— Да, но ведь он не здесь, а где-то… — заспорил Чудакулли. — И вообще, Ужастралия так далеко, что даже конкретным «где-то» её считать затруднительно, в то время как Псевдополис расположен совсем рядом, и эти выскочки…
— То есть мы с вами сейчас спорим всего лишь о расстояниях? — коварно уточнил Ветинари.
— Нет, но… — начал Чудакулли и замолк на полуслове.
— О чем тут вообще спорить? — продолжал Ветинари. — У нас, джентльмены, имеет место всего лишь небольшое разногласие между уважаемой, заслуженной организацией с одной стороны, и амбициозной, относительно неопытной, но настойчивой школой знания с другой.
— Да, пожалуй, с этим можно согласиться, — признал Чудакулли.
Ветинари поднял палец.
— Я ещё не закончил, Архиканцлер. Итак, подведём итоги. Я сказал, что у нас разногласие между старой, закосневшей, впавшей в маразм и узколобость организацией с одной стороны, и полным энергии, идей и свежих подходов учебным заведением с другой.
— Эй, постойте, в первый раз вы говорили иначе, — запротестовал Чудакулли.
Ветинари откинулся на спинку стула.
— Конечно, Архиканцлер. Вы припоминаете наш последний разговор о важности слов? Смысл полностью зависит от контекста. Таким образом, я предлагаю вам время от времени разрешать главе Бразенека носить Шляпу Архиканцлера.
За речами лорда Ветинари следовало следить очень внимательно. Порой слова, на первый взгляд совершенно нейтральные, оборачиваются против вас и кусают за пятки.
— Играйте в футбол. Ставка — Шляпа, — предложил патриций.
Он взглянул на их лица.
— Джентльмены. Джентльмены. Подумайте о моём предложении. Важность Шляпы от этого лишь возрастёт. Способы, которыми волшебники борются за лидерство, отнюдь не обязаны быть магическими. Реальные борьба и конкуренция, полагаю, пойдут лишь на пользу обоим университетам. Кроме того, люди с удовольствием посмотрят на состязание, вместо того, чтобы прятаться по подвалам, как в прежние времена. Пожалуйста, не отвечайте слишком поспешно, а то я приду к заключению, что вы не обдумали мои слова как следует.
— На самом деле, я умею думать очень быстро, — возразил Чудакулли. — И вот вам вывод: никакой борьбы не получится. Состязание выйдет совершенно нечестным.
— Вот-вот, — согласился Генри.
— А, так вы оба считаете, что обладаете абсолютным преимуществом, — заметил Ветинари.
— Конечно. Наша профессура гораздо моложе, а на тренировочных площадках Псевдополиса постоянно царит оживление.
— Именно, — обрадовался Ветинари. — Похоже, на самом деле борьба выйдет нешуточная. Университет против университета. Фактически, город против города. Сражение, свободное от утомительной необходимости собирать потом оторванные головы, руки и ноги. Конкуренция является в разных обличьях, джентльмены.
— Полагаю, я склонен согласиться, — заявил Чудакулли. — В любом случае, потеря Шляпы мне не грозит. Хотя, должен заметить, Хавелок, что вы не слишком поощряете конкуренцию за ваше место.
— О, на него покушаются постоянно, — возразил лорд Ветинари. — Просто конкуренты проигрывают. Кстати, джентльмены, я прочёл в газете, что новый парламент Псевдополиса вчера проголосовал за отмену налогов. Когда увидите президента Псевдополиса, не откажите в любезности сообщить ему, что я готов в любой момент дать пару советов относительно управления городом. Приободритесь, джентльмены. Никто из вас не получит именно то, чего хочет, но лишь то, чего заслуживает. Чёрного кобеля можно отмыть добела, а волшебник может поменять шляпу, если необходимо. И кобеля придётся-таки отмыть, иначе мы все обречены.
— Вы о той заварушке в Локо? — уточнил Генри. — Не притворяйтесь удивлённым.
— Я и не собирался. Потому что действительно удивлён, — возразил Ветинари. — Но, разумеется, вполне способен и притворяться, если, конечно, искренность не приносит мне каких-либо дивидендов.
— Нам придётся что-то предпринять. Экспедиция обнаружила целое гнездо, полное этих чёртовых тварей!
— Да. Детей, которых потом перебили, — уточнил Ветинари.
— Выродков, которых уничтожили!
— Неужели? И что вы предлагаете?
— Мы говорим об очень злой силе!
— Архиканцлер, истинное зло я вижу, когда гляжу в зеркало. Философски выражаясь, зло разлито по всей вселенной, видимо, чтобы подчеркнуть прелести добра. Думаю, в данной теории ещё много интересного, но на этом месте я обычно начинаю хохотать. Похоже, направить экспедиционный корпус в Дальний Убервальд было именно вашей идеей?
— Разумеется! — объявил бывший Декан.
— Раньше уже пробовали. Дважды. Что-то такое есть в мозгу военных, что заставляет их снова и снова пытаться с ещё бОльшей силой применять методы, которые прежде не сработали.
— Сила — единственный язык, доступный тем тварям. Вы и сами наверняка знаете.
— Сила — единственное, что пробовали, Архиканцлер Генри. Кроме того, если они всего лишь животные, как некоторые утверждают, они всё равно ничего не поймут, а если, как убеждён я, они всё-таки разумные существа, определённое понимание требуется проявить уже нам.
Патриций отхлебнул пива.
— Сейчас я расскажу вам кое-что, джентльмены, о чём очень мало кому рассказывал и вряд ли повторю когда-либо снова. Однажды, будучи ещё мальчишкой, я был на каникулах в Убервальде и прогуливался вдоль реки. Я увидел выдру с выводком. Весьма умилительное зрелище, думаю, вы согласитесь со мной. Выдра нырнула и поймала жирного лосося, которого она с трудом выволокла на ствол полузатопленного дерева и принялась пожирать, разумеется, заживо. Из распоротого брюха лосося вывалилась икра, о, я до сих пор помню чудесный розовый цвет этих икринок, к которым тут же бросились маленькие выдры, ссорясь между собой за лакомство. Чудо природы, господа: мать и дети, пожирающие мать и детей. Вот тогда я и познал впервые, что есть зло. Оно встроено в саму природу вселенной. Каждый мир движется болью. Если и есть на свете некое высшее существо, наша цель — превзойти его морально.
Волшебники обменялись взглядами. Ветинари задумчиво изучал глубины своей пивной кружки, и волшебники были рады, что не видят, какие картины открываются ему там.
— Мне кажется, или тут вправду стало темновато? — сказал Генри.
— Боже, да! Я забыл о люстре! — воскликнул Чудакулли. — Где мистер Орехх?
— Здесь, — раздался голос Орехха. Ближе, чем хотелось бы Архиканцлеру.
— Но как вы здесь оказались?
— Я же обещал, что буду готов, когда потребуется, сэр.
— Что? Ах, да, и правда, обещали.
"Он низенький, вежливый и удивительно услужливый — подумал Архиканцлер. — Совершенно не о чем волноваться…"
— Ну что же, покажите нам, как станете зажигать свечи, мистер Орехх, — сказал он вслух.
— Можно попросить сыграть фанфары, сэр?
— Вряд ли, молодой человек. Но я заставлю всех в Зале вести себя потише.
Чудакулли взял ложку и постучал по своему бокалу для вина в традиционной манере послеобеденных ораторов: "Эй вы, все, послушайте! Я очень тихо пытаюсь произвести громкий звук!", каковая манера зарекомендовала себя совершенно бесполезной со времён изобретения бокалов, ложек и обедов.
— Джентльмены, потише, пожалуйста! Я требую выжидательной тишины с последующими ободряющими аплодисментами. Сейчас будет зажжена люстра!
И настала тишина.