Отыскать шиайтианина удалось не сразу. Чертов парк… Хинар сидел, привалившись спиной к гладкому пурпурному стволу, увенчанному зонтиком перистых листьев. Как всегда флегматичный – еще бы, о чем желтокожему беспокоиться, Медо вколол ему обезболивающее и стимуляторы, обещал в клинику пристроить! Саймона, который глядел сбоку, сквозь просвет в кустарнике, он не заметил. Правый карман оттопыривается – вооружен. Клисс обошел поляну, неслышно подобрался сзади, занес нож…
– Саймон, не трогай его.
Медо стоял на другом краю поляны, оружия у него в руках не было. По серому с мерцающими золотыми разводами бронекостюму скользили солнечные пятна – костюмчик роскошный, как и прочие его туалеты. Саймон взмок, уже в который раз за сегодняшний день, приставил нож к горлу шиайтианина и крикнул:
– Я ему глотку перережу! Одно движение – и он сраный труп, понял? Не двигайся!
Лезвие впилось в кожу, по фальшиво-коричневой шее потекла струйка крови.
– Не нажимай, дурак, – процедил Хинар.
– Заткнись, убью! – Саймон нажал сильнее. – Я его зарежу, не подходи!
– Чужие жизни для меня мало что значат, – Медо улыбнулся, – но Хинара я предпочел бы видеть живым. Попробуем договориться?
– Подними руки! Медленно, понял? Живо, шевелись!
Хинар дернул головой и глухо замычал сквозь зубы.
Эмми красивым картинным жестом поднял руки и сказал:
– Перестань пилить ему горло. Ты ведь хочешь со мной договориться?
Саймон спохватился и ослабил нажим.
– Не пытайся меня провести, понял? Я эксцессер, а ты чертов сраный сопляк, я на твои уловки не попадусь! Мне нужны деньги и оружие, ты за мою работу по-честному заплатишь!
– Сколько ты хочешь?
Солнечные пятна поплыли в одуряющем хороводе. Что это – у него кружится голова? Несмотря на двойную дозу принака? Невозможно… Что за дрянь ему подсунули вместо допинга?
– Миллион… кредиток… – еле ворочая языком, произнес Клисс.
Ослабевшие пальцы разжались, нож упал на залитую кровью рубашку шиайтианина, потом свалился в траву. Саймон потянулся за ним. Удар, в глазах потемнело.
– Не убивай его! – донесся, как сквозь водную толщу, голос Медо.
Брат и сестра выглядели одинаково мрачными. Поль сидел, скрестив руки, на угловом диване, осунувшийся, с непримиримым и отстраненным выражением на лице. Ольга стояла напротив, ее кулаки были сжаты, облако волос пламенело на фоне застывшего водопада за окном.
Давным-давно остановленное мгновение: сумятица черного и синевато-белого, отвесная скала в хаотичных наплывах льда, сугробы, похожие на вздыбленные волны. Неба не видно – оно осталось за рамой окна, и над всем царят нескончаемые полярные сумерки.
Небольшой отель с туристическим комплексом, принадлежавший родственникам Лагаймов, был закрыт на ремонт. Ольга договорилась, и они спрятались тут от репортеров, от Лиргисо, от агентов пресловутой «Конторы Игрек» – от всех, кто мог испортить им каникулы.
– Поль, посмотри на ситуацию, как взрослый человек! – спор продолжался долго, Ольга уже успела охрипнуть. – Ты бы видел, как ты выглядишь со стороны! Тебе нужна психотерапевтическая помощь. Можно обратиться к силарским целителям, можно найти хорошего психотерапевта из людей или незийцев… Их ведь сколько угодно! Нужно что-то делать, а не сидеть целыми часами, погрузившись в себя. Ты всегда отказывался от помощи, это неправильно. Особенно теперь, после того, как тебя… после того, что с тобой было.
– Того, о чем ты подумала, со мной не было, – процедил Поль. – Пожар начался очень своевременно. Я обойдусь без психотерапевтов.
– Вот видишь, он всегда такой был! – Ольга оглянулась на Тину, которая уже несколько минут стояла в дверях и слушала разговор. – Поль, если человек получил травму, он включает медавтомат или идет к врачу. Если не в порядке твое душевное состояние, тоже надо обратиться к тем, кто в этом разбирается.
– Это разные области, – Поль упрямо качнул головой. Его черная водолазка и черные джинсы в сумерках сливались с черной обивкой дивана, выделялось только бледное, как у призрака, лицо. – Никто другой не разберется с моими проблемами.
Ольга вздохнула, повернулась и вышла из холла. Тина посторонилась, чтобы пропустить ее, потом подошла к большому, от пола до потолка, окну – отсюда можно было увидеть холодное темно-синее небо над замерзшим водопадом. Сумерки будут длиться около двух месяцев, потом начнется медленный полярный рассвет.
Тина повернулась к Полю – он сменил позу, откинулся на спинку дивана, но выражение лица оставалось прежним.
– По-моему, Ольга кое в чем права. – Тина не хотела вызывать его на новый спор и говорила осторожно, взвешивая каждое слово. – Тебе стоит побывать у силарских целителей.
– Я справлюсь без них, – по его лицу скользнула легкая гримаса досады. – Меня в детстве водили к психотерапевтам, из лучших побуждений – хотели вылечить от галлюцинаций. А у меня не было галлюцинаций, просто я уже тогда видел то, чего не видят другие. Помню, когда мне было шесть лет, меня привели к женщине-психотерапевту, и она при мне жаловалась на головную боль, потом приняла таблетку, а я видел, что к ее голове присосалась такая светящаяся туманная штука вроде червяка. Я сказал об этом, но доктор решила, что это игра моего расстроенного воображения. Я боялся, что червяк нападет на меня, следил за ним и не слушал, что она говорит. Она потом сказала маме, что у меня навязчивые страхи и плохая концентрация внимания. Позже я научился различать то, что воспринимают все, и то, что вижу только я, тогда мои галлюцинации прекратились – с точки зрения окружающих, – он усмехнулся. – Психотерапевтам я с тех пор не доверяю, они могут просто не понять, что к чему. Особенно в моем случае.
– Силарцы знают о невидимом мире.
– Мне не нужна посторонняя помощь. Просто нет необходимости. Почему вы все решили, что я сижу и потихоньку съезжаю с рельсов на почве пережитого шока? Я занимаюсь совсем не этим.
– А чем же тогда? – Тина присела напротив, на ковер из искусственного меха.
– Я хочу все проанализировать, разобрать на составляющие. Со стороны Лиргисо было много суггестии – и в интонациях, и в том, что и как он говорил. Он причинял мне боль и в то же время твердил, что рядом с ним я в безопасности, что он будет меня защищать… В общем, внушать он умеет, но я-то на сто процентов невнушаемый – это выяснилось, когда нас в полицейской школе тестировали. Психологов это удивляло, якобы остальные психоэмоциональные характеристики у меня такие, что я должен обладать высокой внушаемостью, а у меня все неправильно. Они говорили, что я ходячая аномалия.
– Просто они держатся за свои классификации и стараются не замечать исключений. Хотя исключений в этой области наверняка больше, чем тех случаев, которые подчиняются правилам – как в незийской грамматике.
– Я окончательно убедился в том, что я не герой, – усмешка Поля стала кривой и напряженной. – Даже не потому, что опять не сумел убить его, несмотря на всю подготовку. Он начал нагревать браслет наручников… сказал, что нагреет до точки плавления, и я согласился… на его требование… – Поль говорил все сбивчивей, потом замолчал. – Тина, я не могу об этом. Понимаешь, он показал мне, какой я на самом деле. Раньше я думал о себе лучше.
– Да ни черта он тебе не показал! Когда ты пошел на обмен в Пьялашарте, чтобы спасти Ивену, разве ты был не такой, как на самом деле?
– Меня накачали стимуляторами, – хмуро напомнил Поль.
– Стимуляторами тебя накачали после того, как ты принял решение, что пойдешь туда. Для нас со Стивом не имеет значения, герой ты или нет – ты наш друг, и ты нам дорог такой, как есть. Ивене тоже нужен не герой, соответствующий героическому стандарту, а Поль Лагайм. Она вчера плакала из-за того, что ты не подходишь к ней.
– Тина, такой субъект, как я, просто не должен к ней подходить! Ты ведь не знаешь, что там было… К тому времени, как начался пожар, я уже понял, что не выдержу пыток и соглашусь на все. А он, похоже, с самого начала это понимал… Я пытался его убить, но это ничего не меняло.
– Ты оказался в этой ситуации потому, что заменил собой Ивену. Если уж ты решил все проанализировать, не сбрасывай со счета ключевые факты, без них выводы будут ложные.
– Тина… – Поль понизил голос до шепота. – Я с ним целовался, понимаешь?
– Я с ним тоже целовалась, причем неоднократно. – Тина пожала плечами. – Ну и что?
– Ничего.
– Вот именно. У силарцев есть афоризм: «Все, происходящее с нами, обладает лишь тем значением, каким мы сами его наделяем». На их языке это звучит короче.
– Я все-таки пойду к Ивене, – помолчав, сказал Поль. – Только не сейчас.
Тина провела рукой по шелковистому искусственному меху – имитация шкуры какого-то белого полярного хищника, – потом снова повернулась к Полю и спросила:
– Не всплыли новые детали?
Они пытались отыскать хоть одну ниточку, ведущую к Лиргисо, но пока безуспешно. Стив нашел в Сети статистику пожаров, и они осмотрели все постройки, горевшие в то время, когда Поль телепортировался на Рье-Тьядо. Наибольшего внимания заслуживала уединенная вилла на одном из островов Орибского архипелага. С виду ничего особенного, скромный одноэтажный домик неподалеку от моря, зато под землей – настоящие хоромы: полтора десятка комнат, помещение с бассейном, гараж для аэрокаров. Обстановка выгорела дотла, повсюду толстый слой копоти. Все несгораемые сейфы были открыты, домашний «черный ящик» исчез – это свидетельствовало о том, что хозяева виллы либо их доверенные лица побывали здесь после пожара, однако делать капитальный ремонт никто не спешил.