Монахи были недовольны. Оказывается, при недостаточном окислении крови легче впадать в священный транс. А я немедля принялся за потерянную было идею и развил ее почти до максимума. Выходит, метод инсайта перестраивает мозг на неадекватные, псевдоположительные эмоции? Как наркотик или алкоголь? И создается такой же замкнутый круг, когда жертва нуждается во все больших "дозах беды" для краткого подъема душевных сил.
Меня взволновало это открытие. Я размечтался о серьезных научных исследованиях на нейрохимическом уровне. Действие даньчжинской бессамости разрушает нейроны Светлого Пятна? И блокирует механизм самости? Проверить бы это все, развить, выявить связи с глобальными законами жизни...
Возбуждение, всегда сопутствующее обретению новых истин, не покидало меня. Я провел остаток дня и ночь на скрипучем колеблющемся помосте, переживая что-то похожее на счастье.
Ну почему инсайт только беда? Человек жил в животном состоянии сотни и сотни тысячелетий, когда он был только охотником и собирателем дикорастущих плодов. Инсайт на этой стадии был мощным орудием познания, как и интуиция, как и вся система чувств. Слава богу, что это сохранили, принесли в двадцатый век. Ведь мы только сейчас начинаем понимать, что чувственное познание - не примитивное, а просто другое мышление. Современный человек с трудом и недоверием учится видеть в других эпохах не ошибки и глупости, а естественные этапы развития, постижения истин, учится понимать чужое мнение, отдаленное веками.
В трактатах, списках, наставлениях и прочих ветхих "глупостях" зашифрованы колоссальные достижения дологического познания мира. Я увидел, как зарождалась личность, как пробивались первые ростки нравственных систем. Я был поражен ясным взглядом древних дань чжинских авторов на проблему родства человека и природы. А ведь подобные идеи мы сейчас внедряем в свой технологический разум. Наши дела на удивление жестоки к животному и растительному миру - свидетельство ориентированного подсознания. С молоком матери с первых бит информации передается неродство человека с окружающей средой.
А способность видеть и чувствовать физические поля, умение концентрировать внимание, максимально расслабляться и форсировать свои силы, вызывать состояние "ложной смерти" и многое другое - даньчжины это вынесли тоже из доисторических эпох. Именно с доисторических. Даньчжинский мир законсервировался еще тогда, когда не возникла иерархия. Йога и местный "бокс" не знают степеней и разрядов, религиозный культ лишь в зачаточной и наивной форме применяет звания и титулы. Может быть, в таких образах гениальность неолита дошла до наших времен? Или даже палеолита? Прошибла эпохи, реформы, войны, катаклизмы и предстала перед нами вот в таком потрясающе нелогичном, почти опереточном виде и сумела обнаружить пустоты в нашем сознании и заполнила их. И теперь перехлестывает за пределы пустот...
Так что я должен быть благодарен судьбе в лице научной монстрологам мне дается шанс познать суть и методы "сенсорного мышления".
Я должен выйти на рубеж Небесного Учителя?
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ В МИР ДУХКХИ
Дни бежали со скоростью минут. В глубоких медитациях я размышлял о личности Небесного Учителя. Из этого разноречивого материала, которым я нагрузился и продолжал нагружаться, трудно было создать что-нибудь цельное и логичное. И "фазы приливов" мало что дали, и активизация творческих способностей с помощью аппаратуры из "чемодана монстролога" не помогла.
Монахи, забросив свои дела, постоянно крутились возле меня. Они знали, что я пытаюсь увидеть Небесного Учителя. И что-то вроде болезненного любопытства и черной ревности раздирало их книжные души. Еще бы! Ведь не святой анахорет задумал сие, а какой-то наглый чужак, не очистивший себя от мыслей и желаний, не прошедший и половины ступеней к совершенству... Разве такой способен познать нирвану? Разумеется, бога можно увидеть только в нирване, только в полном просветлении...
Я попал в какой-то замкнутый круп чтобы выйти в нирвану, надо уподобиться божеству, а чтобы уподобиться божеству, надо выйти в нирвану. Упершись в стену из умерших гипотез, я размышлял в дурном расположении духа: что же делать дальше. А монахи не скрывали своей радости. Будто светлый праздник заглянул в подвальную темень. Но ведь зло - страшный грех, ужасная скверна? Опять поразительные парадоксы в правоверных душах, не имеющих своего мнения...
Время от времени к Большой Отдушине, забранной теперь массивными решетками, наведывался хозяин Подвалов, чтобы выяснить, как я ищу добавку к восьмой ступени совершенства. Вот и снова он начал стыдить меня.
- Ты, оказывается, ленивый, Пхунг, совсем плохо ищешь. Скоро сезон дождей закончится, и храмовые павлины, вылупившиеся из яиц уже при тебе, успели состариться и растерять свои волшебные перья, а ты все топчешься на одном месте. Нехорошо.
Я попытался его порадовать обещанием кое-каких результатов в ближайшее время. Он задавил меня вопросами, недоверчивым тоном.
- О мудрейший, - ответил я. - Кто выпил море, тот выпил и все дождевые капли, упавшие в него. Подвальная мудрость - большое море, а малые капельки в нем - то, о чем вы спрашиваете.
- Ты выпил море?
- Уже допиваю. Так что тайное знание и добавки к совершенству во мне растворены, как сахар в чае. Я не могу так сразу выделить их, но вы спросите что-нибудь такое и я, наверное, отвечу.
Грузная тень монаха по ту сторону решетки закоченела. А вокруг меня так же закоченели подвальные мудрецы. Их лица были черны от копоти светильников. Наконец - осторожный тихий голос Верховного Хранителя Подвалов:
- Скажи, Пхунг, правильные слова о рабстве. Ты их знаешь?
- Небесный Учитель не принимал рабов в свою общину, - тотчас ответил я.
- И царских слуг! - выстонал Чжанг.
- И воинов... - прошелестел чей-то бедственный голос.
- Пусть все уйдут в свои кельи! - рассердился толстый монах. - А ты, Пхунг, останься! Скажи, Пхунг, почему Просветленный не пускал рабов в свою общину? Ты знаешь?
Я вспомнил одну из притч Небесного Учителя. В рукописи на темно-синей тибетской бумаге эта притча была обведена золотой жирной чертой - признак особого глубокомыслия или святости. Хотя суть ее довольно проста.
Некий мудрец достиг высот совершенства и обрел "небесное око", дар видеть далекое и близкое, прошлое и будущее, внутри себя и извне, вверху и внизу. Правитель страны решил, что этот человек должен искать для него клады и сокровища, скрытые под землей, и приказал своим людям: "Сделайте так, чтобы он остался навсегда в моем государстве". Мудреца окружили благами и лестью, применили силу, чтобы он не гнушался дарами. Мудрец не мог вести праведный образ жизни и лишился "небесного ока". Правитель подумал, что мудрец не хочет искать то, что надо искать, и велел отрубить ему голову.
Так если "небесное око" - метафора способности находить истины, то и ребенку должно быть понятно, почему Небесный Учитель не терпел рабов.
- Ведь истинный раб, - сказал я, - это не тот человек, которого заставили выполнять непосильную работу. Истинный раб - добровольный раб, который нуждается в чужой воле, он не сможет выжить без понуканий и приказов, ибо неспособен или отучен от принятия решений. Такое сознание бесчувственно к истине, потому что для него истинно только то, что идет ему на пользу, в том числе и хозяйская воля. Впустить рабскую суть в общежитие людей - значит уничтожить способность общества видеть истину.
- А воины и царские слуги? - перебил монах. - Они же не рабы?
- Воины тех времен подчинялись, по-видимому, любым приказам господина. Те же рабы. А царские слуги повсюду - худшие из рабов.
А... что ты скажешь про... про... - монах начал заикаться, что-то мешало ему собраться с духом. Ясно, что: он экзаменовал меня по пунктам эзотерического знания. - Про... святые запреты... можно ли нарушать...
Даньчжинские святые из древних и новых трактатов с легкостью нарушали всевозможные табу. А Говинд и "герои"? Это же олицетворение ужасных для мирянина нарушений! А подсказки Чжанга расправиться с Чхиной?
- Ради пользы богов можно нарушать любые запреты, - сказал я почти с уверенностью. - Спрашивайте дальше, наставник.
- О боги! - прошептал в страхе монах. - Что ты ко мне пристал? Что ты все выпытываешь? Все равно самого
- А может, я уже познал?
- Мантру Запредельной Мудрости не знаешь! Не можешь знать!
- О чем она? Может, вспомню...
- Если бы ты знал, то давно бы достиг полного просветления, выше которого ничего нет!
Хозяин Подвалов поспешно удалился, забыв попрощаться, а меня снова окружили бумажные книжники, возбужденно расспрашивая о подробностях нашей милой беседы.
- Похоже, я был прав, - сказал я без тени хвастовства. - Эзотерическое знание уже сидит во мне, только без посторонних вопросов я не могу пока его выделить. Например, что такое Запредельная Мантра?
Эти люди знали многое о даньчжинских тайнах, но Мантра была им неизвестна.
- Ее нельзя познать из книг или из жизни, - сказал Чжанг с благоговением в голосе. - Когда совершенный монах умирает, он передает тайное знание особым шепотом в ухо любимому ученику. И как только передаст, тот сразу становится совершенным восьмой ступени.
- Только знающий Запредельную Мантру может достигнуть полного озарения. - Тощий аскетичный Саранг мечтательно вздохнул и добавил с легкой грустью:
- Выше которого ничего нет...
Ночью, когда все отошли ко сну, я продолжил свои опыты. И не успел погрузиться в медитацию, как из моей любимой отдушины послышался голос Чхины:
- Пхунг! Где ты?
Обливаясь потом слабости, я полез к отдушине по бамбуковой жерди. И опять наши пальцы встретились посередине каменной норы, и опять меня будто электрическим током пронизало до пят. Чхина передавала энергию! Знала, что передать...
Она торопливо рассказывала о новостях. Теперь я был уверен: именно Светлое Пятно так непредсказуемо подействовало на тигра. Светлое Пятно и людоед - какое жуткое несоответствие!
- И его до сих пор не убили?!