Он тоже зарос, но был похож не на пирата, а на пугало. Или на меня. Ему не хватало хомута на шею - а то мы были бы как близнецы.
- Но его логово далеко отсюда, в горах, - закончил свою мысль Говинд и вопросительно посмотрел на меня, но в моей голове, кроме звона от усталости, ничего не было.
Возле Красных Скал след исчез.
- Он это умеет, - сказал Джузеппе. - Я все удивляюсь, почему он дорожку нам протаптывал, а не пытался улизнуть. Вот и улизнул.
- Пошел по ручьям к озеру или к реке, - сказал Говинд, ложась на траву. - А потом, будьте уверены, вылезет на голые камни, чтобы вода с его меха смыла последние следы - даже собака такой след не берет.
- Это очень умный тигр, - согласился монах, стоя на голове - так он освобождался от хвори и усталости. Правда, ему уже и это не помогало.
Джузеппе нервно дернулся и с мученическим выражением лица признался:
- Ведь я охотился на него... тогда... И уже посадил его на мушку... Догадайтесь, что он сделал?
- Обычно королевские горные бросаются на того, кто в них целится, сказал Говинд.
- Он громко зарычал, - сказала Чхина, - и ты потерял ружье.
Она держалась лучше всех, хотя и похудела неимоверно.
- Почему ты меня все время подкалываешь, женщина? Кто ты такая?
- Я не подкалываю, я говорю серьезно.
- Он спустил на меня лавину камней! - закричал Джузеппе. - Потом меня долго выколупывали из завала! - Он выругался по-итальянски и посмотрел на монаха. - Извините.
С надсадным кряхтением монах сел в позу лотоса. К его морщинистой лысине сразу присосался огромный слепень. Старичок прогнал его легким взмахом ладошки, стараясь не причинить ему вреда. Слепень перелетел на круп мула, и тот ловко прихлопнул его хвостом. Монах с укоризной посмотрел на мула.
- Выходит, Желтый где-то залег, и надолго? - Я пытался что-нибудь сообразить. - Выходит, нам .его не найти, как бы ни искали?
- И неизвестно, сколько он будет отлеживаться, - сказал Говинд. - Ведь тигры лечатся голодом, как монахи
И другие умные люди.
- Да, - повторил с благостным лицом старичок, - это очень умный тигр. Потому еще живой.
Уже темнело, птицы с шумом и гамом устраивались на ночь в кронах деревьев. Уже некогда было искать место для лагеря, и мы остановились на той же поляне, где случилась прошлая трагедия. Говинд вбивал колышки для палатки и вдруг воскликнул:
- Я, кажется, догадался, зачем Желтый привел нас сюда! Он хочет, чтобы мы и тэу перебили друг друга!
Я рассматривал следы возле палатки, похожие на отпечатки автомобильных шин.
- Что это?
- Вертолет, - ответил Говинд. - После нас вертолет лесной охраны вывозил отсюда трупы.
Я осмотрел всю поляну, попытался найти ту проволоку, до которой так и не смог добраться. Земля была влажной, но моих следов не было, а ведь за пять дней они не могли сами по себе исчезнуть! Я же топтался на этом пятачке, хорошо помню! Это говорило о том, что кто-то тщательно уничтожал следы. Но не мои же!
Мы посовещались у костра и пришли к выводу, что сразу после взрыва и стрельбы тэу вышли на поляну взглянуть на трупы или поживиться добычей, а когда сделали свое дело, по обыкновению уничтожили следы.
- Они не оставляют следов, - заметил Духовный Палач. - Всем известно. Они летают над травами, не касаясь их.
Ощущение опасности не оставляло нас. Это здорово действовало на нервы. Уж лучше бы тэу обстреляли лагерь или бросили гранату. Все какая-то определенность...
Я не смог уснуть и вылез из палатки. На часах стоял Джузеппе - ему выпало по жребию. Светила яркая луна, отчего тени под деревьями были непроглядными, наступишь - завязнешь. Стояла мертвая тишина. Даже ночные птицы помалкивали, и духота достигла апогея - с меня текли ручьи пота.
Джузеппе возился у костра, колол большим ножом дрова и складывал в огонь. Я увидел, что он кромсает свой хомут. Нашел, значит, и никому не сказал. Он вздрогнул, когда я подошел.
- Все! Назад возврата нет! - нервно произнес он и так рубанул по доске, что тяжелое лезвие тесака врезалось в землю. - Меня держали здесь мои дорогие кошечки... А теперь их нет, и меня нет... Это все очень печально, Пхунг. Жизнь моя кончилась. Нет любимого занятия, нет профессии, и все, что я написал о королевских горных, - теперь только история. Мы в другой эпохе, Пхунг, где нет места моим дорогим кошечкам, и мне нет места...
- Что за нытье! - оборвал я его довольно грубо, иначе он не остановился бы до утра. - Джузеппе, ты же сильный, умный мужик. Жизнь дала тебе по морде, так сделай выводы. И в конце концов, если бы ты тех своих кошечек не убил, то, может быть...
- Все равно, Пхунг! Мне лучше не жить... Я не должен жить...
- Это у тебя от усталости, дружище. Отдохни, а я посижу здесь.
- Мне тоже не уснуть... В этой душной яме хочется выть, а не спать.
На наши голоса пришел Говинд с картой заповедника.
- Вот посмотрите, крестиком помечены бывшие логова тигров - в каждой охотничьей зоне по крестику. Я уверен, что Желтый залег где-то там.
- Все обойти - это же какой труд? - сказал я. - Не потянем.
- Он же ранен, - сказал Джузеппе. - Значит, далеко не пойдет.
- Верно, - согласился Говинд, - и выберет что-нибудь по своему вкусу. А он любит горы, чистый воздух. Эта парилка не для него.
Мы склонились над картой и выбрали симпатичное логово, в котором каждый из нас залег бы с удовольствием.
Когда на костре уже догорал хомут Джузеппе, пришел монах. Ему тоже не спалось.
- Тэу нас не тронут, - огорошил он всех. Лицо его было страдальчески-серьезно. И вдруг увидел в костре догорающий кусок доски с выемкой для шеи. - Это что?
- Моя колода! - с вызовом ответил Джузеппе.
Старичок насупился и хотел уйти, я удержал его за руку.
- Мудрейший наставник, почему тэу нас не тронут?
- Я помолился, - ответил он просто.
Можно было, конечно, поднять на смех такой ответ или хотя бы выкинуть его из головы. Но в этом мире все серьезно, и стоящее пряталось за несерьезным, а истина была окутана мистикой и религией. Если совершенный сказал: тэу не тронут - то какая истина тут была зарыта?
- А ведь все верно, - сказал я, когда он ушел. - Тэу видят нас, они поняли, что мы идем по следу Желтого. А сами-то они не смогли его взять. Вот и ждут, когда мы возьмем его. Тогда и появятся. И совершенный понял это во время молитвы...