Тимур Литовченко
Наученная
Не возжелай... ничего, что
есть у ближнего твоего.
(Исход, 20:17)
1
Ужасная была ночь! Ветер налетал порывами, запутывался в раскидистых кронах дубов и возмущённый сопротивлением, начинал бешено трепать и ломать ветви, сдирать и без того редкую жухлую листву, а освободившись, наваливался на земную твердь, разбрасывал кучи истлевшего прошлогоднего хвороста, взметал тучи этого сора в воздух, но окончательно растратив силы в бессмысленных своих забавах, тотчас же ронял обратно. Иногда к сору добавлялись две-три горсти первого снега, хотя меленькие ледяные крупинки, таявшие от легчайшего прикосновения к любому предмету, и снегом-то назвать было тяжело. И вдобавок, гул и свист ветра время от времени заглушали другие, более тоскливые и протяжные звуки, от которых кровь стыла в жилах: отдаленное завывание голодной волчьей стаи.
Но что делает в такое время на узенькой лесной стёжке совсем молоденькая девушка? Зачем и куда продирается она в почти сплошной тьме? Лучше бы ей было остаться дома, сидеть в тепле около печки и занимаясь какой-нибудь необременительной домашней работой, слушать интересные и поучительные истории, которые рассказывает ласковая матушка. Ради чего понадобилось ей менять домашний уют на опасности ночного леса, монотонное гудение прялки на рыдание ветра и завывание волков, а преисполненный романтической таинственности трепетный свет плошки на непроглядную тьму?..
Где-то впереди мигнул едва заметный огонёк. Вот она, долгожданная цель рискованного путешествия!
Завидев искорку света, девушка вмиг утратила наименьшее самообладание. Нелегко было ей, преодолев чувство страха и предрассудки, отправиться одной в столь гиблое место. И она почти добралась... Вот именно - почти! Неизвестные и невидимые обитатели тьмы всё ещё могли наброситься на девушку и вмиг разорвать на мелкие кусочки. Хуже того - живьём утащить в мир загробных теней и ужасных духов! И это несмотря на непосредственную близость к человеческому жилью!!!
А может наоборот - благодаря такой близости? Ведь здесь живёт слишком необыкновенный человек... Именно поэтому! Вот! Вот!..
Призрачные существа, прежде прятавшиеся за кучами ветвей, валунами, пнями и стволами деревьев, расправили широкие кожистые крылья, взвились ввысь, оскалили огромные клыки, растопырили когтистые пальцы и приготовились схватить путешественницу! Сейчас она умрёт...
Девушка слабо вскрикнула. Её сердце забилось в груди словно птичка в силке, в голове помутилось. Не разбирая дороги, она бросилась напролом сквозь низенький чахлый кустарник. Только бы успеть вывернуться, выскользнуть от страшилищ, которые изо всех сил стараются вырвать из рук небольшую корзинку, хватают цепкими лапами, похожими на колючие ветви, за подол домотканого шерстяного платья, за тёплый платок и за пряди светло-каштановых волос, которые выбились из-под него, подставляют под ноги толстые змеиные хвосты, почти неотличимые от узловатых древесных кореньев...
- Кто там?
Девушка тряхнула головой, стремясь прогнать видение. Оказалось, что она стоит прямо перед покосившейся, вросшей по окна в землю лачугой, которая прислонилась одной стеной к крутому склону холма и изо всех сил стучит кулачком в дверь.
- Отворите, это я! - отчаянно пискнула она и принялась колотить с новой силой, поскольку в этот миг ветер завыл в особенности громко и дунул так мощно, что девушка едва удержалась на ногах. В лачуге завозились, пробормотали: "Сейчас, сейчас, оставь дверь в покое". Потом раздались тихие шаги, стукнул деревянный засов - и в слабо освещённом дверном проёме возник чёткий силуэт. Девушка почувствовала слабость в коленках, пошатнулась и схватилась рукой за притолоку, так как хозяйка лачуги была настоящей ведьмой в буквальном смысле слова.
- Ну, чего стоишь? Заходи, если пришла, чего дом выхолаживать...
Голос ведьмы не был страшным, грозным или противно-скрипучим, хотя девушка подсознательно ожидала от женщины, специализировавшейся на подобного рода деятельности, чего-то отвратительного, грозного и страшного.
- Да заходи скорее, - нетерпеливо повторила приглашение ведьма и пробурчала себе под нос: - Ох уж эти мне девчонки - сущее наказание...
Несомненно, ничего угрожающего не было в её голосе. В нём лишь чувствовалась безграничная усталость, точно говорившая несла на плечах невидимое, но непосильное бремя. А позади сатанел ветер, ревела и секла снежной крупой непроглядная тьма, караулили ужасные чудовища. А впереди было жильё, пусть и жалкое, но всё же человеческое существо, пусть даже ведьма. И девушка отважно переступила через порог, правда, для верности перекрестившись. По поводу чего хозяйка лачуги глубокомысленно изрекла:
- Ну давай, давай, крестись. Все вы поначалу шарахаетесь от меня! Посмотрю вот, как ты дальше являться станешь.
- А что... ещё нужно будет приходить? - с замиранием сердца пробормотала путешественница, не осмеливаясь оставить тёмные сени и войти в комнату. Ведьма тихонечко хмыкнула.
- Ну да, ну да, а как же: нужно! Сама прибежишь, знаю я вас, благонамеренных. Наверняка частенько станешь сюда бегать, насколько я понимаю... Ну-ка, давай, выходи из сеней и подойди к очагу.
- Зачем это?! - вмиг всполошилась девушка. Ведьма коротко вздохнула (будто ветер прошелестел в камышах на болоте) и начала успокаивать гостью:
- Что ты, что ты, не собираюсь я тебя есть. Это только в сказках бывает: попала в ведьмин дом - полезай в печь. Просто я хочу получше рассмотреть тебя.
- Для чего? - не унималась девушка.
- Понять нужно, кто и что ты есть на самом деле. А то барабанят в дверь среди ночи, чуть ли не ломают её, спрашиваешь, кто пришёл, а тебе кричат: "Я!" Ну и ответ, нечего сказать! Понять мне тебя нужно, вот что, - объяснила ведьма, взяла гостью за руку (от чего девушка вздрогнула), вытянула на середину единственной в доме комнаты, поставила против очага и начала пристально разглядывать. Девушка поначалу стояла, потупив глаза в утоптанный земляной пол, посыпанный мелко посеченным зельем. Тем не менее любопытство наконец победило, и она решила повнимательнее присмотреться к хозяйке лачуги. Девушка считала, что ведьма окажется этаким безобразным косматым страшилищем, одетым в лохмотья. Но вопреки её ожиданиям, во внешности ведьмы, как и в голосе не было ничего отталкивающего. Наоборот, она оказалась довольно таки миловидной женщиной лет сорока со здоровым цветом лица, одетой так, как одеваются простые крестьянки. Необыкновенным был лишь острый взгляд запавших зелёных глаз. От этого взгляда делалось крайне неудобно, хотелось уменьшиться, мышкой забиться в самую неприметную щёлочку и сидеть там тихонечко-тихонечко... Но уменьшиться и спрятаться, к сожалению, не удавалось. Приходилось выдерживать этот взгляд, содрогаясь в душе.
- Да, я знаю, чья ты дочь. Твою мать Галей зовут, разве нет? - ведьма улыбнулась и прижмурила правый глаз, который был немного темнее левого. - И живёшь ты в небольшой деревушке за десять вёрст отсюда.
- Как вы угадали? - девушка была крайне удивлена.
- Я тебе не цыганка какая-нибудь, чтобы гадать, - пренебрежительно бросила ведьма, - просто я знаю твою мать.
- Мою мамочку? И откуда же вам её знать?
- Оттуда же, откуда и других благонамеренных, - ведьма заговорила медленно, немного растягивая слова и делая ударение на каждом слоге, в её глазах были презрение, сожаление и осознание собственного преимущества одновременно. - Когда Галя носила тебя под сердцем, ей было очень плохо. Мало того, что её беспрерывно тошнило, так ещё время от времени донимали боль, судороги и прочее. Она очень боялась потерять плод чрева своего, все толковала о чьём-то "чёрном" глазе и наведенной порче. А кто поможет честной жене потешить мужа ребёночком, а достойной христианке облегчит страдание в дни её беременности? Может, ваш Бог?
Ведьма горделиво подбоченилась.
- А как же, жди! Бог наоборот проклял нашу праматерь и заставил всех нас страдать во время вынашивания. Так что помочь может только всеми гонимая ведьма. То есть я. Конечно, пришлось твоей матери помучиться, а мне с ней немало повозиться. Зато вон какая красавица выросла!
Ведьма ласково улыбнулась, оглядывая девушку.
- И к тому же и лицом, и фигурой в Галю пошла. Только... да нет, только не фигурой! - она с понимающе улыбнулась. - Ты тоже в положении, что ли? А может, избавиться хочешь?.. Ко мне же со всяким идут, не с одним, так с другим, если не сохранить, так наоборот... Ты только не стесняйся, всё говори, как есть.
Под пронзительным ведьминым взглядом девушка залилась от шеи до корней волос румянцем смущения и пролепетала:
- Что вы, что вы, я ещё не... не замужем...
- Так это незамужним и надо, чтоб позор скрыть. Замужней-то что? Знай своё бабье дело. Да и поопытней они, приспят ребёночка или ещё как вывернутся... Ну да ладно, поняла я, что именно ты имела в виду: ты не спозналась пока с мужчиной, и не о ребёнке речь. Так?
Девушка молча кивнула.
- Тогда в чём дело?
Девушка продолжала молчать. Ведьма подтолкнула её к столу, усадила на расшатанную некрашеную скамеечку, сама направилась в тот угол, где на пол была брошена охапка соломы, укрытая облезлой шкурой неопределённого цвета, вытянулась на ней и приказала:
- Хватит запираться и отмалчиваться. Сумела добраться сюда, сумела меня разбудить - сумей и говорить. Чувствуй себя как дома. В конце концов, учти, что здесь ты уже была... в материнской утробе! И пусть не я тебя крестила, всё же в некотором смысле я твоя добрая крёстная матушка. Так что смелее. Как тебя зовут?
Девушка встрепенулась, взглянула на хозяйку лачуги и почти уже решилась ответить... Но в последний миг что-то всё же заставило её сдержаться, и с прелестных коралловых уст не слетело ни звука. Ведьма только зевнула.
- Хорошо, милочка, не хочешь - не говори, дело твоё. Только я всё равно узнаю, ты особенно не рассчитывай на то, что отмолчишься. А впрочем, помолчи, может, так тебе станет легче.
Девушка между тем и в самом деле несколько оживилась и подчиняясь природной любознательности, принялась вертеться по сторонам и внимательно ко всему присматриваться. Единственная комната лачуги была обставлена крайне убого: кроме криво сложенного из неумело обтёсанных камней очага, покрытой шкурой охапки соломы, стола и расшатанной скамейки, которую хозяйка предложила гостье, здесь был ещё одна скамеечка чуть меньшего размера, да вдоль стены с дверью тянулись в несколько рядов полки, уставленные разнообразными горшками, горшочками и коробочками. Стена, у которой был устроен очаг, на самом деле была не стеной вовсе, а отвесно срытым склоном холма. Из земли торчали обрубки древесных корней. Здесь же была небольшая дверца - видимо, вход в амбар. В стене напротив охапки соломы было ещё малюсенькое окошечко, обтянутое потемневшим от времени бычьим пузырём.
В общем , изнутри лачуга выглядела столь же бедно, как и снаружи. И всё же любой находившийся в домишке ощущал определённую необычайность. Как и при виде хозяйки жилья, у которой при довольно обычной внешности обладала до жути чудовищными, насквозь пронзительными разнозелёными глазами и пугающей всех честных людей профессией. Во-первых, комнату озарял багряный свет очага, придававших дому таинственный вид. А поскольку в дымовую трубу иногда задувал ветер, пламя начинало трепетать, и очертания предметов ломались, смешивались с тенями. При взгляде на саму ведьму тяжело было сказать наверняка, спит ли она или не спит, оскалила ли зубы в улыбке, безмолвно ли рыдает. Во-вторых, в лачуге было полным-полно зелья. Не только глиняный пол был посыпан мелко нарезанной травой. В каждом уголке комнаты, под каждой стеной были навалены охапки трав. Пучки зелья, листьев, свежесорванных и сушёных, связки корешков свисали с потолка и были развешаны по стенам. В очаге вместе со смолистыми дровами тоже горела какая-то трава. И все эти разнообразные растения, из которых девушка знала разве что четверть, наполняли комнатку абсолютно неповторимыми горьковато-сладко-острыми ароматами и смесью очарования девственно-дикой природы, бесконечной свободы и... таинственности.
Ощущение свободы разбивало последние оковы страха. Таинственность взбудораживала ум, заставляла работать мысль, дремавшую в условиях обычных серых будней. Очарование природы возбуждало инстинкты. А поскольку все щёлочки в стенах лачуги были тщательно законопачены мхом, а дверь плотно подогнана, в комнате было очень тепло, почти жарко. Поэтому замёрзшее тело вскоре отогрелось, и оттаяв душой и телом, девушка окончательно осмелела, поставила на стол корзинку, которую до сих пор судорожно сжимала в руках, тихо сказала:
- Да, я пришла не из-за ребёнка, - и вновь замолчала, ожидая, что ответит ведьма.