Я потрясла головой. Что за глюки?!!
– Умрешь,– молния ветвистой трещиной расколола небо.
– Умерла ты там, что ли?!! – Я вздрогнула, подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Около тротуара остановился раздолбанный жигуль, и пожилой мужчина сердито на меня смотрел.
– Кричу, кричу ей – словно и не слышит, – ворчал он, – ехать, что ль, куда? Вроде руками махала же, что бы остановился.
– Да! – я не колеблясь уселась в машину, отжала волосы, и поехала в офис к своему адвокату, Алексу Швареву.
Через пятнадцать минут я уже была у него в кабинете.
– Мне надо написать завещание! – лихорадочно сказала я, схватила ручку и посмотрела на него. – Давай бланк или что там у тебя?
– Послушай, – терпеливо сказал Алекс. – Я адвокат. А завещания – это к нотариусу.
– Мне срочно надо, некогда мне нотариуса искать! – упрямилась я. – Прими, а там уж оформишь как надо.
Шварев вздохнул, встал и сказал:
– Пошли, горе ты мое…
Мы вышли из его кабинета, прошли два шага по кабинету и зашли в соседнюю дверь.
– Клиентку вам привел, Светлана Алексеевна! – сказал он пожилой строгой женщине.
Я вопросительно на него уставилась.
– А чего смотришь? Вот тебе нотариус, пиши свое завещание, – пожал он плечами и вышел из кабинета.
Я тоже вышла из кабинета, минут через двадцать. А за это время я успела распорядиться своей последней волей.
Деньги я поделила честно. Половина – Буймову Денису Евгеньевичу. Вторая половина поделена на три равные части между папенькой, маменькой и Серегой, все же не чужой он мне.
Также Дэну отошло все мое недвижимое имущество, а это трехуровневая квартира в элитном доме со всем, что в ней находится, включая кота.
Итак, если что со мной и случится – есть гарантия, что маменька не сдаст Бакса на живодерню.
Остаток вечера я была задумчива и печальна. Почистила от всякого компромата компьютер, а потом пошла в кабинет.
Я плавила в маленьком тигле золото, смешивала его со своей кровью, капала в него свою нежность к Дэну и боль, выливала в формочку из соломоновой звезды и остужала холодными словами заклятий и горькими слезами. Ибо этому талисману суждено было работать не только оберегом – но и вечной памятью обо мне. На остывшем металле я выгравировала положенные знаки, продела в отверстие цепочку и вышла из кабинета.
Дэн, как обычно, сидел в своем кабинете, изучал бумаги и стучал длинными пальцами по клавиатуре. Когда я подошла сзади, обняла его и повесила талисман – он на миг замер, а потом потянулся ко мне.
– Пообещай мне, что никогда это не снимешь, – шепнула я и чмокнула его в ушко.
– А что это?
Я накрыла золотую звезду ладонью.
– Моя любовь да пребудет с тобой, – шевельнулись мои губы.
Он развернулся на своем кресле, усадил меня на колени и велел:
– Ну-ка, поподробнее с этого места.
Подробней я не хотела. Да и что мне ему сказать? Что у меня куча фактов о том, что я, возможно, скоро умру? Что да, я приму все меры, дабы этого не случилось, но вероятность высока, и потому я надеюсь на лучшее, но готовлюсь к худшему? И что я замешала этот талисман на своей крови и на своей нежности к нему – чтобы он хранил его, если меня не станет?
– Скажи хорошее, – шепнула я, уткнувшись в его плечо.
Он погладил меня по голове и вздохнул:
– Что—то не то с тобой сегодня. Хочешь, куда-нибудь сходим, развеешься?
– Неа, – помотала я головой. – Хочу с тобой, у тебя на коленочках, прижавшись к тебе – сидеть и болтать. Можно?
– Конечно, – он склонился и ласково чмокнул меня в лоб.
«Как покойницу», – прошелестел голос.
Я с ненавистью отмела его в сторону, отшвырнула в какой-то мгновенной вспышке бешенства.
«Это мой вечер, ясно!», – зло рявкнула я, и он уполз, поскуливая и недоумевая.
А мы с Дэном проболтали весь вечер о каких—то пустяках. Смеялись, рассказывали анекдоты, пили мартини и воспитывали Бакса. Сонька нам не мешала, она в своей комнате с кем-то весь вечер проговорила по телефону.
В час ночи я спохватилась – Дэну ведь на работу с утра, и мы отправились в постельку. Но и там мы болтали, болтали и не могли наговориться.
А потом он сказал мне слова, которые запали мне в душу.
– Магдалина, – сказал он. – Ты мне очень родная. Я не могу себе представить, что когда—либо расстанусь с тобой. Это было бы как часть моей души оторвать.
– А с чего это ты о расставании заговорил? – хмыкнула я.
– Не знаю, – его руки покрепче обхватили меня и прижали к себе. – Не знаю. Просто давит что—то на сердце. Предчувствие какое—то.
Я замерла на мгновение, сердце пропустило удар.
Предчувствие?
– Все хорошо, – медленно ответила я. – Все хорошо, любимый. Я ведьма. Я справлюсь с любыми предчувствиями.
– И меня не оставишь?
– Пока жива – нет, – мрачно хмыкнула я.
– Ты – пообещала, – раздельно сказал он.