И еще Кондильяк, Толстой, Достоевский... Великие люди, как сговорившись, толковали об одном и том же. Не жалость к несчастным рабам, не восхищение их созидательной мощью, а презрение и уничтожение рабского духа в веках, полное неприятие его без любых компромиссов. Они точно познали, осмыслили, превратили в свое убеждение: раб революций не совершает, он превращает все в абсурд. Истинный раб - главное зло на Земле, останавливающее мысль и прогресс.
Великим людям было важно осмыслить феномен рабов и толпы. Должно быть, всегда и везде это является порогом нравственного знания, за которым и начинается настоящий путь, для каждого свой. Не одолеешь порога - не будет ошеломляющих открытий, не будет гения...
И снова Хайям:
"Если сам ты не раб и рабов не имеешь,
Ты счастливец, каких и не видывал свет".
Вот почему я не в силах вырваться на уровень мудрости древних - во мне что-то есть от презренного раба? Ведь так трудно мне даются разговоры и мысли о рабах и толпе! Мой мозг все еще поражен изжившими себя табу? Меня тянет к бессамости, мифам, религиям, меня волнуют их тайны и необъяснимое обаяние всего отмершего. Я сам лезу в хомуты и подвалы, разумеется, ради великих наград - неизвестных истин. Пусть ради истин, но я торгую своими страданиями, своей сущностью, свободой. Я впустил в себя раба, и давно впустил! Или он всегда был во мне?
Как герой Тома Шарпа в "Грехах предков" - вроде бы страшный бунтарь, "маньяк-разрушитель", а на самом деле рабски верный запретам и условностям викторианской ушедшей эпохи...
Когда я писал свою диссертацию, то перевернул горы современной литературы, искал гениальное предвидение монстроопасной глобальной ситуации. И кажется, мимо меня проскочило главное - ведь многие писали о приметах рабского сознания в обычном человеке!
Свидетельства многих из многих - знаменитых, известных, малоизвестных, совсем неизвестных... Братство по мысли, тип какого-то мышления или сознания, чувствительного к истинам, кто-то из них, наверное, будет в числе Учителей рода человеческого. Может, уже есть, только мы своими заторможенными в функциях мозгами понять их мысли не можем. Не хотим. Случай не представился.
И может, кто-нибудь из них научит нас, наконец, как изжить из себя раба? Или каждый должен сам найти свой собственный способ?
"Сущность любит честных", - сказал Небесный Учитель.
Может, в этом все дело?
Я собирал аппаратуру по нужной схеме, Чжанг с убитым видом следил за моими руками и вздыхал. Проблема рабства допекла и его, он находился у "вечного порога".
Мне понадобилось ювелирно разрезать крохотную кварцевую пластинку, и Чжанг сходил в сокровищницу за алмазом. Это был чудесный кусочек голубоватого льда в оправе из золотых лепестков. Мы разрезали кварц, с хрустом надломили - получилось почти удачно.
- Инструмент пусть будет у тебя, - сказал я Чжангу. - Еще понадобится.
Монах надел перстень на палец, чего раньше он никогда бы не сделал. И прошептал с горячностью:
- Пхунг! Только честно... Ты... ты можешь это самое... О боги! Ну, создать... своим аппаратом мнение? Мое мнение?
Меня неожиданно растрогали его слова. Как ни давили его душу бессамостью и подвальным бытием, не умерло в нем Светлое Пятнышко личностных качеств. Я обнял его.
- Чжанг, дружище! Твое мнение не надо придумывать или создавать. Оно есть в тебе! Освободи свой разум от бессамости...
- А чувства? Ты же говорил, и чувства...
- А чувства пока не надо освобождать. Для начала пойми разумом, просто логически, что тебе надо выйти из Подвалов.
- Какие ужасные слова ты говоришь, Пхунг... "Жизнь - это Контраст" говорится в постулатах
НМ. Усиливая контраст, усиливаем Жизненный Потенциал. Я должен добиться предельного возбуждения каждого из полушарий головного мозга и разрушить "стену непонимания" между этими двумя Супертипами Мышления, объединить их единой целью. Не будет Цели, будет борьба полушарий, разрушающая Светлое Пятно. Обязательно одно полушарие сожрет другое. Вся хитрость эксперимента в том, чтобы наполнить центры осознания Цели дополнительной энергией за счет разницы потенциалов между обеими стихиями. Внешняя энергия просто убьет меня. То есть я должен достичь гармонии двух враждебных максимумов. Это и есть пик творческих возможностей или, какя полагал, даньчжинской ануттарасамьяксамбодхи, гипотетически полного просветления, по-видимому, не известного современным даньчжинам.
Я так и объяснил монахам: хочу совместить вершины обоих видов познания, чтобы "увидеть" Небесного Учителя.
- Твоя голова лопнет! - Чжанг дрожал, как в лихорадке. - Ведь ты не совершенный...
- Не позволим, - сказал Саранг, "идеальный даньчжин". Я удивленно посмотрел на него, и он застыдился своих "грязных" слов.
Я сделал необходимые приготовления, облепил себя присосками и проводами, сел на коврик в позе лотоса, привел в норму дыхание и пульс. Прижав язык к небу, сконцентрировал сознание на пламени светильника...
Монахи уселись вокруг меня и превратились в изваяния. Щелкнул автоматический выключатель, все разом вздрогнули...
Настал все-таки момент, когда я воспарил в мире светлых истин. Вначале я ощутил ровную сильную радость, ощущение того, что постижение истин дается мне легко. Нечто подобное испытываешь в чудесные мгновения, когда доходишь своим умом до решения труднейших задач.
И я увидел себя и в то же время не себя - тщедушного, жалкого, сидящего в каких-то знакомо-незнакомых пещерах-подвалах. Я разглядел-ощутил разбитое лицо с разорванными мочками ушей - чья-то злобная рука вырвала из них кольца-серьги. Я мгновенно познал его-себя сидящим в созерцании великих мыслей и бредущим по камням, пахнущим раскаленной пылью. Я физически осязал людское море, замершее при звуках негромкого голоса... Даньчжинский Учитель...
Оказывается, ты не был ни князем, ни принцем, а всего лишь - простым переписчиком храмовых текстов. Ты многие годы осмысливал суть писаний, следуя мыслью за рукой - чудесный метод постижения сути! Ты стал подвальным мудрецом. В тебе проснулось чувство логики, оно неминуемо просыпается, когда мозг в постоянной работе. И ты пришел в великое смятение от нелогичностей-ужасов жизни.
Тебя мучили вопросы, которые мучили многих. Но многие не могли переступить черту - тогда нужно было бы потерять все. Ты же снова изобрел аскетизм, погрузился в эгоизм отшельничества, чтобы сохранить мысль. Потеряв все, ты ушел дальше других. Ты стал Великим Критиком своего времени. И хлебнул сполна из горькой чаши. Через собственные страдания познал боль мира. Ты стал Великим Мучеником...
Почему всеблагие боги создали страх и страдание? - спрашивал ты. Откуда извечная вражда племен и народов? Откуда голод, болезни, войны? Откуда вечное уничтожение свободного духа? Откуда крепкие канаты, привязывающие благие помыслы мудрецов к грубым коновязям?
Ты искал объяснение мира. И начал создавать Свою Концепцию - как мог, как умел, как позволяло Время. Ты стал ВЕЛИКИМ УТОПИСТОМ, задумав изменить мир хотя бы в мыслях, просто в мыслях, без чего не может выжить творческая душа - суть человека. И ты начал с главного - убил Старых Богов, религию Своего Времени. Ты сделал поразительный вывод: истинное благо - не в создании мира страданий, а в уничтожении его, не в служении богам, а в нравственном совершенствовании человека. Нравственность должна править миром! - постиг ты. Не в религиях и богах, а в самосовершенствовании спасение человека! - постиг ты. И завещал ненависть ко лжи, воровству, к одурманиванию разума, к излишествам в еде и развлечениях, к золоту и богатству. К желаниям, затмевающим разум... И любил все живое. И уважал целомудрие и смелую мысль.
У истоков даньчжинского монстризма стоял светлый гений. Обалдеть можно! - сказал бы Джузеппе. Хороший человек выпустил в мир двуглавое чудище - Бессамость и Покой. Но не мог же ты требовать от людей предельного рабства! Наоборот, ты возбуждал в них чувство гуманности, самотворения души - ты закладывал основы личности! А через два с половиной тысячелетия все наоборот - свирепое требование быть без "я", без желаний и мыслей, без своего выстраданного мнения.
Может, беда твоя в том, Даньчжинский Учитель, что строил ты из кирпичей, взятых на руинах? И потом кирпичи проросли, словно кокосы, сложенные грудами в мелководной теплой лагуне? Или виной тому пресловутый износ истин?
Изношенные истины... Они встречаются на каждом шагу. Они видны в хроническом недостатке качества, гениальности. Их легко увидеть в поступках фанатиков всех рас и народов. Честные фанатики надели на мораль рубище аскета. В проявлениях красоты и чистых чувств стали видеть грех. В военной Японии запретили кимоно и поцелуи. В Иране наших дней ввели чадру, в Пакистане - публичную порку, средневековые казни, шариатский суд. Все народы прошли через это, а многие еще в пути. А ведь у каждого народа с незапамятных времен были свои Учителя. И все они изобретали, как могли, Научное Сознание, ибо очень просто увидеть изъяны Стихии Чувств - только нужно быть честным и чуточку смелым, чтобы не убояться того, что видно невооруженным глазом.
Они, Учителя рода человеческого, подтолкнули разум к научному познанию, потому что знали и чувствовали, что религиозное сознание - тупик. Находясь в гуще религий, бились над неразрешимой в тех кипящих котлах проблемой Светлого Будущего для всего человечества. И все они на удивление шли одной и той же дорогой, вечным путем искателей истин - от недовольства честного разума к созиданию своих концепций.
...Немощный улыбчивый старичок удалялся во тьму веков. Под его босыми растрескавшимися ступнями вздрагивали какие-то странные глыбы. От горизонта до горизонта - одни только глыбы.
Наверное, и я буду в старости таким же - суетливо шагающим куда-то, пришептывающим на ходу, не обремененным ни страстями, ни имуществом, ни высшими авторитетами. И открывающим преждевременные истины?
Нет, нет, я уже таков, я - он! Я слился с ним, настроился на его волну. Я вошел в суть явления - так это должно называться. Теперь его мысли - мои мысли. Наши общие. И общие для множества людей, для какого-то типа мышления... И, может быть, поэтому я физически ощущаю, как с каждым шагом старичок приближается к беде.
Вот он остановился, чтобы передохнуть, поправил на морщинистом плече ветхую тогу аскета, обернулся - и меня сковал ужас.
Лик "Неизвестного проповедника из Сусхара"! Это я в будущем?! Мое лицо станет маской монстра?!
Я потерял сознание.
Когда армейские рации сообщили о выходе загонщиков на исходные рубежи, Великий Даньчжин взобрался по приставной лестнице на любимого слона и уже сверху пошутил насчет сиятельных и охотников в объятиях чухч. Затем записал на магнитофон один из своих удивительных экспромтов, переполненных глубоким смыслом:
Рано или поздно исчезнут с лица Земли многие народы и государства, затеряются в веках создатели религий, философий, политических учений. Но имя победителя суперлюдоеда останется в Истории. Как остались Георгий Победоносец и сэр Корбетт (Знаменитый английский охотник на тигров-людоедов, автор книг, получивших мировую известность).
Вот почему Небесный Учитель выбрал нас.
И жестом руки запретил вполне естественные после такой речи крики и аплодисменты.
И вот любимый слон Великого Даньчжина ступил с осторожностью и недоверием на качающийся мост, отремонтированный саперами. Босоногие погонщики вели его за разукрашенный хобот. Обычно лучший из слонов доверял им без раздумий, а тут вдруг уперся, потом поднял хобот и затрубил с такой силой, что раньше срока поднял монастырский народ на утреннюю молитву.