Когда он прошел, тротуар оказался совсем пустым.
В одном месте стены, заметном сквозь перископ, была видна ниша, за которой опытный наблюдатель мог усмотреть боковые ворота в стене у дальнего угла дома. Из этой пустоты вдруг появился раскрытый зонтик, за ним — пухлая женщина в светлом пальто, несущая в руках корзинку. Ее внешность была искажена многочисленными зеркалами перископа: она теперь казалась высокой и стройной.
Она повернулась в юго-восточном направлении, вгляделась в даль, словно что-то ища, и пошла туда вдоль тротуара. Перископ двигался за ней, стараясь держать ее постоянно в поле зрения, насколько это возможно.
Полная женщина, которая благодаря перископу казалась теперь высокой и стройной, посмотрела в сторону кафе и помахала кому-то зонтиком, как будто в знак приветствия.
“Что скажет Джордж, когда увидит тебя любезничающей со старым Ваттом? Он посадит тебя под замок! Вот что он сделает!”
Женщина подходила все ближе и ближе к гаражу, и ее очертание принимало все более естественную форму; теперь можно было разглядеть в подробностях ее фигуру и одежду, волосы, шляпку с искусственными цветами, которые были приколоты к шляпке — голубые, розовые, желтые, похожие на подснежники. Волосы собраны в пучок на затылке. Теперь в зеркале перископа была отчетливо видна голова. Желтые волосы, собранные в узел, были прижаты шляпкой с искусственными цветами. Вскоре в зеркале появилось бежевое пальто; сначала верх, затем к нему прибавились серединка и полы и, наконец, изображение женщины стало занимать все поле зрения перископа. Она шла по тротуару с зонтиком в одной руке и с корзинкой в другой, теперь уже удаляясь от наблюдателя.
“Видишь, никакого дождя и нет. Нечего было так беспокоиться”.
Ш. убрал перископ внутрь чердака и положил его рядом с окном. Отойдя от окна, он сел, поджав под себя ноги, согнув их в коленях так, что коленные чашечки находились на уровне его глаз. Положив руки на колени, а подбородок на скрещенные кисти, Ш. закрыл глаза и задумался.
Расстояние между ним и окном в задней стене гаража, которое выходило в сад, составляло пять с половиной метров. Слева от Ш. стояла узкая лодка, похожая на каноэ. Она была выкрашена в светло-голубой цвет. На носу лодки белой краской было написано “Летун”. Специальные подставки из дерева удерживали лодку от падения. Ее сиденья были выпуклыми, а внутреннее пространство заполнено смесью древесных стружек, старых бумаг и тряпок, накрытых маленьким куском просмоленной парусины. Парусина обветшала и потрескалась. Один ее конец зацепился за борт лодки. Все на чердаке было покрыто слоем пыли, выглядевшим толстым посередине и немного тоньше — по краям. Пол был сложен из мелких досок и разделен на четыре части. Первые два метра пола от окна были цельными. Остальная часть пола представляла собой деревянные щиты, которые можно было в любой момент снять, чтобы вытащить крупные предметы; лодку, например.
Вдоль другой стены чердака, справа от Ш., лежала куча картонных коробок из-под различных товаров: мыла, зубных щеток, консервов. Теперь они служили Ш. вместо шкафа, вмещая в себя все его вещи. Возле коробок стояла пара черных ботинок, недавно начищенных до зеркального блеска. Они резко контрастировали со старыми рваными и грязными носками, надетыми на ноги.
Картонные коробки были закрыты. На верхней лежала книга в мягком переплете. Обложка была яркой. Книга называлась “Город убийц”. На ней был изображен мужчина, балансирующий на деревянной доске, проложенной между крышами двух домов-небоскребов. В каждой руке он держал по пистолету. Он стрелял в четырех мужчин, которые, по-видимому, его преследовали. Один из них держал в руке ствол огнемета, пытаясь поджечь доску. Ш. взял книгу и открыл ее. Это был сборник комиксов. Первый эпизод назывался “Среди мертвых”. Ш. начал рассматривать один рисунок за другим.
Просмотрев две страницы, он закрыл книгу и забросил ее в самый угол чердака одним взмахом руки. Книга упала точно в месте пересечения ската крыши и пола, подняв облако пыли. Крыша гаража была сделана из легких листов металла. Для придания им жесткости их сделали рифлеными. Через равные промежутки листы были скреплены заклепками.
Чердак был тускло освещен. Легкий шум начал заполнять его, постепенно возрастая. Дождь лился, как из ведра, барабаня каплями воды по наклонной крыше гаража. Дождь усилился — усилился и звук, наполнявший чердак. Вода сбегала по обоим скатам крыши, попадая в водосточные желоба, подвешенные по кромке. Желоба оканчивались на углах гаража, где были установлены трубы. Вода, попадая из желобов в трубы, гремела и булькала. Все эти звуки на чердаке были отчетливо слышны. Внутри чердака было сухо.
“Старуха была права насчет дождя”.
Поднявшись на ноги и сгорбившись при этом, Ш. направился к окну в задней стене. Открыть его было невозможно. Оно было маленьким и квадратным, разделенным на четыре части двумя планками. Три части были застеклены — одного стекла не хватало. В открытый квадратик окна залетали крупные капли дождя. Под окном в пыли валялась дощечка, вырезанная по размерам недостающего стекла, которая как раз была предназначена для того, чтобы закрыть пустующее место. Ш. подобрал ее, сдул с нее пыль и вставил на предназначенное для нее место.
Ш. выглянул из окна.
“Очень даже неплохой дождь!”
Предметы снаружи словно растворились в потоках низвергающейся воды. Она струилась по стеклу, открывая на миг едва видимый просвет, через который что-то можно было разобрать, но лишь на мгновенье, а затем просвет исчезал.
Слева сад был отгорожен каменной стеной, верхний край которой был усыпан осколками битого стекла. Эта стена ограничивала владения мистера Мэри с юго-востока. Она отделяла сад от двора, в котором жил импортер и торговец бананами. Эта стена пересекалась с живой изгородью, принадлежавшей холостяку, один из предков которого (по отцовской линии) построил маяк где-то на побережье Африки или Южной Америки. Точка, в которой пересекалась каменная стена с живой изгородью — это был южный угол сада — была скрыта от окна в задней стене гаража зарослями кустарника, окаймляющего декоративный бассейн.
Немного подальше, размытая густой пеленой дождя, виднелась низкая ограда, пересекающая газон, тянувшийся вдаль. С другой стороны газона пролегала грязная тропинка, ведущая к старому каменному зданию.
Несмотря на то, что дождь усилился, и контуры старого здания — бывшей конюшни — были нечеткими, дом можно было легко рассмотреть. Когда Ш. впервые использовал чердак гаража в качестве убежища шесть месяцев тому назад, старое здание утопало в зелени растущих вокруг него фруктовых деревьев по самую крышу. Сейчас здание казалось голым и неприкрытым.
“У него, должно быть, здорово льет сейчас. Крыша не сможет долгое время выдерживать напор дождя. Уверен, что вода течет сейчас прямо на голову”.
Фасад бывшей конюшни был скрыт темнотой опустившегося вечера и стеной непрекращающегося дождя. Но все же, кое-что и теперь можно было разобрать. На втором этаже находилось маленькое круглое окошко. Под окном находились большие ворота, в левой створке которых была и дверь поменьше. Ворота были темными и серыми.
“Лучше он, чем я”.
Домашний голубь по имени X. сорвался из ниши в стене старого каменного здания.
Он неуклюже описал круг, махая крыльями так, что они при каждом взмахе касались друг друга то вверху, то внизу. X. исчез. Дождь продолжался. Вода текла по стеклам окна, закрывая собой весь мир.
Время от времени Домоладосса отрывался от чтения доклада, чтобы сделать пометку в блокноте, лежащем у него на столе вместе с фотографией жены. Собирая всю новую информацию, он аккуратно наносил все новые детали на свою схему в блокноте.
— Эта проблема общечеловеческая, — пробормотал он. Домоладосса хотел быть первым посетителем нового мира. — Я направлюсь прямо к миссис Мэри, когда у меня будет больше информации о ней.
Дождь барабанил по крыше гаража. Крыша, собранная из листов тонкого металла, звенела под ударами тысяч падающих капель. Она протекала. Через одинаковые интервалы на ее поверхности находились ряды болтов. Болты соединяли металлические листы, которые служили защитой крыше. Большинство болтов и навинченных на них гаек проржавели, и лишь некоторые из них оставались серыми — обыкновенного стального цвета. Они начали блестеть.
В зависимости от того, падал на них свет или нет, они то вспыхивали, то угасали.
На мерцающих концах болтов образовывались водяные капли. Свет, пробиваясь из окна, которое невозможно было открыть, многократно отражался в каплях, падающих с крыши. Капли воды ловили свет, и, как бы вобрав его в себя, сияли и переливались маленькими искрами. Одна за одной капли падали на пол чердака.
“Похоже на то, что дождь и не собирается стихать! Боже, как бы я хотел… э-э… все равно!”
Капли беспорядочно падали одна за другой. Вода с разной быстротой собиралась у каждого болта. Она падала затем с присущим только ей темпом. Каждый раз казалось, что упавшая с болта капля последняя, и что воды больше нет, но вскоре снова точка увеличивалась, по-прежнему храня внутри себя свет, и, наконец, падала, срываясь под собственной тяжестью. С одних болтов капли падали раз в минуту или даже реже, с других — намного чаще.
Несмотря на шум капель воды о внешнюю сторону крыши, Ш. отчетливо слышал, как сорвавшиеся сверху капли разбивались об пол.
О скорости, с которой падали капли с того — или иного болта, можно было судить по полу. Под теми болтами, которые медленно собирали воду, пол был просто сырым; а под другими, с которых капли срывались одна за другой, образовались целые лужи. Они были бесформенными, потому что каждая капля, попадающая в нее, создавала цунами в миниатюре. С ростом количества и размера луж изменялся и звук падающих капель. Из скучных и мрачных ударов он постепенно переходил в живой и звонкий звук.
На четвереньках, двигая руками и ногами, Ш. перебрался на другую половину чердака. Для этой цели он избрал дорогу точно посередине чердака, потому что в этом месте было меньше всего капель.
Перебравшись туда, он сел и прислонился спиной к стене рядом с окошком. Поджав к себе ноги так, что его колени находились на уровне плеч, он охватил ноги руками, а подбородок положил на колени. Он сидел, насвистывая мелодию, которая называлась “Свистящий Рафаил”.
Вдоль боковой стены чердака, справа, стояло несколько упаковочных ящиков, выставленных в ряд. В них Ш. хранил свои вещи. Снаружи на ящиках еще сохранились названия тех предметов, для которых они были предназначены: консервы, масло, фрукты. Всего ящиков было пять. Они стояли там, где крыша не протекала. Лужи собрались за ящиками, в том месте, где треугольная крыша почти соприкасалась с полом.
У другой стены лежала остроносая лодка, выкрашенная в светло-голубой цвет. Она была из дерева и стояла на специальных подставках, тоже деревянных. На носу лодки белой краской было написано “Летун”. Эта лодка занимала почти всю длину чердака.
Лодка была довольно узка, и поэтому ее можно было поставить так, чтобы вода не затекала вовнутрь. Лишь в одном месте, где-то посередине, капли попадали на дно лодки, но это место было закрыто куском просмоленной парусины, лежащим поперек лодки. Капли попадали на поверхность парусины и плавно стекали на пол. Внутри лодки лежали разные тряпки, одеяла, древесная стружка и кусок парусины сверху — для предохранения от сырости.
Ш. перестал свистеть. Приподняв подбородок, он оглянулся, почесал правой рукой спину. Затем он вернул руку в прежнее положение, подбородком оперся о колени. Он снова принялся свистеть.
Справа и спереди от того места, где сидел Ш., стояли пять картонных ящиков с вещами. Перед ними и позади них собирались лужицы. Эти лужицы явно покушались на целостность пылевого покрова, поглощая его. В некоторых лужицах плавали пушинки и травинки. Лужи тоже были разные. Большие были шире и длиннее маленьких. Самые маленькие были мельче и уже, чем лужи средних размеров. Самые большие лужи образовывались под теми болтами, с которых чаще стекала вода. Меньшие лужи — под болтами, с которых капли падали медленно. Болты были вкручены в крышу. Лужи образовывались на полу. От них пол становился сырым.
Ш. закрыл глаза и перестал свистеть.
Он открыл глаза и повернул голову направо, затем налево. Зевнул, широко открыв рот. Моргнул.
В дальнем конце чердака располагалось квадратное окно, разделенное на четыре части. По трем уцелевшим стеклам сбегала вода, искажая внешний мир за окном. С того места, где сидел Ш., он мог увидеть только размытый кусок стены; остальное казалось смешением цветов — зеленого, коричневого, серого.
Справа от Ш. стоял ряд из пяти картонных коробков. Их окружало множество луж. Много сил приложила природа, чтобы создать эти маленькие грязные скопления жидкости.
Встав на колени, Ш. подобрался к крайнему ящику, проползая таким образом весь чердак. На этом ящике виднелась этикетка, сообщавшая, что когда-то в нем хранилась свиная тушенка. Ш. нагнулся и открыл коробку, заглянул в нее. Одновременно он видел и несколько деревянных планок, валяющихся возле коробки.
Из коробки Ш. вынул жесткую кепку с лакированным козырьком. Держа ее в левой руке, он обтер козырек рукавом правой руки. Эту кепку ему выдали, когда он поступил на службу к мистеру Мэри, то есть тринадцать месяцев назад. Ш. надел кепку, заправил торчащие волосы. Слегка распрямив спину, он отдал честь, дотрагиваясь рукой до козырька сжатыми пальцами правой руки.
— Докладываю о готовности, сэр. Все в порядке. Можем отправляться в любую минуту.