— Давай. Только накладывай побольше, — я вдруг прочувствовал зверский голод.
Я взял также порцию летнего венгерского салата, бутылку виски и сел за столик в углу, так, чтобы видеть всех входящих в бар.
Кроме меня в баре присутствовала компания из двух парней и двух девушек. Поодаль сидела еще одна девица, весь вид которой говорил о ее надежде найти себе занятие на ночь. Она выглядела лет на двадцать семь — двадцать восемь. В таком возрасте подобная задача еще не превращается в проблему. У дивицы была смазливая физиономия, ее длинные черные волосы спадали на плечи тяжелыми прямыми струями. На ней было надето легкое обтягивающее платье, которое подчеркивало божественные пропорции фигуры. Яркая голубизна глаз была заметна даже в полумраке помещения.
Не успел я справиться с салатом и первой стопкой виски, как девица подошла к моему столику, подчеркнуто виляя задом.
— У вас не найдется огонька? — поинтересовалась она ровным мелодичным голосом, нагнувшись над тарелками с незаряженной сигаретой в руке. Она проделала это так, чтобы я смог оценить все достоинство ее декольте.
Странно, но мне показалось, что этот голос я уже когда-то слышал. Я не смог вспомнить где именно и при каких обстоятельствах.
— Пожалуйста, — я задумчиво щелкнул зажигалкой.
— Чем вы занимаетесь сегодня вечером? — спросила она с обезоруживающей прямолинейностью.
— Встречаюсь с приятелем, — сказал я саркастически. Мне сейчас было не до амурных приключений.
Я повертел в руке пустую стопку. Стекло весело поблескивало в тех местах, которых коснулась точная рука гранильщика.
— Мы могли бы провести вечер вдвоем, — девица не думала отступать.
— Послушайте, — начал я. — У меня был далеко не самый лучший день. Мне хочется провести вечер дома наедине с пивом. Очень жаль, но я не смогу скрасить ваше одиночество.
— Я не уверена, что вам так необходимо напиваться, — вставила девица довольно безцеремонно.
Я был почти взбешен ее наглостью. Едва сдерживаясь, чтобы не скатиться на откровенную грубость, я коротко бросил:
— Проваливай!
Я не хотел перегибать палку — всем надо как-то зарабатывать себе на жизнь.
Девица улыбнулась так, словно услышала лучший в своей жизни комплимент. Она откинулась в своем кресле и посмотрела на меня с легким непониманием. Так, как смотрят на душевнобольного, пытающегося доказать беспочвенность поставленного ему диагноза.
— Да что вы так кипятитесь? — спросила она удивленно. Ее брови поползли вверх.
Воцарилась довольно длительная пауза, в течение которой я успел вяло поглотить несколько угрей и стопку виски.
— Хорошо, я уйду, — наконец нарушила молчание она.
— Сделайте одолжение, — вздохнул я с видимым облегчением.
Наши взгляды на секунду встретились. Ее глаза как бы излучали свет, и этот свет завораживал. Я был поражен ярко-голубой бездонностью ее глаз, и у меня на миг возникло ощущение падения сквозь эту бездну.
Я чуть было не подавился. Меня вдруг охватил необъяснимый страх. Холод пробежал по спине. Я ощутил в этой веснушчатой и стройной девице какую-то непонятную мне силу. Если бы я верил в дъявола — я подумал бы, что это он. В этот момент открылись входные двери, и в бар с шумом ввалился Томас.
— Привет, Марк! — крикнул он еще с порога.
Затем Томас подошел к Роберту, и они оживленно о чем-то заговорили, похлопывая друг друга по плечу. Слов я разобрать со своего места не мог: все мое внимание было сосредоточено на собеседнице. Она приняла независимый вид, встала из-за стола и вернулась на свое прежнее место, не одарив меня больше ни словом, ни взглядом.
Я проследил за ней краем глаза, но моя персона похоже перестала ее интересовать. Я осушил еще одну стопку виски, закусив длинным угрем. Я не почувствовал его вкуса, как если бы это был каучуковый ластик. Мои руки подрагивали мелкой, противной дрожью.
Что-то ты, старина, разволновался не по делу, — подумал я. — Ну лезет в голову всякая чушь. С кем не бывает?
Из состояния ступора меня вывел Томас. Он подошел к столику и плюхнулся на натужно застонавший стул.
— Приятного аппетита, — сказал он.
— Спасибо.
Томас составил со своего подноса на стол блюдо с хвостами раков в соусе из белого вина, огромную тарелку с гуляшом и горшочек с запеченными овощами. Из спиртного он принес несколько бутылок «Dreher».
— Я смотрю, ты не перестаешь пользоваться успехом, — Томас кивнул на девицу, которая все еще сидела за своим столом. Она пускала в воздух геометрически правильные кольца табачного дыма, время от времени притрагиваясь к одинокой чашке кофе.
— Странная особа, — заметил я.
— Две руки, две ноги. Что в ней странного? Тетка как тетка.
— У нее взгляд, как у кобры. Когда она на меня смотрела — я чуствовал себя словно загипнотизированная жаба. Томас ехидно заржал. Я тем временем уже почти пришел в себя.
— Ты превратился в женоненавистника, — заметил он. Затем Томас некоторое время молчал, вдруг став серьезным и хмурым.
— Я никак не могу понять, как могло такое случиться с Корой, — сменил тему разговора Томас.
Его глаза сверкнули, и он с силой опустил свой кулак на поверхность стола. Бутылки жалобно зазвенели.
— Неприятность, о которой я говорил по телефону, заключается в том, что Кору убили при помощи моего Ордогота, — сказал я.
— Черт! — вырвалось у Томаса.
— Его нашли там же, в квартире Коры. Тот кто это сделал, должен обладать просто нечеловеческой силой: удар был нанесен плашмя, по верхней части черепа. Представляешь себе силу удара, если он снес ей полголовы?
— Что говорит по этому поводу шериф? — спросил Томас.
— Только то, что я тебе уже сказал.
— У копов есть какие-нибудь зацепки?
— Насколько я понял — нет, — ответил я.
Разговор как-то иссяк. Во время затянувшегося молчания мы с Томасом медленно расправлялись с едой.
Понемногу мы разговорились, занявшись обсуждением предстоящей работы, и вскоре разделались со спиртным.
Мы взяли еще бутылку «Meggy bor» и для сравнения — бутылку «Kirchwein». Голубоглазая девица незаметно исчезла, и вскоре я о ней забыл.
Часа через три, когда мы выходили из бара, на душе было значительно легче.