- Не важно. - Он вернул обломки солдату так, как будто вручал ему медаль. - Я просто раньше делал их. Луки. За деньги. К счастью, этот сделал не я. Хотя мои тоже иногда ломались. Тут какой-то бездарь разрушил кольца роста, после этого любой лук развалится. - Бардас начал оборачиваться, чтобы окинуть родной дом прощальным взглядом, затем передумал. - Один надрез, и все идет насмарку.
Глава шестнадцатая
Война началась преждевременно, и, как часто случается с недоношенными детьми, было немного шансов, что она протянет долго.
Первый удар был нанесен по грузовому судну с Коллеона, стоящему на якоре в бухте Люкаса в двухстах милях от Сконы, и ни один человек, участвовавший в битве, не был ни жителем Сконы, ни Шастела. Капитан судна, чье имя никому не известно, шел на Шастел в надежде сдать в аренду свой корабль. Чтобы не плыть порожняком, он взял с собой сто шесть бочонков отличного коллеонского изюма, который всегда хорошо шел в Шастеле.
Капитан торгового судна в Люкасе случайно подслушал, как тот говорил о своем изюме в одном постоялом дворе, и решил прибрать товар к рукам. Чтобы придать видимость законности своим действиям, он воспользовался знаменитым декретом о нейтралитете в Люкасе, гласившим, что Сенат и народ отказываются вмешиваться в любые военные действия, совершающиеся на их земле и водах, объявил себя капером Сконы и поднял флаг Банка Лорданов, который купил у агента Банка. Чтобы полностью исключить возможность вмешательства береговой охраны, капитан сообщил о своих планах государственному чиновнику, который случайно оказался таможенным инспектором; тот, получив небольшой дар от хозяина грузового судна с Коллеона в знак благодарности за то, что его подчиненные провели только поверхностный осмотр корабля и объявили, что он пуст, решил, что было бы вполне справедливо предупредить капитана грузового корабля о готовящейся засаде. В результате, когда торговое судно подошло и объявило, что изымает изюм во исполнение декрета о нейтралитете, обнаружилось, что вся команда выстроилась на палубе, готовая к обороне.
Не на таких условиях уравновешенные купцы с Люкаса предпочитали заключать сделки, поэтому капитан грузового судна решил отказаться от своей угрозы и убраться восвояси. По какой-то причине корабль с Коллеона решил последовать за ним. Среди моряков было несколько опытных стрелков, которые развлекались, пуская стрелы в отплывающее судно. Одна стрела попала в ногу офицеру, тот поскользнулся и упал за борт. Корабль остановился, чтобы выловить его, позволив грузовому судну догнать себя и попытаться взять на абордаж. В результате моряк Люкаса по имени Сепрес Оркас торжественно развязал войну между Шастелом и Сконой, ударив парламентского пристава кортиком в спину.
Так получилось, что бой длился недолго. Моряки с Люкаса были лучше вооружены, однако команда грузового судна обладала численным преимуществом: три к одному. Ни с той, ни с другой стороны серьезных жертв не было, единственное ранение оказалось случайным. Один из членов команды грузового судна так быстро бежал, что поскользнулся, упал и получил сотрясение мозга, что в конце концов привело к потере глаза. Достоверные источники дают разные сведения о его имени: Горг Пилом из Коллеона, Миасс Конондин из Перимадеи или Гуил Лафин с Острова.
Как только новости достигли Фонда в Шастеле, он сразу же выпустил указ, что никакие корабли не могут находиться на службе Фонда без предварительной договоренности с Шастелом. Фонд сделал это в целях обеспечения безопасности коммерции и предотвращения повторения люкасской аферы, не говоря о собственной репутации. В конце концов, эта битва была первой, и Фонд не хотел, чтобы подобные глупости имели какое-либо отношение к нему.
Лавка была неудобной, и Бардас Лордан, который всегда ненавидел попусту тратить время, ужасно устал и хотел наконец снять с себя мокрую одежду и погреться у камина. Можно было встать и уйти, но у него совсем не осталось сил, и кроме того, идти все равно было некуда.
Наконец клерк нашел его - Бардас сидел, уронив голову, как человек, умерший во сне, - и разбудил.
- Она готова принять вас, - сообщил он.
- Отлично, - сонно ответил Бардас.
Он встал и последовал за клерком в кабинет. Ньесса была одна.
- Привет, Бардас, - сказала она.
- Привет, Ньесса. Можно мне сесть?
- Конечно, можно, и спрашивать было не нужно. Хочешь горячего супа?
Ему пришло в голову, что все то время, пока он ждал, сестра варила суп, но Бардас был голоден и сказал:
- Да, спасибо.
Ньесса налила суп в деревянную тарелку и передала ему, он наклонил тарелку к себе и отпил. Суп оказался густым, острым и вкусным.
- Молодец, - похвалил он.
- Шастелский рецепт, - ответила она. - Мои люди изучают там все.
Он кивнул и отпил еще.
- А как насчет сидра?
- Я - за, - ответил он, - хотя предпочел бы столовое пиво, если есть. У меня болит голова от того, что я спал в неестественном положении.
Ньесса улыбнулась и налила ему кружечку слабого пива.
- Хорошие снились сны?
- Не знаю, - ответил Бардас. - Не помню. А голова болит из-за того, что я заснул в неестественном положении.
- Значит, болит голова. Ну, - продолжала Ньесса, - что будем делать с тобой на этот раз, а, Бардас?
Он посмотрел на нее.
- Не спрашивай меня. Тебе же все равно. Лодка, которую ты послала за мной, была ужасной.
Он чихнул.
- Тебе придется остаться в городе, - продолжала Ньесса. - После того, что случилось, я не хочу, чтобы ты шатался по округе, дожидаясь, пока алебардщики поймают тебя и захватят в заложники.
Бардас медленно кивнул и допил остатки супа.
- В этом все дело? - спросил он. - Ну, полагаю, ты права.
- Я просто подумала об этом первой, - ответила Ньесса. - Если мне так легко удалось найти тебя, значит, и для них это было бы не сложно. В первую очередь ищут дома.
Бардас вздохнул.
- Что ж, расскажи мне о своей драгоценной войне. Ты, кажется, относишься к ней чересчур серьезно, судя по рассказам твоих лучников.
- Шесть тысяч алебардщиков, - ответила Ньесса. - Горгас считает, что мы можем победить, а я продолжаю напоминать ему, что дело не в этом. Помнишь историю, которую рассказывал отец о старике и его бочках с грушами?
Бардас на мгновение задумался.
- Вообще-то нет.
- О! - Ньесса удивилась. - Может, и не отец рассказывал. Так или иначе, история занимательная. У одного старика было очень хорошее грушевое дерево, и однажды на нем выросли самые красивые груши на свете. "Я не собираюсь нести их на наш рынок, - сказал он себе, - лучше отвезу в Город, где мне заплатят вдвое больше". Итак, он положил груши в бочки, загрузил их в тележку и отправился в путь. Но он никогда не был в Городе, поэтому не знал, что дорога будет такой долгой, и взял еды только на три дня. Пять дней спустя, когда все запасы кончились, а он не прошел и половины пути, старик сильно проголодался. Вокруг была пустыня, поэтому он открыл бочку, выбрал самую маленькую и плохую грушу и съел ее. В общем, в результате он все же доехал до Города, хотя по дороге съел все груши. Хорошая история?
- Да, - ответил Бардас. - Но отец нам ее не рассказывал.
- Может, ты и прав, - согласилась Ньесса. - Как бы то ни было, я не хочу, чтобы Горгас потратил все наши деньги и ресурсы; это то же самое, что сделал старик, который съел все груши. А в последнее время бизнес процветает. Нет смысла начинать бесцельную войну.
- А, теперь вспомнил, - сказал Бардас. - Так часто говорил дядя Максен.
- Верно. Он однажды приехал к нам - как раз тогда, когда ты сказал отцу, что уезжаешь с Максеном, чтобы присоединиться к его армии.
- Но так и не присоединился, пока отец не умер. - Бардас резко замолчал, вздохнул, затем продолжил: - Так или иначе, говорил он правильно.
- Спасибо. - Ньесса несколько минут молча изучала его, словно Бардас был головоломкой, которую она хотела разгадать. - Ты либо сделался мягче, либо потерял интерес. Мне больше нравится первый вариант, хотя он маловероятен. Похоже, дома тебя ждало разочарование.
Бардас пожал плечами:
- Если тебе интересно, с Клефасом и Зонарасом все в порядке. Ну, ты их помнишь, твои братья.