- А я, - вставил худой алебардщик, сидящий у входа в палатку, - недавно слышал, как мудрец из Города, Геннадий, не так давно говорил об этом что-то интересное. В целом он соглашался с Дормандом, хотя заметил, что тот не довел мысль до логического завершения. Только подумайте: скажем, в момент выбора у вас есть две альтернативы. Просто ради спора предположим, что ты Горгас, сидишь в своей палатке и пытаешься решить, что делать дальше. Можно вернуться в город и запереть ворота. Можно рискнуть сразиться в открытом поле. Можно спрятаться в горах. Три альтернативы. А Дорманд говорит, что количество последствий этих альтернатив не бесконечно. Во-первых, во всех трех случаях Скона могла бы пасть.
- Слово "могла", - перебили его, - в данном контексте...
- Тихо, Марин, - вмещался Могре. - Интересно.
- Таким же образом, - продолжал худой, - бой на открытой местности и осада могут закончиться по-разному. Иными словами, в момент выбора возможности разветвляются, но потом снова сходятся так, будто выбора вовсе и не было. Обскурантисты хотели, чтобы мы поверили в загадочный замысел, который стоит над выбором. Судьбу и все такое. Дорманд говорит, что судьбы нет, существует только естественный закон, который сводит количество альтернатив к минимуму, а Геннадий утверждает - и мы знаем, что к его словам стоит прислушаться, - что существует также человеческий фактор. Вмешательство человека в естественное развитие альтернатив при помощи Принципа.
- Иными словами, - снова перебили его, - магия. Ну-ну. А потом доктор Геннадий вытащил волшебную палочку из уха и исчез в своем колпаке.
- В такое сложно поверить, согласен, - вмешался Могре. - Тем не менее давайте просто ради спора предположим, что магия существует. И что Геннадий и его коллеги по цеху умеют управлять Принципом. Дорманд сказал бы, что выбор тем не менее осуществляется случайно. Люди принимают решения, не важно, каким способом. Я могу пройти через дверь или заставить тебя сделать это, но, так или иначе, через дверь кто-то пройдет.
- Ясно, - произнес худой. - Геннадий все равно сказал бы, что магическое вмешательство происходит по определенной модели. Войны, падение городов, семейные проклятия - вот где используется магия. Которая, в свою очередь, разрушает случайную природу выбора. Другими словами, она существует. Возможно, это и не судьба, но осуществляется по определенной модели. И что бы ни говорил Дорманд, не является естественной.
- Вздор! - не удержался один из собеседников. - Все разговоры о том, что нечто разрушается, предполагают наличие того, что можно разрушить, а именно загадочного замысла. Если и есть какой-то замысел, то он является частью естественного развития природы, как сказал Могре несколько минут назад.
- Да, - вмешался другой солдат, - но тот замысел больше и сильнее, чем естественная модель развития природы. Она заставляет людей совершать поступки, на которые они в обычных условиях не способны.
- Другими словами, - добавил Могре, - дальнейшее уменьшение количества возможных альтернатив. Чистый Дорманд.
- Да, - зевнул советник, поднимаясь. - Возможно, вы способны сначала спорить всю ночь, а на следующий день воевать, а вот мне мои восемь часов просто необходимы. Да, и мой вам совет: проследите за тем, чтобы Стен выиграл спор. Иначе завтра и сами не заметите, как окажетесь в первых рядах.
- Забавно, что ты об этом упомянул, - усмехнулся Могре.
Советник в ужасе уставился на него.
- Ты шутишь, правда ведь? Стен, это не смешно. Повисла тишина. Потом Могре ухмыльнулся и сказал:
- Конечно, шучу. По крайней мере сейчас. Увидимся утром.
Спорщики, сидящие вокруг медного фонаря, притихли. Могре, казалось, ничего не заметил.
- Хорошо, - промолвил он. - На чем мы остановились? Ах, ну да...
Повторение, фу!
Мачера посмотрела на мерцающую свечу, потом опустила глаза на страницу. Иногда перерывы в чтении помогали ей стряхнуть дремоту, однако сейчас не вышло. Она перечитала те же самые двадцать строчек уже пять раз, а смысл все никак не доходил до нее.
Она попробовала снова.
Несмотря на вопиющую нелепость утверждений Модиануса и его последователей о таинственном замысле, я могу частично не согласиться с тем, что количество возможных альтернатив ограничивается субъектом и неясной сверхъестественной силой...
Голова Мачеры упала на грудь, девушка захрапела...
...она сидела в темноте, глядя на круг света. Точнее, пыталась балансировать на краешке складного стула, который ужасно скрипел. Ткань на углах провисла и, когда Мачера хотела натянуть ее, порвалась. Девушка замерла и огляделась. Казалось, там было два круга: внутренний, круг из мужчин, сидящих вокруг медного фонаря, и внешний: туманные силуэты голов и плеч позади палатки. Я в палатке, - осознала она. - Я не была в палатке с семи лет. Тогда все было по-другому. Прямо напротив нее во внутреннем круге она увидела знакомое лицо. Все, кто приходил провожать армию, узнали бы его: генерал Могре. Очевидно, она попала на военный совет. Зачарованная девушка вытянула шею и попыталась уловить слова великого человека.
- Все есть у Дорманда, - сказал генерал. - Ответы на все вопросы. Почитайте внимательно Дорманда - и поймете.
- Глупости, - сказала Мачера, хотя слова раздавались только в ее собственной голове. - Уж я-то знаю. Я читаю эту ужасную книгу прямо сейчас.
- Будем надеяться, что у Горгаса ее нет, - прозвучал голос за спиной девушки. - Если, конечно, он умеет читать.
- Держу пари, Ньесса уже все прочитала, - вмешался другой. - Впрочем, мне она представляется последовательницей святого Модиануса. Настоящая ведьма.
Стен Могре ухмыльнулся:
- Может, для того она и похитила патриарха Алексия? Чтобы тот объяснял ей длинные слова.
- Представляю, как она листает страницы в поисках рецептов любовных зелий и способов устроить шторм на море.
- Может, думает, что там все закодировано?
- Надо попробовать, - сказала Мачера.
- До тебя уже пробовали, - ответил кто-то рядом. - Не сработало. По крайней мере смысла не больше, чем в самой книге.
- Вы кто? - спросила Мачера.
- Алексий. А вы - та самая лучшая ученица Геннадия?
- Я... - Мачера не знала, что сказать. - Для меня честь познакомиться с вами, - пробормотала она.
- Вы так думаете? Удивительно. Кстати, Геннадий тоже где-то здесь. Привет, Геннадий.
- Привет. Привет, Мачера. Ты разве не должна сейчас повторять Дорманда? Хотя, думаю, это почти то же самое. Алексий, а ты что здесь делаешь? Я не понимаю, это не может быть важным. Они несут всякую чушь об абстрактной философии.
- Возвращаясь к сказанному, - сказал худой, - вам стоит почитать труды этого Геннадия. Он дело пишет.
- Глупости, - сказал Алексий.
- Тихо, это действительно глупости, полная чушь от начала до конца. Ты же не хочешь, чтобы я рассказал этим сумасшедшим правду?
- На мой взгляд, - начал кто-то из внутреннего круга, - сущность проблемы заключается в определении важного момента. Как его определить? Скажем, Гуйк останется здесь еще на полчаса, потом пойдет назад в свою палатку. По дороге он свернет, оступится и потянет мышцу. Завтра в бою потянутая мышца помешает ему увернуться в ответственный момент. И в результате мы проиграем бой, который выиграли бы, пойди он в палатку на полчаса раньше или позже. Положим, кто-то из нас скажет о работе Принципа нечто, что западет в душу генерала Могре и повлияет на принятие важного решения. Предположим, если я выйду помочиться, то окажусь на улице как раз в тот момент, когда Горгас и его армия пытаются проскользнуть мимо нас. Я услышу чей-то кашель или отблеск лунного света на пряжке ремня. Пока все ясно? Очень хорошо. А теперь предположим, что я колдун или ведьма, пытающийся найти критический момент, чтобы заставить события развиваться определенным образом. Конечно, я найду тонны критических моментов. Этот момент, возможно, тоже является критическим, но там, где находится Горгас. И около него собралась целая армия колдунов и ведьм. Однако если они изменят его критический момент, то останется ли мой момент важным? Например, они заставят Горгаса обойти лес с другой стороны. В таком случае я не увижу его, когда выйду из палатки.
Стен Могре кивнул:
- Ты хочешь сказать, что либо магия не работает, потому что количество альтернатив бесконечно, либо критическим является каждый момент, и в этом случае не важно, когда появятся волшебники, они всегда найдут способ повлиять на будущее. Аверт, тебе стоило бы подумать о карьере адвоката, а не солдата.
- На самом деле, - ответил Аверт, - я хотел сказать о другом. Хотел обратить внимание верящих в магию на некоторые противоречия.
- А ты, очевидно, в нее не веришь.
- Я всего лишь пытаюсь оставаться беспристрастным.
- Если он еще раз назовет меня ведьмой, я стукну его по лбу, - злобно пробормотал кто-то.
- Ньесса Лордан, - прошептал Алексий. Мачера поежилась.