— Какая жалость, — вздохнул Пепе. — Не хватай мир за усы, оставайся там, где ты есть и пеки пироги? И ты думаешь, это настоящая жизнь?
— Кто-то же должен печь пироги, — заявила мадам с раздражающей холодной рассудительностью.
— Ох, пож-жалуйста! Только не надо этого. Только не она. А ещё и остатки? О, нет!
Мадам взяла следующую пустую бутылку. Она заранее знала, что бутылка пуста, потому что та находилась рядом с Пепе в конце длинного трудного дня, но жажда стала уже просто невыносимой.
— Хмм. Может, всё не так уж и плохо. Мне кажется, мисс Гленда вот-вот начнёт думать. За этим жалким плащом и ужасными туфлями скрывается весьма толковая женщина. Возможно, завтра её мозгам выпадет счастливый шанс…
Чудакулли шёл по коридорам университета, полы его плаща развевались. У Архиканцлера был широкий шаг и Думмеру пришлось торопливо семенить следом, прижимая к груди свою планшетку, словно щит.
— Вообще-то, мы вроде бы решили не использовать его для иных целей, кроме научных, Архиканцлер. Вы сами подписали указ.
— Неужели? Что-то не припоминаю, Тупс.
— А я помню очень отчётливо. Как раз поле несчастного случая с мистером Флорибундой.
— Это ещё кто такой? — спросил Чудакулли, не останавливаясь.
— Тот, кто почувствовал сильный голод и попросил у Комода сэндвич с ветчиной, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
— Я думал, любой предмет, изъятый из Комода, должен быть возвращён на место не позднее чем через 14,14 часа?
— Верно, сэр. Так оно и есть, но Комод подчиняется странным законам, которые мы не полностью понимаем. Мистер Флорибунда полагал, что правило четырнадцати часов не распространяется на сэндвичи. Вдобавок, он никому не сказал о своём эксперименте, поэтому студенты встревожились лишь четырнадцатью с хвостиком часами позже, когда услышали страшные крики.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал Чудакулли, продолжая с прежней скоростью шагать по каменным плитам пола, — но разве сэндвич к тому моменту не был уже давно переварен?
— Да, сэр. Но он всё равно вернулся в Комод, сам по себе, так сказать. Очень любопытное открытие. Мы не знали, что такое может случиться.
Чудакулли так резко остановился, что Думмер налетел на него.
— И что же сталось с Флорибундой?
— Жуткое зрелище, лучше вам не знать подробностей, сэр. Впрочем, есть и хорошие новости, экспериментатор вскоре сможет передвигаться без помощи инвалидного кресла. Фактически, он уже ходит самостоятельно, с палочкой, правда. Наказание, разумеется, остаётся на ваше усмотрение, сэр. Все подробности есть в отчёте, который давно уже лежит у вас на столе, равно как и большое количество прочих документов.
Чудакулли снова зашагал.
— Он просто хотел попробовать и посмотреть, что получится, верно? — весело спросил Архиканцлер.
— Так он и сказал, сэр, — подтвердил Думмер.
— И это было сделано вопреки моему прямому приказу?
— Да, абсолютно точно, сэр, — сказал Думмер, который хорошо знал своего Архиканцлера и уже начал подозревать, к чему идёт дело. — Таким образом, сэр, я настаиваю, чтобы его…
Он снова налетел на Чудакулли, потому что Архиканцлер остановился перед большой дверью, на которой висело написанное огромными красными буквами объявление: "Без Прямого Приказа Архиканцлера Из Комнаты Ничего Не Выносить. Подписано Думмером Тупсом от имени Наверна Чудакулли".
— Вы подписали это вместо меня? — спросил Чудакулли.
— Да, сэр. Вы были заняты в тот момент, а мы все согласились, что подобная предосторожность необходима.
— Оно, конечно, верно, однако вам не следует разбрасываться вот этими вот "от имени" подобным образом. Не забывайте, что сказала насчёт НУ та юная леди.
Думмер достал большой ключ и открыл дверь.
— Позвольте также напомнить вам, Архиканцлер, что мы наложили мораторий на использование Комода Любопытства, пока не очистим здание от магических протечек, которые он порождает. С кальмаром, например, до сих пор не справились.
Архиканцлер резко повернулся к Думмеру.
— Действительно «мы» наложили? А может, вы просто согласились сами с собой "от имени" меня?
— Ну, гм… кажется, я улавливаю ход ваших мыслей.
— Я собираюсь действовать в интересах чистой науки, — заявил Чудакулли. — Исследовать вопрос, как нам спасти нашу сырную тарелку. Многие сказали бы, что более благородной цели просто не существует в природе. Что касается юного Флорибунды…
— Да, сэр? — мрачно сказал Думмер.
— Повысьте в должности. Какой бы уровень у него ни был, присвойте ему следующий.
— Думаю, это подаст неверный сигнал… — начал Думмер.
— Напротив, мистер Тупс. Совершенно верный сигнал для всех студентов.
— Но он не подчинился прямому приказу, позвольте напомнить.
— Верно. Он проявил независимость мышления и определённую смелость. Попутно раздобыв ценные сведения о Комоде.
— Но он мог разрушить весь университет, сэр.
— Несомненно. В этом случае мы примерно наказали бы его, или те части его тела, какие удалось бы разыскать. Однако он ничего не разрушил. Везучим оказался, а нам нужны везучие волшебники. Дайте ему повышение, это мой прямой приказ, без всяких там "от имени". Кстати, он громко орал?
— Первый вопль был таким ужасным, Архиканцлер, что продолжал звучать ещё долго после того, как Флорибунда лишился дыхания. Казалось, этот звук обрёл собственную жизнь. Снова магические протечки виноваты, я уверен. Пришлось запереть этот крик в одном из подвалов.
— А Флорибунда успел сказать, на что был похож тот злосчастный сэндвич?
— На входе или на выходе, сэр? — спросил Думмер.
— Только про вход расскажите, пожалуйста. У меня слишком живое воображение.
— Он сказал, это был самый вкусный из сэндвичей, какие ему доводилось пробовать. Именно такой представляешь себе, когда слышишь слова "сэндвич с ветчиной", но фактически никогда не получаешь.
— С коричневым соусом? — уточнил Чудакулли.
— Разумеется. Похоже, это был идеальный сэндвич, лучший из возможных. Фактически, конец эволюции сэндвичей.
— Да уж, этого Флорибунду он чуть не прикончил. Впрочем, этот факт мы знали и раньше, правда? Комод всегда предоставляет наилучший образчик запрошенного предмета.