Освободившиеся от разобранных стен стебли пошли в том числе на ремонт крыши, но большую их часть использовали для постройки нового бортика. К моему удивлению, даже после завершения ремонта Сева сохранил маленькую модель плота, по его заявлению, «для истории», и теперь она торжественно стояла на невысокой подставке сбоку от его лежанки.
Побережье продолжало изменяться. С каждым днем признаки засушливой местности отступали, и через восемь суток саванна превратилась в уже знакомый и такой родной сердцу влажный тропический лес. К этому времени скалы практически перестали встречаться, но долинный ландшафт окончательно вытеснился холмистым. По мере удаления от пустыни колебания суточной температуры стали меньше, и в джунглях установился вполне комфортный диапазон — днем лишь немного жарковато, а ночи дарят не холод, а только приятную прохладу. На двести двадцать третий день взошла уже привычная и ожидаемая желтая луна, и вечером наш караван устроил длинный привал, чтобы отпраздновать ее появление. Из-за гигантской луны время дневного дождя немного смещалось, но в остальном она повлияла на нашу жизнь не сильнее, чем в прошлые разы.
Когда вокруг воцарились джунгли, изменилось общее настроение каравана. Все осознавали простую истину: от троллей мы уплыли уже очень далеко, а теперь и из пустыни выбрались, пора искать место, чтобы наконец остановиться и обосноваться. Разговоры на эту тему возникали все чаще, привалы в привлекательных участках реки становились все длиннее, для лучшей оценки местности. Пару раз, на наиболее удобных стоянках, даже устраивали голосование, но, к моему удивлению, ни одно из рассмотренных мест не набрало больше четверти голосов, во-первых, потому, что в любом из выбранных участков находили недостатки, а во-вторых, — когда мы все же остановимся, хочешь — не хочешь придется разойтись, чтобы не возникли проблемы с добычей пропитания. А отказываться от уже привычного кочевого образа жизни народ особого желания не высказывал. Однако все понимали, что вечно это продолжаться не может.
Скорее всего, в связи с приближающимся расставанием, общие сборы теперь устраивали не только в вечернюю, но и в утреннюю остановку и общались на них гораздо активнее, чем раньше. Из-за этого длительность стоянок еще увеличилась, иногда достигая в общей сложности девяти часов в сутки. Но народ совершенно не страдал по этому поводу: на стоянках в любом случае: и при собирательстве, и при общении — время пролетало незаметно.
Однажды я обратила внимание на то, что постепенно все у большего числа свободных возникают сомнения в правильности решения остановиться в первом же удобном месте. Аргументация против проста: хотя мы об этом и начали забывать, но за нами плывет еще один караван, и людей в нем почти в пять раз больше, чем у нас. Даже не принимая радикальных взглядов Темной о том, что нам в лучшем случае предложат выметаться с насиженного места, многие признавали, что скорее всего придется делить занятую территорию. Но пока эти мысли оставались на уровне досужих разговоров.
Рысь продолжала отстаивать свою свободу и в конце концов так замучила меня своими возмущенными криками, что я уступила и перестала прицеплять к ней шлейку. За несколько дней дочь полностью освоилась и бодро перемещалась по плоту, активно общаясь и умудряясь залазить во все щели. Первое время я почти постоянно следила за Рысью из страха, что она может пораниться или упасть в воду, но постепенно, убедившись, что дочь цепляется крепко и в реку прыгать не собирается, привыкла. Через месяц она окончательно освоила лестницу и теперь могла оказаться где угодно, но стоило ее позвать — прибегала с радостным визгом. Вскоре Надин сын начал ползать, а еще через несколько дней к нему присоединились три чистокровные девочки. Полукровки тоже проявляли гораздо большую активность (хотя пока и не могли передвигаться самостоятельно), кроме того, еще через неделю они почти одновременно обрадовали нас с Лилей тем, что начали говорить. «Мама» оказалось вторым произнесенным словом Димы, а первым, сказанным почти на сутки раньше было «Лысь». Кстати, последняя немного беспокоила меня тем, что даже не лопотала, как чистокровные дети Homo oculeus, а полностью удовлетворялась визгом, довольным урчанием и чем-то средним между мяуканьем и лаем.
Вера при очередной уборке откопала в своих вещах старый сверток с почерневшими от влажности, а потом ссохшимися в монолит, давным-давно собранными спорами красного мха. Погоревав о напрасно проделанной когда-то работе, она решила, прежде чем выбрасывать, на всякий случай попытаться растворить небольшой кусочек и посмотреть что получится. К нашему удивлению, за несколько часов отколупнутый ножом осколок в воде расплылся в однородную черно-фиолетовую массу, которая вполне годилась для использования в предназначавшейся ей когда-то роли. Обрадованная Вера опробовала ее на разных поверхностях: от бамбуковой стены до собственной кожи — и выяснилось, что краска получилась стойкая: после однократного высушивания и последующих попыток смыть удалялся только верхний избыточный слой, а сам рисунок по-прежнему оставался четко виден. Убедившись в этом, Сева заботливо вырезал из коры коробочку с плотно прилегающей крышкой, чтобы защитить краску от влажности.
Юля активно экспериментировала с продуктами, мечтая получить что-нибудь хлебоподобное. Несколько раз ей удалось испечь очень приятные на вкус лепешки, она с радостью делилась с нами новыми рецептами, но через некоторое время потеряла к кулинарии интерес, убедившись, что на получение муки идет слишком много времени и сил, чтобы использовать приготовленные из нее лепешки в роли чего-то, отличного от редкого лакомства.
Я, наконец, после добрых десяти переделок, чтобы она получилась достаточно крепкой, доплела сеть, и с гордостью продемонстрировала остальным свое достижение. На первом же привале мы ее опробовали и после нескольких неудачных заходов, потренировавшись, убедились, что с ее помощью ловить рыбу намного легче, хотя и азарта не в пример меньше. Так что теперь большую часть рыбы мы ловили сетью и хранили живьем в опущенной в воду большой корзине, сплетенной Севой специально для этой цели, но и с самодельными гарпунами охотиться не прекратили, просто теперь делали это не по расписанию, а по желанию.
Сразу после завтрака сияющая Юля внесла предложение:
— Люди, а давайте заведем календарь! Четыреста двадцать дней — это двенадцать месяцев по тридцать пять суток!
— Не против. Только что за точку отсчета примем? — с улыбкой спросил Маркус. — Ведь по погоде не поймешь, зима сейчас или лето.
— Да, это было бы удобно, но Маркус прав, — поддержала физика я. — Хотя… если считать, что сезон дождей в тропиках должен приходиться на лето, то сейчас вполне может быть где-то середина зимы.
— Зимой в тропиках должен быть сезон засухи, — возразил Игорь. — А у нас дожди каждый день.
— А может, мы уже не на тропической широте, — присоединился к обсуждению Сева.
— Вряд ли ближе к полюсу, — задумалась Вероника. — Разве что к экватору.
— Ну, по погоде вроде подходит, — согласилась я. — Да и растительность соответствует.
— Но если мы на экваторе, то время года для нас не имеет значения, — заявила Лиля. — И можно начать с любого дня.
— А если вдруг через несколько лет в путешествие надумаем отправиться, куда-нибудь в среднюю полосу? И выяснится, что зима у нас не в январе, а, например, в мае? Тогда время года тоже не будет иметь значения? — ехидно спросил физик.
— Кстати, все ведь зависит от полушария, — вставил математик. — В северном зима в январе, а в южном — в июле.
— В июле, но не в апреле! — возмущенно воскликнул Маркус. — Даже если я соглашусь переставить местами зиму и лето, то на полный бардак — никогда!
— Стоп! — решительно прервала наш спор Юля. — Я точно знаю, какое сейчас время года!
— Да? — скептически потянул Росс.
— Именно! Сегодня — первое июля!
— Почему? — удивилась я. — По моим прикидкам должна быть, наоборот, зима.
— Это не важно, — отмахнулась астроном. — Это просто от полушария зависит. Просто сегодня эта планета находится в перигелии, то есть ближе всего к солнцу. Ну, помните, я вам говорила, — обратилась она за поддержкой к нашей группе.
— Минутку, — задумался математик. — Насколько я помню в перигелии Земля находилась как раз в январе!
— Ну и что! Во-первых, это было в северном полушарии, а во-вторых, разве не логичнее назвать первым января тот день, когда планета находится в афелии?
— А мы сейчас в каком? — уточнил Маркус. Мы переглянулись и дружно пожали плечами.
— Я тоже не знаю, — заулыбалась Юля. — Но главное, зима и лето тоже приходятся на афелий и перигелий, а не на что-то промежуточное, значит, от них можно начать отсчет.
Подумав, мы уступили желанию астронома и постановили вести календарь от сегодняшнего дня и принять за дату первое июля первого года. Кстати, и дню недели присвоили название — понедельник. Позже я ради интереса подсчитала, на какую дату приходится мое попадание, и получила тридцатое ноября нулевого года. Сначала пришла мысль предложить вести календарь от дня попадания, но потом я отказалась от глупой затеи. Пройдут года, а неудобное расположение дат останется. А так по календарю действительно можно ориентироваться, даже о состоянии орбиты планеты что-то сказать.
Ближе к вечеру караван доплыл до места, где река впадала в огромное озеро с многочисленными островами. Дальний его берег не удавалось разглядеть иначе, как в виде узкой зеленой полосы на самом горизонте. Да и то возникал закономерный вопрос: берег ли виден там, вдалеке, или это группа островов создает его иллюзию? Острова попадались разных размеров: от совсем маленьких, в несколько метров длиной, до больших, протяженностью до километра, а то и больше. Почти на каждом кусочке суши, кроме самых мелких, земля приподнималась к центру, образуя пологий холм. Обрывистых берегов не видно, зато часто встречаются обширные песчаные пляжи, перемежающиеся зарослями прибрежной водолюбивой растительности, немного напоминающей Земной тростник и лозу. Проплыв еще часа три по слабо заметному течению, караван пристал к длинному песчаному пляжу, по обе стороны ограниченному зарослями местного камыша, и мы разбрелись, для того чтобы осмотреть берег и собрать продуктов на ужин.
Джунгли в этой местности почти не превращались в темную чащу, деревья соприкасались кронами, но не смыкались и не образовывали плохо пропускающий свет купол. За счет этого оказался хорошо развит подлесок: цветущие и плодоносящие кусты, кустарнички и многочисленные травы. На более темных участках зеленели листья тенелюбивой папортошки. Набрать пищи в таком лесу не составляло труда, причем не просто чтобы выжить, а для богатого разнообразного стола. Я, например, всего за пару часов собрала орехов, крупных ягод трех видов, несколько плодов, по-моему, овощного происхождения, с маслянисто-мучным вкусом, немного съедобных корешков, одну очень острую луковицу на приправу, нежной молодой зелени нескольких видов для салата и сладковатых пряных цветов с чесночным ароматом. Это не считая продуктов животного происхождения: пять голубых с зелеными пятнышками яиц чуть меньше перепелиных, две ящерицы мне в локоть длиной, несколько крупных лягушек, что-то промежуточное между мышью и белкой, насекомые, похожие на Земную саранчу где-то с палец величиной, и, конечно же, червеобразные личинки из трухлявого поваленного ствола. Кстати, остальной народ тоже не брезговал питаться насекомыми и червями: наоборот, жареные, они считались неплохим лакомством.
За прогулку я наткнулась на два ручья, почти заросших кустами лозы, хотя и не очень похожей на ту, из которой мы когда-то плели корзины, но почти такой же упругой и не ломкой, чем я и воспользовалась на обратном пути, нарезав небольшую охапку прутьев для плетения. Вернулась как раз вовремя, чтобы поучаствовать во всеобщем голосовании, и выяснилось, что за недолгий отрезок времени большинство свободных пришли к выводу, что это место нам нравится, по крайней мере, настолько, чтобы остаться здесь до следующего полудня и лучше изучить окружающую местность.