— Ты её вверх ногами прикрепил, — заметил Грыст. — Что с Людвигом? Где он?
Иван-дурак вдруг покраснел и поплотнее прикрыл дверь.
— Там он, — неопределённо махнул он рукой. — Я сначала думал, что его едят…
— Пойду, погляжу, — заинтересованно сказал Конан, глядя на зардевшегося Ивана-дурака.
Но не успел киммериец подойти к крыльцу, как дверь широко распахнулась и глазам богатырей предстала черноволосая девушка в длинном, светлом и испачканном донельзя платье. Она была фигуриста, стройна, но… как бы так сказать, чтоб её не обидеть? Мускулистая она была, вот! Незнакомка внимательно оглядела богатырскую братию и царственным жестом откинула за плечи длинные волосы.
— Стигийская колдунья, чтоб меня! — удивился Конан. — Откуда она здесь?
— Степная пэри, — пробормотал тролль, восхищённо разглядывая формы девушки, угадывавшиеся под платьем.
— Это она Людвига ела, — сообщил Ваня. — Вернее, не то чтобы ела…
— Вы хотели бабу Ягу видеть, вот она, — Филька на всякий случай спрятался за спины богатырей.
И правильно сделал. Девушка оглянулась, осмотрелась и вновь повернулась к пришельцам. Только теперь выглядела она, мягко говоря, сердитой.
— Так это ты МЕНЯ назвал бабой Ягой? Я тебе покажу бабу! За Ягу головой ответишь!
Незнакомка схватила выпавший из избушки ухват и наметилась пересчитать все ребра Фильке.
— Да ты же сама так нам представилась! — на бегу оправдывался несчастный, уворачиваясь от ударов.
Иван нерешительно смотрел на темноволосую фурию, гонявшую разбойника, Грыст тоже. Только Конан не растерялся — киммерийцы славятся своим умением обращаться с животными, дверьми и женщинами. Он просто схватил пробегавшую мимо девушку и легонько её встряхнул. Наверное, Ване показалось, что зубы девушки при этом громко клацнули. Как бы то ни было, она прекратила преследование Фильки — согласитесь, трудно догонять кого-нибудь, болтаясь в руках могучего варвара.
— Пусти, я тебя убью! — девушка извивалась, пытаясь вырваться. — Или нет! Я скажу моему жениху, чтобы он отрубил тебе голову! Берегись, он страшен в гневе!
— Как скажешь, — пожал плечами Конан и разжал руки. — Давай сюда твоего жениха!
Девушка неэстетично шлёпнулась на траву.
— Он — великий маг и чародей, да к тому же рыцарь! А, вот и он! Тебе конец, невежа! — снизу пригрозила она и вдруг изменилась в лице. — Ох, чего ж он, в самом деле, такой страшный-то?
Все обернулись в ту сторону, куда смотрела незнакомка. В дверном проёме стоял Людвиг, собственной персоной. Если бы не знакомые чиненые-перечиненые доспехи, да рыжая шевелюра, узнать его никто из богатырей не смог бы. Лицо рыцаря превратилось в перекачанный футбольный мяч, нос раздулся, глаза заплыли, губы стали больше, чем у Грыста. Оно и понятно: осотерапия в сочетании с битием головы железным кулаком никак не способствует улучшению внешности.
Рыцарь, пошатываясь, на ощупь попытался выбраться наружу, но ввиду собственного плачевного положения не смог узреть ступенек и с грохотом и лязгом рухнул на травку. Всё тут же бросились его поднимать.
— Он сейчас похож на моего братца Брыста, — сказал тролль, разглядывая опухшего Людвига.
— Твой брат — просто красавец, — хмыкнул Конан. — Тоже любит осинники рвать?
— Не, он такой по жизни. Между прочим, не последний жених у наших девок. А я вот, нет.
— Да-а, — протянул Ваня, — ваших женщин понять трудно.
— Зато я их прекрасно понимаю, — подала голос незнакомка, — неужели можно сравнить какого-то страшного тролля с таким красавцем!
С этими словами она поглядела на "красавца" и тяжко вздохнула.
— Наших женщин тоже трудно понять, — философски сказал Иван и принялся сдирать с пострадавшего рыцаря доспехи.
Когда рыцарь был извлечён из брони, приступили к общему врачеванию. "Баба Яга" оказалась никудышной целительницей — на лечение любой хвори она предлагала только "зелье", зато целый котёл. Пришлось богатырям заниматься самотерапией — принять пиво, благо, оно нашлось в избушке, внутрь и в виде примочек на укусы. Филька, опухший почти так же, как и Людвиг, выпив кружку янтарного целительного напитка, спросил:
— А чего вы от зелья отказываетесь? Баб… — вжав в голову в плечи под злобным взглядом девушки, он откорректировал высказывание: — в смысле, ОНА нас так же лечила.
Грыст подошёл к булькающему котлу и понюхал варево.
— Пахнет, как обед тётки Стрыки.
— О! — польщено улыбнулась девушка.
— Ненавижу обед тётки Стрыки! — закончил Грыст.
— Нахал! — она оскорблено отвернулась.
Тролль с недоумением посмотрел на девушку и пожал плечами.
— Понимаешь, — обратился он к Конану, — тётка Стрыка в роли приправ использовала ВСЁ! Что видела, то и кидала в котёл.
— Этот рецепт называется ирландское рагу, — промычал Людвиг.
— О, он живой! — богатыри одновременно посмотрели на виновника переполоха.
Конан, нос которого нестерпимо зудел от укусов, спросил:
— Как будем его казнить? Предлагаю закинуть ему в штаны осинник.
— Конан — ты варвар! — Ваня покачал головой. — В штаны — это слишком жестоко. Лучше просто за шиворот.
— Предлагаю подкинуть дубинку: если она упадёт Людвигу на голову толстым концом, то суём за шиворот, если тонким — в штаны! — предложил соломоново решение тролль.
— Вы с ума сошли? — девушка решительно поднялась. — Я не позволю мучить великого чародея и благородного рыцаря!
— А ты кто вообще? — с любопытством спросил Иван-дурак. — На всякий случай, чтоб ты знала, с бабами Ягами у нас разговор короткий. Или, к примеру, на кол сажают, или голову…
Ваня не успел развить мысль — девушка высокомерно вздернула подбородок и представилась:
— Я — дева-воительница Марья! Степняки, коих я несметно побила, меня Моревной прозвали. А из степей в путешествие по свету отправилась. У амазонок я была известна, как Ипполита. А ещё, как Зена — королева воинов. У северян, где мужики в таких же рогатых шлемах ходят, — тут девушка показала на Конана, — я известна, как Брюнхильда. У меня ещё множество имён: Брадаманта, Аталанта, Фатима… Поэтому, кто ещё раз обзовётся бабой Ягой — голову с плеч снесу!
Речь девушки произвела впечатление. Филька, раскрыв рот, благоговейно внимал её короткому рассказу. Грыст, напротив, явно не уловив ни одного слова, разглядывал соблазнительные девичьи формы. Ваня, нахмурившись, пытался разобраться во множестве незнакомых имён и названий. Конан, как человек бывалый и немало путешествовавший, удивлённо вскинул брови.
— Брюнхильда? Уж не та ли, что поклялась замуж выйти только за того, кто её одолеет?
— Она самая!