Девочки быстро нашли себе занятие: они стали собирать желуди и делать из них маленьких человечков. Некоторые человечки получались в шапочках, некоторые — лысыми, а ручки и ножки у всех были сделаны из тонюсеньких веточек. Когда человечков набралось достаточно, Катя предложила угостить их обедом:
Наследство заморской тетушки
— Давай устроим настоящий пир. Усадим всех за стол и будем угощать их вкусными блюдами.
— Давай. А стол мы сделаем из вон той дощечки.
— Класс! Только прежде чем стол накрывать, надо еду приготовить.
— Из чего?
— Тут вокруг столько всего «вкусного»! Хозяйственная Катюша, обожавшая такие
игры, мигом принялась за дело, а Оля ассистировала ей, выполняя все распоряжения поварихи. Она нашла где–то острый, как нож, осколок оконного стекла, с помощью которого юные хозяйки прямо на карнизе стали резать траву для салата и найденный ими шампиньон — для грибного супа. Выглядывавшая несколько раз в окно няня была спокойна — дети так увлеклись игрой, что вряд ли покинули бы своих желудевых человечков, да и уйти им было некуда — между домом и штакетником, отделяющим санаторий от Дачной улицы, было всего несколько метров, и эта территория хорошо просматривалась. Поэтому тетя Поля спокойно занялась уборкой застекленной веранды, выходящей на противоположную сторону дачи.
Приготовление обеда для человечков из желудей было в самом разгаре, когда юных поварих кто–то окликнул:
— Девочки, вы из этого санатория?
У штакетника стоял хилого телосложения мужчина в бейсболке и темных очках. Несмотря на свою неказистую комплекцию, одет он был довольно модно и продвинуто. Яркая молодежная куртка с нерусскими надписями молодила этого типа, а очки и козырек бейсболки скрывали его лицо. Никто не узнал бы в этом моднике местного почтальона, много лет подряд ходившего в одном и том же потрепанном пиджачишке. Впрочем, и узнавать его было некому — на широкой улице не было ни одного человека. Принарядился Зябликов не случайно — теперь он был не сельским почтальоном, а сыном летчика Соколова, приехавшим в Со–сновку издалека и пытавшимся связаться со своей американской тетушкой. Николай так вошел в роль, что даже распрямился и словно подрос сантиметров на пять, да и держаться он стал увереннее, а говорить — громче.
— Девочки, вы меня слышите?
— Да. — Катя и Оля с опаской покосились на окна, собираясь в случае чего позвать няню.
Но на окнах теперь были натянуты металлические сетки от насекомых, которые появились вчера, пока они плутали по лесу. Кроме сеток, Оля заметила, что к окнам подведена сигнализация. Модный незнакомец тоже поглядывал на окна, и что–то в этом зрелище вызывало у него явное неудовольствие и даже досаду. Переведя взгляд на девочек, он снова задал вопрос:
— А где же остальные дети, почему никого больше нет?
— Они в лесу, на прогулке, скоро вернуться, — ответила Оля.
— А вас почему не взяли? Наверное, набедокурили? Или заболели? — почтальон пытался разговорить детей.
— Мы вчера заблудились, и за это нас наказали, — созналась Катя.
— Я тоже однажды заблудился в здешнем лесу, но это было давно, в детстве. Нравится вам санаторий?
— Ничего, — коротко ответила Оля.
— А я ведь в этом доме родился.
— Как, в санатории? — удивились девочки.
— Нет, до войны здесь была наша дача, а санаторий в ней сделали уже потом. Мои родители погибли во время войны, меня забрали в детдом, а нашу дачу отдали под детский санаторий. Петр Соколов был известным летчиком, в честь него даже назвали местную школу.
Теперь Катя и Оля смотрели на незнакомца с интересом и даже сочувствием. Больше они его уже не боялись.
— А где же теперь вы живете?
— Я живу далеко отсюда, а сюда меня привело одно дело.
— Какое? — Девочки уже подошли к штакетнику и с любопытством рассматривали бывшего хозяина дачи.
— Долгая история. Вам, наверное, не интересно.
— Нет, что вы! Очень, очень интересно! — наперебой начали уверять своего собеседника девочки. — Расскажите!
— Хорошо. До войны вместе с нами жила мамина сестра Ирина — моя тетя. Немцы угнали ее в Германию, а потом она оказалась в Америке. И вот недавно я получил от нее письмо. Она осталась совсем одна и просит прислать ей нашу семейную фотографию, чтобы еще раз перед смертью увидеть дорогих ей людей. Фото было сделано перед самой войной. На нем вся наша семья: мама, папа и молодая еще тетушка.
Девочки слушали, как зачарованные. Им было очень жаль старенькую одинокую тетушку, заброшенную судьбой так далеко, единственным желанием которой стало еще раз увидеть семейную фотографию со своими близкими.
— А она цела? — с сочувствием спросила Катя.
— Кто цела?
— Эта фотография.
— Думаю, да, но весь фокус заключается в том, что снимок находится в этом доме, а меня в санаторий никто не пустит. Вы поможете мне?
— Конечно! А что надо делать? — с готовностью откликнулась Оля.
— Видите ли, фотографию мы с Ириной спрятали в стенной шкафчик. Скорее всего, снимок и поныне лежит там. Но я был мал и сейчас не представляю точно, где находится этот тайничок, помню только, что где–то рядом с печкой.
— У нас в комнате есть печка, — обрадовалась Катя, — но шкафчика никакого нет.
— Вы его просто не замечаете. Это тайник в стене, тот, кто о нем не знает, ни за что не найдет. Его, скорее всего, заклеили новыми обоями и забыли о нем окончательно. Это и хорошо — иначе чужие люди могли бы взять фотографию, — вдохновенно рассказывал Николай, впервые узнавший о тайничке из письма американской тетушки, пришедшего в Сосновку пару дней назад. — А так она лежит себе спокойненько и ждет, когда ее отправят в Америку.
— Но как мы найдем тайник, если его не видно?
— Надо сначала слегка постучать по стене, и если почувствуете пустоту, значит, вы нашли то, что нужно. Понятно?
— Нет, — призналась Катя. — Как мы почувствуем пустоту?
Елена Артамонова —
— Звук в этом месте будет не таким, как в других частях стены, — терпеливо пояснил мужчина.
— Понятно, — по–деловому ответила Оля. — А что потом?
— Потом аккуратно надрежьте обои и откройте дверцу. Стеклышко, которое у тебя в руках, вполне подойдет для этой цели.
— Нет! — вырвалось у Катюши, которая еще не могла прийти в себя после вчерашней бурной реакции тети. — Нам за это попадет, нас и так уже наказали!
Самозванец вынул из кармана тюбик клея и протянул девочкам:
— Вот, возьмите. Если вы сделаете надрез аккуратно, а потом подклеите обои, никто ничего не заметит. Только простукивайте стенку так, чтобы другие люди не слышали, иначе вся наша операция сорвется. Договорились?