Annotation


Империал — это плеяда миров, составляющих неделимое целое. Здесь есть место для подвига и предательства, любви и ненависти, слепой веры и холодного расчета. Судьба свела двух магов в жестокой схватке, происходящей на фоне войны между мертвыми и людьми. Некромантский спецназ, Святая Инквизиция, серый кардинал и многие другие являются непосредственными участниками данных событий, однако каждый из героев ведет только свою собственную игру. А на кону великий Ритуал, который должен укрепить позиции поборников Единого на Империале, и жизнь одного разочаровавшегося в Свете колдуна.





* * *





Падший лев — Максим Целовальников




Глава 1




Эта огромная дикая равнина напоминала один из многочисленных затерянных миров Империала. Зеленые высокие травы покрывали ее от края до края, ограниченные с одной стороны неприступной стеной темного леса, а с другой — небольшой рекой, за которой уже начинались горы.

Ночь.

На бледном небе красовалась яркая большая луна, мягко освещая всю равнину своим призрачным серебром. Именно в такие ночи последователи культа «Адриссель»[1] устраивали свои полные мистики и чарующей красоты ритуалы, но здесь уже множество веков не появлялось ни единого разумного существа.

Весна всецело вступала в свои права, все буквально насыщалось живительными силами, предвкушая свой летний расцвет. В тихой реке плескалась нерестящаяся рыба, роились в брачном танце тучи насекомых, за которыми в свою очередь охотились летучие мыши и ночные птицы. Лишь один огромный олень, гордо запрокинув голову с короной ветвистых рогов, задумчиво стоял у кромки леса, пережевывая молодую траву.

Потерянный уголок девственной природы.

Эта картина завораживала, но вовсе не навевала умиротворения. Любой достаточно цепкий взгляд мог заметить многочисленные причины для тревоги. Мир Империала воинственен и жесток, и тот, кто не проявлял достаточного внимания, имел все шансы плохо закончить свою жизнь. И это место не являлось исключением.

Нельзя было точно понять, близка опасность или нет, но, без сомнения, имелся повод для определенного рода размышлений. Например, тот же самый лес — молодой, буквально дышащий жизнью. Наверное, многие бы не заметили этого факта, но тем, кто хорошо знаком с лесом, как светлые эльфы, это сразу бросалось в глаза. В обычной жизни подобное просто невозможно, одни виды деревьев жили долго, другие — нет, одни росли быстро, другие медленно, образовывались буреломы и переплетения. Кто-то умирал, давая молодое потомство, кто-то рос много веков, колоссальным исполином уходя высоко в небо. Но здесь все оставалось в одной поре.

И камни, огромные глыбы на берегу реки, каждый величиной с горного великана, — они казались скрюченными в каком-то мучительном танце боли. Неведомая чудовищная сила смяла их, словно податливую мягкую глину, а потом, подумав, смяла еще раз, но уже по-другому, и, не удовлетворившись результатом, окончательно изувечила до неузнаваемости изначальных форм.

На этой равнине росла прекрасная молодая зеленая трава, но животные не спешили оценить ее вкус, словно опасаясь чего-то. Лишь одинокий могучий олень отважился выйти из леса на самый край изумрудного поля.

Все это дополнял белесый туман, медленно наползающий на равнину со стороны низин у реки. Сначала он достиг скорчившихся от боли камней, окутал их со всех сторон, а потом, словно немного подумав, поглотил целиком, скрыв в своем разрастающемся теле. В нем вроде не было ничего необычного, даже погода стояла достаточно прохладная для этого времени года, и появление тумана представлялось вполне нормальным явлением. И снова лишь очень придирчивый взгляд мог заметить странность в том, как постепенно затихали насекомые, как ночные птицы спешили улететь прочь от этого места. Живая природа сразу замирала при приближении тумана. Окажись здесь маг, неведомым способом попавший на эту богом забытую равнину, даже он не смог бы обнаружить ничего необычного в этом тумане, разве что самые зачатки, скорее даже едва уловимую тень чего-то непонятного и мистического. И то скорее лишь на уровне интуитивных ощущений. Туман представлялся вполне обычным, и уж точно не несущим в себе ни малейшей угрозы. Но живых существ не обманешь.

Они чувствовали Смерть, ее присутствие, и сердца их наполнялись страхом, а инстинкты вопили только об одном — поскорее отсюда уйти. Подальше от Смерти. Бежать!

А это весьма раздражало Таэма, хашша[2] Смерти, одного из самых засекреченных существ в мире Мертвых, особенно такого высокого ранга. Даже в Ромуле, ближнем военном совете при Регенте, о его существовании знали лишь единицы. Не говоря уже о большем.

Он владел искусством скрытности в совершенстве, как, наверное, никто другой, но даже это не могло помочь. Говорят, нежить лишена эмоций, присущих любому живому существу, но это лишь басни, придуманные Святой Инквизицией[3], в которые, впрочем, все слепо верили. И раздражительное состояние хашша в данный момент служило тому подтверждением. За многие десятилетия службы ему удалось отточить мастерство своего дела до предельных высот, но совершенства достичь удавалось все равно далеко не всегда.

С его точки зрения.

И данная операция не стала исключением. Какие бы меры ни принимались, Жизнь всегда будет ощущать присутствие Смерти, равно как и наоборот. Это заложено на генетическом уровне всех существ Империала. И хашш, конечно же, все прекрасно понимал, но смириться с этим не мог.

Задача, которую ему поставил повелитель, оказалась проста и непонятна одновременно, хотя Таэма последнее и не слишком беспокоило. Он привык исполнять приказы, сколь безумными и нелогичными они не выглядели бы на первый взгляд. В правильности такого подхода ему довелось убеждаться уже много раз, и никогда не возникало повода усомниться в гении повелителя. Заминировать «Прахом воли» безызвестную равнину, расположенную на задворках Светлого мира Империала, используя для этого Сеятелей Смерти, командиром которого хашш и являлся, казалось смехотворным делом. И пустым. Тратить такие огромные ресурсы, рискуя элитным подразделением, которому предстояло работать во враждебном мире на протяжении нескольких недель, для совершенно непонятной никому цели — разве не являлось это чистым безумием? Но повелитель отдал приказ, а значит, началась новая большая игра, подробностей которой еще никто не знал. И вряд ли его план кто-то сможет понять до самого последнего момента. Об этом опять же говорил многолетний опыт службы повелителю. Поэтому к поставленной задаче Таэм отнесся подобающе. Впрочем, как и всегда.

Самым сложным оказался путь к этой дикой равнине от точки выхода[4] в Светлом мире. Хашш просто не мог позволить себе расслабиться, убаюканный простотой задачи, и к цели его подразделение продвигалось с соблюдением всех мер безопасности. В своей долгой жизни он давно усвоил, что не бывает мелочей, и пренебрежение малым способно погубить даже самую легкую задачу. Более того, порой именно это самое малое и отделяло победу от поражения.

Таэм, как и все члены группы, принадлежал к древнему народу оэммаэ, населяющему Бледные горы в мире Смерти. Их многочисленные органы чувств открывали широкий диапазон возможностей для наблюдения и анализа внешней среды, которые он развил, как и все, что мог, до максимального совершенства. Недаром его имя на языке народа оэммаэ означало «максимальный». И сейчас Таэм не сомневался, что в радиусе десяти километров не было ни единого существа, представляющего для начавшегося решающего этапа операции любую, даже самую косвенную, угрозу.

Но даже нежить не покидало ощущение опасности, печать присутствия которой тяжелым грузом лежала на этом месте. Таэм это чувствовал и видел, но не мог понять причины тревоги. Он приказал Сеятелям применить свою природную магию и вызвать к жизни туман, казавшийся вполне естественным в этих условиях. Туман всегда являлся для них лучшим укрытием, безраздельно властвуя в родных Бледных горах. Оэммаэ жили в нем, охотились на своих жертв и снова скрывались, становясь его частью. Чтобы не вызвать ни малейшего подозрения, туман пустили со стороны низин, окружающих берега реки.

Вот только живая природа все равно чувствовала присутствие нежити, и этому не могла помочь никакая маскировка. Если бы Таэм обладал большей склонностью к философскому мышлению либо ученым складом ума, он, наверное, попытался бы понять, почему так происходит, а пока оставалось лишь в очередной раз раздражаться, видя, как все живое вокруг старается уйти подальше от затаившейся в растекающемся по равнине молоке нежити. Сеятели Смерти — оэммаэ — сами походили на сгустки тумана и имели соответствующую форму тела, за которую очень трудно зацепиться взглядом, но Жизнь чувствовала не зрением или слухом или другим известным способом. Она просто знала об их присутствии, и все живое инстинктивно, даже, может, не понимая этого, старалось уйти подальше от этого места.

Страх гнал их прочь.

Белое покрывало все больше и больше поглощало равнину. При желании оэммаэ могли разом выбрасывать большое облако тумана, в котором растворялись без следа, но это представлялось лишними тратами энергии, которую нужно экономить, ибо фронт работ и так имелся весьма большой. Равнина была на самом деле огромной, а заминировать ее предстояло всю.

Призрачный саван поглотил две трети территории, надежно скрыв под собой все, что имело высоту менее трех метров. Таэм, наконец, отдал ментальный сигнал своей группе. Сеятели тут же пришли в движение и стали растворяться в глубине вызванного ими тумана. Их призрачные тела практически полностью сливались с фоном. Один за другим они медленно растекались по всему краю равнины.

Началось минирование.

Сеятели являлись элитным подразделением некромантов, созданным на базе применения их исключительных природных способностей. Они очень долго накапливалинеобходимую энергию, поэтому использовались редко, и то лишь в особо важных операциях. Паря в нескольких десятках сантиметров над землей, их тела начинали истекать бледными вытянутыми каплями, более похожими на мистических червей, только имеющих консистенцию тумана. Они падали на землю и тут же уходили глубоко в почву, полностью растворяясь в ней. Десятки их концентрировались в определенной области, что и составляло мину, носящую в армии мертвых название «Прах воли». Каждый из выпущенных призрачных жгутов обладал колоссальной потенциальной разрушительной энергией, если только правильно ее морфировать. Именно из-за этого «Прах воли» и являлся тайным ночным кошмаром всех тех немногих, кто доподлинно знал о его существовании. Да, в армиях разумных рас Империала имелись мины такой же мощности, и даже большей, но только то, что разбрасывали таинственные Сеятели Смерти, не представлялось возможным обнаружить. Пока энергетические сгустки не морфированы, они, по сути, представляют собой лишь особый продукт жизнедеятельности оэммаэ, похожий на них самих, растворенный в недрах земли. Никакой материи, никакого излучения, никакой магии. Лишь повинуясь приказу хозяина, «Прах воли» за несколько минут превращался в одну из самых жутких разрушительных мин, известных на Империале, способную во мгновение ока разорвать на части практически любое существо. Именно поэтому очень многие военные специалисты сильно сомневались в её существовании, считая это легендой или досужим вымыслом. После встреч с «Прахом воли» не выживал никто.

Таэм это знал наверняка, так как во всем мире Мертвых существовало только одно подразделение Сеятелей, которым он и командовал уже на протяжении многих лет и видел результаты его работы.

Обычно повелитель, очень дороживший каждым из них, предпринимал массу мер по обеспечению их безопасности в любое время дня и ночи, в любых, даже самых сложных условиях. И это несмотря на всю природную способность оэммаэ избегать любой опасности самостоятельно. Другие элитные подразделения некромантского спецназа и могущественные армейские личи часто охраняли Сеятелей, готовые уничтожить малейшую угрозу для них. Доходило иногда до применения в этих целях мистических мертвых драконов воздушной армады, и даже жутких белладей[5]. Но только не в этот раз. Таэм это точно знал. Они здесь были одни. А это говорило о многом.

Что-то готовилось. Неспокойный мир Империала ожидало новое большое потрясение.

Таэм в сопровождении четырех старших офицеров группы двигался последним. Он видел каждую мину, оставляемую Сеятелями, и контролировал правильное покрытие всей зоны, чтобы ни одна потенциальная жертва, кем бы она ни являлась, не имела ни малейшего шанса уцелеть — когда придет время. Впрочем, Сеятели проделывалиподобную операцию уже далеко не первый раз, и никаких осечек не возникало.

Туман полностью закрыл кромешной белой пеленой всю равнину, на которой теперь происходило скрытое от любого, самого любопытного взора жуткое действо.

Здесь сеялась смерть.

[1] Культ «Адриссель» — один из древнейших культов Империала, основанный на верованиях в богиню луны Адриссель. Его последователями являются представители многих рас Империала, но большую часть их составляют эльфы. Они исповедуют особую подшколу магии Ведьмачества — Лунную магию, с очень развитым искусством Атем Рэ. Мастера культа имеют право уважительно называться «сель».

Атем Рэ — искусство сохранения магии определенного вида или ее действия во времени, в виде магических узоров или предметов. Используется для создания различных артефактов, амулетов.

[2] Хашш — звание высшего командного состава в армии мертвых.

[3]Святая Инквизиция — большая военизированная организация, действующая под эгидой Церкви, проповедующей культ веры в Единого Бога, но имеющая практически полную автономность. Ее целью является уничтожение любого зла, борьба с ересью среди верующих и охота за всевозможной нечистью. Распространена в основном только на территории Закатных королевств.

[4] Точка выхода, или портал — так называется зона, через которую осуществляется переход между измерениями Империала.

[5] Белладейя — олицетворение Смерти высокого уровня. Большое существо, парящее над землями мира Мертвых в виде призрака Гибели — одной из высших ипостасей Смерти.





Глава 2




Лекс с трудом представлял, зачем князю Калине понадобилось назначать встречу именноздесь. В Дейи, мире Мертвых, имелось огромное количество жутких мест, смертельно опасных, таинственных и очень необычных. Возможно, даже больше, чем где-либо еще, на любой выбор. Но место, где он сейчас находился, включало в себя все это вместе взятое, только увеличенное во много раз. Никто, кем бы он ни являлся, к какой бы расе ни относился и каким бы могуществом ни обладал на Империале, во всех его многочисленных измерениях, не хотел очутиться здесь. Даже мертвые, кто и так, по идее, уже ничего не мог бояться, боялись этого места больше всего на свете.

Мир Империала состоял сразу из нескольких измерений, связанных между собой невидимыми гранями. Между ними можно было перемещаться с помощью телепортации, но в определенных зонах. Кроме обычного мира, называемого Светлым, который считали своим домом множество рас — людей, светлых и темных эльфов, гномов, гоблинов, орков и множества других, существовали еще измерения Инферно и мира Мертвых. Огромные отдельные миры, хотя все они являлись неделимой частью Империала.

Мир Смерти поделили между собой враждующие княжества, которыми повелевали могущественные некроманты, дети Смерти. Властелины мертвых. Среди них выбирался Регент, который правил от имени самой Смерти. И существовало в этом мире одно место, где не было ничего. Даже мертвые являлись своеобразной формой жизни, точно так же, как и множество других, очень необычных существ, населяющих Империал. А в этом страшном месте властвовало абсолютное Ничто. Оно имело множество имен. Абсолютная смерть, Небытие, Мир-Забвения-Откуда-Не-Возвращаются.

Отсюда никто и никогда действительно не возвращался. Именно сюда попадали те из мертвых, кто уничтожался окончательно. Это смерть Смерти. Умершего можновоскресить, мертвого — снова призвать к жизни. Отсюда же не было возврата. Это истинный конец пути. Любой формы жизни на Империале.

И именно здесь и назначили встречу Лексу, могущественному оборотню, который сменил на своей памяти не один век. Когда-то он служил князю Калине, потом Регенту, а потом отошел от дел, потеряв ко всему интерес, и стал наемником. Определенно есть минус в долгом существовании. А Лекс жил очень долго.

Князя Калину считали безумцем, но он всегда оставался сам себе на уме, и никто и никогда еще не смог разгадать его планов. Сколько его знал Лекс, князь никогда не шел грубо, напролом. Не вел кровопролитных войн, не участвовал в подковерных интригах. Он всегда действовал малыми силами, совершая точечные удары, логика которых зачастую казалась совершенно не понятной, но при этом неизменно достигал задуманного результата — в отличие от своего сводного брата — князя Ирритройи. Вот тот был страстным любителем повоевать. Очень сильный некромант, специализирующийся на поднятии мертвых, он враждовал со многими в Дейе[1], люто ненавидел своих братьев и еще больше ненавидел весь Светлый мир.

В данный момент сей князь вел затяжную войну с могущественным Арденским королевством людей, самым сильным среди всех Закатных королевств. И по всем сведениям, только что потерпел, видимо, решающее поражение в битве при Альме.

И Лекс сейчас прикидывал, каковы шансы на то, что его вызов князем Калиной связан именно с этими занимательными событиями.

В Небытие не существовало определенного пейзажа. Все вокруг время от времени менялось, приобретая те или иные формы, существующие или существовавшие когда-то на Империале. Причем оставалось тайной, когда и по каким причинам это происходит. Просто один пейзаж сменялся другим, а все, что было раньше, безвозвратно исчезало. Сейчас Небытие имело очень подходящий вид гигантского кладбища, освещенного тусклым светом луны, пробивающимся сквозь серые, медленно плывущие по небу облака, похожие на жутких белладеев. Только самоубийцы решались заходить далеко вглубь этого места, так что никто не имел понятия, насколько оно обширно и имело ли вообще хоть какие-то границы. Лекс сильно подозревал, что саму возможность здесь бывать и созерцать Абсолютную смерть наверняка давали им с умыслом — напомнить о бренности существования. Даже мертвым.

Сейчас он находился как раз на границе, разделяющей привычный мир Дейи и Небытие, прислонившись могучим плечом к холодному камню ближайшего склепа, и ждал. Князь Калина не опаздывал, просто это он пришел раньше, чтобы осмотреться. Все же в Небытие приходилось бывать, мягко говоря, нечасто. Долгая военная карьера научила его всегда все контролировать, а знание обстановки могло дать очень многое.

Природное любопытство взяло верх, и оборотень поскреб когтем о поверхность склепа. Глаза ему говорили, что перед ним всего лишь какой-то камень, однако полное отсутствие запахов настораживало. Даже камень, несомненно, имел запах, особенно для сверхчувствительного носа оборотня. Острый коготь не оставил на его поверхности даже царапины, хотя явно ощущал шероховатость камня под собой. Лекс задумчиво почесал рукой нос. Он любил принимать человеческую форму, ибо провел много лет своей жизни в Светлом мире и лишь во время боев оборачивался в звериное обличье. Впрочем, ничто не мешало в любой момент вызвать мутацию и изменить свое тело по желанию. Могущество Лекса позволяло делать то, что не было доступно иным его собратьям.

Он удлинил коготь на указательном пальце, превратив его в совершенное оружие, способное резать даже сталь, и повторил эксперимент на камне склепа. И снова ничего. Будь это действительно обычный камень, он просто распорол бы его, но ничего подобного не произошло. Лекс вернул руке привычный вид, и собирался было впасть в глубокую задумчивость по поводу продолжения эксперимента, но его прервало появление нежданного гостя.

Стремительная тень метнулась с пиков дальних склепов, засветившись, наверняка специально, в отблесках луны, опустилась на дорогу и не спеша направилась к Лексу. Черные кожаные штаны и белая шелковая рубашка навыпуск, достойная принца, с каплями крови на ней. Впрочем, кровь была не настоящей, а лишь искусной магической вышивкой, отчего капли походили на живые рубины. Неизвестный не спешил, словно давая время оборотню оценить его и понять, кто перед ним. Приближаться слишком близко тоже не стал, благо свирепая репутация Лекса никогда не была пустым звуком.

— Мое уважение, хашш.

В его глазах играла веселая насмешка, впрочем, не переходящая дозволенную грань. Но в голосе звучало неподдельное уважение.

— Мое имя Шелест.

Он приветливо улыбнулся, обнажив длинные белоснежные клыки. Вампир выглядел молодым, высоким и статным, с длинным черными волосами до плеч и взглядом, который способен влюбить в себя любую женщину Империала или заставить поседеть от ужаса практически любого.

Но эта улыбка вовсе не ввела в заблуждение оборотня, потому что он прекрасно знал, кто перед ним. Потомок древних лордов, высший вампир, знаменитый профессиональный убийца и охотник за головами, — он внушал ужас всему Светлому миру, время от времени устраивая кровавые бойни. На него долго и безуспешно охотились, а его имя стало проклятьем в устах очень многих. Настоящее имя высшего Лекс не помнил, но знал, что Шелестом прозвали за его стремительность при убийственной атаке, ибо шелест в ночи — единственное, что слышала жертва перед своей смертью.

— А ты, я гляжу, не боишься навсегда остаться в Небытие. Стоит здесь произойти очередному изменению — и все, — заметил Лекс, кивнув в ответ на приветствие.

— Этого не может произойти.

— Почему же?

— Я не так давно был в Некрополисе[2] на высоком приеме у Регента и танцевал с самой герцогиней Ги[3]. Она мне сказала, что я слишком нагл, что я слишком дерзок, что я дурак, что я невоспитанный грубиян, и что же еще?.. — вампир задумчиво закатил глаза, потом радостно воскликнул: — А, да! — что я слишком быстро веду. В общем, она дала понять, что долго не захочет со мной еще раз встречаться. Представляешь, меня выгнали с приема! Выходит, мне теперь все можно.

В голосе Шелеста продолжала звучать легкая насмешка, а в глазах блестели бесовские огоньки. Танцевать, по сути, с самой Смертью, богиней мира Дейи, да еще так себя вести мог осмелиться далеко не каждый. Даже среди высших лордов. Но он всегда был знаменит своей неистребимой тягой к безрассудному риску.

— Здесь Смерть не властна.

— Да? — изумился вампир. — Как же я так? А ведь действительно мог сгинуть!

Лекс улыбнулся. Ему нравился этот высший. Он, конечно же, прекрасно знал, что такое Небытие, и летал в нем осознанно. Видимо, есть доля правды в том, что говорят, будто сама Смерть оберегает его.

Игра вампира веселила, но мозг, как и всегда, не переставал анализировать ситуацию. Поверить в то, что кто-то окажется в этом месте, и в это же время, когда назначена встреча с князем, чисто случайно, он не мог. Тем более такой знаменитый убийца как Шелест, за которым постоянно тянулась кровавая дорожка. Значит, князь вызвал на встречу не его одного. Оставалось выяснить, зачем и ждать ли еще кого-то? Неужели в мире Дейи назревают новые времена борьбы за трон Регента? Или сведение счетов между князьями?

Лекс наблюдал подобное уже не первый раз и не испытывал особой тяги к подобным событиям. И князь Калина это прекрасно знал, и если приглашение Шелеста было отличным шагом с его стороны, то вот оборотень в такую картину не слишком вписывался. Значит, дело состояло в чем-то другом. В чем-то очень серьезном. Лекс это чувствовал своим звериным чутьем.

— Ничто нельзя повредить. Тем более если его вообще не существует.

Заметив удивленный взгляд оборотня, князь Калина, незаметно появившийся из темноты, добавил:

— Не забивай себе голову тем, что тебе пока не нужно. Ты же не ученый. Ты воин, и именно поэтому нужен мне.

— Дара[4], — ритуально приветствовали его Лекси Шелест, склоняя голову.

— Ибадор, — был им ответ.

Князь не уступал ростом даже оборотню, имел длинные серебристые волосы и хищное выражение лица. Что-то в его облике сразу внушало уважение и желание повиноваться. Гордый Лекс, безусловно, признавал в нем своего господина, которому когда-то принес клятву верности. Но только его.

Князь пришел не один. Его, как и любого повелителя мертвых, обычно сопровождали дейгарды, являющиеся личными телохранителями. Они выглядели как темные, парящие над землей фигурынеясной формы. Никто не знал точно их настоящей силы, равно как и возможностей. По одной из древних легенд, Мертвые стражи были одной из простейших аватар Смерти, созданных ею, чтобы хранить своих детей-некромантов. Правда, это не всегда помогало, и за несколько тысячелетий существования Империала оказался убит не один из повелителей Дейи (причем чаще всего на момент своей смерти они занимали печально известный трон Регента), в основном своими же собратьями. Любопытство всегда подталкивало Лекса узнать тайну дейгардов, но князь Калина хранил молчание в ответ на все его вопросы, а значит, оставался один-единственный путь — напасть на некроманта и столкнуться с его телохранителями в бою. Но оборотень не являлся наемным убийцей, в отличие от того же Шелеста, но последний, похоже, подобным любопытством не страдал.

Неужели его повелитель снова решил бросить вызов за право стать Регентом? Несколько десятилетий назад он уже правил миром Дейи, но заговор и измена союзников привели к его свержению. Лекс нисколько не сомневался, что князь Калина ничего не забыл, но почему решил ударить именно сейчас? Нынешний Регент ему вовсе не враг и к тому же явно находится под покровительством самой Смерти.

— Чем я могу служить вам, Мастер?

Князя Калину частично скрывала тень, но и без этого никто не смел поднять на него свой взгляд, вслушиваясь лишь в холодный повелевающий голос. Некроманты обладали огромной силой, дарованной им от рождения самой Смертью, и их власть ничем не ограничивалась в мире Дейи.

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной, мой верный Лекс. И ты тоже, Шелест. Скоро грядут большие события, и мне понадобится рука, которая станет вершить Судьбу по моей воле. Я избрал тебя, Лекс, как лучшего из моих слуг, а Шелест послужит тебе первым помощником. Как в старые времена. Сама Смерть заинтересована в этом.

Оборотень оскалился:

— Я всегда рад служить под вашим началом, Мастер. И я рад, что вы выбрали именно меня.

Голос князя не имел даже оттенка эмоций, это был мертвый голос, но от него пробирал озноб. Никто не спрашивал их, согласны они или нет, это подразумевалось само собой. Кроме того, князь Калина знал цену как своим словам, так и своим действиям. Он всегда все просчитывал. Под его властью находились силы огромного некромантского княжества, способного поспорить своим могуществом с любым королевством Светлого мира, и он никогда бы не обратился к лучшему воителю и лучшему наемному убийце, если бы не считал, что именно они нужны для его нового дела. И не стал бы их призывать, не будучи уверенным, что только им это по силам. А значит, предстояло нечто такое, что не являлось обыденным. Это сразу стало понятно, как только Лекс получил призыв своего повелителя, и это же прекрасно понял и Шелест.

Оборотень умел видеть все о каждом, и даже высший вампир не являлся для него тайной. Знаменитый безжалостный убийца стал его первым солдатом. Лекс смотрел в его отливающие кровавым блеском желтые глаза и не видел повода для беспокойства. Шелест слишком знаменит и могущественен, чтобы подчиняться ему, но с другой стороны, князь Калина никогда не стал бы призывать его, если бы испытывал какие-то сомнения. Никаких сомнений не видел и оборотень. Высший слишком умен и все понимал сам. С ним можно работать.

— Тебе предстоит свершить немало, мой верный Лекс, однако вряд ли кто-то об этом узнает. Но тебе понравится, тебе нравится невозможное. Что касается тебя, Шелест, — я знаю, ты любишь риск.

— Вас ввели в заблуждение, Мастер, — поклонился вампир. — Я без него не могу жить.

— Тогда ты его получишь сполна. Лучшей пробы.

Оборотень качнул головой:

— Мы заинтригованы, Мастер. Когда все начнется?

Легкая улыбка тронула тонкие губы князя Калины:

— Все уже давно началось. Просто сейчас настало время действовать вам.

[1] Дейя — мир Мертвых. Так называют свой мир некроманты.

[2] Некрополис — столица Дейи, где правит Регент.

[3] Герцогиня Ги — одна из ипостасей Смерти.

[4] Дара — ритуальное приветствие в Дейи, обращенное к своему повелителю. Ибадор — ритуальный ответ повелителя.





Глава 3




Генерал Реатор расслабленно сидел в «Веконе», но его серые, словно сталь, глазанапряженно всматривались в парящее перед ним волшебное зеркало. Данное устройство разработали в Леции, в знаменитой Акатской академии, несколько веков назад, и с тех пор оно распространилось по всем Закатным королевствам. По сути, это был очень сложный магический артефакт, созданный для высшего командного состава армии, позволяющий парить в воздухе, снабжающий всевозможной информацией и способный делать много других полезных вещей. «Веконы» очень дороги, но Арденское королевство, самое сильное из всех Закатных королевств Империала, могло себе позволить достаточное их число, чтобы снабдить ими всю свою армию.

Сейчас генерал Реатор, используя возможности артефакта, пристально наблюдал из штаба корпуса за тем, что происходило на линии фронта. Шел уже девятый месяц кровопролитнейшей войны с вторгшимися на территорию королевства ордами нежити некроманта Ирритройи, и недавно наступил долгожданный переломный момент. Ардения, словно пробуждаясь ото сна, большими темпами наращивала свои силы, и битва при Альме четко определила настоящее положение дел. Нежить потерпела поражение, и теперь отступала. Генерал Реатор, без сомнения, верил, что это лишь начало конца для них, — так всегда учил святой Сайрос.

Восемнадцатый армейский корпус, которым он командовал, в битве при Альме участия не принимал, так как прикрывал направление на Толлейские владения Короны, ведя вот уже почти неделю затяжные бои с частями наступающей некромантской орды. Враг изначально атаковал сразу по трем направлениям — на Альму, открывающую дорогу в сердце королевства, куда и пришелся главный удар князя Ирритройи, на Лизию, где находились многочисленные технологические гильдии, и на цветущий сельскохозяйственный район под названием Толлейские владения, принадлежащий непосредственно Короне. Это направление не считалось опасным, поэтому на его защиту бросили лишь один Восемнадцатый армейский корпус. Генерал Реатор окопался на местных холмах и стоял под атаками нежити в глухой обороне. Поначалу они отличались особым фанатизмом, но после поражения при Альме основных сил здесь все резко пошло на спад. Маршал Диоген, командующий королевской армией, вчера ночью передал спешную директиву в штаб корпуса перейти в наступление и, отбросив части противника, выйти на рубеж реки Кроо в ста километрах к востоку отсюда.

Генерал Реатор всегда отличался основательностью в подходе к любому делу, и Восемнадцатый корпус в строго организованном порядке перешел от обороны к наступлению. Нежить, в последнее время затихшая, не слишком активно сопротивлялась и по всему фронту сдавала свои позиции. Они не могли не понимать, что если задержатся здесь дольше, то окажутся отрезанными от главных сил князя Ирритройи, отступавшими под натиском маршала Диогена на Альмском направлении.

Разведка корпуса докладывала, что частями, противостоящими ему сейчас, командует какой-то хашш, но генерал Реатор имени его не запомнил. Он ненавидел и презирал нежить и вовсе не считал нужным уделять им такое внимание. Только уничтожать. Так учил святой Сайрос.

Это и хотел сделать в ближайшее время генерал Реатор, но бросаться вперед с саблей наголо он не собирался. Восемнадцатый корпус наступал методично и основательно, как ледник.

Волшебное зеркало «Векона» показывало передвижение частей корпуса, занимающих в данный момент прежние позиции врага. В центре двигался Третий гвардейский королевский полк, состоящий из могущественных паладинов, по обеим сторонам от него разворачивались два линейных пехотных полка, ощетинившиеся копьями. Армейские маги держали защиту над всеми подразделениями, готовые отразить любой удар, а впереди строя, на некотором отдалении, парил ряд Святых пастырей. Этих существ создали все в той же Акатской академии, наделив очень тяжелой защитой, как магической, так и естественной. По сути, они напоминали шары величиной с человеческую голову, парящие на высоте двух метров и сканирующиеперед собой окружающее пространство в поисках ловушек или мин. Время от времени раздавались всполохи боевой магии и доносились взрывы, когда очередной Пастырь активировал сюрприз, оставленный нежитью. Они принимали все удары на себя, зато благодаря им остальные части двигались по безопасной земле. Генерал Реатор славился тем, что очень бережно относился к своим солдатам, и вверенные ему части всегда несли минимальные потери.

Естественно, нежить оставила после себя много смертоносных ловушек, но Пастыриметодично активировали их все. Иногда они погибали сами, но это были легко восполнимые потери. Академия пришлет новых существ на замену павших. Создавалось полное впечатление, что враг отступал без боя, и это имело все основания оказаться правдой.

Но генерал не спешил праздновать победу, хотя уже третий раз по ментальной связи поступала просьба командира гусарского полка пустить их в дело с целью атаки уходящей нежити. Он никогда не спешил, сохраняя трезвый рассудок в любой ситуации.

И сейчас это тоже оказалось нелишним. Когда атакующие части корпуса полностью заняли оставленные позиции неприятеля, в воздух взлетело множество зеленых шаров и устремилось на людей. Их выпустили этроши — твари Смерти, способные плеваться сгустками всеразъедающего яда на довольно большие расстояния. Это походило либо на заградительную атаку, призванную прикрыть отход войск, либо на артподготовку. Обычно армейские маги справлялись более-менее успешно с подобными атаками, но на этот раз положение оказалось куда хуже. Нежить имела время точно пристреляться, так как била по своим прошлым позициям, и теперь концентрировала свой удар на определенных точках. Справиться с таким потоком шаров яда, несущегося с неба, маги не могли, им просто не хватало сил, и в «Армейских щитах»[1] образовалось сразу несколько пробоин. Смертоносный яд окутал солдат Восемнадцатого корпуса, вызывая массовую гибель в жутких мучениях. Маги, как могли, пытались им помочь и восстановить защиту, перераспределив свою энергию, но нежить действовала очень разумно, быстро реагируя на происходящее на поле боя. Как только маги закрывали одну брешь в «Армейских щитах», этроши тут же переносили точку массированного удара в другое место, и все повторялось снова. Если паладины обладали отличной защитой своих замагиченных доспехов и многочисленных амулетов и слабо страдали от действия яда, то линейные полки несли потери.

— Держать строй, ускорить наступление вперед! — приказал генерал Реатор. — Необходимо как можно быстрее покинуть позиции врага.

«Векон» мгновенно передал его слова командирам полков, и солдаты ускорили свое продвижение. Это дало определенные результаты, так как атака этрошев перестала быть столь убийственной, но теперь Пастыри не успевали справляться со своей работой, и передовые ряды наступающего корпуса оказались под действием пропущенных мин и магических ловушек.

Штаб во главе с Реатором продвигался вслед за войсками, не позволяя им выйти из зоны покрытия «Векона». Генерал буквально отрешился от всего, сконцентрировавшись на том, что видел в волшебном зеркале. А то, что он видел, переставало ему нравиться все больше и больше. Впереди появилась дымка, которая стремительно разрасталась и становилась все насыщеннее и насыщенней. Сначала она стала густым туманом, а потом превратилась в нечто живое. От главного армейского мага, волшебника Прета Ивейского, тут же пришло тревожное ментальное сообщение:

— Нечисть что-то готовит.

— Я уже велел подвести резервы. Будьте готовы, — подумав секунду, генерал спросил:

— Каковы общие потери?

— Мы готовы. Потери пока невелики. Надеюсь, что они таковыми и останутся.

Реатор мысленно кивнул и оборвал связь, ожидая следующего хода некромантов. В том, что они станут развивать свою атаку, он нисколько не сомневался. Оставалось только выяснить — как.

И они показались. Ничего удивительного. Орда скелетов и зомби низшего уровня, поднятые личами с ближайших кладбищ либо из трупов погибших. Такая нежить — не противники для его солдат, но её задача — послужить щитом для других. А еще — сделать полностью бессмысленной атаку стрелков корпуса, так как стрелы и арбалетные болты практически бесполезны против тех, чьи тела состоят из одних костей. Их можно уничтожить магией на расстоянии, но и это было трудновато сделать по двум причинам. Во-первых, маги заняты поддержанием «Армейских щитов», а во-вторых, Реатор крайне негативно относился к любым школам магов, кроме разве что волшебников, поэтому Восемнадцатый корпус не отличался особым многообразием в этой сфере. Так учил Сайрос.

Линейные полки ждали, рассчитывая бить с максимальной эффективностью прямой наводкой. Генерал Реатор хотел оказаться там с ними на передовой, его сила рвалась наружу, искала выхода, но сейчас он вынужден оставаться здесь. Орда скелетов казалась просто огромной, это были самые легкодоступные войска для некромантов, но слабо эффективные против подготовленных бойцов. Когда они приблизились, волны светлой энергии, активированные армейскими волшебниками, захлестнули их ряды, разрывая на части. Кости буквально на глазах превращались в пыль. Но скелетов наступало слишком много. Несмотря на мощный удар магии, лавина нежити подкатилась к порядкам трех людских полков. Послышались четко выверенные команды офицеров и одновременный удар мечей, уничтоживший передовой строй врага. Но им на смену тут же пришли массы других. Началась рубка. Солдаты прогибались под натиском скелетов, яростно орудуя мечами, волшебники, как могли, сыпали боевыми и защитными заклятиями, одновременно продолжая поддерживать «Армейские щиты», защищая от не прекращающихся ни на мгновение атак эштеров.

Генерал Реатор ждал продолжения, потому что оно не могло не последовать. Немного времени — и его солдаты перемолотят всю орду скелетов и продолжат свое наступление. Неужели нежить предприняла все это только с целью прикрытия отхода своих главных сил? Или они готовят впереди какие-то новые ловушки?

Он усилил на максимум возможности «Векона», пытаясь разглядеть, что происходит. Туман, образованный нежитью, теперь явно напоминал колоссальное живое существо. Он жил. И надвигался. Причем очень быстро.

— Призраки!

Ментальный посыл достиг Прета Ивейского, но тот не ответил.

Атака призраков сулила большие неприятности. Их бесплотные тела слабо реагировали на удары обычным оружием, а волшебников в корпусе было недостаточно, чтобы дать надежный отпор с помощью магии. Тем более сейчас, когда их силы оказались сконцентрированы на «Армейских щитах» и истреблении орд скелетов.

— Прекратите заниматься костями, с ними справятся сами солдаты. Бейте по призракам!

Прет Ивейский снова ничего не ответил, но в приближающийся туман массово понеслись боевые заклятья. Однако им определенно мешали скелеты и сгустки смертоносного яда, непрекращающимся дождем сыплющиеся с неба.

Остановить призраков могла только магия и зачарованное оружие. Тяжело убить бестелесное и вообще то, что уже давно мертво.

Но сил волшебников не хватало. Этроши продолжали, на пределе своих возможностей, вести обстрел ядовитыми бомбами, совершенно не опасаясь поразить своих, и едва «Армейские щиты» ослабевали, ряды солдат окутывал смертоносный всеразъедающий яд, и крики боли и страданий, казалось, становились слышны даже сквозь «Векон».

Реатора подмывало передать приказ о срочной переброске армейских магов из двух резервных полков на передовую, но внутреннее чутье не давалоэтого сделать. Слишком уж напористой и сильной оказалась атака нежити. Или же это просто шаг отчаяния, либо им сейчас противостояли куда большиесилы, чем несколько дней назад.

Офицеры штаба бросали на своего командира напряженные взгляды, не совсем понимая, почему он медлит и не посылает в бой всех волшебников корпуса. Сейчас, когда они так нужны! От командиров полков приходили полные предостережения запросы, в которых яснее ясного звучала просьба о помощи. Реатору самому хотелось в бой, оказаться там, на передовой, чтобы единым всплеском энергии уничтожить ненавистную нечисть. Колоссальная сила, заключенная в нем, просыпалась и рвалась в бой.

Но генерал сохранял молчание и сосредоточенность.

— Полковник Айзек, — вызвал он по ментальной связи начальника разведки Восемнадцатого корпуса. — Немедленно свяжитесь со штабом армии, пусть дадут последние сведения о передвижении вражеских частей.

— Уже связываюсь, — последовал сухой ответ.

Реатор знал, что это мало что даст, но попробовать все же стоило. В штабе его считали слишком осторожным, поэтому информацию о подозрительно большой активности нежити там воспримут как очередную перестраховку.

Генерал мучительно размышлял над тем, что делать в сложившейся ситуации. Можно, конечно же, подождать развития событий, получить больше информации, но тогда придется работать вторым номером, лишь отвечая на действия противника, а не диктуя их самому. А этого ему крайне не хотелось.

Между тем армейские маги во главе с Претом Ивейским нанесли удар «Волной света» по приближающейся стене призраков. Сокрушительная лавина светлой энергии обрушилась на нежить, мгновенно уничтожая ее на своем пути, но мобильность и подвижность призраков помогла многим из них в последний момент выйти из зоны поражения. Чтобы остановить их, нужно было либо повторить совместную магическую атаку несколько раз, либо значительно усилить ее, расширив во всех направлениях. А на это не хватало ни сил, ни уже времени. Чтобы бить наверняка, с максимальной эффективностью, и экономить энергию, армейские маги подпустили врага на близкое расстояние, и теперь попросту не оставалось времени для нанесения повторного удара.

— Сосредоточитьсяна щитах! — резко приказал генерал Реатор. — Сейчас они ударят.

Прошло всего несколько секунд, после чего магическое зеркало «Векона» подернулось неприятной рябью. Жуткие баньши, шедшие в передних рядах, издали свой знаменитый губительный вопль, способный мгновенно убить или парализовать на месте. Волшебники приготовились к этому заранее и успели накрыть солдат «Бесшумной пеленой», но ее мощности оказалось явно недостаточно для удара такой силы. Позиции всех трех полков озарились разноцветными магическими всполохами, указывающими на то, что сработали защитные амулеты каждого из солдат. Это было красивое зрелище в зеркале «Векона», но жуткое в реальности. Кто-то сумел спастись и нейтрализовать действие убийственного крика баньш, кто-то — только частично и оказался временно оглушен. Но многим не повезло куда сильнее — они превратились в живые статуи, прекрасные и бесполезные, либо пали замертво. Наименьшие потери снова понесли паладины, надежно защищенные своими магическими доспехами. Но в любом случае эта атака здорово смешала наступающие порядки Восемнадцатого корпуса.

И тут же, не давая времени солдатам прийти в себя, ударили катоны, составляющие основные силы врага, — боевые призраки, созданные для ближнего боя и причинения максимального вреда, в ущерб своей защите. Их могло убить даже обычное оружие, но так же, как и скелеты, они представляли собой легко восполняемые войска нежити, и никто не станет сильно горевать об их потере. По сути, они являлись лишь поднятыми и наделенными силой сражаться душами убитых. Тех, чьи тела, в своем большинстве, сражались с ними рядом в виде скелетов или зомби.

Атака катонов всегда оказывалась ошеломительной, и в первые минуты наносила огромный вред. Ослабленные «Армейские щиты» ненадолго остановили врага, но, не выдержав силы напора, они начали с глухим звуком схлопываться, один за другим. Пробив щиты, призраки стремительно ударялись о доспехи солдат, стремясь пробить защиту амулетов и увернуться от их оружия. Если это удавалось, то катоны проходили сквозь тела, зачастую забирая с собой душу воина, и оставляя позади лишь пустую оболочку. Их жертв ждала страшная смерть, похожая на стальные тиски холода, мгновенно сжимающие тебя и уносящие прочь от жизни. Если же это не удавалось сделать с первого раза, они пробовали снова и снова. Юркие, стремительные, их трудно было достать оружием, и солдатам приходилось вращаться вокруг себя, словно обезумевшим ветряным мельницам.

Сила против такого врага состояла в единстве — чем ближе солдаты располагались друг к другу, чем теснее стояли, тем сильнее становились их защитные амулеты, и тем труднее становилось катонам. И офицеры всех трех полков драли глотки, сгоняя своих солдат в тесные группы, закрывшиеся щитами и ощетинившиеся мечами. Но это, в свою очередь, имело и негативные последствия. За катонами располагались саваны — повелители всех бестелесных существ, твари высшего порядка, обладающие большой силой и возможностями, которых не так просто было уничтожить, в отличие от остальных, даже с помощью магии. Они распространяли вокруг себя волны ужаса, заставляющие всех цепенеть от страха, высасывая из живых существ силы и состаривая прямо на глазах, превращая в дряхлых стариков. И когда солдаты оказывались сосредоточенными в группах, то они становились прекрасными мишенями для саванов. Армейские маги, как могли, боролись с влиянием этих умертвий, одновременно накладывая на солдат всевозможные щиты, усиления и благословения, что превращало обычного воина в настоящего мастера, а также еще успевая атаковать призраков заклятьями, действующими по зоне.

Массовые потери произошли сразу после крика баньш, но теперь, подгоняемые офицерами, солдаты быстро приходили в себя, формируя четкие защитные порядки и постепенно перемалывая врага. Однако не стоит забывать, что скоро баньши наберут силы для нового крика, и тогда положение снова окажется плачевным. Этого нельзя было допустить.

Генерал Реатор продолжал сидеть с каменным, сведенным от напряжения лицом, все еще не решаясь отдать какой-либо приказ. Можно было сейчас бросить в атаку наименее пострадавший и наиболее защищенный Третий Королевский полк паладинов, чтобы попытаться пробиться к туману, скрывающему позиции нежити, прояснить ситуацию, а главное — уничтожить ненавистных эштеров, что разом облегчит положение дел на поле боя. Именно этого от него ждали и в штабе, и командиры полков.

И, возможно, — враг.

Что-то подсказывало генералу, имеющему за плечами огромный опыт ведения военных действий, что противник как раз и подталкивает их к такому шагу. Мертвые всегда исповедовали тактику «легиона». Сначала в бой шли самые ненужные, легко восполнимые войска, чьи потери наиболее безболезненны, потом бросались более ценные части и так далее. Самыми последними в бой вступали элитные подразделения, отличающиеся наибольшей силой и эффективностью, как раз тогда, когда противник оказывался максимально измотан и обескровлен.

И если все происходящее сейчас на поле боя не являлось отчаянной атакой, преследующей цель поселить в людях неуверенность и заставить их прекратить наступление, то последствия отправки в контратаку паладиновского полка могли стать для Восемнадцатого корпуса поистине фатальными. Сейчас они надежно закрыты с трех сторон и могут долго сдерживать практически любую лобовую атаку врага, но окажись они в открытом поле, оторванными от основных сил, — и все могло измениться. Если, конечно, нежить располагала достойными силами, которые скрывались до сих пор.

Но если ничего не делать, то начавшееся наступление корпуса могло либо сильно затормозиться, либо вовсе захлебнуться. А потери только продолжали расти с каждой секундой, как и напряжение среди солдат и офицеров, не понимающих, почему их командующий медлит. Последнее еще накладывалось на тот факт, что очень многие, как простые солдаты, так и офицеры, в том числе и старшие, откровенно считали большой ошибкой удаление из состава корпуса всех магов, не удовлетворяющих требованиям Святой Инквизиции. А это почти все, кроме волшебников. Теперь полки несли потери именно из-за этого. Но Реатор не испытывал терзаний по поводу своего решения, потому что так учил Сайрос.

Послать в бой гусарский полк? Используя свои скорость и стремительность, он бы, пожалуй, смог легко достичь позиций неприятеля и уничтожить скрытых в тумане эштеров. Но если там скрывался кто-то куда более сильный, то легковооруженная конница имела все шансы просто не вернуться.

Значит, оставалось только ждать.

Такова тяжелая доля лидера и командира, когда от твоего приказа зависели судьбы других. Когда ты определял, кому жить, а кому умереть. Когда цена твоей ошибки могла стать просто чудовищной. Тем, кто слаб духом, в такие моменты хотелось все броситьи бежать, другим — тупо хоть что-то делать, слепо выполняя подсказки своего окружения. Тем же, кто обладал достаточной силой воли, очень хотелось стать просто солдатом и оказаться на передовой, чтобы показать всем — командир рядом, он ничего не боится, и примером своим заразить остальных. А главное — чтобы не видеть, как гибнут те, за кого ты в ответе, потому что именно ты принял такое решение. Не слышать их крики и проклятия, будучи не в силах что-либо сделать. Особенно когда сам находишься в безопасности.

И только истинные лидеры в подобной ситуации способны сохранять хладнокровие и несмотря ни на что продолжать руководить, принимать трезвые взвешенные решения. Правильные решения. Даже если приходится обрекать на смерть многих. Так как это самое лучшее, что можно сделать, потому что иначе нельзя. Иначе будет еще хуже. Отключить свою душу, чтобы она не стонала, видя, как гибнут на твоих глазах те, кто подчиняется твоим приказам.

Постепенно от этого душа частично мертвеет, ибо невозможно без последствий подобное пережить.

И именно таким командиром являлся генерал Реатор.

Он смотрел и ждал. И ему было все равно, что думают остальные. Если он прав, то со стороны нежити должен последовать новый шаг. Иначе все, что произошло до этого, станет по большому счету бесполезно. Еще немного — и его солдаты овладеют ситуацией окончательно и уничтожат контратакующую их нежить.

И нечисть сделала свой следующий ход. За прошедшее время туман заметно приблизился и сейчас разом изрыгнул огромную темную массу, начавшую стремительно приближаться к месту сражения. Офицеры штаба, увидевшие это, возбужденно загомонили, но Реатор не слышал их. Он максимально приблизил изображение на «Веконе». Так и есть — упыри. Впрочем, этого и следовало ожидать. Все словно по учебнику в военной академии. Никто не удивится, если завершающей нотой станет атака локи.

Но упырей приближалось слишком много. Гораздо больше, чем можно было бы ожидать. Эти твари считались рядовой штурмовой единицей в армии нежити, наряду с регентскими скелетами. По сути — это зомби высшего порядка, наделенные силой Смерти настолько, что многие считали их самыми низшими вампирами. Мощные, достаточно быстрые, способные пить кровь и регенерировать даже серьёзные ранения и увечья.

Кровь наделяла упырей большой силой, поэтому перед боем им давали на растерзание пленных. Их атака в таком состоянии становилась сокрушительной, являясь сущим кошмаром для солдат. А так как нежить располагалась на густонаселенной территории королевства, то без сомнения, жертвы для заклания тварям нашлись в должном количестве.

Вряд ли солдаты кого-то ненавидели больше, чем упырей.

От этой мысли Реатора передернуло. Он тут же вышел на связь с Претом Ивейским.

— Ставьте големов.

— Их слишком много.

Генерал проигнорировал комментарий старого волшебника, благо информация, содержащаяся в нем, была и так очевидна.

Волшебники исповедовали школу магии Света, специализирующуюся в основном на защитах, всяческих усилениях и благословениях, в ущерб атакующей боевой магии, кроме разве что четко направленной на истребление нежити и исчадий Инферно. Но данная школа обладала и еще одной чрезвычайно сильной стороной — големы. Эти существа активно использовались как в мирной жизни, выполняя любую работу, на которую их отправляли, так и в боевых действиях. Могучие эффективные воины, не знающие ни страха, ни сомнения, ни боли. Боевые машины, созданные уничтожать врагов и исполнять волю своих хозяев.

Если их соответствующе прикрывать с помощью магии, они становились кулаком, способным сокрушить все что угодно, но Реатор, свято следуя учению Сайроса, под различными предлогами вывел из состава Восемнадцатого корпуса всех колдунов, элементалистов и других боевых магов, всех тех, кто мог бы сейчас очень сильно помочь и кого чрезвычайно окрепшая в последние годы Святая Инквизиция считала приспешниками зла. Реатор ни о чем не жалел. Так велел святой Сайрос. Некоторых из бывших магов вверенного ему корпуса он сам лично сослал в Чистилище[2].

Оставшихся волшебников оказалось явно недостаточно против такого количества врагов, но это вовсе не повод для ничегонеделания. Что-то подсказывало командующему — атака упырей захлебнется, и корпус продолжит наступление. Таков приказ маршала Диогена, а приказы генерал привык исполнять во что бы то ни стало.

Ряды трех передовых полков корпуса, ведущих сейчас сражение, озарились вспышками магии призыва.

Вообще сама по себе такая магия была невидима, но «Векон» обладал блестящим достижением людской артефакторики и показывал все визуально.

Перед строем солдат, повинуясь магическому слову армейских волшебников, поднимались големы. Среди них в основном преобладали земляные големы — терраконы, могучие гиганты высотой в два человеческих роста, так как их легче всего было создавать. Для этого требовалась всего лишь любая почва. Правда, терраконы не отличались особой долговечностью и защищенностью, но для боя вполне годились, создавая основной костяк армии, призванной волшебниками.

Рядом с терраконами восстали каменные и железные големы. Их оказалось намного меньше, потому что создавались они намного труднее. Первых волшебники сотворили из камня, который находили в округе; они обладали гораздо большей силой и защитой, чем терраконы, но сильно проигрывали последним в скорости. Железные големы возникали из стали погибших солдат — оружия и доспехов. Настоящие машины убийства, покрытые шипами и мощной броней, вооруженные гигантскими мечами и топорами. Скорость их движения напрямую зависела от силы волшебника-хозяина.

Големы, повинуясь приказу контролирующих магов, дружно выдвинулись вперед, словно огромные утесы перед волной упырей. На них тут же стали накладываться связки защитных и усиливающих заклятий, значительно увеличивающие все боевые качества. Саваны испуганно шарахнулись в стороны, абсолютно бессильные перед этими гигантами. А уже через несколько секунд Опоенные кровью вступили в бой.

Полные бешеных сил, они кидались на големов, отрывая от них куски когтями и стараясь опрокинуть. Големы наносили сокрушительные удары руками, расшвыривая нечисть, ломая кости и черепа. Каменные гиганты, или Молоты — такое имя дали им сами солдаты — как правило, били насмерть, с одного удара, если, конечно, попадали по цели. Но ослепленные бешенством, упыри не слишком следили за своей безопасностью. Они рвались к живой плоти, скрывавшейся за строем призванных исполинов и так манящей своей живой теплотой.

Големов было относительно мало, а упырей, напротив, так много, что они лишь замедлили свой бег, а потом добрались и до солдат, все еще продолжавших яростно отбиваться от призраков.

Баньши издали ещё один смертельный вопль, после чего основная масса Опьяненных кровью вломилась в ряды ошеломленных солдат. Рубка превратилась в настоящее кровавое месиво.

Одновременно с этим из подобравшегося совсем близко тумана появились тяжело идущие ряды локи. Все, как и предполагал Реатор. Сражение с нежитью протекало как по учебнику, вот только количество врага оказалось такое, что закрадывалась мысль — а не сам ли князь Ирритройя здесь?

— Из штаба армии пока никакой информации, — все так же сухо сообщил полковник Айзек. — Наши преследуют основную армию нежити. Никаких перебросок частей на Толлейское направление не отмечалось. Или это сделано со всей возможной скрытностью, или сюда брошены какие-то другие войска.

— Сплошные «или», — зло прокомментировал Реатор. — Есть что-либо кроме этих «или»? Наш корпус сейчас окажется по колено в собственной крови.

— Штаб просит держаться. Они решают вопрос о посылке подкреплений.

Генерал мрачно выругался. Подкрепления не стоят за углом. Единственные, кто могут успеть, так это либо боевые грифоны, либо Всадники света, но маршал Диоген столь ценные войска никогда не пошлет без крайней на то нужды.

Единственным плюсом на настоящий момент являлось то, что этроши вынуждены были прекратить свой обстрел. Во-первых, запасы яда у них вовсе не безграничны, а во-вторых, их яд действовал на упырей. Впрочем, наверняка нечисть все просчитала заранее.

Затишье этрошей дало волшебникам возможность прекратить подпитывать энергией «Армейские щиты» и сосредоточить свои силы на руководстве големами и наложении на них и на солдат светлой магии. Иногда в ход шли и боевые заклятья, работающие исключительно против существ мира Мертвых, но это было относительно редким явлением. Сражение могло затянуться на неопределенный срок, и силы — по крайней мере пока — стоило экономить.

Опоенные кровью гибли, но продолжали остервенело рвать големов на части. Волшебники тут же поднимали новых, но это стоило им немалых сил. Солдаты, ускоренные и наделенные силой Света, упрямо стояли под атаками упырей. И тоже гибли. И сами уничтожали ненавистного врага. Едва кто давал слабину, его убивали оставшиеся в живых катоны, а упыри разрывали тело своей жертвы. Они испробывали свежую кровь и, обезумев от нее, бились еще яростнее и сильнее.

А потом до места сражения добрались локи. Тяжелая пехота армии мертвых, высшие упыри, более двух метров роста, довольно медлительные, но обладающие огромной силой, едва ли уступавшей големам. Они также пили кровь, преумножая все свои силы и скорость движения, но поить их заранее, как упырей, не имело смысла. Пока они добирались до врага, весь эффект успевал сойти на нет.

Под ударом локи и без того жидкий строй големов окончательно дрогнул. Даже тяжело бронированные Молоты падали, сраженные столь мощным натиском.

Паладины, растянув свой строй и заученно сменяя друг друга, не смогли более держать линию фронта и начали опасно прогибаться под совместной атакой упырей и локи. А вот оба линейных полка уже медленно отступали, теряя свою стройность, и момент, когда они обратятся в бегство, был уже не за горами. Хорошо еще, что локи не отличались высокой скоростью, и это давало шанс на организованный отход, а не паническое бегство и смерть под ударами жаждущих крови упырей.

Волшебники, окруженные мощной магической защитой, отчаянно накладывали заклятья на трупы павших солдат, превращая их кровь в яд для мертвых, чтобы локи не обрели новый порядок своего могущества. Но это не всегда удавалось, и тогда начинался сущий кошмар. Один за другим локи издавали торжествующий рев, когда разрывали на части тело солдата и, насыщаясь его кровью, превращались в настоящих демонов бойни.

Время экономить магические силы прошло. В дело пошли тяжелые убойные заклятья, и воздух зазвенел от сгустившихся потоков энергии.

Но нечисть продолжала прибывать и прибывать, и все ощутимее сказывалось их превосходство. Становилось ясно, что если сейчас ничего не сделать, то все может завершитьсятяжелым поражением.

Несмотря на критическую ситуацию, генерал Реатор испытал некое чувство удовлетворения от того, что смог правильно просчитать ситуацию и не сделать тех шагов, которые могли бы уже привести к катастрофе. Пошли он тогда в атаку гусарский полк или паладинов — и их судьба оказалась бы решена. Если потерю гусар еще можно было бы пережить, то лишиться лучшей боеспособной части корпуса — паладинов, этих воинов Света, закованных в магические доспехи, мастеров боя, чья подготовка длится годами, означало бы для Восемнадцатого корпуса смертный приговор.

Но и сейчас положение складывалось такое, что грозило неминуемо превратиться в поражение, если не полный разгром. Нужно срочно бросать в бой резервы, иначе будет уже поздно. Вряд ли враг мог предложить что-то еще, сделать какие-то новые шаги. Он сделал все свои ходы.

Но враг предложил кое-что еще. Как раз в тот момент, когда генерал вышел на связь с командирами обоих резервных линейных полков, волшебное зеркало «Векона» окрасилось нарастающими кричащими красными кругами, исходящими прямо из середины тумана, который накрыл уже почти все поле боя. Сильнейший всплеск магии означал только одно — появился тот, кто обладал огромными магическими силами. Если бы это была большая группа личей, сигнал проецировался иначе. Нет, на поле боя появился либо некромант, либо архилич. В то, что здесь оказался сам князь Ирритройя, командующий Восемнадцатым корпусом не верил. А вот архилич… Но откуда?

— Командирам резервных полков, приказ. Отойти на прежние оборонительные позиции, которые корпус занимал перед сегодняшним наступлением, и приготовиться к обороне. Гусарскому полку спешиться и также занять позиции в обороне.

— Но сир!.. Наши передовые части… Как же они? Они же…

— Это приказ. Выполнять!

Реатор оборвал связь и направил свой «Векон» к оказавшимся в смертельной опасности полкам. Положение и так было крайне шатким, а вмешательство архилича станет тем событием, что превратит сражение в бегство, а бегство в бойню. Этого нельзя допустить!

— Трубить отход! Пусть отступают на прежние позиции!

Загремели сигнальные трубы, и передовые полки Восемнадцатого корпуса королевской армии Ардении заученно начали отступление. Вернее, только паладины делали это организованно и четко, а вот отступление остатков линейных полков все же больше напоминало полубегство.

Ничего. Предусмотрительный Реатор, сняв утром корпус с давно обжитых надежных оборонительных позиций, не стал их демонтировать. А там имелись и надежные защитные сооружения, и оборонительная магия, ловушки, минные поля, реагирующие исключительно на нежить, и многое другое, включая «Скорпионы М»[3].

Реатор отчетливо теперь понимал коварный план нежити. Не сопротивляться поначалу наступлению людей, оставить свои позиции, имитируя отход, что казалось вполне нормальным, учитывая поражение главных сил при Альме и их отступление. В итоге заставить корпус сняться со своих позиций, с которых его трудно выбить, и расправиться с ним на открытой местности. А цель всего этого?

Реатор мог догадаться и об этом. Зачем нежити понадобилось скрытно перебрасывать сюда столь большие силы? Потерпев поражение при Альме князь Ирритройя жаждет взять хоть какой-то реванш, пробиться в цветущие Толлейские области, принадлежащие самой Короне, и превратить их в мертвые земли, как и все, где ступала в Светлом мире нечисть. Даже ценой потери части армии. Это простая месть, жажда сделать как можно больше зла людям. Впрочем, что еще можно ожидать от некромантов?

В любом случае, теперь им это не удастся сделать. Оборонительные рубежи, закрывающие дорогу в Толлейские области, находятся в полной боеготовности, а чтобы их удержать, хватит сил и половины корпуса. Даже ночью, когда нежить становится особенно сильна.

Сейчас же Реатор собирался спасти тех, кто отступал под ударами напирающего врага. Ведь он являлся еще и сильным волшебником, а потому самолично встретит архилича и уничтожит его, прикрыв отход своих солдат. Благодаря воле святого Сайроса у него есть на это силы. А пока штаб корпуса сообщит маршалу Диогену о случившемся, и очень скоро сюда прибудут подкрепления. На кону ведь как-никак владения Короны.

Приняв решение, командующий устремился на своем «Веконе» вперед, туда, где яростно кипел бой, наполовину поглощенный туманом, а за ним следовали двенадцать верных инквизиторов. Он не различал деталей боя. Неясные тени мелькали в жутком молоке, залившем все вокруг. Армейские волшебники в ужасе пытались отогнать зловещий туман, но чья-то сила неумолимо противилась им. Генерал чувствовал, как там рекой льется людская кровь, как пирует сама Смерть. Холод страха коснулся даже его.

Он искал архилича, понимая: именно он является наибольшей угрозой. Защитные заклятья тяжелого класса окружали волшебника, готовые отразить любую опасность. Нежить, пытавшаяся атаковать Реатора, сметалась заученными действиямиинквизиторов. Он не видел свою цель, но ощущал ее ауру, ее присутствие. Совсем недалеко. Но туман очень сильно притуплял способности магического видения. Сильнейший фон опасности разливался вокруг. Яростно звенело оружие отчаянно сражавшихся за свою жизнь солдат, хриплый вой обезумевших от крови упырей сливался с хохотом призраков. Ревела боевая магия волшебников и вступивших в бой личей.

А потом вокруг начали сериями греметь взрывы. Поначалу Реатор подумал, что это детонируют не обнаруженные ранее мины, так как отступающие части его корпуса как раз снова оказались на прежних позициях нежити, — но ошибся. Здесь работала древняя магия крови, архилич взрывал трупы павших, используя заключенную в них энергию жизни, которую превращал в разрушительную. Осколки костей вместе с кровавым месивом разлетались во все стороны, но главной являлась ударная волна. Она разрывала доспехи на части, словно они были сделаны из бумаги, превращая тела солдат в жуткую массу, которая, в свою очередь, становилась готовой миной для мага Смерти. Все вокруг заволокло смертоносным ядом. Волшебники, окутавшиеся в тяжелые защиты, были слишком заняты отражением атак на себя, чтобы попытаться разогнать его — в итоге многие солдаты через несколько минут пребывания в нем падали замертво. Реатор подключил все свои силы, охватывая каждый клочок материи на много десятков метров вокруг, и блокируя действие магии врага. Он до сих пор не смог обнаружить своего противника, чтобы атаковать напрямую, и вынужден был работать вторым номером. Архилич боялся столкновения с ним, но долго оставаться в недосягаемости ему не удастся. Реатор черпалсилы из колоссального запаса, что хранился внутри него, и не мог проиграть. Они находились в Светлом мире, на его земле, земле людей, и магия Смерти здесь слабела. Так же, как оказался бы слаб любой светлый маг в мире Мертвых. Он упорно вытеснял магию архилича, метр за метром отбрасывая от каждого трупа павшего, к которому она тянулась.

Но архилич не стал с ним бороться, он просто изменил свою тактику. В воздухе сгустилась магия Смерти, и кости павших, нежити и людей стали собираться вместе, создавая големов-скелетов и наделяя их своей суммарной силой. Они могли справиться один на один даже со стальным големом, а их сейчас восставали десятки. В руках мертвых исполинов выросли жуткие мечи.

Реатор переключился на новую угрозу, обрушив на ближайшее такое создание заклятье «Святого молота», разнеся его на части, словно обычного скелета. Вся окружающая нежить остервенело набросилась на волшебника, но столкнулась с непреодолимой защитой. Реатор в ярости крушил их своей боевой магией, не имея никаких ограничений по запасу энергии. «Чистилище», «Гибель нежити», «Последний исход» и многие другие заклятия тяжелого класса следовали одно за другим, уничтожая мертвецов десятками. Но на место павших тут же заступали новые.

Пусть будет так! Он один уничтожит всю нечисть!

Вокруг него стали сплачиваться солдаты, в основном выжившие паладины. Они оставались преданными до конца и готовились с честью умереть, но защитить своего командира. Инквизиторы также держали оборону, поддерживая своей ударной магией. Являясь по сути теми же волшебниками, они использовали другую формулу обеспечения энергией, специализируясь исключительно на боевой магии, направленной на скорейшее уничтожение цели.

Заклятия следовали одно за другим. Защитные сферы Реатора постоянно пульсировали, словно загнанное сердце хищника, поглощая разнообразные удары врага. Один из личей, в типичном черном балахоне и с омертвевшим лицом, попробовал достать его жутким «Перстом смерти»[4], но ему не хватило сил. Реатор тут же ответил отработанным за многие годы «Мечом ангела», разом снеся всю его защиту. Последующий удар наверняка бы прикончил мертвяка, но ему не дали это сделать, атаковав с другого направления.

И так повторялось каждый раз. Становилось отчетливо видно, что действиями противника кто-то очень грамотно руководит и умышленно заставляет его тратить все больше и больше энергии, не считаясь ни с какими потерями.

А ведь святой Сайрос предупреждал, что нельзя так расходовать сосредоточенные в нем силы, чтобы не дестабилизировать их!

Неожиданно Реатор осознал, что весь бой сконцентрировался вокруг него. Именно он стал главной целью для врага. И еще почувствовал, что скоро наступит именно тот самый рубеж, о котором его предупреждали. Лучше было отступить.

Но ему не дали. Стоящие впереди солдаты издали испуганные крики, а потом появились серые тени. И крики один за другим стали резко обрываться. От этого цепенела кровь.

Оборотни. Чудовища, состоящие из мышц и безудержной энергии, вооруженные саблевиднымикогтями и клыками. Свирепые твари, которых гнала неутолимая жажда убийства. Каждый оборотень стоил по меньшей мере десятка упырей. Вот что нежить готовила в своей последней волне!

Оборотни рвали солдат, даже паладины, измученные боем, не могли уже противостоять им. Реатор уложил сконцентрированным «Боекроном»[5] одного, еще двоих поразил «Мечом ангела». Эти твари обладали огромной живучестью и поразительными способностями к регенерации, и чтобы убить их, приходилось прилагать недюжинные силы и рассчитывать каждый удар. Его собственная защита трещала по швам. Жуткие клыки и когти всех четырех лап оборотней работали, словно адский конвейер, располосовывая магические защитные сферы, тщетно силясь проникнуть сквозь них. Заклятья не были бесконечны, они теряли силу, сопротивляясь ударам. Реатор снова ударил «Боекроном» по ближайшему оборотню, но хищная тварь смогла увернуться с быстротой молнии. Видя это, волшебник недовольно поморщился. Их нужно уничтожать либо мощным заклятием самонаведения, либо заклятием, имеющим массовую зону поражения, ведь обладание колоссальным запасом сил вовсе не прибавило ему скорости атаки. Но оба вида заклятия отличались повышенным потреблением энергии.

Реатор только собрался закрыть себя «Знаком апостола» взамен исчерпавших запас энергии защитных сфер, как в глазах неожиданно помутнело, а энергия, растворенная вокруг, моментально ожила и пришла в движение. И сила, спавшая в нем, тоже вдруг резко проснулась и сделала попытку вырваться наружу. Волшебник от неожиданности едва не потерял сознание, нечеловеческим усилием воли преграждая ей путь. Но она рванулась снова. Это походило на попытку сдержать с помощью мыльного пузыря океан. Генерал оказался крайне растерян. Происходило то, чего попросту не могло быть.

Реатор вдруг ощутил приступ паники. Он осознал, каким же был дураком все это время! Все, что случилось здесь, вовсе не преследовало цель достижения глупого реванша мертвых за поражение под Альмой. Цель мертвых оказалась куда более страшна — убить его, генерала Реатора. Убить и освободить накопленные в нем океаны магической энергии. Тогда Ритуал не удастся провести и великая Цель святого Сайроса превратится разом в несбыточную мечту. Годы подготовки, затраченные силы и средства — все окажется уничтожено разом.

От этой мысли Реатор пришел в ужас. Значит, мертвые знали о готовящемся Ритуале? Но как? Откуда?

Эти мысли вихрем пронеслись в его голове за какое-то мгновение. Командующий понял, что не сможет сдержать новую попытку вырваться на свободу энергии внутри него. И это обернется настоящей катастрофой, по сравнению с которой его собственная смерть окажется лишь ничтожным событием. Это конец всех надежд. Мозг лихорадочно соображал, пытаясь найти хоть какой-то выход. И сознание подсказывало только одно — самому приоткрыть горлышко бутылки и сброситьчасть энергии.

Последним усилием воли Реатор сотворил заклятье «Святого слова», созданного исключительно для уничтожения нечисти, и позволил влиться в него всего лишь небольшой части хранимой внутри энергии. Но ее количества хватило бы на несколько десятков сверхтяжелых заклятий.

Последнее, что он запомнил, — это как активировал «Святое слово», одновременно мысленно блокируя продолжавшую так настойчиво рваться наружу энергию.

[1] «Армейские щиты» — одно из базовых заклятий Светлой школы магии, позволяющее массово закрывать отряды солдат. Оно сочетает в себе легкость в вызове, сравнительно небольшие затраты манны и большой запас прочности и эффективности.

[2] Чистилище — знаменитая тюрьма Святой инквизиции.

[3] «Скорпион М» — специальная установка для метания копий, обладающих большой пробивной силой, на дальние расстояния.

[4] Перст смерти — заклятие, имеющее шанс убить практически любого.

[5] «Боекрон» — стандартное и очень эффективное универсальное ударное заклятие Светлой школы магии.





Глава 4




Пещера, спрятанная в глубинах Даркорских гор, поражала своим размахом. Ее заливалмягкий фосфоресцирующий свет, словно жемчуг, разбросанный по всему пространству, что создавало удивительное по красоте освещение и непередаваемую игру теней. Непреклонный камень покорно вился узорами, приобретая сказочные формы, гранит разных цветов формировал величественную структуру, сочетался с черными мраморными колоннами и стелами, от которых захватывало дух, и при взгляде на них казалось, будто они покрыты фантастической красной татуировкой. Пещера буквально дышала жизнью, словно она сама являлась живым организмом. Величественные своды потолка, уходящие в высоту на несколько десятков метров, мерно колыхались, словно волны черного моря, от множества сосредоточенных там кудисов[1], стены облепили страшные грапперы[2], а внизу стояли грозные воины темных эльфов. Жуткие раскройщики, знаменитые таяри[3], арахтены, на которых нельзя было смотреть без содрогания, ибо они представляли собой жуткую помесь паука и скорпиона, келаты[4] и тени. Тени-убийцы, они буквально наводняли все места, до которых не доставал свет, даже такой слабый, как в этой пещере. Потому что свет мгновенно убивал их.

В самом центре пещеры пульсировал огромный черный камень, обнажая в такт пурпурные прожилки, на мгновение покрывающие его своеобразной паутинкой. Но это был вовсе не камень, а живое существо, которое темные эльфы называли Кагир, что означает Страж. Его огромное тело покоилось в большой ложбине, созданной в каменном полу, а десятки гигантских голов в виде многометровых змей-удавов растянулись по всему пространству пещеры, придавая телу сходство с огромным каменным спрутом.

Шайрах, прозванный Ночным свистом, а в группе известный как просто Ночник, внимательно осматривал пещеру с одного из едва заметных выступов на стене, не пропуская ни единой детали. Рядом с ним лежала его верная подруга и напарница разведчица Лейла и занималась тем же самым. Оба осматривали всю пещеру целиком, а не делили ее каждый на свой сектор, дабы в случае чего подстраховать друг друга, а также сравнить результаты. Развитая натренированная память позволяла фиксировать все без каких-либо усилий. Их взаимодействие было огранено, как бриллиант, многими годами совместной службы в одном из самых знаменитых эльфийских карательных отрядов «Лезвие серебра», и они являлись одними из самых лучших его разведчиков. Тела обоих покрывали священные татуировки Совахана, сотворенные верховными друидами Цессарии — столицы светлых эльфов, чья сила защищала от практически любой магии и делала при желании невидимыми на любом фоне. Именно это позволяло им сейчас находиться в такой близи к своим кровным врагам, в месте, где все служило власти темных эльфов, даже камень, оставаясь при этом в относительной безопасности. Лишь темные кошачьи глаза, созданные той же магией, что и татуировки, совершали осторожные движения, сканируя каждую деталь пещеры. Оживление кипело лишь на ментальной уровне двух разведчиков.

— Сорок раскройщиков.

— Пятьдесят клотов.

— Сотня суицидоров.

— Две сотни кудисов.

— Две сотни таяри.

— Пятьдесят арахтенов.

— Пятьдесят грапперов.

— Два десятка теней.

— Я думаю, больше.

— Восемь чародеев.

Оба сделали паузу. Затем Шайрах уверенно произнес:

— В восточном ответвлении я слышу, как стучат по камню множество острых ног. Льяссы[5], наверное, не меньше четырех. Я даже слышу, как капает с их хелицер яд, и чувствую, как под его действием испаряется камень.

— Иллюзия.

— Все может быть. Здесь все пропитано проклятой магией темных!

— Думаешь, наши осилят?

— Сомневаюсь. Слишком сильна магия, иллюзия может быть очень высокого класса. Вряд ли нашим удастся ее снять. Или снять, но не до конца, что недопустимо. Так далеко мы никогда еще не проникали в Лабиринт, пусть это и его окраина на самом деле. По некоторым слухам, здесь где-то есть золотые рудники или нечто подобное.

— Говорят, ребятам из Зеленых беретов удалось однажды добраться до самого Хаора[6],— мечтательно протянула Лейла.

— Ничего, — ободряюще усмехнулся Шайрах, отлично знающий ее заветную мечту однажды побывать в легендарной столице Лабиринта, что удавалось лишь единицам из светлого народа. — Моя тана[7], у нас еще все впереди. Тем более, еще не известно, видели ли они настоящий Хаор или его иллюзию. Сама знаешь, говорят, будто добрая половина этого города — не более чем иллюзия, хотя она и делает его столь по-неземному красивым.

— Пока я не против посмотреть и его иллюзию, — легкое ментальное раздражение кольнуло Шайраха и тутже пропало.

— Тут собрались вовсе не желторотики, — задумчиво продолжила Лейла. — С такими связываться не мед. Если бы они совершили рейд, то зла причинить могли очень много. Но посмотри, тани, зачем здесь так много грапперов? И теней? Они хороши только в Лабиринте, но никак не во время рейда на наши леса. Я уже не говорю про эту тушу дьявольского Кагира.

— Думаешь, человек нас обманул? — хмыкнул Шайрах.

Они беседовали с обманным спокойствием, но продолжали замечать все мало-мальские детали вражеского лагеря. Огромный опыт подсказывал, что иногда можно узнать что-то очень интересное, если есть время немного подождать и прочувствовать специфику изменения, и они не пренебрегали этим никогда, зачастую рискуя своими жизнями. Любое неверное или неосторожное движение могло погубить все, но оба разведчика имели стальные нервы и были мастерами в своем деле. А ходить по лезвию бритвы давно стало таким привычным удовольствием! И сейчас они ждали.

— Зачем ему делать это? Тем более он тут, рядом с нами, — продолжал между тем Шайрах.

— Верно, и еще четверка волшебников спецназа, от которых веет силой, и двенадцать ассасинов. Я слышала, они имеют тоже очень неплохой уровень подготовки.

— Чтобы совладать с «Лезвием серебра», нужно нечто большее. Гораздо большее. Если они завели нас в засаду к темным, то это глупо. У Этрарха (главного друида отряда) есть «Ярость леса»[8], и в случае чего здесь погибнут все. Мы не Зеленые береты, и наши жизни вряд ли будут столь высоко цениться, чтобы идти на такие жертвы.

— Ну, я и не говорю, что человек привел нас в засаду. И уж тем более — в засаду темных. Этот человек занимает очень высокое положение у себя, и если что, то последствия его действий очень сильно отразятся на отношениях со всем Светлым лесом. А на это никто не пойдет. Все верно. Однако это не объясняет всех странностей.

— Странности есть, ты все верно подметила, тана. Но что тут иллюзия, а что нет? Восемь чародеев — они легко могут оказаться отражением одного-единственного сильного мага. Иллюзия присутствия Теней — это самое обычное дело. Все, что мы видим сейчас, может оказаться больше чем наполовину лишь наваждением, а за их личинами либо нет никого, либо скрываются другие.

— Да, на иллюзию можно списать все, что только можно. Если углубляться в эту тему, можно дойти до того, что сойдешь с ума. Может, вся эта пещера — одна сплошная иллюзия, а мы стоим и тупо пялимся сейчас с тобой на стену из камня.

— Для этого нужен крайне сильный источник энергии. И слишком много работы чародеев. Для чего?

— Это пустой разговор, — мысленно отмахнулась Лейла. — Я тебе говорю про то, что чувствую. Мне не нравится человек.

— Ты это повторяешь с самого начала нашей операции.

— И я не устану это делать. Я его не вижу. Не могу понять, что он думает, что чувствует. Все его эмоции с такой же вероятностью могут оказаться обманом, как и правдой.

— Ты слишком подозрительна, тана. Моя тана. Подозрительна так, что впору позавидовать даже Оссону.

Он послал ей мысленный образ одного из верховных друидов, вечно брюзжащего старика, знаменитого на весь Светлый лес своим патологическим недоверием абсолютно ко всему, придав при этом ему крайне обиженное выражение лица. Лейла ответила очаровательной улыбкой, посланной также ментально. Появившееся напряжение спало. Шайрах тоже улыбнулся ей. Так, как только он один мог делать на всем свете. И пришло привычное ощущение счастья и безопасности. Разведчица невольно подумала: сколько раз он уже отводил от нее смерть, когда она это знала и когда даже не догадывалась? Ее тани.

— Или это может быть какой-то необычный рейд, — ментальный голос Шайраха звучал крайне убедительно. — Посуди сама — по пустому поводу нас бы не отправили так далеко в Лабиринт, с нами бы не пошел человек столь высокого ранга. И Совет Дома не поверил бы ему, не приведи он достаточно веские причины. Мы воины, тана, нам никто не говорит, зачем и что происходит. Дом отправил нас уничтожить цель, мы ее нашли. Почему она выглядит так — не наше дело. Важно лишь, что то, что мы нашли, подтверждает слова человека, и Дом считает это важной угрозой настолько, чтобы отправить наш отряд на ее ликвидацию. Ты сама знаешь, насколько коварны темные. Они могли придумать нечто особенное. Или напасть на какой-нибудь по-настоящему значимый объект в наших владениях. А что до Кагира, его в основном берут для охраны базы. Если он, конечно, тоже не иллюзия.

Лейла снова улыбнулась — Шайрах всегда отличался умом и рассудительностью. И ей это безумно нравилось в нем.

— Искарион[9]? — предположила она.

— Может, и Танжан. По слухам, туда вскоре должны прибыть главы некоторых Домов на праздник Луны.

— Я точно могу сказать: если все это не настолько сильная иллюзия, что мы ее не можем распознать, то этот рейд будет в высшей степени неординарным. Темные явно что-то задумали. Нужно попытаться захватить языка. Сейчас мы обнаружили их, но в следующий раз такого может и не случиться. Нужно понять схему, по которой они станут работать.

— Ты, как всегда, умна, тана, и мы, безусловно, постараемся это сделать. Но не сейчас. Сейчас нельзя рисковать.

Шайрах почувствовал легкий ментальный укол недовольства. Лейла всегда отличалась излишней самоуверенностью и не могла жить без риска, что очень часто приводило к большим передрягам. Но ему это очень нравилось. Нравилось вытаскивать ее из них.

— Пока рано, — значительно добавил он.

— Хочешь сказать, проведем наш трюк? — У Лейлы сразу загорелись глаза.

— Ты же сама сказала — надо взять языка.

Она не отреагировала на насмешку и почему-то вдруг погрустнела.

— Знаешь, мне все равно не спокойно на душе. Может, из-за того, что мы так долго блуждаем в этом проклятом Лабиринте? Говорят, некоторые из наших от этого даже теряли рассудок.

Он многозначительно хмыкнул, послал ей вместо ответа откровенный образ ее самой и, не дожидаясь реакции, скомандовал:

— Пора уходить. Время.

Иоган задумчиво вперился в одну точку и походил сейчас на некоего слегка ушибленного на голову человека. Его взор был устремлен на покрывающие плечи Тиана магические татуировки, которые могли делать только верховные друиды Светлого леса. Этот узор незримо отличался от всех остальных в отряде, Иоган это чувствовал, но не мог понять, чем именно, как ни пытался. Он просто был какой-то иной, словно ускользающий. Или постоянно меняющийся? Это тем более становилось интересно, если учесть, что Тиан возглавлял знаменитый эльфийский карательный отряд «Серебряное лезвие». Известный в определенных кругах светлый эльф, чей жизненный путь столь же ярок, сколь и запутан, и даже специалисты Святой Инквизиции не смогли толком разобрать, где правда, а где вымысел.

Иоган дорого отдал, чтобы заполучить этого светлого эльфа в лаборатории Эрнегии — секретного подразделения Святой инквизиции, занимающегося различными биоразработками и опытно-исследовательскими направлениями во всевозможных областях. Такие вот узоры на коже, которые сами жители Светлого леса называли татуировками Совахана, очень бы даже не помешали его ассасинам, а они, по различным сведениям, обладали немалыми силами. Говорят, для создания одного такого тату верховному друиду приходилось год накапливать силы, поэтому вполне можно было предположить, что каждый из карателей «Серебряного лезвия» стоил крайне дорого. До сих пор никому и никогда не удавалось взять эльфийского карателя живым, а у мертвого татуировки мгновенно теряли не только все магические свойства, но и даже непостижимым образом меняли свою структуру.

Еще удручало абсолютное надменное молчание эльфов. Их тут было почти три десятка, но они передвигались, словно тени, так что даже все магические способности Иогана не могли дать по ним точную картину. Ни единого лишнего жеста, ни единого произнесенного звука. Только сам Тиан снисходил до общения с ним на языке слов. Проклятое высокомерие остроухих! Даже разговаривая с ним — вторым лицом в самой Святой Инквизиции — эльф разговаривал так, словно каждое его слово являлось огромным подарком для ничтожного человека. Впрочем, что ни говори, но уровень ментального общения в отряде был настолько высок, что казался просто недостижимым. Более того, Иоган сильно подозревал, что сама яркость и глубина такого общения при этом не шла ни в какое сравнение с той, что имелась у простых слов. Как, впрочем, и скорость. Нет, ментальный способ общения довольно широко использовался на всем Империале, но как правило, оставлял желать много лучшего и применялся лишь тогда, когда невозможно было общаться словами по тем или иным причинам. А вот каратели светлых эльфов словно ощущали весь отряд как единый организм и точно знали, где и что с кем происходит. Даже на большом расстоянии. Иоган в этом не сомневался. С некоторым раздражением он вынужден был признать, что его ассасины — спецназ Святой Инквизиции — проигрывают им в очень многих отношениях. Пожалуй, все, кроме его личной охраны, находившейся здесь. Хотя об этом высокомерные дети леса видимо даже не подозревают. И это хорошо. Пусть думают, что они лучшие и намного превосходят людей.

Иоган почувствовал легкий мысленный сигнал, сообщивший ему о возвращении посланной вперед разведки эльфов. Неизвестно каким образом, но каратели могли выбирать, кто их сможет видеть, а кто — нет. Поэтому для всех это одно из множества небольших ответвлений огромной системы пещер и переходов, пронизывающих Даркорские горы, казалось абсолютно пустым, и только люди, пришедшие с Иоганом, видели всех карателей «Серебряных лезвий». Их самих делали невидимыми особые эльфийские артефакты, выданные им для данной операции Домом «Высокого тополя», к которому, собственно, данный отряд и относился.

Впрочем, Иоган нисколько не сомневался, что будь остроухие уверены, что люди не смогут их увидеть, если даже захотят, они бы добрую половину своего отряда сохраниливтайне и не стали показывать чужакам, которым явно не доверяли. И это доставляло определенное удовольствие: пусть томятся в догадках, что они могут, а что нет. Целая неделя блуждания по этому лабиринту пещер нисколько их не сблизила. Люди и эльфы продолжали держаться отдельно все это время.

Конечно, разведчики уже наверняка по ментальной связи рассказали все своим, но не показали виду и, подойдя к командиру отряда, четко и по делу выложили всю полученную информацию. Расположение, количество и характеристики врага, а также все те мелочи, что обычно и отделяют победу от поражения. Доклад сух и профессионален, но наверняка ментально они рассказали куда больше, хотя Иогана это сейчас не слишком волновало.

— С западной стороны все пещеры имели скрытые секреты охранения.

Лицо Тиана абсолютно ничего не выражало. Иоган криво усмехнулся:

— Как видите, мы правильно сделали, что пошли кружным путем, пусть и более долгим и рискованным.

Командир карателей лишь процедил:

— Мы могли снять эти секреты.

— Все может быть, — не стал спорить Иоган. — Если бы вы обнаружили их первыми, а не они вас. Но сейчас все так как есть, не переделать. Вы удовлетворены, эссель?[10]

— Да, удовлетворен.

— Как видите, темные очень хорошо подготовились к рейду.

Тиан снизошел до пристального взгляда, направленного на подошедшего к нему человека. Его темные кошачьи глаза, мутированные друидами, скрывали угрозу, знающего цену себе и своим силам хищника. Иоган не уступал ему ни в росте, ни в силе, и даже позволял себе выказывать легкое презрение и чуточку надменности в своем ответном взгляде. Это весьма забавляло человека.

— Я до сих пор не понимаю, как вы узнали об этом?

Светлый эльф не сдержался и высказал свое удивление. Не явно, конечно, голос его оставался холоден и безлик, но Иоган это знал и ждал подобного. Легендарный командир «Серебряных лезвий» с самого начала не слишком скрывал уверенность, что они ничего здесь не найдут, и все предприятие окажется либо фикцией, либо ловушкой. Он просто был вынужден исполнять решение Верховного совета своего Дома и терпеть общество навязанных ему людей. Что также доставляло определенное удовольствие Иогану.

— В то время как ваши разведывательные структуры — нет? — Он улыбнулся, не отводя взгляда. — О, у каждого есть свои возможности, эссель, разве нет? Кто-то берет умом, кто-то своими способностями, а кому помогает и случай.

Улыбка исчезла с его лица, а в голосе зазвучала сталь:

— Мне нужно знать, какое решение вы примете теперь.

Тиан передернул плечами — Совет приказал слушать этого человека, и эльф относился к этому вполне стоически, тем более что тот если и говорил, то по делу и, в общем-то, абсолютно правильно.

— Мы покончим с ними. Разве мы не за этим сюда шли?

— Конечно, — улыбнулся Иоган. — Однако глупо кидаться лбом на те ворота, которые не расшибить.

На одно мгновение показалось, что некая тень скользнула по лицу командира карателей, но тут же исчезла.

— Вас устроит нынешнее положение дел?

— А почему бы и нет? Я обещал показать базу готовящегося рейда, и я свое обещание, каквидите, выполнил. Я также обещал свою помощь и в случае ликвидации этой базы, однако решение принимать только вам, эссель.

Тиан, видимо, уже все обсудил ментально с главным друидом группы, однако фарс продолжался.

— Этрарх, вы в силах снять иллюзию?

Старший друид отряда, в отличие от большинства магов, носил обычный спецназовский камуфляж, а татуировки покрывали почти все видимые участки тела. Несмотря на возраст, его подготовка вряд ли чем уступала остальным карателям. Иоган нисколько не сомневался, что в случае нужды он сможет заменить любого бойца в отряде.

— Мы слишком глубоко забрались в Лабиринт. Здесь очень сильны источники темных, и неизвестно, насколько хорошо запитано магическое снабжение базы.

Старший друид сделал паузу, давая возможность Тиану задать главный вопрос, но тот промолчал, и пришлось это сделать ему самому.

— Дом сказал, что вы снимете иллюзию. Это в ваших силах? Или вам нужно все осмотреть самому?

— Да, мы согласились помочь вашему отряду, собственно, поэтому я и мои спутники здесь, — ответил Иоган. — Насчет осмотра: уверяю вас, наших сил хватит, со мной четверо священников, как раз и специализирующихся на снятии всяческих чар. Скажите, когда будете готовы, и они все сделают. Однако я хочу узнать, как вы собираетесь уничтожить базу? При всем моем уважении я сомневаюсь, что отряд из тридцати карателей сможет совладать с таким количеством темных рейдеров. Тем более что ваши темные собратья не слишком уступают вам по качеству своей подготовки. Наших же скромных сил не хватит тем более. Я знаю, у вас есть «Ярость леса», однако ее трудно применить, да и разрушений будет… Слишком уж это шумно, и, я бы сказал, грязновато.

Тиан продолжал хранить молчание, потом таким же ледяным тоном произнес:

— Если будет нужно, мы уберем базу и с помощью «Ярости леса». Но у нас есть кое-что другое.

Повинуясь все тому же ментальному приказу, один из ближайших друидов продемонстрировал черную сферу, настолько гладкую и темную, что, казалось, в нее можно провалиться. Иоган поморщился и вынужденно отпрянул, осеняя себя знамением. Ближайшие к нему люди сделали то же самое.

Теперь вглазах Тиана мелькнула презрительная усмешка.

— Это крек. Вы знаете, что такое крек?

— Детище трупных выродков! — прошипел Иоган.

— Это изобретение мира Дейи, вы правы. Стоит на вооружении групп спецназа их армий. Очень мощная бомба весьма специфического действия. Она уничтожает все живое в определенном радиусе. Просто мгновенно убивает, быстрая такая смерть. Тихая, бесшумная и, я бы даже сказал, в некотором роде чистая. Ни крови, ни разрушений. Если вас интересует, где мы ее достали, я могу сказать так: существуют некоторые каналы, по которым иногда такая вот продукция попадает в места, где их можно купить. Пусть и за большие деньги, но когда вы увидите эту штуку в действии, то поймете — все затраты оправданы. Необходимо лишь выставить ее посредине пещеры и активировать. Специально в таких вот поставляемых вариантах используется задержка в детонации, всего несколько секунд, но нам хватит этого, чтобы успеть уйти из зоны поражения.

— Уверен, Дом поделится с нами сведениями о тех, кто поставляет такие штуки. На землях людей этого не должно быть.

— Возможно. — В голосе светлого эльфа читалось явное пренебрежение.

— Однако, эссель — продолжал Иоган, снова обретя спокойствие в голосе, — есть еще льяссы и секреты, судя по докладу ваших разведчиков.

— Для них мы используем те же самые креки, только меньшей мощности. В данный момент их уже устанавливают, и активируют по моему приказу. Сколько вам нужно времени на подготовку?

— Минуту, не больше.

— Тогда не станем терять времени, с темными не следует слишком тянуть. Их нужно убивать быстро и сразу.

— Звучит как девиз.

— Идемте, займем наши места. — Тиан в очередной раз просто проигнорировал высказывание человека. — И помните: ваши плащи маскируют вас всего лишь на время. Если чародеи посмотрят на вас более нескольких минут, то они заподозрят неладное.

— Хорошо, эссель, мы вас не задержим.

Каратели, повинуясь мысленному приказу, призрачными тенями растворились в темноте. Огромная сеть многоярусных пещер и связывающих их туннелей и переходов, имеющих отчасти природное, отчасти искусственное происхождение, расположенная под древними Даркорскими горами, называлась Лабиринтом. Здесь безраздельно властвовало царство Домов темных эльфов, чьи города величественным жемчугом занимали самые огромные пещеры и могли простираться во все стороны на многие километры. В Лабиринте обитали необычные свирепые существа, и в нем легко было заблудиться, не пройдя и ста метров. Но это позволяло и незаметно передвигаться, ибо контролировать всю эту гигантскую паутину пещер было просто нереально. Именно этим и пользовались сейчас каратели светлых эльфов, чтобы окружить со всех сторон пещеру, занимаемую рейдерами. Бойцы «Серебряного лезвия» заученно занимали свои позиции, и по тому, как они превратились в неясные тени, Иоган понял: задействована полная невидимость, даже для людей. Однако его зрение, усиленное магией, позволяло иметь хотя бы некоторое представление о происходящем.

Откровенно говоря, он не мог не радоваться, что они наконец-то добрались до цели и половина пути пройдена. Поначалу Лабиринт кажется, в общем-то, неплохим местом: полумрак, ни с чем не сравнимая тишина и спокойствие, фантастические красоты подземного мира, постоянная температура воздуха. Однако через несколько дней замкнутость пространства, отсутствие неба над головой и привычного мира начинает давить на психику. А когда углубляешься в Лабиринт и воочию сталкиваешься с населяющими его чудовищными тварями, которые готовы тебя убить в любой момент, то начинаешь люто ненавидеть это место. Стены, потолки, даже сам камень, даже тьма таила тех, кто рассматривал тебя как свой потенциальный обед. Страх преследовал неотступно, все время. Лишь немногие могли вынести подобное.

Иоган не видел происходящего в ближайших ответвлениях, где располагались секреты темных эльфов и льяссы, однако мог предположить, что все должно произойти абсолютно синхронно, чтобы разом уничтожить всех рейдеров. В который раз пришлось подивиться той свободе и скорости, что давал отряду столь высокоразвитый ментальный способ связи. И снова Иоган поклялся самому себе по возвращении направить силы Эрнегии на изучение этого вопроса. Спецназ Инквизиции обязательно должен обладать чем-то подобным!

Четверка священников с беспристрастными лицами расположилась по периметру для равномерного распределения удара. Это были одни из лучших его людей, так что сомневаться в успехе их действий не приходилось. В любом случае они не имели права на ошибку.

Тиан едва заметно кивнул, и Иоган мысленно дал отмашку. Священники начали синхронно шептать молитву, закончившуюся чуть более громким выкриком. Наверняка темные отреагировали, но заметить это оказалось невозможно, ибо все утонуло в ослепительной вспышке света. Лишь предупрежденные каратели успели защитить свои глаза. Вспышка длилась всего мгновение, но этого хватило, чтобы ослепить чувствительных к сильному свету существ Лабиринта. Пещера кардинальным образом преобразилась, изменился весь рельеф, само расположение рейдеров. Из восьми чародеев только двое оказались на тех местах, где находились и раньше, и чьими иллюзиями являлись остальные шестеро. Другие располагались в разных концах пещеры, тактически грамотно, чтобы своими чарами в случае чего закрыть всю базу. Они являлись самыми опасными здесь, и сейчас именно по ним каратели нанесли первый удар. Друиды активировали пробивающие магическую защиту заклятия «Острие единорога», а вслед за ними понеслись десятки специально созданных для этого стрел карателей. Зазор между ними был минимален, и как только магическая защита чародеев пала, они тут же оказались утыканы стрелами эльфийских лучников, не оставивших им ни малейшего шанса на спасение. Маги просто не успели закончить накладывать свои чары или даже активировать заранее заготовленную защиту. Все оказалось рассчитано с убийственной точностью.

Одновременно прямо в центр пещеры метнулись две тени, профессионально прикрывая друг друга. Иогану показалось, что это именно те двое разведчиков, которых он видел раньше. Чтобы активировать крек, нужны были двое — видимо, у мертвых их активацией занимались существа с большим числом конечностей, чем у эльфов или людей. Мгновение — и черная сфера начала стремительно расти. Оба карателя рванули назад. Один из них стремительно перескочил зону поражения и еще в воздухе открыл боевой телепорт недалеко от своего напарника, который эффектными движениями обездвиживал одного из офицеров таяри. Сфера разрасталась буквально на глазах. Иоган видел, как исказилось лицо Тиана в предчувствии страшной развязки, видел, как друиды судорожно дернулись, пытаясь сотворить какое-то заклятие. Каратель не успел даже развернуться по направлению к телепорту со своей добычей. Возможно даже, не успел осознать, что произошло. Сфера исчезла, и всю пещеру залил ядовито-зеленый всплеск энергии. Воздух, казалось, превратился в лед, а затем в волны сухого жара. Татуировки обреченного эльфа ярко вспыхнули и исказились, а потом все стихло. Все заняло по времени несколько секунд.

Наступила мертвая тишина. Внутри пещеры не осталось ни одного живого существа. Смерть наступила мгновенно. Лишь боевой портал одиноко мерцал голубоватым сиянием, да священников окружал ореол магической защиты, выставленный в самый последний момент.

Создавалось такое ощущение, будто все окаменели, либо время на какой-то момент вдруг решило остановить свой неумолимый бег.

Портал, израсходовав немногочисленный запас энергии, с легким хлопком исчез, и это словно послужило сигналом для всего отряда.

Иоган обернулся к Тиану:

— Мне очень жаль вашего бойца, эссель, — тихо произнес он.

Злость жгла Тиана, словно в сердце вместо крови накачали раскаленный металл. Отряд потерял бойца, чего не случалось уже на протяжении трех лет. Но вся его боль не могла войти ни в какое сравнение с болью Лейлы, неизменной напарницы погибшего Шайраха. Ее ментальный вопль едва не привел к потере сознания остальных, а слова пылали просто непередаваемым отчаянием.

— Шайрах… — ее ментальный голос перешел на едва слышимый шепот, но она продолжала повторять его имя снова и снова. Затем он вновь обрел силу:

— Тиан! Пусть люди воскресят его! Они ведь могут. Я знаю.

— Нет. — голос командира не дрогнул ни на йоту. Он просто не мог сейчас себе этого позволить. Особенно сейчас. — Его узоры сделают их усилия пустыми. Ты сама знаешь, что это невозможно.

— Это они! Люди убили его! Он хотел взять языка, он хотел выяснить… Тиан, тут что-то не так, с самого начала было не так. Разве ты этого не видишь, Тиан?

— Успокойся, Лейла. Темные уничтожены, это хорошо. Об остальном пусть думает Дом. Люди не могли убить Шайраха.

— Ты же сам видел! Мы все видели!

— Нет, Лейла. — Голос командира оставался неизменным. — Просто на этот раз крек сработалраньше. На несколько секунд раньше.

— Мы его использовали уже пять раз, и все было нормально. А тут взял и решил сдетонировать на несколько секунд раньше! — Голос эльфийки пылал такой яростью, что казалось, внутри черепа все горит. — Почему именно сейчас? Почему? Эта вся операция, она изначально была не такой, как обычно. Чужаки, их знание Лабиринта, их знание об этом месте — откуда все? Что им нужно вообще?! Зачем они пошли с нами, зачем затеяли все это? Темные рейдеры — это наша проблема, не их.

— Успокойся, Лейла. Людям нужно расположение Дома, это лишь дружеский жест с их стороны. Инквизиция имеет большую силу и большие возможности. Человек все равно не расскажет, откуда они получили данную информацию.

— Дружеский жест?! Убить Шайраха — это, по-твоему, дружеский жест? Это они, клянусь Луной, изменили крек. Почему все время было нормально, а сейчас он сработал на несколько, дракон их задери, секунд раньше!

Тиан поморщился, пытаясь совладать с раскалывающейся от боли головой, и обратился к главному друиду отряда:

— Этрарх, что ты скажешь на это?

— Я скажу, что не стоило бахвалиться и работать в паре. Боги не любят такую гордость и надменность, это слишком даже для них. Нужно было послать третьего за языком.

— Это ничего бы не дало. Крек сдетонировал практически сразу, лишь скорость Лейлы и ее способности позволили ей избежать участи Шайраха.

— Молчи, Тиан, молчи! Не произноси его имя! Нет!

— Лейла! — Голос друида был пронизан теплом и добротой. — Горе твое безгранично, но выслушай меня. Ты же всегда верила мне. Да, люди были с нами все это время, но они всегда находились под надзором, в любое время дня и ночи. Все до единого. И ты сама это знаешь. Но это не все. Чтобы перенастроить крек, нужно быть не просто магом, а некромантом, некромантом очень большого уровня. Никому иному не будет позволено проникнуть в то, что сотворено самой Смертью, в этом случае крек просто сдетонирует. Но даже это еще не все. Ты же знаешь, каждый крек создается очень долго, и это очень тонкая работа. Чтобы его перенастроить, нужно обладать еще и временем. Немалым временем. А теперь, Лейла, прошу тебя еще раз, успокойся и ответь мне на вопрос: как это могли сделать люди? Среди них есть некроманты? Не говоря уже о некромантах столь огромного уровня. У них было время для этого? Когда креки приобретались, они уже были такими. Малые креки сработали, как и положено, потому что мы их взяли из наших старых запасов.

— Я не верю. Нет! Я найду тех, кто поставил нам их, и клянусь всем, что еще дорого для меня, их смерть будет самой страшной из тех, что я смогу придумать!

— Лейла, ты же прекрасно знаешь: отряд не прощает смерть своих бойцов, и если мы найдем виновного, он будет наказан. И ты знаешь, как мы это сделаем.

— Знаю! — Голос эльфийки все еще дрожал, но было видно, что она немного совладала с собой. — Тиан, здесь только мы. Давай узнаем у этих людей все, что нам нужно.

— Я уже говорил: они ничего не скажут.

— Разве у нас нет способов развязать им языки?

— Есть, но они гости Дома, и мы несем за них ответственность. Но даже если бы это было не так, у нас нет причин этого делать. У каждого есть свои тайны. И это идет вразрез с кодексом «Серебряного лезвия».

— О! Я отлично помню кодекс отряда. Нашего отряда, Тиан. И я помню, что такое для него смерть одного из нас. Я всегда это буду помнить.

[1] Кудисы — разновидность летучих мышей, специально выведенных в лабораториях темных эльфов для ведения боевых действий.

[2] Грапперы — существа, способные сливаться с камнем и обладающие природными магическими способностями.

[3] Таяри — эльфийские воины, вооруженные двумя клинками.

[4] Келаты — парящие на существах, подобных медузам, чародеи.

[5] Льяссы — гигантские пауки.

[6] Хаор — столица темных эльфов.

[7] Тана — дружеское обращение у светлых эльфов к женскому полу, тани — к мужскому.

[8] «Ярость леса» — магическая бомба светлых эльфов, чрезвычайно мощный артефакт, обладающий огромной разрушительной силой.

[9] Искарион — город светлых эльфов, где расположены многочисленные исследовательские лаборатории.

[10] Эссель — офицерское звание светлых эльфов.





Глава 5




Бодоруф, новоиспеченный царь клана Уффрей, одного из самых знаменитых и когда-то влиятельнейших кланов Подгорного царства гномов, восседал на своем троне в Колодце Безграничья. Свое название эта пещера, спрятанная глубоко в недрах земли, получила от-того, что никто никогда не видел ее границ, ни дна, ни потолка. Колоссальный колодец, абсолютно черный, если бы не всполохи бушующей в нем энергии. И пространственная магия темных эльфов здесь ни при чем, — поговаривали, что это есть деяние легендарной Сумеречной магии, давно утерянной и забытой всеми, от которой произошли все современные магические школы Империала. Жрецы гномов мудро даже не пытались понять ее природу. Пещера Безграничья существовала испокон веков, и также испокон веков здесь на сумрачном троне восседали могущественные цари клана. Клана, который некогда гремел во всем Подземном мире богатством и славой.

Колоссальная колонна возносилась посреди этой пещеры из недостижимых глубин в недостижимые выси, вся покрытая древними рунами из горных драгоценных камней и обрамленная фантастическими по красоте узорами из металлов. Глядя на нее, невольно складывалось впечатление, будто ее делали боги, ибо невозможно было поверить, что кто-либо из смертных на Империале мог сотворить подобное.

На вершине ее восседал царь. Со всех сторон его окружала пустота, и лишь призрачный свет живущей вокруг энергии освещал ореолом саму колонну и небольшое пространство вокруг трона. Причем когда царь отсутствовал, он исчезал таким же непостижимымобразом, как и появлялся.

Обычно Пещера Безграничья пустовала. Здесь властвовала огромная таинственная энергия, которая наполняла силой только того, кто сидел на троне, но оставаться здесь слишком долго было нельзя, да и дела владыки клана не давали времени для отдыха. Однако сейчас Бодоруф восседал на троне, наслаждаясь в полной мере своим триумфом, ибо всего две недели назад он являлся старейшиной пусть одной из самых сильных гильдий, но всего лишь гильдии, а это место занимал другой гном. Здесь восседал другой царь. Но теперь клан выбрал его! И сейчас он не только вкушал плоды своих достижений в Пещере Безграничья, месте, где сидели великие цари прошлого, но и принимал бывшего царя клана. Вторая огромная колонна, повинуясь его приказу, взметнулась ввысь в пяти метрах от него, и именно на ней располагался седой бородач Варруф. Теперь тоже только старейшина гильдии, как раньше и сам Бодоруф. Сколько он помнил, их рода всегда соперничали между собой за право главенствовать подземельями Заарона — так было и при его отце, и при его деде и прадеде. А ведь гномы живут долго. Но сейчас настало его время.

Бодоруф облачился в царские военные доспехи, словно подчеркивая тем самым то, благодаря чему его избрали новым владыкой Клана. Даже шэрш[1], Двуликая Лака, знаменитое родовое оружие, наполненное древней магической силой, покоилась прямо здесь, рядом с троном, словно верный пес у ног своего хозяина. Варруф же пришел в одеждах, скорее приличествующих царю, а не главе гильдии, пусть и такой богатой и знатной, как принадлежащей его роду. Напоминание о том, кто прежде занимал знаменитый трон и так и не смирился со своим поражением. Впрочем, это не слишком сильно беспокоило Бодоруфа, его всегда отличала самоуверенность, подпитанная природной храбростью, тем более он нисколько не сомневался, что противника здорово ущемляет сам его вид на троне, который десять лет принадлежал Варруфу. А это не могло не радовать, и по этой причине он, новый царь, решил принять своего слугу именно в Пещере Безграничья.

— Приветствую тебя, царь. — Голос Варруфа не выражал ни намека на эмоции. Слова, сказанные таким тоном, в равной степени можно было принять как за неуважение, так и за приличествующие правилам и этике.

Бодоруф специально сделал паузу, прежде чем церемонно ответить подобающим рангу собеседника приветствием.

— Приветствую и тебя, почтенный старейшина Варруф. Что привело тебя на встречу с царем? Надеюсь, не плохие вести из гильдии, чьи дела, насколько мне известно, идут весьма успешно?

— С помощью всемогущего Лака все хорошо. Хотел засвидетельствовать личное почтение новому царю от своего рода, о делах которого вы, как оказалось, хорошо осведомлены. Это несомненная честь для нас, что царь помнит о своих верных слугах.

— Царь должен помнить обо всем и обо всех, — со значением заметил Бодоруф. — Вам ли этого не знать, старейшина Варруф?

— Вы правы, царь. Тем более что сила и благополучие всех ваших поданных теперь зависят от того, насколько быстро мы сумеем освоить Нити Реаса[2].

Бодоруф приложил усилие, чтобы недовольство не отразилось на его лице. Конечно же, он изначально знал, что данная тема станет главной в беседе, но это вовсе не означало, что он должен радоваться ей. Ему, несомненно, нравилось восхваление его имени на каждом углу в землях Заарона и за его пределами по этому поводу, но только не в разговоре с Варруфом.

— Нити Реаса… — словно бы задумчиво и несколько отрешенно продолжал вести свою речь бывший царь. — Говорят, много веков назад, когда их обнаружили, наши предки были восхищены этим событием до такой степени, что воздвигли посреди нашей столицы золотую статую Реаса, в десять раз большую, чем он сам. Правда, потом мудрейший Реас, который, как вы знаете, позже стал царем, одним из лучших царей клана, велел ее убрать. Большой скромности был хур[3]. Великий гном. Да. — Он сделал небольшую паузу, пожмакав старческими губами, и продолжил: — Именно с разработок Нитей Реаса началось возвеличивание нашего Клана, именно благодаря им он стал одним из самых сильных богатых и знаменитых во всем Подгорном царстве. А потом, когда во время Третьей темной войны их захватили остроухие выродки, начался наш закат. Мы предпринимали несколько отчаянных попыток отбить Нити Реаса, однако постоянно терпели унизительные поражения. Даже великий Орруф, не менее великий, чем Реас, не смог вернуть их нам и сам сложил свою голову в памятной битве в пещерах Аддраба. Каким счастьем стало для всех то, что вы сумели вернуть нам Нити Реаса обратно… Нити Реаса… — Он снова сделал паузу. — Сделать то, что не смогли сделать поколения гномов и великие цари прошлого. Да.

— Битва была жестока, и многие, очень многие храбрые сыны нашего клана не вернулись из той битвы с темными эльфами.

— А также и многие люди.

— Наша победа оплачена сполна. Нити Реаса у нас.

— А как же быть с людьми, царь? В той битве их потери оказались очень большие.

— Это наемники, и там были не только люди. Они сражались за деньги и знали, на что шли.

— За деньги клана.

Бодоруф впервые за время разговора позволил себе явно выказать эмоции и сурово сдвинул брови:

— Разве почтенный Варруф считает, что цена, которая уплачена наемникам, не стоит того, что мы все приобрели? Разве Нити Реаса хуже кучки золота, уплаченной из казны клана людям?

— Нет, нет, царь, конечно же, нет! — Варруф тоже начал распаляться. — Нити Реаса, конечно же, стоили того. Но не захотят ли теперь люди получить иную цену за своих погибших? Ведь это вы заключили с ними договор!

— Люди?! Это отребье, готовое делать все что угодно за деньги. И повторяю, там были далеко не одни только люди.

— Ах да, там, по слухам, присутствовали еще и могущественные волшебники, которые внесли очень не малую лепту в итоговую победу.

— Были, не были… Большой их вклад был или нет — это все пустое. Совет старейшин одобрил мою идею привлечь помощь со стороны!

— Какой ценой? Уж не люди ли сделали захват Нитей Реаса возможным? Сделали то, что не удавалось никому.

— Люди — боги! — расхохотался Бодоруф. — С каких это пор достопочтенный Варруф стал верить в то, что гномы стали хуже людей?

— Хуже? О нет!

— Что-то затмило ваш разум, достопочтенный Варруф. Сами утверждаете одно, а потом с такой пылкостью кричите «нет! нет!». Возможно, как поговаривают, годы стали брать свое. Что ж, тогда скажу я сам. Неужели вы допускаете мысль, что люди смогли бы что-то сделать в Лабиринте? Месте, где властвуют темные эльфы и различные твари, служащие им? Сделать то, что оказалось не по силам лучшим из гномов! Вас засмеют как глупца, если вы, конечно, выскажете такую мысль вслух, достопочтенный Варруф. Люди, безусловно, помогли нам, и они заслужили свою цену. Это видели все, кто УЧАСТВОВАЛ в битве за Нити Реаса.

— О, вашу храбрость никто и не думал принижать, «великий» царь. На всех просторах Заарона, в каждой шахте, в каждой лаве, в каждой проходке, на каждом углу наших городов гномы говорят о вас и вашей храбрости. Наша армия поет вам гимны! Но только люди алчны!

— Совет уже сказал свое слово, и договор подписан. Людям заплачено сполна из казны нашего Клана. Те же торговые договора и привилегии, что мы заключим в скором времени, не станут для нас обременительными. Тем более договор заключается только с одним Арденским королевством и не затрагивает остальные.

— Это все мишура! М И Ш У Р А! Я знал данные нашей разведки, по которым можно было заключить, что у темных скопился на рудниках Реаса более чем двухмесячный запас добытого золота, которое опасались вывозить из-за междоусобицы между эльфийскими Домами. Бывшие рабы, освобожденные вами же на этих рудниках, говорят о том же. А такое количество золота не могло просто так взять и исчезнуть. Плата, которая отдана людям, покажется рядом с ней просто песчинкой по сравнению с Вратами Раффа[4].

— Вы отлично знаете, что мы ничего не обнаружили!

— Конечно, не обнаружили, потому что в Верхнюю пещеру, где располагаются в том числе и склады, первым вошел и взял под свой контроль диртх[5] «Хрустального молота», который подчиняется исключительно вам.

— Мы потеряли треть его, пока расчищали Верхнюю пещеру, и вы прекрасно знаете это. Я послал туда лучших гномов, только по той причине, что это оставалось наиболее опасным местом Нитей Реаса. Вы не дали мне регулярные войска спецназа армии, не веря в успех предприятия, и мне пришлось рисковать теми подразделениями, что отважились пойти со мной.

— Ни один обладатель здравого ума не стал бы вам помогать!

— Но Нити Реаса теперь у нас. И наши армейские части занимают крепости, охраняющие рудники. Уж не хотите ли вы обвинить меня в том, что я присвоил себе все собранное там золото, полагаясь на неточные сведения нашей разведки или мнения каких-то рабов?!

— О нет! Вы этого золота не брали! Это невозможно утаить. Но только порталы Верхней пещеры функционировали, и, по данным наших жрецов, ими кто-то пользовался во время штурма или сразу после него.

— Конечно, как же иначе, ведь как-то темные смогли успеть вывезти собранное золото. Я не пойму, куда вы клоните, достопочтенный старейшина Варруф? Или вы клоните к тому, что я отдал золото людям? Или упустил его?

Бывший царь снова пожевал старческими губами, потом разгоревшийся в его глазах огонь медленно погас.

— Я лишь чту интересы клана. Вы отвоевали нам Нити Реаса, и я, как и все, благодарен вам за это, и моя гильдия готова оказать помощь как в их разработке, так и их защите.

— Видимо, тогда мы просто не поняли друг друга. Нити охраняют армейские подразделения плюс трое верховных жрецов из Канической Башни[6],— сказал Бодоруф тоном, который однозначно давал понять: аудиенция подошла к концу.

Кто получит лучшие права на разработку золотых рудников Нитей Реаса, понимал любой житель Заарона.

У царя клана Уффрей болела голова. Вообще-то головная боль среди гномов была большой редкостью, благо жизнь в шахтах и пещерах расположенных глубоко под горами, накладывала свой отпечаток, сделав их организмы чрезвычайно стойкими к любым негативным явлениям. Однако на такое его нынешнее состояние, безусловно, повлияла встреча с Варруфом, поэтому когда в Пещеру Безграничья вошел тхур[7], являющийся также по совместительству главой одной из оружейных гильдий и начальником его личной охраны, Бодоруф бросил на него такой свирепый взгляд, словно только что увидел своего кровного врага. Гном уважительно склонил голову:

— Мой повелитель, прошу простить, что тревожу вас. Но к вам прибыло посольство людей, о котором вы говорили.

Бодоруф резко переменился в лице.

— Они же должны были прибыть не раньше чем через неделю!

— Так вы и предупреждали, повелитель, но их господин уже здесь.

Царь задумчиво погладил свою бороду, хмуря густые, начинающие седеть брови, затем коротко приказал:

— Зови этого господина.

Повинуясь его мысленному приказу, из темных глубин пещеры с легким шелестом, движимая могущественными силами, возникла такая же каменная колонна, на которой раньше восседал Варруф, взамен прошлой, только ближе и более высоко, с таким расчетом, чтобы глаза царя располагались ненамного выше его нынешнего собеседника. Этого нежданного визитера стоило уважить и смирить свою излишнюю гордость.

Магический портал открылся золотыми лепестками, и прямо на колонну вышел высокий, элегантно одетый человек, от взгляда которого невольно пробирал холодок.

— Приветствую от лица людей, а также Святой Инквизиции нового царя великого клана Уффрей, повелителя славных подземелий Заарона.

— Мир тебе, человек. Не ожидал я увидеть тебя так скоро.

— А зачем тянуть? — удивился Иоган.

Бодоруф поморщился

— Мы не знали о вашем прибытии.

— Да, мы решили нанести визит инкогнито. До появления официальной делегации. Вы же знаете, я не слишком люблю помпезность и все эти официальные церемонии.

— За скромностью стоит осознание своей силы.

— Мудрые слова мудрого царя. Я слышал, вы лично вели свою армию во время захвата Нитей Реаса. У людских властелинов так не принято, за очень редким исключением. У нас тоже есть свои герои, но обычно монарх никогда не рискует своей жизнью. Даже будущий.

— У гномов иное поведение считается постыдным. Ты правильно слышал.

— О да, понимаю. И как все прошло?

Бодоруф усмехнулся в бороду:

— А что, по этому поводу ты разве ничего не слышал? Вас интересовала только моя скромная персона?

— Можно сказать и так. Но что могли сказать наблюдатели со стороны, не зная ваших замыслов и видения боя?

— Все прошло не совсем гладко. Темные сражались до последнего, нам с трудом давался каждый шаг. Мне жаль людей, что погибли во время того сражения.

Иоган слабо махнул рукой:

— Они знали, на что шли, их, собственно, и нанимали для этого. Наши волшебники вернулись обессиленными.

— Да, их вклад оказался незаменим. У нас было плохо с магическим прикрытием. Отчасти из-за этого и получились такие большие потери.

— Незаменимым вкладом стало лишь то, что мы смогли уничтожить засаду темных, которая должна была ударить в нужный момент и уничтожить всех вас. Именно так, как вы помните, случалось со всеми вашими предшественниками, кто пытался отбить Нити Реаса. Даже с великим Орруфом, чье имя столь чтимо в Заароне.

Бодоруф нахмурился, словно ему снова наступили на любимую мозоль.

— Может, расскажете, как вам удалось все провернуть? Просто не верится, что люди смогли так глубоко проникнуть в Лабиринт, да еще уничтожить засаду темных. Это так же немыслимо, как если бы гномы свободно прошлись по улицам Хаора. Или вы привели с собой всю армию Ардении?

Иоган позволил себе улыбнуться:

— Ну, армия — это было бы чересчур. Скажем так: мы нашли соответствующий подход. Не скрою, очень помогли данные вашей разведки, иначе мы бы их никогда не нашли. Но как видите, все закончилось хорошо. Собственно, из-за того, что мы уничтожили засаду, линейные части темных и сражались так яростно. Они просто знали, что помощи не будет, а то, что темные — свирепые воины, известно каждому. Говорят, они положили в среднем пятеро наемников на каждого своего убитого. У гномов, конечно, меньшее соотношение.

— От этого не легче. Мы тоже потеряли многих.

— Ну, с учетом того, что вы могли вообще не вернуться, повторив судьбу предшественников, — это весьма и весьма неплохой результат. К тому же, как я понимаю, Нити Реаса того стоили в любом случае.

— Вашу помощь никто нисколько не принижает, — продолжал так же мрачно хмуриться Бодоруф. — Без ликвидации того пространственного кармана с засадой все это вообще не имело смысла. А без поддержки людей мы вряд ли бы смогли захватить Нити.

— Мы, конечно, могли постараться ударить именно в момент вашей атаки, уменьшив сопротивление защитников Нитей, но это выглядело очень рискованно, и сложно было бы синхронизировать по времени. А другого такого шанса могло больше не представиться.

Иоган это произнес таким печальным тоном, словно искренне сожалел. Но тут же просветлел:

— Однако же что касается людей, погибших при штурме, и неоценимой помощи волшебников — это все делалось при участии непосредственно Арденского королевства, мы лишь помогли по мере сил. Так что вам и расплату держать с ними, как, впрочем, и было уговорено ранее.

— Они получат все, как и договаривались. Когда прибудет посольство из Ардении, мы подпишем соответствующие соглашения о мире и торговле. Все льготы и иные привилегии будут учтены и соответственно прописаны, — сурово заверил его царь.

— Всегда удивлялся вашей основательности, приличествующей всем гномам. Однако нас интересует больше то, что совсем не касается ваших отношений с Арденами.

— Вот как?

— Полноте, Ваше Величество. Вы же только что сами сказали: «Без ликвидации того пространственного кармана с засадой все это вообще не имело смысла».

Бодоруфзначительно кивнул, поджав губы:

— Разве золота, найденного в Верхней пещере, оказалось недостаточно? Там, пожалуй, было столько, что даже казна вашей страны не погнушалась поменяться с ним местами.

— Да, золото, конечно, мы забрали, как и договаривались. Все вышло просто превосходно.

— Тогда что же ты хочешь еще?

В голосе Иогана впервые прозвучала стальная нота:

— Вашу плату, Ваше Величество.

— Мою? — рассмеялся Бодоруф. — А золото разве не было моей платой?

— Вовсе нет. Это плата гномов, Инквизиции. За то, что мы все организовали и уничтожили пространственный карман с засадой. Но не ваша, при всем моем уважении. Видите ли, ничто не помешало бы нам обратиться с тем предложением не к вам, а — как вариант — к самому Варруфу, бывшему тогда царем.

— Варруф страшный скряга, даже по меркам гномов.

— Возможно, — не стал спорить Иоган, — но я не сомневаюсь, что нашлись бы и другие, не менее почетные рода для осуществления НАШЕГО плана. Мы вас выбрали не только как кандидатуру, имеющую наибольшие шансы на трон, но и за умеренную жадность.

Бодоруф свирепо ожёг взглядом человека. Впрочем, чего-то подобного он и ожидал. Коварные люди.

— Что же ты от меня хочешь? Еще золота? Не думаю, ибо то, что я смогу вам дать, не идет ни в какое сравнение с тем, что вы уже взяли. Право на разработку Нитей Реаса? Это абсурд, такое просто невозможно.

Иоган встал. Это произошло настолько неожиданно, что гном замолчал. Голос человека снова стал мягок и бархатист. Сталь исчезла, словно ее появление оказалось не более чем наваждением.

— Просто помните об услуге — и не более. Я хотел лишь засвидетельствовать почтение от лица Святой Инквизиции и своего повелителя персонально вам, Ваше величество. Мое уважение.

Бодоруф посмотрел в темные глаза этого странного человека и снова почувствовал, как волна холодка невольно пробежала по его спине. Что-то в нем было такое неприятное, от чего хотелось поскорее избавиться. Даже Двуликая Лака, почувствовав состояние своего хозяина, вспыхнула едва различимым сиянием.

Царь медленно кивнул. Он был вынужден кивнуть.

— Передайте мою благодарность и почтение святому Сайросу.

[1] Шэрш — знаменитая двухлезвийная секира гномов.

[2] Нити Реаса — золотые рудники, названные так в честь древнего гнома, обнаружившего сеть золотых жил на окраине земель Заарона и первым начавшего их разработку.

[3] Хур — обращение к наиболее уважаемым и старейшим гномам.

[4] Врата Раффа — гигантское сооружение древности, закрывающее проход во владения Заарона.

[5] Диртх — военное подразделение гномов.

[6] Каническая башня — главная магическая гильдия Заарона.

[7] Тхур — должность при царском дворе, сродни адьютантской.





Глава 6




Небо над Решем заволокло серыми тучами, и дождь полоскал город уже третий день кряду. Вечно грязные улицы наконец очистились, как и сам воздух, а темнота скрадывала все дикое многообразие его строений. Весь огромный город, казалось, специально состоял из полного хаоса в стилях и смешениях таковых. Величественные и извращенные замки людей, дома в стилях баронств и различных королевств. Всевозможные строения других рас, правильные названия которых никто, по сути, и не знал. Здесь все смешалось — названия, принадлежности к чему-либо — абсолютно все. А еще Реш постоянно менялся, с завидной регулярностью перестраивался, а его население после очередной вспыхнувшей резни переселялось в более уютные или просто уцелевшие дома, чьим владельцам не так повезло, а на месте уничтоженных возникали новые. Ибо Реш никогда не испытывал нехватку новой крови. Искатели приключений, те, кому не нашлось иного применения в жизни, отпетые уголовники, дезертиры и многие другие отбросы различных обществ практически всех рас, стекались сюда. В поисках счастья на острие клинка. Таких городов в землях Империала существовало несколько, и Реш слыл одним из самых знаменитых. Он стоял в степи на бесплодных землях, власть над которыми оказалась попросту никому не нужна, что обеспечивало вольному городу достаточную свободу от внимания окрестных владык.

И хотя наемную армию для гномов Иоган нанимал вовсе не здесь, для своей новой цели он избрал именно Реш. Он зябко кутался в плащ, чей капюшон надежно скрывал его лицо, и вообще ощущал себя совсем не комфортно. Ему пришлось провести без сна около недели, и теперь уже не спасали ни магия, ни специальные напитки алхимиков. Но это важная встреча, поэтому нельзя было терять ни концентрации, ни ясности разума. Так что Иоган просто выбросил из головы всякое упоминание об усталости.

Капитан Рейн, командир звена боевых грифонов, доставивших его сюда, подчеркнуто пренебрежительно осматривал все, что мог видеть в темноте, и иногда что-то бурчал недоброжелательное. Их, небесных наездников, привыкших к стремительным полетам и яростным воздушным сражениям, всегда отличало не очень хорошее отношение ко всему земному, и вид Реша не прибавлял особой любви к этому. Тем более что наездники на грифонах имели магическое зрение, позволяющее видеть практически в любых условиях, так что капитан Рейн видел многое. Гиес же, напротив, казался подчеркнуто спокоен, но от глаз Иогана не ускользнуло то, как его взор постоянно цепко просматривает все ближайшие строения, особенно окна и крыши. Более того, от него исходила небольшая магическая активность, но слишком слабая даже для адепта магии. Впрочем, в его личном деле имелась запись о прохождении обучения в Вурской академии Великих баронств, а там офицерам более углубленно преподавали курс магии. Гиес был еще молод, по-армейски коротко стрижен и являлся представителем Дейтара Кош — организации, которой, собственно, Иоган и руководил здесь, в Реше и окрестных землях, и непосредственно отвечал за предстоящую встречу.

— Куда нам идти теперь? — поморщился капитан Рейн. — Судя по всему, в какой-нибудь шатер Великого хана.

Гиес, не оборачиваясь, ответил:

— Нет, почему же, у нас встреча вон в той гостинице. Называется она «Руфь» и является самым большим и, уверяю вас, самым пристойным заведением во всем Реше. У них первые два этажа фактически отделены от жилых и являются более-менее приличными питейными заведениями. На первом, гораздо большем по размеру, как правило, располагаются постояльцы гостиницы, на втором же встречаются важные персоны. Нам как раз туда. Хан назначил встречу именно там.

— Дань уважения клыкастых, — капитан Рейн произнес это так, словно сплюнул.

— Это дань уважения золоту, которое стоит на кону встречи, — хмыкнул Иоган.

— Нет, мессир, — возразил тут же Гиес, — это действительно дань уважения Вам. Поверьте, никакое золото не заставило бы их делать то, что они не хотят, а вы знаете отношение орков к людям. Тем более, что хан Рагор, как я уже сообщал, происходит из рода Эгнар, его дед был Великим ханом, так что у него есть кое-какие манеры.

Иоган резко обернулся на офицера, позволившего себе возразить ему в такой форме.

— Вы критикуете мое мнение?

Капитан Рейн внимательно посмотрел за реакцией столь неосторожно поведшего себя Гиеса. Он за много лет службы Иогану отлично знал своего начальника и его манеры. Гиес побледнел лицом и вытянулся во фрунт:

— Никак нет! Просто высказал свое мнение.

— Вы думаете, оно мне интересно? Не помню, чтобы я спрашивал о вашем мнении.

— Не спрашивали, мессир. Но я посчитал это важным для дела.

Иоган, пристально смотря в глаза своему офицеру, едва повернул голову и поинтересовался у Рейна:

— Что скажешь?

— Пусть доработает, что начал. Потом скормим моим грифонам.

— Капитан, у вас весьма бедная фантазия. Ей-богу, всегда одно и то же.

Угрозу Гиес воспринял вполне серьезно. Наверняка, как и большинство других людей, он считал наездников на грифонах чокнутыми людьми, чей мозг перестает работать нормально после многократных перегрузок, испытываемых в полете. А от таких людей можно ожидать всякого.

Иоган направился к огромному строению, проглядывающему сквозь пелену дождя многочисленными освещенными окнами. Судя по всему, оно было выстроено вполне в людском стиле, но нечто чуждое угадывалось во всем его облике. Какое-то неуловимое величие, которое невозможно было точно распознать. Что-то это все напоминало Иогану.

Гиес шел рядом. От него веяло не страхом, а напряжением.

— Вам удалось узнать новую информацию про нашего скорого собеседника?

— Увы, нет, мессир! Могу лишь повторить, что знаю сам. Два столетия назад Великими ханами орков Сирейских степей были представители рода Эгнар. Потом против них состоялся заговор.

— Сирейская смена крови. Я читал об этом в летописях Инквизиции.

— Именно под таким именем она вошла в анналы истории, мессир, вы абсолютно правы. Заговор двух других родов, приведший к междоусобной войне, в результате которой Великий хан Норрошш оказался убит, а большинство его рода истреблено. Остатки увел сын хана Анэл с помощью сильных шаманов, создавших порталы. Потом, правда, и его убили, а на Рагора, по слухам, совершена масса покушений.

— Если хочешь спать спокойно, нужно уничтожать врага полностью. Но, судя по всему, у них плохо получается, раз наш хан еще жив. Или он так живуч?

— Только слухи, мессир. Однако у хана есть трое сыновей. Один из них — довольно сильный шаман. На них покушались тоже не раз. Однажды одного практически убили, но каким-то чудом его выходили.

— Чует мое сердце, нашего хана прикончат в походе, и мы останемся ни с чем, — прокомментировал капитан Рейн.

— Такое очень маловероятно. Нынешний Великий хан Прентхор, как вы знаете, затеял войну с Великими баронствами, но те призвали на помощь викингов и сумели отбиться. Тогда он, в надежде восстановить свое положение, обратил орду в сторону Безмолвных земель, но потерпел поражение. Сейчас ему не до преследования Рагора. К тому же, по слухам, старейшины гоблинов из Запретного города прозрачно намекнули Великому хану, что род Эгнар стоит оставить в покое.

Капитан Рейн болезненно поморщился, не услышав к себе должного его званию и положению уважения от молодого офицера, но лишь позволил себе усмехнуться:

— Гоблинам Запретного города вообще мало что надо. С какой стати они так обеспокоились судьбой обреченного рода?

— Хан Рагор в последнее время стал весьма популярен среди Орды. Он очень умный полководец и одержал, как я и указывал в своих донесениях, ряд громких побед, причем в таких условиях, что о них стали широко говорить. Среди Орды много недовольных нынешним Великим ханом.

— Везде подковёрная интрига и борьба, — печально вздохнул Иоган. — То, что он хороший полководец, нас и привлекло. Но род, стоящий за ним, слаб.

— О, за это можете не беспокоиться, мессир. Очень многие орки верят в Рагора и откликнутся на его призыв. Даже отдельные рода могут дать ему своих воинов, если потребуется. Впрочем, после неудачного похода в Безмолвные земли очень много орков недовольны тем, что ничего не получили, и готовы встать под любые знамена, где хорошо платят.

Тем временем они вошли в гостиницу. Внутри она довольно ярко освещалась десятками магических шаров, парящих под высоким потолком, и воздух на удивление оказался вовсе не спертым, как обычно в таких местах, хотя здесь и сидело огромное количество народа за длинными дубовыми столами, — а неожиданно чистым. А еще гостиница определенно выглядела внутри гораздо больше, чем казалась снаружи.

— Ее хозяин темный эльф. Именно он все организовал и намагичил с пространством, — угадав его мысли, тут же объяснил Гиес.

— Интересно.

Гиес повел их по широкой, неплохо украшенной лестнице на второй этаж. Он также оказался явно больше, чем можно было предположить изначально, но народу здесь находилось поменьше, да и публика сидела, по-видимому, более значимая. Тут, в отличие от первого этажа, было гораздо тише, а разговоры велись в более спокойном русле. Конечно, все это не шло ни в какое сравнение с элитными заведениями подобного рода Леции, столицы Ардении, но было вполне приемлемо. Гиес знаком остановил метнувшегося к ним слугу. Проследив за его взором, Иоган увидел группу из четырех орков. Капитан Рейн был наверняка удивлен, но он и предполагал, что они явятся вовсе не при оружии и не при бронях, а в роскошных орочьих одеждах. Один из них явно выделялся. И вопрос состоял вовсе не в одежде, хотя и она была богаче и имела отличительные знаки. Взгляд — мудрый, властный, способный повелевать и ждать, что ему будут беспрекословно подчиняться. Взгляд существа, умеющего править, умеющего обрекать на смерть многих и умеющего побеждать. Не нужно было представлять его, чтобы понять — именно это и есть хан Рагор.

Рядом сидел старый орк, один из клыков которого покрывали золотые кольца, испещренные таинственными письменами. От него веяло мощной магией, чья природа угадывалась без труда. Еще один орк незримо походил на хана, по всей вероятности — сын, с цепким взором и усталыми движениями воина-ветерана.

Иоган, не дожидаясь, пока Гиес подтвердит его предположения, направился к их столу и приветствовал кивком головы. Орки встали и ответили ударом могучих рук по своему сердцу, служившим у них одновременно и приветствием, и знаком почтения.

— Мое уважение хану и его спутникам. Это мои офицеры. Прошу простить меня за мой плащ, но мне бы хотелось сохранить свое лицо в тайне. Уверен, имя вам мое известно.

Рагор кивнул в знак согласия.

— Да, известно. Также известна и цель этой встречи. К оркам редко обращаются за чем-то другим, кроме вопросов, связанных с военными действиями.

— Действительно, если бы нам понадобилась помощь лекаря, мы бы обратились к лекарю. Нам же нужно войско для выполнения различных задач. Хорошее войско. С умным лидером.

— Я слышал, кто-то уже нанимал войско в Черроте. Говорят, большинство из них благополучно сгинуло в Подгорном царстве.

— Да, я также это слышал. Но говорят, вернувшиеся живыми не жаловались на свою судьбу. А что до количества погибших, тут, сами понимаете, слишком много факторов, влияющих на это. Включая задачи и способности противника.

— Да, с темными сталкиваться — не самый лучший вариант. Но вы неплохо осведомлены.

Иоган позволил себе легкую усмешку — ему нравился его собеседник. Они оба все прекрасно понимали, но продолжали разговаривать витиеватым языком. Ему нравилась такая игра.

— Ну, у нас есть каналы, по которым иногда некоторая информация достигает и нас.

А темные для вас проблема?

— Темные — они для всех проблема. Но нам приходилось воевать практически со всеми. И с ними тоже. — ответил Рагор.

— Это радует.

— Но хотелось бы знать поточнее о нашем сотрудничестве, если не возражаете.

— Отчего же. Война, и еще раз война.

— Воевать можно по-разному.

— Да, я наслышан о разных результатах. Я могу вам сказать лишь о ближайшей цели. Но нам бы хотелось, по возможности, долгосрочного сотрудничества.

— Я слышал, недавно темные лишились немалых запасов золота.

— Да, мы тоже слышали об этом.

Рагор обнажил клыки:

— А как мы можем убедить вас, что наше сотрудничество будет долгосрочным, а не прервется в какой-то момент?

— Не в роду потомка Великих ханов опускаться до такого обмана. Будет достаточно вашего согласия. И потом, я же говорю — наше сотрудничество, надеюсь, будет продолжительным и принесет помощь и нам, и вам, хан. Разве плохо иметь таких союзников в такой полной превратностей жизни?

— Орки не нуждаются в том, чтобы люди лезли в их внутренние дела, — прошипел шаман на орочьем языке.

Капитан Рейн, как и все наездники, недолюбливавший магов, грубо выругался на ментальном уровне.

— Это лишь слова, за которыми не стоит ничего, кроме звука, — Иоган владел орочьим в совершенстве, как и очень многими другими языками на Империале.

Его голос приобрел жесткость. Гиес, по долгу службы так же знающий орочий, внутренне весь напрягся, явно недовольный словами своего шефа и тоном, которым он их произнес.

— Все в чем-то нуждаются и одновременно не нуждаются. Это как посмотреть. Вы нуждаетесь в людском золоте? Вероятно, нет, но готовы его брать. Мы нуждаемся в вашей помощи? Нет по большому счету, мы в состоянии достигнуть цели и иначе, просто с вашей помощью это будет вернее и быстрее всего. Когда сына уважаемого хана наш священник вытащил с того света, разве вы могли предполагать, что будете нуждаться в этом, шаман?

Иоган спокойно перевел взгляд на хана Рагора, ощущая сильную враждебную волну со стороны всех сопровождающих его орков. Они не смели ответить, не зная, как поведет себя хан. А Рагор не спешил показывать свое отношение к дерзким словам человека.

— Мы не те, кто намерен навязывать свое расположение, — с расстановкой произнес Иоган снова перейдя на арен — общепринятый на Империале язык. — Его стоит заслужить и ценить, а не отмахиваться, как от назойливой мухи.

От этих слов веяло силой и холодом. Человек из положения равного вдруг разом занял положение господина. И это ощутили все. Гиес почувствовал, как намокла его спина от постоянного напряжения, а глаза капитана Реаса, не раз видевшего подобное, блестели от плохо скрываемого злорадства. Уж он-то знал, что все это задумывалось его начальником заранее, и потом лишь с блеском было реализовано. Специально показать игру и неожиданно обнажить смертоносные клыки у самого горла.

— Вы знаете нашу цену? — Хан Рагор не выказал ни единой эмоции, и это делало ему честь.

— Да, мы знаем ее, и уверяю вас: не у всех в этом мире еще потерялось золото. Прекрасный и коварный метал. Презренный и любимый.

Иоган словно забавлялся со словами, но уважение к хану Рагору выросло, несомненно, и он это показал, снова сменив свой тон на деловой.

— Необходимый, я бы сказал, — произнес хан. — Но вы говорите, что знаете наше первое задание. Не так ли?

Спокойная выверенная речь могучего орка просто поражала. Можно было подумать, что это человек, аристократ, отлично знакомый с манерами самой высокой пробы. Спутники же хана слушали молча, лишь иногда хмуря густые брови.

— Совершенно верно. Уверен, оно вам придется по душе. Вашей первой целью будут демоны. Рейд в Преисподнюю. На равнины Огненных озер, во владычество Жерронских князей.

Иоган говорил прямо и открыто, потому что точно знал, как и что нужно говорить. Орки не любили, когда начинали излишне темнить, и переговоры с ними отличались от тех, что обычно велись с людьми. Но было кое-что и еще. Демоны. На Империале имелось много примеров долгосрочной кровавой вражды. Светлые эльфы и их собратья — темные эльфы, ненавидящие друг друга, гномы и темные эльфы, люди и орки, люди и нежить, светлые эльфы и нежить, люди и демоны. Но даже среди них одна вражда выделялась, как луна на звездном небе. Орки и демоны. По одной из легенд, когда Империал только зарождался в изначальном виде, и состоял только из Светлого мира. Демоны смогли прорваться в него из своего измерения и попытались завоевать, но орки сумели остановить их. И за это им спустя годы жестоко отомстили. Полчища демонов собрались с силами и за несколько лет вырезали почти половину тех, кто посмел противостоять им. С тех пор орки потеряли свое доминирующее положение в Светлом мире, но их кровь навсегда впитала в себя яд ненависти к миру Инферно. Эта война шла на полное уничтожение — лютая вражда, не имеющая ни сроков давности, ни пощады. Иоган предложил им сейчас то, от чего ни один уважающий себя орк просто не смог бы отказаться.

— Да это и впрямь война! — многозначительно прохрипел Рагор.

— А это уже решать вам. Меня интересует лишь одно место. Древний замок Ашер. Он стоит отдельно от столицы, и там практически никто никогда не обитает из владык. Но в этом месте есть старинная библиотека. Нам же нужна всего лишь одна книга в этой библиотеке. Увы, она, насколько нам известно, есть только в одном экземпляре. И она нам нужна настолько, что мы готовы заплатить даже за войну.

— Думаю, спрашивать, что в ней, не стоит. Вы уверены, что книга именно там?

— Да. Мы лишь недавно смогли доподлинно установить ее истинное местоположение, второго такого шанса уже не будет. Так что ошибка исключена. Мы вам дадим один артефакт, он прямо укажет на нужную книгу. Именно она и есть цель всей операции. Она нам нужна как можно скорее.

Рагор переглянулся со своими спутниками. И некоторое время все хранили молчание. Иоган ждал. Он знал, что уже победил, но торопить события не следовало.

— Огненные озера находятся не рядом. К ним придется прорываться.

— Вы можете нанять такое войско, какое потребуется. Мы оплатим все.

— Вы должны понимать, что демоны не оставят такое наше вторжение без внимания.

— Уверен, что вы успеете выполнить все обязательства перед нами прежде, чем ответные действия со стороны Инферно станут для вас проблемой.

— Что будет, если мы не найдем книги?

— Книга существует, и она именно там. Ее нужно достать.

Хан пожал плечами:

— Что ж. Мы ее достанем. Нам потребуется не меньше двух недель для организации и подготовки. И это с учетом нашего к вам расположения и срочности дела.

— Это уже рабочие моменты, — улыбнулся Иоган. Манеры орка ему определенно пришлись по душе.

— На кого мы будем работать? Кто будет нашим нанимателем? Вы?

— Нет, не я. Ваш наниматель — это те, кто стоит за мной. Уверен, вы меня прекрасно понимаете. Я в данный момент лишь представляю их. Вероятно, в будущем вы станете работать уже не со мной, а с кем-то другим.

— Понимаю. — Хан Рагор задумчиво сощурил глаза: — Что ж, с такой стороной, выступающей в качестве нанимателя, будет определенно легче работать. Хотя бы в плане прав на военные трофеи. Не думаю, что они как-либо заинтересуют тех, кого вы представляете.

— Все военные трофеи, кроме указанных специально, будут по праву принадлежать вам. Нас интересует лишь достижение цели, быстрое четкое и, главное, — результативное. Никто не станет вмешиваться в ваши дела. Мы платим за то, что нужно нам, тем, в чем нуждаетесь вы, и хотим это получить.

— Вы это получите, — заверил его хан.

Когда они три часа спустя стояли на окраине Реша, дождь все так же продолжал лить. Могучие грифоны приученно вели себя смирно и не издавали никаких звуков, лишь хищно посматривая на окрестности. Их крылья то и дело расправлялись и делали пару взмахов с целью избавиться от излишков воды и оставаться в постоянной боевой готовности. Четверо наездников тенями расположились рядом. Даже если их и замечали, то решали за лучшее не совать нос в чужие дела. Капитан Рейн начал выслушивать привычный отчет одного из своих офицеров, Иоган же пристально смотрел на стоящего возле него напряженного Гиеса, не проронившего за всю обратную дорогу ни единого слова.

— Вы не хотите ничего сказать мне? Может быть, есть мысли по поводу нашей встречи? Говорите не бойтесь, мне действительно интересно ваше мнение, офицер.

— Я не знаю никого, кто бы разговаривал с ханом Рагором так.

— Поясните.

— С позиции лидера.

— Хороший ответ, — позволил себе улыбнуться Иоган. — А вы думаете, что нужно было вести себя иначе?

Гиес недоуменно пожал плечами, он сам задавал себе подобный вопрос, но все равно не знал правильного ответа.

— Понимаю. Конфликт вашего представления о том, как все должно было быть, и фактом того, как все случилось. Это хорошо — заставляет думать. Скажу лишь, что нет однозначного решения на все случаи — иногда нужно действовать так, в другой раз совершенно иначе. Важен опыт и умение ставить себя. А остальное, по сути, всего лишь обман. Черное кажется белым. А белое — тьмой.

— Я понимаю вас, сир.

— Это хорошо, что понимаете. Слишком мало людей способно думать, им просто лень это делать. Анализировать, изучать, делать выводы, работать над собой и расти. Но не менее важно, чтобы тебя направляли на этом пути. Вот, например, грифоны, свирепые существа, но им не хватает ума, и поэтому нужен наездник. Ум — это одна из многих настоящих ценностей в нашем мире, но, увы, не такое уж частое, как хотелось бы. Скормить вас одному из этих зверей — не самая лучшая идея, хотя капитан Рейн, уверен, считает иначе. Вы полетите с нами, Гиес. Думаю, я смогу найти вам должное применение.





Глава 7




Выставочная зала, личный музей Черного герцога, комната Смерти. Это огромное помещение в восточном крыле герцогского замка имело много названий, но очень мало кто во всем мире обладал подлинными представлениями о ней. Но одно было совершенно определенно: тех, кто ее все же видел, она определенно приводила в восхищение. Собственно, эта выставочная зала являлась сердцем всего восточного крыла, и даже особняка в целом, чьи цвета сплошь состояли из черных, ярко- или темно-синих, являющихся родовыми для герцога. Все это искусно подсвечивалось магическими огнями, так что любой из посетителей огромного особняка имел возможность завороженно лицезреть все его красоты. Определенно, герцог Крода обладал вкусом, причем весьма изысканным, так как, по слухам, именно он придумывал весь дизайн особняка, а Восточное крыло являлось для него самым любимым. Впрочем, это вовсе не удивительно — в его жилах текла кровь великих Лийских королей, чей представитель, его кузен, молодой король Ирон правил нынче самым могущественным Закатным людским королевством — Арденией.

А целью визита в Восточном крыле могла стать только Запретная зала. Герцог специально отвел все восточное крыло своего знаменитого особняка только под нее, и иных особых достопримечательностей здесь просто не существовало. Но она с лихвой окупала любые, даже самые оптимистичные ожидания.

Огромная зала, расположенная в центре здания. Ее стены сплошь состояли из магического стекла гномьих мастеров Корлодерра[1], а свод потолка был превращен в купол неба, который менял свое состояние или в зависимости от времени суток, или повинуясь желаниям герцога, в те дни, когда он приходил сюда. Все пространство залы заполняли различные постаменты, сделанные из всевозможных дорогих и редких материалов. На них под защитными, практически невидимыми магическими куполами покоились бесценные вещи, собранные за многие столетия по всему Империалу. А были они бесценны лишь потому, что, как правило, существовали в единичных экземплярах. Именно это нравилось Черному герцогу больше всего — обладать тем, чего больше ни у кого нет. За это в определенных кругах его очень не любили, если не сказать больше, особенно некоторые Ордены или даже Магические академии. Герцог Крода не только наотрез отказывался что-либо продавать из своей коллекции, но и не считался ни с чем, добывая новый приглянувшийся ему предмет. Обиженных им было достаточно. Но зато он обладал лучшей подобной коллекцией на всем Империале, и это очень ценилось в узких кругах. Много раз лучшие воры и специально созданные группы, за которыми стояли весьма могущественные люди как королевства, так и других государств, пытались проникнуть сюда, но каждый раз их ждал один и тот же конец. Несмотря на то что особняк герцога располагался в элитном районе столицы, напротив королевского замка, высившегося на Изумрудном пике, и, мягко говоря, вовсе не походил на защищенную крепость, проникнуть в него не представлялось возможным. Умнейшие гномьи и людские системы защиты, паутина магии, которая пронизывала особняк, и профессиональная охрана из вояк-ветеранов обрекали любую попытку проникновения на поражение. Более того, герцог Крода очень жестоко относился к любым намерениям завладеть его коллекцией, и карал не только тех, кто пытался ограбить особняк Бархатной ночи[2], но и всех, кто принимал участие, пусть и косвенное, в этом, и даже заказчиков. Поэтому Выставочную залу называли комнатой Смерти, и со временем желающих попробовать свои силы в ее ограблении очень сильно поубавилось, а достоверная информация о ней практически отсутствовала.

Когда герцог Крода приезжал сюда из родовых владений, то особняк буквально наводнялипридворные могущественные волшебники и его личная охрана, известная как Орден Шестилистника, готовая во всем увидеть угрозу для своего любимого повелителя. В это время проникнуть в особняк Бархатной ночи могли попытаться только сумасшедшие самоубийцы. Правда, в последнее время герцог наведывался в столицу довольно редко. Политическая ситуация в королевстве была довольно напряженной, и упорно ходили слухи, что герцог Крода не прочь оспорить право своего брата на Арденский престол. Затяжная неудачная война с нежитью, чье вторжение оказалось неожиданным для короля, его молодость, множество обиженных и обойденных, — очень многие открыто или тайно хотели смены правящего дома, и все они собирались при дворе герцога Крода. Шла подковёрная борьба, интриги, кто кого поддерживает и кто враг, кто шпионы, засланные в стан врага. Кровь пока еще не пролилась, но все понимали, что это лишь вопрос ближайшего времени, а потому напряжение в столице росло. Чего хотел сам претендент на престол, доподлинно никто не знал, однако Черный герцог, как прозвали Крода, все реже наведывался в столицу, в основном пребываяв своих родовых землях, в роскошном замке Тахо, где устраивал показательные балы и куда стекались все его многочисленные сторонники.

Впрочем, Лок знал, что в том замке располагалось второе любимейшее увлечение герцога — Сумеречная библиотека Света, где были собраны древнейшие книги и свитки не только королевства, но и многих других земель Империала — Крода слыл большим любителем почитать. А также вторая, наиболее ценная часть собрания редкостей. Так что, как полагал молодой элементалист, наверняка он не слишком скучал без своей Запретной залы. И это, собственно, и позволило ему рискнуть попытаться сделать то, что доселе не удавалось никому — проникнуть в святая святых особняка Бархатной ночи.

Лок не был вором — ну, это если уж брать именно определение профессии. Скорее талантливый элементалист, специализирующийся в магии Воздуха, лучший выпускник своего года в Зарийской Магической академии. Что до профессии непосредственно, то тут имелись определенные сложности. Лока знали в очень узких кругах как одного из лучших собирателей и создателей артефактов. Не тех, что известны, так или иначе, многим, а создателем крайне редких, многосоставных, сложнейших артефактов. Когда-то эта наука была известна на Империале, ею занимались Творцы с большой буквы, так как это дело требовало больших способностей: из частиц создавать нечто очень сложное, наделенное необычайной силой. Творить, экспериментировать, анализировать, думать, чувствовать. Артефакторику считали настоящим искусством древних, им занимались лишь избранные, но со временем знающие технику создания так называемых Сумеречных артефактов постепенно исчезли, и сейчас это ремесло практически умерло. Предки Лока входили в число этих избранных, и однажды, обнаружив их записи и книги, он решил посвятить себя забытому искусству. Сумеречные артефакты практически никому не известны, не говоря уже о технологии их создания. Они, как правило, обладали очень мощными и удивительными способностями, которых никогда не встречалось в обычных артефактах, но и создавать их было крайне непросто. Требовались многочисленные, в большинстве своем редчайшие компоненты, которые в настоящее время на Империале практически невозможно было найти. Но Лок никогда не знал, что такое отступить или потерпеть поражение, и упорно шел к своей цели, приобретая по крупицам древние знания. Сначала удалось собрать один артефакт, потом второй. Потом еще более сложный. В искусстве добывания всех необходимых компонентов Локу пришлось овладеть попутно огромным списком необходимых профессий, и не просто овладеть, а стать мастером в каждой из них — вором, наемником, сталкером, алхимиком, ученым, убийцей. Создание Сумеречных артефактов стало смыслом его жизни, хотя и практически неисполнимым делом. Многие артефакты создавались годами, многие компоненты оказывались доступны только в строго определенное время, когда имели нужную силу и свойства. И этого времени иногда приходилось ждать годами. Так что Лок вел сразу много проектов, по возможности работая над каждым.

Собственно, именно для этого ему и понадобился особняк Бархатной ночи. На герцога Крода, в отличие от многих, он совсем не обижался, а даже по-особому уважал его. Собранная тем коллекция была достойна его искреннего восхищения. Просто сейчас ему понадобился очередной компонент для нового своего детища, и этот компонент находился в единственном экземпляре в Запретной зале особняка Бархатной ночи.

Лок два года потратил, чтобы попробовать найти его где-то еще, но это оказалось тщетным. Еще полгода ему пришлось присматриваться к особняку Бархатной ночи, собирать по крупицам всю возможную информацию по нему, по системам защиты и охраны, внутреннее расположение помещений, распорядок жизни особняка — все, что могло хоть как-то помочь. И делать это как можно незаметнее, что оказалось очень трудно само по себе. За несколько веков существования этого особняка было придумано и реализовано множество планов ограбления, и все они закончились одинаково. Лок тщательно изучил каждую попытку, пытаясь понять, где совершалась ошибка его предшественниками, и взять что-то полезное для себя. Недюжинный ум порождал один план проникновения за другим, но все они после детальной проработки безжалостно забраковывались. Особняк имел на редкость хорошую защиту, и любая попытка проникнуть внутрь, казалось, обречена на провал. На том или ином этапе. Однако Лок всегда добивался, чего хотел, в этом состоял его жизненный стержень, он мог отступить на время, чтобы вернуться потом, он даже мог потерпеть неудачу, но, проанализировав свои ошибки, снова и снова пробовать добиться цели.

Ему удалось найти способ попасть в Запретную залу и получить то, что ему требовалось.

Если нельзя самому проникнуть внутрь особняка, значит, нужно сделать так, чтобы его туда завели сами. Преодолевать извне все эти многочисленные хитросплетенные уровни защиты Лок считал глупым и не имеющим шансов на успех предприятием. Нужно было бить изнутри — то, чего никто никогда не делал.

Слабым местом Черного герцога являлась его страсть ко всякого рода уникальным вещам, а сильной стороной Лока — все достижения в создании сумеречных артефактов. Он сумел создать один из них, способный сливать две материи в одну, на определенное время. В итоге с помощью познаний в аэромагии он превратил свое тело в подобие воздуха и, активировав артефакт, слился с «Навершием пики» — одним из уникальных предметов древности, однажды добытым им по случаю. Подобная вещь обязательно должна была заинтересовать Черного герцога. Через подставных лиц данный предмет попал на рынок, и вскоре, как и было рассчитано, им заинтересовались эмиссары Кроды, постоянно ищущие по всем каналам новые предметы для его коллекции. Вскоре «Навершие пики» уже тщательно исследовали и изучали на предмет ее исторической ценности и уникальности специалисты из замка Тахо, в чем, собственно, не могло возникнуть никаких вопросов. Знай люди герцога доподлинно, что оно из себя представляет, то сразу обнаружили бы подозрительную, еле различимую постороннюю субстанцию. Но они увидели лишь очень ценный артефакт, о чем доложили своему повелителю, и очень скоро «Навершие пики», внутри которого располагалось растворенное воздушное тело Лока, оказалось в Запретной зале. Несколько дней он выжидал, изучая системы защиты, которые имелись внутри, а также время прохождения стражи и расписания других обитателей особняка Бархатной ночи. Сумеречные артефакты, даруя владельцу уникальные возможности, имели один большой изъян, который и привел постепенно к вымиранию искусства их создания. Они, за очень редким исключением, были одноразовыми. В отличие от современных. За многие века после эпохи древних искусство артефакторики заметно эволюционировало, артефакты стали многофункциональными и способными служить долго и неоднократно, но за это также пришлось заплатить свою цену — им приходилось только мечтать о том, на что были способны их сумеречные предшественники. Лок создал и использовал «Слияние сил». Теперь этот артефакт стал абсолютно бесполезен, а второго такого ему было уже не собрать, поэтому ошибки в течение всей операции допускать было нельзя. Другого подобного шанса уже не представится. Да и система безопасности более такого прокола не допустит и перекроет, вероятно, единственный способ попасть сюда.

Так что Лок ждал. Он вообще привык ждать: создание сумеречных артефактов — дело весьма кропотливое и тщательно рассчитанное. Когда нужно, Лок всегда умел действовать наверняка, просчитывать ситуацию и все возможные повороты событий, чувствовать ее. Так же чувствовать, как при создании очередного нового творения, когда подсознательно приходит понимание, что если сотворить так, то результат будет достигнут, хотя ничто не указывает на это. Это не раз спасало ему жизнь. Он ждал, помечая для себя малейшую деталь, мрачно обдумывая тот факт, что сейчас похож на джинна. Лок фактически все эти дни не ел, не спал, не пил. Его тело, превращенное в воздух и слитое с чуждой материей, практически прекратило метаболизм, шла лишь небольшая подпитка энергией, но так, чтобы не сильно влиять на общий магический фон предмета, в котором он сейчас находился. Лок просто игнорировал все эти неудобства, превратившись в единую систему по сбору информации.

В данный момент он покоился на одном из новых постаментов в углу залы, закрытый магическим защитным куполом. Обзор был не самый лучший, так что в полной мере насладиться видом Запретной залы оказалось невозможно. А то, что здесь есть на что посмотреть, не вызывало сомнений.

В залу никто никогда не заходил, видимо, на это имел право только сам Черный герцог. Стража стояла по всему ее периметру, созданные из магического стекла стеныоткрывали полный обзор, поэтому шанс остаться незамеченным отсутствовал как таковой. Слухи нисколько не врали — здесь служили настоящие профи, не смыкающие глаз ни днем, ни ночью. То, что уже давно никто не пытался проникнуть в Запретную залу, судя по всему, не слишком расслабило охрану. Среди них было несколько армейских магов, но это так-же не слишком беспокоило Лока.

Однажды ночью «Навершие пики» вздрогнуло, словно его кто-то несильно толкнул. Потом еще раз, но уже сильнее. Звуки, издаваемые им при этом, разносились по всей зале, и чуткое ухо могло вполне различить их. Но насколько Лок мог судить, никаких систем защиты здесь не было предусмотрено, хозяин особняка, в общем-то справедливо, полагался на внешнюю защиту этого места, и, видимо, счел за лучшее не рисковать и не устанавливать ничего внутри. Защитная магия могла случайным образом не так сработать или еще что и повредить поистине бесценные вещи, собранные здесь во множестве. Более того, зала была звуконепроницаемой, так что шума особо опасаться не стоило.

Лок медленно, со всей осторожностью, разрывал связь с чуждой материей артефакта, освобождая свое тело. Любое неверное движение могло привести к весьма печальным последствиям, ибо соединение живого с неживым крайне опасно само по себе. Но Лок делал все четко и уверенно.

Из «Навершия пики» появилось некое подобие тумана, которое постепенно сгущалось и заполняло все пространство под защитным магическим куполом постамента. Даже если это и заметили бы, то это не обязательно вызвало бы подозрения. Собранные здесь таинственные предметы иногда вытворяли и не такие фокусы. Но когда масса воздушного тела Лока достигла определенного предела, магический купол с громким хлопком исчез. Он имел серьезную защиту от воздействия извне, но вот против удара изнутри оказался бессилен.

Лок отлично осознавал — теперь время пошло на секунды. Происходящее в Выставочной зале, несомненно, уже обнаружили, как и почувствовали сильную магическую волну освободившегося аэромага. Тело Лока из облака тумана стремительно стало приобретать свои обычные очертания. Секунды шли медленно. Аэромаг спешил. Практически одновременно с возвращением своей естественной формы он активировал заклятие «Спящего тумана», которое в считанные мгновения залило весь объем залы непроницаемой пеленой. Только сам Лок мог видеть в нем. Он чувствовал, как вокруг залы за стеклянными стенами собираются люди, но у него все еще оставалось время. Волшебники и охранники не могли просто так взять и войти сюда. Опасаясь измены, Черный герцог, естественно, позаботился о том, чтобы никто, кроме него и доверенных людей, не имел доступа внутрь Запретной залы. А тем, кто имел сюда доступ, должны были сначала сообщить о случившемся, потом им придется еще затратить время, чтобы сюда прибыть. Пусть не так много, но все же. Вообще ситуация складывалась несколько парадоксально — все системы защиты особняка оказались разом отрезаны самим же герцогом, и дерзкий вор оказался вне досягаемости, будучи совсем рядом. Никто не был готов к такому — к удару изнутри столь тщательно охраняемого объекта.

Лок окончательно обрел свое тело. Магической энергии практически не осталось. Трансмутация с неживой материей имела свои законы, и за это приходилось соответственно расплачиваться. Сильный аэромаг стал практически беззащитен, так что о сопротивлении, когда откроется доступ в Запретную залу извне, не могло быть и речи. Времени же на то, чтобы подключить хотя бы часть своих энергоканалов, ему никто не даст, оставалось рассчитывать только на то, что имелось в наличии. Но Лок все рассчитал. Жгут молнии выстрелил из его рук. Сначала весь удар пришелся в один из постаментов, снеся его магический купол, а потом разряд взметнулся прямо в потолок, имевший вид звездного ночного неба. Заклятие обладало достаточной мощностью, а особняк не имел соответствующей защиты от такого удара изнутри.

Лок едва держался от истощения на ногах. Но тратить драгоценные секунды на восстановление сейчас было непростительной роскошью. Он вошел в состояние «красного коридора», когда тело вынужденно сжигало само себя, чтобы дать необходимую для продолжения работы энергию.

Лок почувствовал, что Запретная зала больше не служит ему защитой. Он здесь был уже не один. Схватив небольшую фигурку с постамента, в который ударило заклятие молнии, Лок обернулся воздухом и вознесся в ночное небо. К долгожданной свободе. Позади него в бессилии стиснула свой костлявый кулак Смерть.

Он успел.

Ограбление, которое казалось немыслимым, совершилось. Особняк Бархатной ночи пал.

[1] Корлодерр — город гномов, славящийся своими гильдиями искусств.

[2] Особняк Бархатной ночи — прозван так из-за цвета, использующегося как снаружи, так и зачастую внутри





Глава 8




Лок сразу заметил их. Четверо. Двое встали у входа, один сел за соседний столик, а старший направился к нему. Наверняка оставались люди и за пределами здания. Или не люди — в организации сталкеров состояли представители практически всех рас Империала. Лок продолжал спокойно пить фэш — местный легкоалкогольный напиток, — а сам активировал на автомате заклятие, которым пользовался с завидной регулярностью. Нити воздуха свились в его ладони под столом в тонкий стилет, настолько тонкий и острый, каким может быть только сам воздух. Конечно, его прочности хватит всего на один — максимум два удара, но зато такой клинок может пробить даже самые мощные доспехи. Если дела окажутся совсем скверными, его собеседнику точно не жить.

Лок умел убивать быстро и стремительно, как молния. Уж чему-чему, а его реакции можно было смело позавидовать.

Этого человека Лок видел впервые. Высокий, черты лица словно высечены из камня, волосы серебристые, а вот глаза, как у рыбы. И очень неприятный взгляд. Лок максимально расслабился, чтобы иметь возможность отреагировать на любое развитие событий. Он сидел в одной из тихих таверн столицы, однако здесь все же имелось достаточно народа, и вполне солидного, чтобы снизить до минимального риск того, что его захотят прикончить здесь и сейчас. Вот только невидимый для всех стилет Лок держал наготове. Он посмотрел прямо в глаза чужаку, но тот не принял вызова поиграть в гляделки и просто сел напротив. Его правую руку украшали три больших магических перстня, и один был на левой, что уже говорило кое о чем[1]. Лок едва хмыкнул и демонстративно отпил фэш. Эта таверна славилась своими дорогими и очень удобными высокими стульями с малиновыми бархатными спинками, и он не преминул этим воспользоваться, расслабленно откинувшись назад.

Чужак напротив придвинулся поближе и начал разговор:

— Вы меня не знаете, я крайне редко с кем-нибудь встречаюсь не из нашего круга, но сейчас особый случай. Однако мне кажется, вы догадываетесь, откуда я.

Лок скривил губы:

— Я бы сказал, что знаю, но думаю, это будет не совсем точно.

Конечно, он знал, что все вошедшие являлись сталкерами. Это могущественная, крайне закрытая частная организация, не подконтрольная никому, имеющая свои представительства едва ли не по всему Империалу, но не такая многочисленная, как могло бы кому-то показаться. По сути, она состояла из профессиональных одиночек-поисковиков, объединенных в единую структуру, имеющую свое независимое управление, внутренние правила, законы, традиции и многое другое. Вообще-то о сталкерах мало кто знал. Туда приглашали только избранных, и они навсегда связывали свою жизнь с этой организацией. Лок часто пользовался их услугами, а так как он искренне считал, что информация — это ключ к победе, и она никогда не помешает, то в свое время навел справки и по ним. Если требовалось что-то найти или узнать, где это находится, то лучше службы сталкеров невозможно придумать. Поэтому, когда возникала необходимость выяснить, где отыскать тот или иной компонент или нужный ему предмет, он обращался именно к ним. Это было дорого, но того стоило. На след «Ониксового жемчуга», который Лок выкрал неделю назад из особняка Бархатной ночи, его навели именно сталкеры, и вероятнее всего, они сейчас пришли как раз по этому делу. Насколько знал Лок, их организация никогда и никому не подчинялась и не поддавалась ничьему влиянию. Но всегда бывают исключения, а времена меняются.

— Я слышал, у вас есть некие внутренние структуры, нечто вроде спецподразделений. Видимо, вы откуда-то из них.

— Лишние знания о нас мешали некоторым нормально жить, поэтому не думаю, что стоит углубляться в данную тему. Зовите меня Вилат.

Лок позволил себе усмешку:

— Ну, полагаю, мое имя вам хорошо известно. А вообще как-то нечестно получается: вы столько обо мне всего знаете, а я о вас — так мало. Не находите?

— Почему вы решили, что мы много о вас знаем?

— А ваша организация как раз и отличается тем, что много чего о ком или о чем знает. А я всего лишь обычный человек.

Вилат небрежно постучал огромным изумрудом на перстне левой руки о столешницу, словно обдумывая что-то.

— Вы далеко не обычный человек. Маг? Очень может быть, но вы так редко проявляете свои магические дарования, что подлинной силы никто не знает. Вор? Многие профессиональные воры могли бы вам позавидовать. Выдающийся артефактор? О, об этом, думаю, доподлинно известно вообще лишь единицам. Это все неважно. Важно другое. Я точно знаю, что вы единственный, кто сумел ограбить особняк Бархатной ночи. Никто не понимает, как это вам удалось, но то, что все было проделано очень необычно и стремительно, — это факт. Много шума, правда, но видимо, иного пути просто не оказалось.

Лок открыто улыбнулся и покраснел:

— Вы мне льстите. Поверьте, если бы я сумел сделать то, что сделал тот, кто ограбил особняк Бархатной ночи, разве я сидел бы вот так вот просто здесь и пил фэш, ожидая, когда за мной придут? Насколько я знаю, Черный герцог буквально в ярости от случившегося, и судьба вора предрешена. Как минимум, я бы прыгал от радости где-нибудь подальше от столицы. Согласитесь, находиться после такого здесь — чистое самоубийство.

— Но только не для вас. Вы чертовски наглый и дерзкий тип.

— Это тоже комплимент? Уж не хотите ли вы меня пригласить в свои ряды?

— Насколько я знаю, вас уже приглашали и вы отказались.

— Тогда я был молод и беспечен. Жизнь представлялась такой прекрасной и открытой. Перед тобой все пути и дороги, и кажется, ты в силах справиться с любой проблемой. И перевернуть мир. Предложите мне еще раз вступить в ваши славные ряды, ну пожалуйста! Вполне может быть, я и соглашусь.

Вилат помрачнел и жестко произнес:

— Стать сталкером предлагают только один раз.

— Вы бессердечны! Я был молод и слеп! О, как же я ошибался!..

— Хватит паясничать! — лицо Вилата побагровело, а камни магических перстней угрожающе вспыхнули светом. — И хватит разыгрывать из себя клоуна, это вам совершенно не к лицу. Вы прекрасно понимаете, зачем мы пришли.

Лок сделал растерянное лицо:

— Боже, не стоит так нервничать. У меня и в мыслях не было вас как-то обидеть. Я сделал логическое предложение, но вы почему-то так на него и не ответили. Что-то вы темните, сударь! Ах, вы совсем не высказались про мои умственные способности, видимо, вы оцениваете их очень низко, — он погрозил пальцем сталкеру. — Напрасно, скажу я вам. Я жутко умный.

Вилат вперил в него потемневший взгляд:

— Нам известно, что это вы ограбили особняк герцога Крода.

— Вы не перестаете мне льстить, что весьма приятно. Но, увы, провернуть такое блестящее дело мне не по зубам.

— Только вы обращались несколько месяцев назад по поводу «Ониксовой жемчужины», и вам сообщили, что ее можно найти лишь в особняке Бархатной ночи, в знаменитой Выставочной комнате. И надо же, какое совпадение — неделю назад из особняка украли именно ее.

Лок внутренне усмехнулся. Все шло именно к тому, что он и предполагал. Сталкеры знали, что именно он украл, вернее то, что он НИЧЕГО, кроме «Ониксовой жемчужины», не взял, а это наводило на определенные размышления. Видимо, дело принимало весьма серьезный оборот.

— Я уже сказал: я не сумасшедший, чтобы лезть в особняк герцога. Да, я искал «Ониксовую жемчужину», однако, узнав, что она находится в особняке Бархатной ночи, отказался от своих планов. Поймите: тот, кто это сделал, должен быть настоящим гением. А я, уверяю вас, на него совсем не похож.

— Вы себе сами теперь льстите. Впрочем, проблема вовсе не в этом. — Вилат взял себя в руки. — Поймите, мы пришли сюда не доказывать, что именно вы ограбили особняк Бархатной ночи. Это факт, и он не требует никаких доказательств, по крайней мере для нас. Мы не дознаватели короля. Вам придется вернуть то, что вы взяли. И рассказать, как это было сделано. Взамен вам сохранят жизнь.

Лок побледнел:

— Да вы что — с ума посходили? Пришли, назначили меня виновным и хотите получить вещь, которую украли из особняка. Ловко. О, простите, я ее с собой не захватил! Господа, если вы так решительно настроены, то можете сразу убивать меня. Прямо вот здесь. Потому что у меня нет того, что вы ищете, и никогда не было!

Вилат изобразил подобие кривой улыбки:

— Мне говорили, что вы также легко лжете, как и говорите правду. А еще то, что в вас пропал великолепный актер. Какие эмоции!

— Опять лесть, да еще и оскорбления. Веселый вы человек.

— Все возможно. Однако я действительно не прочь был бы с вами поработать. Это, несомненно, интересно. Очень жаль будет, если придется вас убить.

— Поверьте, мне тоже, — загадочно улыбнулся Лок, потом все же посерьезнел: — Однако у меня не может не вызывать удивления тот факт, что вы заинтересовались этим делом вообще. Я работаю с вашей организацией не один год, и всегда чтил ее законы. И насколько я знаю, вы не работаете на двух хозяев одновременно. Разве нет? Да и с каких пор сталкеры стали наемными убийцами вместо профессиональных поисковиков?

— Я понимаю, о чем вы говорите. Для начала: мы и не работаем на двух хозяев одновременно, как вы выразились. Позвольте объяснить ситуацию. Вы обратились к нам, чтобы получить информацию о местонахождении «Ониксовой жемчужины». Естественно, по известным причинам вы и не подумали нас нанимать, чтобы ее достать. Вы вообще, насколько мы знаем, очень самонадеянны и упрямо идете к цели, и обычно добиваетесь своего.

— Я всегда добиваюсь своего, — заметил Лок, — но тут я просто не успел.

— Да, смысл вашей точки зрения я уже понял, но, как и говорил ранее, нам не нужно ничего доказывать. Что же касается ситуации, я не закончил. Мы выполнили свой контракт с вами целиком и полностью. Информация была предоставлена верная и в должном объеме. В чем вы смогли убедиться сами. Так что претензий к нам быть не может. Если бы вы наняли нас достать то, что искали, тогда бы мы не имели права более делать подобного.

— Ясно. И как я понимаю, теперь вас наняли вернуть «Ониксовую жемчужину»?

— Да.

— Я знаю, вы никогда не называете имен заказчика, но совсем не трудно предположить, что это сам Черный герцог. Его стремление вернуть то, что у него взято вором, вполне понятно. И вы, естественно, решили, что это сделал я. Возможно, данное решение вполне логично, но вот что мне интересно… если вы, конечно, позволите.

— Спрашивайте.

— Как это великодушно с вашей стороны. Не сразу меня убить, а позволить немножко поговорить. Раз вы знаете, кто я, и мою историю взаимоотношений с вами, то не могли не заметить, что на протяжении вот уже нескольких лет мы тесно сотрудничаем. Я, можно сказать, ваш постоянный клиент. Разве вы ими не дорожите? И стоит ли один заказ того, чтобы потерять множество других с моей стороны?

Вилат нахмурился:

— Наше уважение к вам как к постоянному клиенту как раз и состоит в том, что мы изначально пришли с деловым предложением, и более того — выторговали у заказчика вашу голову. Но уверяю — это максимум возможного. Вы абсолютно правы — мы не наемные убийцы, но вот Орден Шестилистника… про них я подобного сказать не могу.

— Да уж, с вами всегда было тяжело торговаться, — усмехнулся Лок. — Однако вы кое-что не учитываете. Что, если я возьму и распространю слух о том, как вы относитесь к своим постоянным клиентам? Уверен, многие следующий раз поостерегутся иметь с вами дело в таких вот щепетильных условиях. Более того: даже если вы меня убьете, пусть и не своими руками, можете не сомневаться — очень многие сумеют сложить одно с другим и понять суть произошедшего. И вы в любом случае потеряете часть клиентов. Более того — часть весьма дорогих заказов, ибо такое отношение покажет, что когда ставки высоки, вам лучше не доверять.

— Мы уже думали об этом. Однако сейчас на кону стоит куда больше, нежели то, что мы можем потерять.

— О да, я понимаю. Политическая ситуация в королевстве. Уверен, портить отношения с Черным герцогом было бы крайне опрометчиво, более того, наверняка со стороны королевского двора вам также намекнули, что лучше все уладить и не нагнетать обстановку. Герцог очень дорожит своими коллекциями, а иметь сейчас, на нестабильной политической арене, не просто Черного герцога, а взбешенного Черного герцога не улыбается никому.

— У каждого своя оценка событий, — прокомментировал Вилат.

— Конечно. А если я не отдам вам «Ониксовую жемчужину»? Тем более если у меня ее действительно нет?

— Ну, мы надеемся на ваш ум. Поверьте, мы его тоже высоко ценим. В мире масса дел, которые вам будут интересны, и терять такую дорогую вещь, как жизнь, ради чего-то одного…

— Ну да, ситуация такая, я уже понял. А вам никогда не приходило в голову, что такая уникальная вещь, как «Ониксовая жемчужина», нужна не для простого артефакта. Может, он стоит больше, чем одна жизнь? Может, даже больше четырех жизней? Кто знает?..

— Вы же знаете, а если и нет, то можем вас заверить: у нас есть средства, чтобы даже мертвые сказали всю правду.

— Некроманты? Ну, насколько я знаю, все это не так просто. Однако, — лицо Лока посуровело. — Вы правы, мы теряем время. Ограбление особняка Бархатной ночи — дело не моих рук. И у меня нет «Ониксовой жемчужины». Ищите, вы же сталкеры, не я. Но в данном случае вы пришли не по адресу. Это большая ошибка.

Вилат не сводил с него своего темного взгляда, Лок же знал, что переиграть его в этом сражении не удастся никому. Он незаметно проник в воздух внутри помещения, беря под контроль каждую его частичку. Понадобится совсем немного времени, чтобы определенные места в нем превратить в смертоносный газ.

— Думаю, мы поняли друг друга, — наконец сказал сталкер, вставая из-за стола.

Лок напрягся, оценивая свое положение. Сталкеры не являлись, по сути, специализированными бойцами, но то, что они способны на многое, было несомненным фактом. Тем более пришедшая за ним четверка. В них ощущалась сила, во всем: в движениях, в каждой детали, в поведении. Чего стоили одни эти магические перстни. Он ни на мгновение не поверил, что сталкеры не способны стать профессиональными наемными убийцами. Группа Вилата служила тому прямым доказательством. Если его атакуют сейчас, защитное заклятие «Воздушного кокона», висевшее на нем, вероятнее всего, сможет поглотить первый удар, а этого хватит, чтобы попытаться достать главного среди сталкеров приготовленным стилетом. Дальше придется уходить или начинать затяжную магическую битву, а это недопустимо здесь, в столице. Стражи Магии[2] явятся не более чем через несколько минут, а с ними связываться и вовсе не хотелось.

Вилат повернулся и направился к выходу. За ним последовали и все его спутники. Видимо, столкновение откладывалось. Пока. А может, Вилат всего лишь высоко ценил свою жизнь.

[1] Магические перстни, так же, как и амулеты, постоянно воздействовали магией на своего владельца, и неподготовленного могли с течением времени даже убить. Поэтому носить подобные предметы большой мощности могли только самые сильные и подготовленные.

[2] В Леции — столице Арденского королевства — действовал закон, запрещающий применение боевой магии на улицах городах. За этим следила специальная служба — Стражи магии.





Глава 9




Покои главы Святой Инквизиции заливали изящные белоснежные цвета. Символ чистоты и святости. Портьеры, мягкие ковры, мебель, все так или иначе вписывалась в общую цветовую гамму. Посреди комнаты стоял огромный диван, похожий на облако, роскошный и необычайно мягкий, наверняка доставляющий немалое удовольствие любому, кто на него садился. Сейчас на нем располагались двое. Реатор, глава Святого легиона, стоявшего на службе Инквизиции, начальник Чистилища, командующий Восемнадцатым корпусом королевской армии, сидел, строго выпрямив спину, стараясь не шевелиться. Он был довольно большого роста и обладал немалой силой, но глядя на него, складывалось такое впечатление, что он весил больше, чем могло показаться. В глазах его отчетливо плескалась едва сдерживаемая боль.

Второй — среднего роста мужчина, в белоснежной сутане, серые, очень спокойные глаза и мудрый взгляд. Старческие руки держали могучие ладони генерала. Стояла тишина. Окна были распахнуты настежь, и легкий летний ветерок весело проносился по всем покоям, но вот иного шума не доносилось вовсе. Обычная магия.

Что-то золотисто-белое окружало небольшим туманом их руки, иногда пульсируя, словно сердце, иногда колышась, словно волны моря. Сайрос время от времени как-то по-доброму, по-отечески улыбался в серебристую бороду, а вот Реатор, напротив, выглядел крайне напряженным. Казалось, что его тело незримо деформируется, вернее — кожа, под которой, как под одеялом, словно кто-то быстро пробегает. Любой, кто мало-мальски разбирался в магии, сразу бы почувствовал, как фон вокруг буквально гудит от ее концентрации. Напряжение висело такое, как при использовании сразу десятка боевых заклятий тяжелого класса одновременно, хотя внешне все выглядело довольно буднично и спокойно.

— Как ты себя чувствуешь, сын мой?

Реатор сморщился от резкого приступа боли и тяжело задышал. Потом собрался с силами и начал говорить:

— Мне очень больно, отче. Но больно так по-разному. В моем животе как будто поселился холод, причем такой, что все там, кажется, превращено в сплошной лед. А сердце стучит так, словно его поджаривают на медленном огне демоны преисподней. Оно даже не стучит, а мечется на раскаленной сковородке. В моих легких бушует ураган, мне нужны все мои силы, чтобы дышать, а мозг разрывается на части. Лишь уважение к вам, отец, позволяет ему складывать разумные слова, а не мычать нечленораздельными звуками, подобно животному.

Сайрос снова улыбнулся, так добро и по-отечески, что Реатор уже от этого почувствовал облегчение. Этот человек для всех, в том числе и для него, был и оставался — и наверняка навсегда останется — загадкой. Он сам являлся могучим воином и полководцем, очень сильным волшебником — единственной из всех школ магии, признаваемой Святой Инквизицией, но его сила не шла ни в какое сравнение с силой того, кого все называли Святой отец. Нет, Сайрос скорее походил на все еще крепкого сухощавого старца, но его сила была внутри, и она не поддавалась никакому пониманию. Никто не знал ее пределов, но все свято верили в то, что она идет от самого Единого бога. Поистине если кто и являлся достойным называться учеником бога, так это Сайрос. Реатор жил уже много лет, но глава Святой Инквизиции был всегда, сколько он помнил, и о его истинном возрасте оставалось только гадать. Его просто называли отцом. Его любили и почитали, и верили беззаветно. Это был воистину великий человек.

— Реатор, могучий воитель и волшебник! Многие, очень многие знаменитые и славные сыны нашего королевства позавидовали и завидуют твоей силе. Крепись, мой сын, кто, если не ты, сможет вынести все это? Кому еще мы можем доверять так?

— Я сделаю все, отче. Бог свидетель — я сделаю все, что нужно, чего бы мне это ни стоило, — каждое слово Реатора звенело от жара искренности.

— Никто и не сомневается в тебе, — продолжал тихо говорить Сайрос. — Что же ты хотел — в тебе собрано множество энергетических сущностей, чья природа иногда в корне отличается друг от друга. Вода и Воздух, Тьма и Смерть, Ад и Земля, Огонь и Разум, Свет и Жизнь. И они многолики, ибо огонь Преисподней совсем не похож на Стихийный, а Тьма и Смерть порой готовы разорвать друг друга. Даже Жизнь и Свет — и те суть разные и иногда жаждут взаимного уничтожения. Потерпи, сын мой. Тебе только и остается, что терпеть. С каждой отнятой магической сущностью, что ты впитываешь в себя, не только растут твои силы и твоя энергия, которая уже поистине колоссальна, но все это приходит во всё большую нестабильность. Различные силы конфликтуют друг с другом внутри тебя, поэтому ты себя так чувствуешь.

— Отец, мне иногда кажется, что я больше просто не в силах уже терпеть. И не только. Иногда я практически уверен что еще чуть-чуть — и я просто утрачу над всеми этими силами контроль. И тогда бывает страшно. И в первую очередь за то, что я могу подвести Вас и сделать все наши усилия напрасными. Не бросайте меня, Отче, без вашей помощи я не справлюсь!

— Спокойствие, сын мой, от боли ты начинаешь говорить глупые вещи. Разве могу я бросить тебя? У нас поистине святая цель, и ничто не должно нам помешать, да и мы сами не можем совершить ни единой ошибки. Помни это, так же как помню и я.

— Простите, отче!

— Не нужно этого, сын мой, я и так знаю, что ты предан нашему делу душой и телом. И твоя жертва очень велика.

— Я делаю всего лишь все, что могу. Все ради бога.

— Твоя вера всегда служила примером для подражания.

Реатор стиснул зубы от нового, особо сильного приступа боли, а его лоб в который раз покрылся испариной, но ласковый ветерок, гуляющий по комнате, мгновенно ее убрал.

— Может, стоит попытаться уравновесить энергию? В Чистилище ожидает приговора много всякой мрази, и может, как-то…. Может, стоит поглощать не все их магические сущности подряд, а рассчитывая, так чтобы сила Воды уравновешивалась силой Огня?

Сайрос снова улыбнулся:

— Нет, увы, это не только ничего не даст, но и может навредить делу. Так мы, в конце концов, можем выстроить целую систему, а нам не нужна система. Напротив, нам нужен Хаос, первородный хаос. И именно он сейчас рождается в тебе, многократно увеличивая всю силу, собранную нами. Это как раз то, что необходимо.

— Хорошо, отче. Знаете, я сначала думал, что меня будут мучить кошмары, после того как я поглотил несколько первых сущностей. Но, слава богу, это оказались всего лишь глупые опасения.

— Конечно же, глупые. Это дьявольские отродья могут забрать душу, а Смерть — забрать тело. Но мы берем лишь магическую энергию, что даровал всем наш господь бог. Увы, существа, населяющие наш бренный мир, и люди в том числе, распорядились этим даром очень скверно, породив слишком много зла. Появились всевозможные колдуны и чародеи, личи и демонологи. И многие другие, кто святой дар обратил во зло. Но теперь пришло время это зло направить на благое дело. По сути, ты забираешь у них лишь их накопленную магическую энергию. То, чем они не способны должным образом пользоваться. Тебе не о чем волноваться. Ты лишь уничтожаешь зло.

— Отче, скажите, почему я? Ведь ритуал, который позволил мне делать то, что я делаю, крайне трудный, и его возможно будет провести не раньше, чем еще через много сотен лет.

— Тебя избрал сам господь, так что не тебе сомневаться в его выборе.

Реатор начал ощущать, как все гигантские мечущиеся, борющиеся внутри него силы начали понемногу утихать. Сначала ему показалось, что это организм, более не способный выносить всю боль, просто притупляет чувствительность, но это было не так. Огромное море энергии, накопленное за несколько месяцев, начинает действительно успокаиваться, повинуясь непреклонной воле Сайроса. Оставалось лишний раз удивляться силам этого человека, который смог совладать с ТАКИМ.

— Вижу, тебе уже получше, сын мой, — не преминул это заметить глава Святой Инквизиции.

— Намного, отец, и с каждой минутой становится все лучше и лучше.

— Впереди будет гораздо труднее, но мы справимся. С божьей помощью мы справимся.

— Я не сомневаюсь, отец. Великое дело будет исполнено.

Реатор смолк, собираясь с силами. Он пробыл в коме почти целый месяц, с тех самых пор, как потерял сознание во время сражения с нежитью. Выброс энергии убил очень многих, в том числе и своих собственных солдат, но и остановил наступление нечисти. Инквизиторы тут же эвакуировали его в Храмовый город[1], где Реатор и оставался по сей день. Понадобился целый месяц, чтобы вернуть тело в состояние, при котором организм смог самостоятельно жить. Адская боль терзала все тело, но, как сказал Сайрос, с ней придется смириться. Укрощать нестабильную энергию стало возможным только когда Реатор пришел в сознании. Но теперь все позади.

— Святой отец, я все же не совсем понимаю, что произошло. Никогда не было такого, клянусь вам, это не моя вина. Я контролировал энергию как всегда, но потом, во время сражения что-то произошло. И она вдруг резко попыталась вырваться наружу. Я не смог ее больше сдерживать, потому что понял: еще немного — и все будет кончено. Мне просто пришлось выплеснуть часть ее вовне.

— И ты сделал все правильно, сын мой. Никто тебя и не считает виновным. Инквизиторы, оказавшиеся рядом с тобой, ощутили нечто подобное, только у них это проявилось по- другому. Кто-то или что-то сумело уничтожить наложенную на скопленную в тебе энергию защиту. Это сродни тому, как снять оковы с бешеного великана и позвать его.

— Там был архилич. Я пытался найти его, но не успел, он прятался за спинами нечисти.

— Прошу тебя, успокойся, Реатор. Ни один архилич не смог бы снять так просто мою защиту на тебе. Ее уничтожила куда более великая сила.

— Я не понимаю, отче.

— Энергия, что сосредоточена в тебе, сама уничтожила мою защиту. Кто-то или что-то заставили ее это сделать. И у нас есть насчет этого некоторые идеи. Но о них ты узнаешь немного позднее. Пока отдыхай и набирайся сил.

Реатор нахмурился

— Мы сильно оказались отброшены назад?

— Хвала Единому, — нет. Все могло оказаться намного хуже. Бог не зря избрал тебя, Реатор, ты смог сдержать энергию, тебе хватило на это сил.

— Значит, такое может повториться снова?

— Да, к сожалению может. Но мы этого больше не допустим. Нам нельзя рисковать. Ты отсутствовал почти месяц и, видно, хочешь узнать текущее состояние дел?

— Очень хочу, отче.

Сайрос снова улыбнулся по-доброму, как дед внуку, в котором души не чаял.

— Все хорошо и очень даже успешно. Иогану удался весь его задуманный план. И договориться с гномами, и привлечь, пусть и обманом, к этому делу светлых эльфов.

— О!

— В Иогане есть пороки, как и у всех нас, но он истинный сын бога.

— И ваша правая рука, отец. Воистину вы знаете, кого привлекать к себе.

— Это всего лишь божье провидение.

— Насколько я слышал, темные эльфы однажды отняли у одного из гномьих кланов богатейшие золотые рудники, спрятанные глубоко под горами. И все попытки гномов вернуть их заканчивались неудачей, потому как великий лорд темных эльфов, завоевавший эти рудники, призвав самых сильных чародеев, сумел создать с помощью осколка Империала[2] пространственный карман[3]. Гномы прознали про это и пытались его найти, но не смогли. А все их попытки отбить рудники обрекались на гибель, когда по ним из этого пространственного кармана наносился неожиданный удар.

— Да, такова предыстория. Иоган предположил, что карман не был найден еще и потому, что он находился вовсе не рядом с рудниками, а совсем в другой стороне. С помощьюнаших связей и королевской службы разведки мы в конце концов сумели его найти.

— Это у Иогана родилась идея привлечь светлых эльфов, чтобы они разобрались со своими темными собратьями?

— Да. И надо полагать, это оказалась очень здравая идея. Оба эльфийских народа воюют испокон веков, и лучше них никто не справится друг с другом. А каратели светлых эльфов — это очень сильные боевые отряды.

— Я знаю, отец. Мне приходилось воевать с ними бок о бок. И я скажу, что это очень сильные воины.

— Да. Иоган тоже полон восхищения и много рассказывал о них. Был даже составлен подробный отчет, в том числе и в наше военное министерство, — можешь почитать на досуге, тебе будет интересно.

— Воевать с темными на их территории, да еще против групп спецназа засевших, без сомнения, в этом пространственном кармане, было бы чистым самоубийством. Есть информация, к каким подразделениям они принадлежали?

— Нет, онине имели знаков отличия.

— Все равно я уверен, что там располагались спецподразделения, особенно если учесть важность пространственного кармана. Да, это оказалась отличная идея — воспользоваться услугами светлых карателей. Если бы мы попробовали сами, наших бы там полегло просто немеренно.

— Светлые потеряли одного из своих. Зато стараниями Иогана мы существенно улучшили наши взаимоотношения, получили золото рудников для осуществления нашей Цели, завоевали благосклонность короля и дружбу гномов.

— Иоган, как всегда, на высоте.

— Да, я каждый день молюсь за него и прошу бога даровать ему свое благословение.

— Золота достаточно?

— Более чем. Все получилось так, как мы и предполагали.

— Слава богу, что все прошло хорошо!

— Истинны твои слова, сын мой, — добродушно согласился Сайрос.

— И что теперь? Орки?

— Иоган совсем недавно побывал в Реше. Мы наняли орочью орду, чтобы добыть книгу Ервала.

— Вторую часть Предвечных.

— Да, без нее нам не провести ритуал. Слава богу, что первая часть у нас уже есть.

— Когда ее можно ожидать?

— На все воля господа, — туманно ответил Сайрос и осторожно разорвал магическую связь, отпустив руки Реатора. — Ну, как ты себя чувствуешь теперь?

Реатор глубоко вздохнул и пошевелил могучими плечами.

— Гораздо лучше, Святой отец. Все во мне успокоилось, и я снова чувствую себя полным сил.

Сайрос улыбнулся.

— Это очень хорошо. Скоро прибудет Иоган, и мы обсудим кое-что очень важное.

[1] Храмовый город — часть Леции, которая находится под властью Церкви, и где располагается ее административный центр.

[2] Осколок Империала — наивысший артефакт, который, по легенде, является частью Единой сферы, олицетворяющей весь мир в момент его создания. Впоследствии она оказалась разбита, и мир Империала разделился на множество измерений.

[3] Пространственный карман — темные эльфы исповедуют Пространственную школу магии, способную создавать иллюзии и работать с пространством.





Глава 10




О существовании Эрнегии знал весьма ограниченный круг лиц, не считая тех, кто в ней работал и тех, кто был наиболее приближен к верхушке Святой Инквизиции. Официально ее возглавлял седовласый профессор Увэр, один из немногих людей, кто удостоился чести проходить обучение в Такаландоне — легендарном закрытом городе гоблинов. Многие считали его свихнувшимся стариком, но Сайрос профессора очень ценил и полностью доверял тому вести все разработки в Эрнегии. Несмотря на свою значимость, Увэр никогда не принимал особого участия в делах Святой Инквизиции, целиком и полностью сосредоточенный на исследованиях Эрнегии.

Вообще Святой отец предпочитал не слишком часто бывать на публике, и благодаря тому, что люди не видели его, он становился весьма таинственной личностью. И страшной, ибо люди боятся неизвестного, и никто их переубеждать не спешил. К тому же это поддерживала сама Святая Инквизиция, чьи действия и методы вовсе не являлись добрыми и мирными. Часть людей ее ненавидела, часть преклонялась перед ней. Но абсолютно все ее опасались.

Молодой король Ардении недостаточно крепко держал под собой трон предков, чтобы отказываться от помощи Сайроса. С другой же стороны, знаменитая Арденская академия волшебства и ее правление открыто конфликтовали с Инквизицией, хотя их противостояние и не выходило, как правило, за цивилизованные рамки. Сайрос же умело этим пользовался, и в последние несколько лет влияние Святой Инквизиции резко возросло, как на политической, так и на социальной арене королевства. Она была абсолютно закрыта от внешнего влияния, а Эрнегия стала, безусловно, самой секретной ее частью. Те, кто работал в Эрнегии, был душой и телом предан делу Святой Инквизиции, но даже они ничего не знали о ее местоположении, ибо попадали в свои лаборатории и обратно через магические порталы.

Именно там сейчас и находился Сайрос в окружении своего самого близкого круга. Иоган, его правая рука, Реатор, молодой Айвар — новый протеже Сайроса из Эрнегии, а также профессор Увэр. Они стояли на парящей магической платформе и смотрели на жуткого вида монстров, чьи очертания практически не улавливались. Их было двенадцать, высотой больше человеческого роста, помещенные в отдельные огромные стеклянные сферы, наполненные сжиженной манной. В этой лаборатории царил полумрак.

— Перед вами сумеречные воины, господа, — демонстративно объявил Сайрос.

Иоган уважительно кивнул:

— Вижу, новое детище Эрнегии получило свое должное развитие. Это, я как понимаю, уже завершенный проект?

— Да, мой друг. И в немалой степени это заслуга Айвара. Его смелые идеи и решительные шаги привели к данному результату. Однако пусть лучше он сам расскажет обо всем. Прошу тебя, мой мальчик.

Молодой белокурый офицер с ярко-синими глазами решительно кивнул. В его взгляде чувствовалась некая насмешка, и даже надменность, зиждущаяся на осознании своих собственных сил. Иоган знал таких — молодые, дерзкие на грани наглости, гордящиеся своим умом и способностями.

— Как вы знаете, зимой в Белом океане произошло мощное землетрясение, и вскоре наши капитаны обнаружили поднявшийся со дна моря древний остров. Поисковая экспедиция нашла на нем следы древней цивилизации, которыми сразу заинтересовались наши специалисты. В ходе раскопок удалось найти древнее оккультное сооружение, предназначение которого пока доподлинно установить не удалось. Впрочем, нас это в данный момент не очень интересует.

— Ближе к делу, — забрюзжал Увэр, нетерпеливо покручивая изумрудный магический перстень на своем пальце. — Уверен, господа и так прекрасно знают всю предысторию. Да, мы нашли там неких сумеречных воинов, мы до сих пор не знаем ни их природы, ни того, как они возникли и для чего служили. Однако наших знаний хватило, чтобы суметь оживить их и заставить служить себе. Трудность состояла лишь в ответе на вопрос: кто они такие, и на что способны.

— Узнаю вас, профессор, — одобрительно произнес Реатор. Месяц комы, несмотря ни на что, не прошел для него даром. Было видно, что это уже совсем другой человек, уставший, с темными кругами под глазами и опустевшим взглядом. — По-военному четко и по делу.

— Я служил в гоблинском воздушном флоте, — с гордостью отозвался на лесть Увэр.

Всю историю его жизни и все многочисленные достижения и перипетии уже давно были известны всем, но старик не упускал возможности лишний раз об этом упомянуть. И ему особенно льстило, когда кто-то об этом вспоминал сам.

— Действительно, ближе к делу, — недовольно фыркнул Айвар. — Большую часть времени мы провели в экспериментах, жестокости которых позавидовали бы даже демоны. Он уничтожил почти треть всех добытых нами сумеречных воинов, проверяя, на что они способны, что выдерживают, на что как реагируют.

Увэр обиженно надулся:

— Молодой человек, вы, может, еще не усвоили это в силу своих юных лет, но наука требует жертв. Изучать сумеречных воинов, которые, как древние пергаменты, готовы рассыпаться в прах при первом мало-мальском прикосновении, очень сложно.

— Но для этого не стоило изводить стольких! Я понял, что они умеют телепортироваться практически сразу же, при первых опытах, а вам для этого понадобилась куча экспериментов. Такое ощущение, что вам нравилось изводить столь ценный материал понапрасну ради удовлетворения собственного любопытства.

— Знать и предполагать — это разные вещи. Мы здесь занимаемся наукой, а не гаданием.

— Мудрость и молодость, — улыбнулся Сайрос, прекращая спор.

— Так что же вы выяснили? — поинтересовался со скрытой насмешкой Иоган.

— А вам это еще не известно? — ощерился Айвар. — По-моему, ваши шпики есть везде, где только можно, и еще вопрос, кто получает из лабораторий информацию первым — вы или я.

— По мне — так тебе ее давать вообще не стоило, чтобы меньше трепать на каждом углу.

— Я говорил с сотрудником!

— Ты болтал со своей девушкой. — Иоган оставался абсолютно спокоен и по-прежнему насмешлив, что сильно контрастировало с реакцией молодого офицера.

— Боже мой! — воскликнул Сайрос. — Вас нельзя собирать всех вместе. Дорогой профессор, расскажите суть дела.

— Всенепременно! — живо откликнулся подобревший Увэр, благо рассказывать, неважно что и кому, было его любимым делом:

— Любопытные эти существа, доложу я вам, господа. Мы назвали их экзекуторами. Это моя идея. По сути, они продукт мира, безвозвратно ушедшего, где действовали иные законы энергии и даже материи. По моему убеждению, в те времена эти существа вовсе не являлись чем-то выдающимся, по своей сути они похожи на биологических големов, но вот в наше время… В ходе многочисленных опытов, проведенных нами в лабораториях, удалось выяснить, что они крайне слабо подвержены действию любой агрессии. Они просто блестящие воины, сильные, неутомимые, крайне живучие. Мы выставили против одного из них шестерых стальных големов, и он буквально нашинковал их, как капусту.

В голосе профессора звучало неподдельное восхищение.

— Судя по всему, наконец-то из лабораторий Эрнегии выйдет нечто по-настоящему ценное, — не преминул заметить Реатор, весьма скептически относившийся к деятельности данной организации.

И тому имелись определенные основания. Многие годы в Эрнегии, с подачи непосредственно профессора Увэра, велись активные биоразработки с целью выведения новых видов воинов. Подобные разработки велись также эльфами, орками и гоблинами, но с их достижениями в этой области было не сравниться. За все время существования данного проекта Реатор как командующий войсками Святой Инквизиции не получил ни единого достойного образца, которым можно по-настоящему гордиться.

Но профессор Увэр лишь радостно потирал руки. Если все присутствующие уже знали о его достижениях в этой области, то генерал, занятый в военных действиях по защите королевства от вторгнувшейся в него нежити, пребывал в неведении, а значит, появлялся новый слушатель, которого можно было ошеломить результатами.

— О нет, господин генерал! — воскликнул профессор. — То, что я вам рассказал, это лишь цветочки. А вот ягодки. Сумеречные воины способны к телепортации! Самостоятельной телепортации!

Реатор хотел что-то сказать по этому поводу, но Увэр, вошедший в раж, не дал ему такой возможности:

— О нет, нет, господин генерал! Вы меня не поняли. Есть существа, которые способны телепортироваться по местности, например троки и бенулы. Но экзекуторы обладают способностью телепортироваться на большие расстояния. Очень большие. Измеряемые даже тысячами километров. Преодолевая любые защиты.

— Генерал просто пока не до конца понимает всех открывающихся возможностей, — усмехнулся Айвар. — Но профессор опять акцентировал внимание вовсе не на том, что нужно. Важно то, что смогли сделать мы, а не то, что дано нам. Как вам известно, особенность сумеречной магии такова, что она, как правило, способна действовать лишь однократно. В данном случае мы бы смогли один раз телепортировать экзекуторов — и все. Что, согласитесь, весьма расточительно. В ходе наших исследований и экспериментов мы сумели убрать этот изъян. Правда, есть одно «но». Те принципы и законы энергии, которые использовались во времена сумеречной магии, нам не известны, поэтому пришлось приспосабливать то, что есть у нас сейчас. В итоге — да, экзекуторы обрели способность к телепортации, однако для восстановления энергии им понадобится много времени. Очень много.

— Впервые за всю историю вы смогли сделать хоть что-то действительно достойное, — признал Иоган. — Но довести до ума все равно не сумели.

Айвар резко повернулся к нему, но Сайрос мягко произнес:

— В любом случае у нас теперь есть то, что представляет немалую силу при умелом использовании. И это несомненная заслуга и профессора, и Айвара, и многих других, кто трудится здесь. Экзекуторы обязательно должны помочь нам при достижении нашей главной Цели. Либо, скорее всего, после Ритуала. Это будет дальнейший шаг на пути расцвета нашего святого дела, дети мои.

— Нужно испытать их! Провести полевые испытания! — шумно заявил профессор.

— Испытать всегда стоит, — согласился Реатор. — И сколько их у вас? Только двенадцать?

— Ну почему же? Это просто демонстрационные образцы, — ответил Айвар. — На самом деле их больше двух сотен.

— Но мы еще не закончили все опыты и исследования, — поспешил вмешаться профессор Увэр. — Есть много интересных моментов, в которых неплохо было бы разобраться. Сумеречная магия — это чрезвычайно интересная тема, как и все, что с ней связано.

— Только не слишком усердствуйте. Мне нужны воины, а не ваши изыскания, — сурово заявил Реатор.

— Кстати насчет испытаний. — Сайрос направил магическую платформу прочь из лабораторий. — Раз уж мы все здесь собрались, есть одно важное дело, которое стоит обсудить. И тебе, мой дорогой Реатор, в первейшую очередь.

— Как вы знаете, месяц назад произошли примечательные события с генералом Реатором в сражении с нежитью, — продолжил Сайрос, когда они все переместились из подземных лабораторий Эрнегии в его личный кабинет, расположенный в Белой башне среди роскошных садов Храмового города.

Здесь царила довольно простая, исключительно рабочая обстановка, лишь с небольшими признаками религиозного влияния. Генерал Реатор, недолюбливающий все, что расположено под землей, явно повеселел, Увэр казался полностью погруженным в себя — видимо, обдумывал очередную разработку своего ведомства, Иоган молча расположился в одном из удобных кресел, а вот Айвар остался стоять.

— Мы провели надлежащие расследования этого случая и соответствующие эксперименты в наших лабораториях. Айвар, прошу тебя, расскажи всем об их итогах.

Белокурый офицер выглядел подчеркнуто собранным, а его голос прозвучал несколько громче, чем нужно.

— Путем исследований рассматриваемого нами феномена было доподлинно установлено, что только одно могло стать ему причиной. Изумрудный энергатор. Знаменитый артефакт, чья история уходит в необозримую глубь веков. Он дарует своему владельцу власть над окружающей его энергией. Как вы знаете, все вокруг нас есть сосредоточение энергии, представленной в разном виде. Есть источники энергии, которые захватывают маги и черпают из них свои силы, потому что брать ее из окружающей среды слишком долго. Но есть один-единственный артефакт — Изумрудный энергатор, способный управлять энергией вокруг, концентрируя ее и даруя своему владельцу. По большому счету, данный артефакт не слишком знаменит, потому что не дает своему обладателю особых преимуществ. Растворенная вокруг энергия обычно слишком разряжена, и даже с помощью Энергатора собрать ее в достаточно больших количествах не удастся. Но вот для нашего генерала этот артефакт стал неожиданным кошмаром. Мы попробовали воспроизвести подобный эффект в лабораториях, и результаты полностью подтвердились. В том сражение вы, Реатор, столкнулись именно с Изумрудным энергатором, который, высасывая манну из окружающего пространства, затронул и те запасы энергии, что содержатся в вас.

— К своему стыду, вынужден признать, что я не учел подобной возможности, — признался Сайрос, — а это едва не погубило все. Но бог отвел беду. Благодаря, конечно, мужеству нашего верного Реатора. И его силе.

— Благодарю вас, отче, — поклонился генерал. — Я понял суть проблемы. Вы узнали, кто обладает данным артефактом? Нужно найти и захватить столь опасный для нас предмет. Я не привык прятаться и чего-либо бояться. Иоган?

Айвар стиснул зубы, с ненавистью уставившись на главу Дейтара Кош[1]. Ему очень не понравилось, что когда речь зашла о деле, всё сконцентрировалось сразу на этом человеке. Будто бы он сам не мог ответить на данный вопрос.

Иоган, казалось, не заметил его реакции:

— А вы сомневаетесь, мой дорогой генерал? Да, мы выяснили, кто в данный момент владеет Энергатором, тем более что это оказалось совсем не трудно. Архилич Череп, знаменитый маг Дейи, в последнее время решил выступить на стороне князя Ирритройи и был замечен в ряде сражений, где сыграл немаловажную роль.

— Он мог бы стать прекрасным дополнением в Чистилище к нашим силам, — хмыкнул Реатор.

— Архилич — это не какой-нибудь маг. И захватить его крайне нелегко, если вообще возможно.

— Так что же мне теперь — постоянно опасаться этой твари? Скажите, отче, можно ли как-то защититься от действия Энергатора?

— Увы, в твоем случае нет, — печально покачал головой Сайрос. — В тебе слишком много сконцентрировано магической энергии. И она находится в очень шатком равновесии. Даже если я поставлю защиту, ему не понадобится много времени, чтобы ее взломать. Тем более что он способен это сделать, находясь на определенном расстоянии, как, собственно, и произошло тогда.

— Значит, его нужно найти и захватить. Либо уничтожить этот артефакт! — Реатор выглядел грозным, как никогда. Сама мысль о том, что он должен чего-то или кого-то опасаться, приводила его в бешенство.

— Нет, уничтожать Энергатор не нужно ни в коем случае, — мягко возразил Святой отец. — То, что способно разбудить в тебе ураган, способно его и успокоить. Этот артефакт на самом деле очень сильно поможет тебе, Реатор, поможет справиться с тем, что мы вынуждены хранить в тебе. Живую магическую энергию. А ведь дальше будет еще хуже. Даже во время Ритуала помощь Энергатора окажется не лишней. И твои поглощения в Чистилище станут проходить намного проще. Нам, вне всяких сомнений, нужен этот артефакт.

— Изъять его совсем не просто, — произнес Иоган. — Едва ли удастся выкрасть, а забрать силой у архилича такого уровня… Нужно время. Данная операция требует большой и сложной подготовки и займет много времени.

— Нам важно лишь выяснить, где скрывается объект! Мы просто придем и заберем его! А заодно и отдадим в Чистилище нашему генералу еще одну, и очень неплохую жертву! — с вызовом воскликнул Айвар.

— Интересно, каким образом?

— Иоган прав, — поддержал его Реатор. — Такие операции требуют очень серьезной подготовки. Да и как может быть иначе?

— Может! С помощью наших экзекуторов.

— Я думал, они будут еще очень долго заряжаться энергией, — нахмурился Иоган. — Или вы что-то утаили от нас?

— Ничего я не утаивал, — огрызнулся Айвар.

— Это мое распоряжение, Иоган, — вмешался Сайрос. — Те двенадцать экзекуторов, которых вы видели сегодня, отличаются от остальных. В них энергии в несколько раз больше. Уверен, ее хватит для того, чтобы провести нападение на архилича.

— Мы провели кое-какие эксперименты, — туманно добавил Увэр. — Кое-какие наработки, кое-какие затраты энергии, но эти особи способны совершить один-единственный прыжок, пусть и не на далекое расстояние. Увы, мы сумели усилить лишь несколько особей, слишком много не выживает при нашем вмешательстве. Но они в вашем распоряжении.

— Это может оказаться крайне рискованно.

— Может. Но времени у нас нет, и придется рисковать.

— Мне кажется, милорд недоволен тем, что эта операция будет проведена не его ассасинами, — зло заявил Айвар. — Теперь им придется уступить место другим.

— Хватит! — неожиданно повысил голос Сайрос. — Мы все делаем общее дело, и каждый из вас прекрасно осознает всю его важность. Вопрос об операции считаю решенным.

— Кто же ее возглавит? — спросил Иоган. — Или экзекуторы достаточно разумны, чтобы все сделать самим? Провести захват?

— Нет, они полуразумны, — ответил Увэр. — Это очень сильные бойцы, но более тонкую работу все же им поручать не стоит.

— Я пойду с ними, — решительно заявил Реатор. — Всё знаю, как это опасно для меня, но этого архилича я должен взять сам. Телепортация экзекуторов застанет его врасплох, и ему не останется времени, чтобы пытаться высосать из меня энергию, тем более что он не может знать о ее существовании. Обычный магический поединок, не более, с экзекуторами до Энергатора просто не дойдет дело.

— Понимаю вас, генерал, — улыбнулся Сайрос. — Настоящий храбрый лев!

— Я бы просил меня поставить на эту операцию, — сделал отчаянную попытку Айвар. — Лучше будет, если я возглавлю ее, потому что отлично знаю возможности экзекуторов и смогу их максимально использовать.

— Нет. Ты слишком молод, и у тебя нет таких сил, как у генерала. Ведь он еще и очень сильный волшебник, не забывай этого. Черепа же придется пленить, чтобы доставить в Чистилище; его сила — очень ценный материал, и разбрасываться ею не стоит. Пленить, а не убивать, что будет намного труднее сделать. А совладать с архиличем весьма сложно.

— Да, но, Святой отец, как же Энергатор? Вы же знаете, как он влияет на нашего генерала. Если что-то пойдет не так, мы лишимся всего. Разве стоит так рисковать?

— Уверен, защита Святого отца продержится достаточно времени. — Реатор совершенно не собирался отступать.

— Да, я могу на какое-то время защитить от действия Энергатора, — задумчиво подтвердил Сайрос. — А что скажешь ты, Иоган?

— Я бы сказал, что времени у группы захвата все равно окажется крайне мало. Архилич — весьма ценная боевая единица, так что помощь к нему подоспеет очень быстро. Насколько я знаю, подобные ему любят уединение, так что не стоит его искать посреди лагеря Ирритройи. Это даст немного времени, но лишь немного. Да он не может знать про то, что таится в нашем генерале, и смысла использовать Энергатор в скоротечном поединке, когда не успеют израсходоваться собственные запасы энергии, нет никакого.

— Хорошо, — принял решение Сайрос, пресекая новую попытку Айвара возразить. — Захват возглавит сам Реатор. Ты ничего не имеешь против, Иоган?

— Нет. Я рад, что она поручена опытному и, несомненно, достойному.

Могучий генерал лишь повел плечами:

— Будет, несомненно, интересно опробовать экзекуторов в деле. Но в случае чего я справлюсь и сам.

— Подготовься сразу именно к такому повороту событий, — предупредил напоследок Иоган.

[1] Дейтара Кош — спецназ, служба разведки и контрразведки Святой Инквизиции.





Глава 11




Их ждали. И это была одновременно и хорошая, и плохая новость. И в некоторой мере — ожидаемая. Им здорово повезло, на самом деле, что архилича обнаружили довольно быстро. По своим каналам Иоган связался с королевской разведкой, а Реатор задействовал свои связи с прифронтовой. Все это, конечно, делалось весьма осторожно, но результат получили почти сразу. Как выяснилось, Череп появился около месяца назад, когда армия князя Ирритройи начала сдавать свои позиции и отступать, и своим появлением здорово помог некромантам. За ним попытались устроить охоту, но все попытки закончились уничтожением ликвидационных групп. Поэтому командование королевской армией сочло за лучшее прекратить подобные операции, благо ход войны был предрешен и окончательное поражение нежити оставалось всего лишь вопросом времени. Рисковать такими дорогими кадрами, как армейский спецназ, командованию вовсе не хотелось.

Разведчики Иогана начали работать в этом направлении и вскоре выяснили местонахождение архилича. Что ни говори, а его служба работала на очень высоком уровне и с высокой эффективностью, и Реатор доверял полученным данным.

Они не имели права на ошибку, потому что экзекуторам хватит энергии только на одну телепортацию. По плану операции, захват должен произойти в течение четырех, максимум пяти минут. Все было рассчитано по секундам. Боевые телепорты не могут переносить мгновенно, в отличие от стационарных, и нужно время, чтобы произошла формация на новом месте. Несколько минут, в течение которых происходило раскрытие портационного зева, и перемещение — это занимало основное время операции. Так как экзекуторы единственные могли портироваться мгновенно, то, по плану, именно они должны были сделать всю работу. Оказавшись рядом с архиличем, тут же начать его атаковать, не давая времени на постановку сильной магической защиты. Потом появится Реатор и произведет сам захват. Конечно, экзекуторы могли успеть прикончить свою цель раньше, но генерал в этом сомневался: даже застигнутый врасплох, архилич способен на многое. В любом случае их основной целью являлся Изумрудный энергатор, захват же самого Черепасчитался второстепенной задачей.

Большой удачей стало место проведения операции. Иоган, как всегда, оказался прав — некромант такого уровня любил одиночество. Архилич засел на огромной прифронтовой полосе в каком-то полуразрушенном одиноком особняке и зализывал раны, полученные в последнем сражении. Достаточное расстояние до ближайших позиций армии мертвых давало надежду, что последние не сумеют прийти на помощь к своему магу быстро, а это, несомненно, давало некоторое пространство для маневра.

Дюжину экзекуторов в авральном режиме перебросили из Храмового города в расположение Пятой королевской армии по временным стационарным телепортам, проложенным для снабжения линии фронта. По ним же прибыли два десятка самых сильных инквизиторов отобранных лично Сайросом. Именно они, сложив все свои усилия, организовали боевой телепорт[1] для генерала Реатора. Курировал переброску сам Иоган со своими людьми, который также в случае необходимости мог оказать экстренную помощь. Боевой телепорт являлся крайне дорогим заклятием, высасывающим гигантское количество энергии, и им пользовались только в случае большой нужды. По плану, они должны были переместиться прямо внутрь особняка, где засел архилич. Реатор принял решение телепортироваться ночью, чтобы как можно меньше внимания привлекать к операции.

Несомненно, хорошей новостью стало то, что архилич оказался именно там, где его и ожидали, а значит, все затраченные усилия оказались не напрасными. Люди Иогана ели свой хлеб не зря, и они это снова доказали. Но на этом все хорошие новости заканчивались. Особняк по определению не имел и не мог иметь своей собственной магической защиты. Война разрушила все. Но по каким-то причинам они не смогли телепортироваться внутрь него. Более того, проклятые порождения Эрнегии не сумели сделать это мгновенно! Их порталы раскрывались точно так же, как и у Реатора, и это было самое худшее. Весь план операции пошел прахом. Архилич вовсе не стал дожидаться их где-то внутри строения, в более выгодных для себя условиях, и это оказалось следующим, весьма неприятным известием. Особенно сейчас, когда рядом с ним телепортировались экзекуторы, которых Реатор в жизни не видел в действии. Оставалось надеяться, что Череп не успел достаточно восстановиться после недавнего сражения, и вовсе не ожидает того, что пришло за ним. Но время все равно оказалось безвозвратно потеряно, и тех нескольких минут, в течение которых происходило раскрытие портационного зева и перемещение, вполне хватило, чтобы архилич сумел обнаружить их появление, и когда они выходили из порталов, вокруг уже раскрыл свою пасть настоящий ад боевых заклятий.

Реатор был очень сильным волшебником, и из всех школ магии искренне любил именно эту. Да, Магия света не слишком изобиловала боевыми заклятиями, но зато у нее имелась, наверное, самая сильная защита. И сами защитные заклятия были очень комфортными, надежными, с большим запасом прочности и огромным многообразием. Поэтому прежде чем соваться в боевой портал, Реатор накинул на себя очень мощное заклятие «Крылья ангела», дающее универсальную защиту, усилил ее «Спасительной сферой», защищающей, в частности, от магии Смерти, и добавил свою излюбленную «Броню легиона». Эта магическая защита разрабатывалась специально для офицеров и солдат, способных к магии. Она была очень проста, но в то же время продуманна и очень надежна, по принципу своего действия напоминая построение легиона. Состояла из многих слоев. Первый — самый легкий, его легко было поддерживать в постоянной боеготовности, не тратя огромных ресурсов энергии. Если он разрушался, то в дело тут же вступал более мощный слой, расположенный под первым. А остатки разрушенного вливались в него. И так далее. Количество слоев защиты зависело от силы волшебника. Самое важное, что это заклятие имело огромнейший потенциал по развитию, а уж генерал за годы своей службы сумел его развить до огромных высот.

В отличие от большинства волшебников, он предпочитал сразу выставлять вперед самую сильную защиту, чтобы потом иметь возможность оценить ситуацию и принять взвешенное решение. Так что, когда он материализовался у убежища архилича, «Крылья ангела» приняли на себя весь удар. А удар оказался страшным. Не представлялось возможным с точностью сказать, что именно из арсенала магии Смерти оказалось использовано, но вокруг все рвало и метало. Реатор не знал доподлинно, где находится противник и что творится с экзекуторами. Пришлось бросить все силы на поддержание могучих «Крыльев ангела», стонавших под натиском враждебной магии, а ведь это было заклятие защиты тяжелого класса, причем Светлой школы. Так продолжалось, наверное, минуту, показавшуюся часом, потом с оглушительным хлопком они исчезли. Но и смертоносный ад, наконец, исчерпал свои силы.

Реатор тут же попытался изменить свою позицию, лихорадочно осматривая место сражения. Архилич не стал скрываться — он стоял в разворочанных въездных воротах поместья, окруженный мерцающей ядовито-зеленым цветом «Дланью смерти», а его омертвевшие губы кастовали новое заклятие. Вокруг в дьявольском танце вращались магические черепа, молчаливые и жуткие, как сама Смерть. Генерал, не раздумывая, обрушил на него заклятие «Боекрон», а потом дважды повторил его. Череп их благополучно отразил и сам ответил разрядом «Морта», способным умертвить любую магическую и материальную структуру. В дело вступила «Броня легиона». Яд стекал по ней, разрушая слои, но это было не страшно. Реатор осмотрелся, ища глазами экзекуторов, и снова прорычал проклятья. Трое порождений Эрнегии оказались буквально разорваны на части, видимо, им досталась львиная доля первого удара; еще четверо пребывали в полушоковом состоянии и пытались регенерировать. И это хваленая защита от магических атак, которую так взахлеб превозносил Увэр?! Реатор пообещалсамому себе, что свернет профессору шею, как только вернется назад.

Остальные экзекуторы мчались в атаку на цель, они действительно отличалисьстремительностью, такой, что архилич не успевал переключиться с генерала на них. Но вот его магические черепа сработали блестяще. С ужасающим воем, от которого стыла кровь, они метнулись в сторону угрозы своему хозяину. Мощные взрывы прогремели почти в унисон, зацепив даже стоящего в стороне Реатора и снеся ему очередной слой «Брони легиона». Экзекуторов разбросало в стороны, словно тряпичных кукол. Тут же заклятие «Мертвая пустота» накрыло их всех. Это было заклятие тяжелого класса, и раз Череп его использовал, значит, атака экзекуторов его действительно напугала. Тварей снова швырнуло во все стороны, но, на удивление, они сумели выжить.

Не зря предупреждал Иоган, провожая его в боевой телепорт — надеяться на свои силы и не брать особо в расчет очередное изобретение Эрнегии! Реатор откровенно ожидал от них большего.

Не давая времени прийти в себя, архилич выбросил заклятие «Хватка упокоенных». Призрачные костлявые руки появились прямо из земли и захватили ошеломленных экзекуторов, надежно обездвижив. Генерал начал готовить свой удар, но не успел. Череп действовал очень быстро. Как только заклятие «Хватка упокоенных» достигло цели, он тут же активировал вызов «Мертвого металла». Появилась огромная тварь, сотканная из модифицированного металла, имеющая множество мощных конечностей с вращающимися кругами зазубренных лезвий. Судя по той стремительной скорости, с которой она устремилась к экзекуторам, Реатор понял, что сейчас последних начнут резать на части, пока они лишены способности двигаться. Ее конечности заработали с такой быстротой, что первый плененный экзекутор оказался уничтожен прежде, чем успел что-либо предпринять для своей защиты.

Нужно было начинать действовать немедленно, иначе бой грозил затянуться. Генерал обрушил один за другим два «Силовых кулака». Один свалил с ног «Мертвый металл», а второй поколебал защиту Черепа. Архилич издал яростный вопль и выбросил в него сотворенный магией череп. Затем еще один и еще, и еще. Они со страшной силой детонировали на подлете, и Реатор успел лично оценить, почему его противник носит такое имя. «Броня легиона» разрывалась на части, слой слетал за слоем. Он выдвинул вперед «Спасительную сферу», но тут же получил сокрушительный удар «Мертвой головой». В ярости Реатор ответил тяжелым заклятием «Савадж», израсходовав на него изрядное количество энергии. Затрагивать те запасы, что покоились в нем, он откровенно опасался.

Поединок резко перешел на нешуточный уровень, когда в ход пошли тяжелые боевые заклятия. Еще несколько обменов ударами — и архилич потерял «Длань смерти», но успел тут же обновить ее. Видимо, у него не осталось сил на что-то большее! Но и Реатор выглядел не лучше. Он сосредоточился на защите, поставив «Трехслойную броню» и постоянно пытаясь кастовать «Сферу света». Архилич же методично молотил по нему тяжелыми «Мортами» и своими излюбленными черепами. К тому же он наложил заклятие «Покров старения», которое неумолимо уничтожало защиту волшебника.

Реатор сыпал проклятиями, пытаясь удержать позиции. Он прекрасно понимал, что терпит поражение — архилич оказался сильнее его. Защита противника была шаткой, но он не мог размениваться ударами, потому что оставался большой риск, что океан чужеродной энергии, накопленный в нем, может проснуться. А Череп продолжал яростно усиливать натиск, не считаясь ни с чем. «Лучи смерти» и «Облака гибели» сотрясли оборону волшебника до основания, вынудив бросить все силы на ее укрепление.

И тогда Череп выбросил заклятие «Лочморта». Оно представляло собой таран смерти, призванный нанести точечный сокрушительный удар с целью уничтожить или сломить магическую защиту тяжелого класса. Мощная магическая субстанция, сотканная из множества живых костей, обрушилась на Реатора, снеся его уже изрядно ослабленную защиту и отбросив назад. Мелькнула мысль: это конец. Единственное, что ему удалось, это снова поставить легкую «Сферу света». Он не ожидал такой мощи от своего противника.

Но последнего удара не последовало. У архилича также почти не осталось сил, а тут еще наконец вмешались экзекуторы. Им удалось освободиться от пут «Хватки упокоенных» и заняться Мертвым металлом. Освобожденные, они довольно быстро уничтожили своего противника, хотя от изначальной дюжины их осталось меньше половины. Архилич тут же атаковал экзекуторов всем, на что хватало энергии в его арсенале. Двоих он сумел достать «Опухолью боли». Это заклятие очень сильно сковывает движения, мешает атаковать и здорово уменьшает защиту. Так что вопрос окончательного уничтожения этих двоих упирался лишь во время, если они только не сумеют регенерировать. Еще на одного Череп дважды наложил жуткое заклятие «Перст смерти», способное мгновенно убить любое существо. Однако детище Эрнегии на этот раз отлично себя проявило, и дважды экзекутор избегал смерти. Но третий Перст его всё же свалил.

Реатор, впрочем, мог только благодарить бога, что целью являлся не он сам. Если так и продолжится, то они просто потерпят поражение. На экзекуторов вообще было страшно смотреть. Они были прокляты, на всех наложены заклятия «Увядания» и «Медленной смерти». А архилич все еще держался. Твари раз за разом обрушивали на него мощь своих атак, но Череп каждый раз давал отпор, отбрасывая экзекуторов от себя. Развернулась настоящая пляска со смертью. Маг бился не на жизнь, а на смерть, используя все, что было в его силах. Но силы экзекуторов также таяли. Сам же Реатор слабо походил на бойца в теперешнем состоянии. Он не мог использовать свои силы на максимуме, потому что опасался за сосредоточенную внутри него энергию. Если враг применит Энергатор, защита Сайроса могла не справиться со своей задачей. Нужно что-то делать, пока еще не стало совсем поздно. Крайне драгоценное время утекало. Архилич наверняка уже послал зов о помощи, и скоро сюда прибудут маги нежити.

Он начал готовить удар, собирая на него все силы, какие только мог. Треснувшие от напряжения губы шептали слова заклятия, когда он увидел жезл. Изумрудный энергатор! Не слишком могущественный артефакт, но такой важный и такой опасный! Архилич питался энергией, получаемой через него, и лишь поэтому все еще сражался. Прислушавшись к себе, Реатор понял, что океан энергии снова просыпается, повинуясьзову Энергатора. Пока лишь едва подавая признаки своего существования, сдерживаемый силой заклятий Сайроса, — но насколько их хватит? Мысли лихорадочно сменяли друг друга в его голове, тщетно ища выход. Вся операция, столь тщательно разработанная и спланированная, из-за экзекуторов давно превратилась в хаос. Что это было — ошибка Увэра или сила архилича — оставалось только гадать. В отчаянии Реатор перебросил собранную энергию в другое заклятие, перемещающее на некоторое расстояние. Одновременно он перестал сдерживать свои силы, направив их просто вовне. Печати, сковывающие энергию, на мгновение раскрылись, подобно тому, как было в последнем сражении, давая частичке ада вырваться наружу. Взрыв сотряс все. Перед глазами мгновенно появилась белая пелена. В ушах гудело. Реатор не понимал вообще, жив он или уже нет. На мгновение он выплыл из тумана, который к тому времени превратился из белого в кровавый. Мир вокруг плыл. Он остался без намека на малейшую защиту. Экзекуторы валялись уничтоженные. Архилич стоял на одном колене и едва ли отличался от трупа. Он выбросил «Удавку». Если это страшное заклятие достигало цели, то мгновенно обхватывало шею жертвы, и тогда наступала смерть. Реатор лихорадочно вызвал «Щит света» и «Удавка» разбилась об нее. Не теряя время и понимая, что это его последний и единственный шанс, он сумел создать «Боекрон». Череп потянулся к Энергатору, который выбило у него из рук взрывом, но не успел. Его отбросило на землю. Реатор готов был упастьи умереть тут же от перенапряжения. Невероятным усилием он сумел создать «Оковы света» и набросить их на архилича. Маг такой силы компенсирует все потери энергии даже с лихвой, и упускать такую возможность было нельзя.

А затем Реатор, обессиленный, упал.

Наверное, прошло не меньше пяти минут, прежде чем он сумел осознанно вздохнуть. Все внутри стремительно сковывало холодом, а сердце будто не замирало ни на секунду. Реатор послал полный жажды жизни зов Иогану. Он знал, что «правая рука» Святой Инквизиции находится здесь, где-то рядом, в прифронтовой зоне, ожидая его возвращения. А потом волшебник отключился окончательно, надеясь на то, что его спасут, прежде чем сюда явится нежить.

[1] Боевой телепорт — потребляет очень большое количество энергии, но его можно создавать для телепортации на определенное ограниченное расстояние. Чем больше было это расстояние, тем больше требовалось энергии.





Глава 12




Чернояр никогда не испытывал угрызений совести против, скажем так, незаконных доходов на войне. Нет, банальным грабежом он никогда не промышлял — это было ниже его достоинства, к тому же в королевской армии за этим следили весьма строго. Да и мелко это как-то. Но когда командир полка, в котором он служил, Алтан, вызвал его и рассказал о том, что совсем рядом в прифронтовой зоне находится загородное поместье баронов Оивье, одного из знаменитых родов Ардении, владеющие, в частности, одним из крупнейших банков в столице королевства, это определенно вызвало интерес у колдуна. По данным, имеющимся у полковника, баронское поместье оказалось не затронутым непосредственными военными действиями, хотя та зона и подвергалась массированной предварительной обработке армейских магов, дабы отрезать путь отхода некоторым частям армии нежити. А так как некроманты в свое время смогли провести очень быстрое наступление, то вполне могло оказаться, что хозяева поместья не успели вывезти все ценности из него. А ценностей в нем должно находиться очень много, это было известно наверняка, потому что в полку оказался солдат, которому приходилось там бывать до войны. И его рассказы весьма заинтриговали полковника.

Чернояр сказал, что он тоже смотрит на все положительно. Денежное довольствие, которое платили армейским магам, оставляло желать лучшего, особенно если сопоставить его с риском, которому они все тут подвергались, а так как армейскую казну обеспечивали в том числе и бароны Оивье, то стоило взять самим то, что не доплатили им толстосумы, которых они все здесь защищали. Тем более что полковник никогда не отличался особой жадностью, справедливо считая, что лучше делиться и иметь нормальные отношения и долгосрочное сотрудничество, нежели раз пожадничать и нарваться на неприятности.

А Чернояр как раз умел эти неприятности обеспечивать мастерски. Конечно, существовал риск, что там ничего не окажется вовсе, но проверить в любом случае стоило.

В общем и целом, так как армия некромантского князя Ирритройи быстро отступала и долго задерживаться в этих местах полк не собирался, решили действовать незамедлительно. Полковник быстро состряпал липовое донесение разведки, говорившее о том, что в районе баронского поместья были замечены подозрительные движения неизвестных объектов, в результатечего, естественно, появился приказ о проверке данной информации. На проведение рейда собрали взвод проверенных солдат-ветеранов, его командиром назначили капитана Тиера, а в усиление был придан Чернояр. Поместье находилось все-таки в прифронтовой зоне, а жизнь — весьма смешная и коварная штука, и вполне могло статься так, что вымышленное донесение разведки обернется весьма нехорошей правдой. Имея же за плечами столь грозного колдуна, как Чернояр, всем было гораздо спокойнее. Ну, и не в последнюю очередь принималось в расчет то соображение, что ценности в особняке вполне могли оказаться спрятанными в каком-нибудь надежном укрытии, типа подвала или тайника, которые нужно каким-то образом вскрыть. Идти, естественно, решили ночью. С собой взяли несколько вьючных лошадей и специальные магические сумки, которые могли в себя вмещать куда больше обычного.

Около десяти километров до поместья на отлично подготовленных армейских рысаках они прошли всего за час, соблюдая при этом все меры предосторожности.

Прифронтовая зона казалась очень мрачной и неожиданно пустынной. Совсем недавно здесь кипели бои, так что природа жестоко пострадала. Нежить, проходя, умерщвляла одним своим присутствием все живое. Цветущие деревья быстро превращались в засохших скрюченных уродов, трава исчезала, а земля становилась бесплодной пустыней. Весьма печальное зрелище. Но Чернояр, да и все остальные давно привыкли к такому и просто не обращали внимание. Война была затяжной и весьма насыщенной, так что все устали, и желания бродить по ночам лишний раз, судя по всему, ни у кого не оставалось. Некроманты терпели поражение, и их уже ничто не могло спасти, поэтому измученной королевской армии предоставлялся шанс наконец немного расслабиться и выспаться после жарких упорных боев последнего месяца.

Никто не боялся, что их обнаружат свои армейские патрули, просто чем меньше все будут знать, тем лучше. Тем более что у них имелось вполне официальное объяснение — военный рейд для проверки данных полковой разведки. Приказ непосредственного начальства. Волновало всех лишь опасение, что кто-то до них успел проникнуться идеей наведаться в поместье баронов Оивье и, что самое неприятное, успешно ее реализовать.

Впрочем, Чернояр имел правило не тратить нервы на то, что все равно изменить не в силах, и преспокойно погрузился в магическую медитацию. Последние бои изрядно вымотали его, ибо в любом сражении на мага ложится очень большая нагрузка, поэтому стоило пользоваться любым удобным случаем для восполнения своих сил. Отряд, храня молчание, передвигался в ночи подобно призракам, и колдун неожиданно подумал, что их легко можно принять за принадлежность к обеим воюющим сторонам.

Через два часа они вплотную приблизились к цели. Совсем недавно поместье располагалось в живописной долине на берегу реки. К нему вела широкая мощеная подъездная дорога, а вокруг огромного особняка цвел богатый сад, украшенный несколькими великолепными фонтанами. Теперь об этом можно было лишь только догадываться. Дорогу практически уничтожили ударные магические заклятия, сад более походил на кладбище, а сам особняк выглядел, как раскуроченная консервная банка. Двое из трех крыльев фактически уничтожены, а фасад искорежен, словно над ним поработали гигантские когти. Этот вид не понравился никому, но возвращаться просто так никто не собирался.

Отряд хранил полное молчание. Капитан Тиер сделал всем знак спешиться и оцепить территорию. К особняку направились пока лишь десять человек во главе с самим капитаном и Чернояром. Но едва они подошли к зияющему проему в стене, исполняющему теперь роль парадной двери, в отсутствие таковой, как колдун сделал предупреждающий знак. Группа мгновенно насторожилась, схватившись за оружие. Капитан подошел к нему и вопросительно посмотрел.

— Я чувствую магию, — объяснил Чернояр. — Перед воротами есть следы сражения, причем не позднее чем несколько дней назад. И, судя по всему, использовалась нешуточная по силе магия.

— Ты хочешь сказать, тут уже побывали до нас?

— Очень может быть. Чувствуется присутствие смерти. Возможно, здесь случилось боестолкновение наших с нежитью.

— Какого черта их сюда могло занести? — сквозь зубы прошипел капитан Тиер, напряженно вспоминая какие-либо доказательства произошедшего в армейских сводках — Проверить все равно стоит. Как думаешь, здесь есть ловушки?

Чернояр отрицательно покачал головой. Потом презрительно поморщился:

— Воняет светлым дерьмом.

Тиер нахмурился:

— Не понимаю…

— Сейчас узнаем, — пообещал колдун. Потом громко приказал: — Всем отойти на безопасное расстояние. Здесь кто-то скрывается.

Солдаты, зная крутой нрав колдуна и его нетерпеливость, живо отошли на положенные три десятка метров. А Чернояр начал накастовывать боевое заклятие. Конечно, он мог сразу грохнуть своими любимыми дестройерами, но расчет строился не на это. И он полностью себя оправдал. Не прошло и пяти секунд, как вокруг материализовалась пятерка инквизиторов в храмовых одеждах. Солдаты тут же заученно взяли их на прицел своих арбалетов.

Чернояр со злорадной усмешкой демонстративно оборвал свое заклятие. Однако глава появившихся инквизиторов все равно угрожающе приказал:

— Остановись, колдун!

Наступила немая сцена. По всему было видно, что ни одна из сторон не ожидала встретить здесь другую и не совсем понимала, как теперь себя вести. Мысль, что инквизиторы решили также навестить особняк баронов Оивье с целью поживы, казалась абсурдной. Такой же, как и мысль, что они устроили на них засаду. Но что тогда эти поборники могли здесь забыть?

Этот вопрос так ясно читался на вытянувшемся лице капитана, что Чернояр едва подавил смешок и решил прийти ему на помощь.

— Именем короля, кто вы такие и что здесь делаете?! — рявкнул он.

Инквизитор, выжидающе смотревший на Тиера, резко обернулся к нему:

— Ты ослеп, колдун, или ты не видишь, кто мы такие? Не тебе марать своим языком имя нашего короля! Извольте представиться, капитан, и объяснить причину вашего появления.

Чернояр только презрительно усмехнулся на это:

— Вы не представились, а потому считаетесь неизвестными, находящимися в зоне боевых действий. Согласно закону армии короля, вы все подлежите немедленному аресту.

Лицо инквизитора так стремительно побагровело, что это стало отчетливо видно даже в ночи. Понимая, что сейчас прольется чья-то кровь, капитан Тиер поспешил вмешаться, и после представления популярно объяснил причину появления здесь своего отряда.

— Очень хорошо, капитан Тиер, — зло прошипел инквизитор. — Как вы видите, здесь нет нежити. Я доложу вашему командованию о вас и ваших подчиненных, смеющих так разговаривать со служителями Церкви.

Тиер хотел что-то сказать, но его прервал колдун:

— Церкви? Не знал, что Святая Инквизиция — это церковь.

Инквизитор демонстративно обратился к капитану Тиеру и приказал:

— Возвращайтесь в расположение вашей части. О вашем поведении будет доложено.

Капитан побледнел и попытался снова что-то сказать, но его в очередной раз прервал Чернояр:

— Мы никуда не уйдем, господа храмовники. Это вам придется уйти как можно быстрее, или вы все будете арестованы.

Такой поворот событий ошарашил всех. Колдун не спешил продолжать и ждал ответа.

— Что ты мелешь, тварь? — выдохнул, казалось, еще больше побагровевший инквизитор, не в силах дальше сдерживать свои эмоции.

Капитан Тиер неловко попытался оттащить Чернояра назад, но тот лишь отмахнулся плечом и во мгновение ока создал огромный дестройер. Шар темного пламени, размером с человеческую голову, запылал прямо из его правой руки. Солдаты, не раз видевшие это ударное заклятие в действии и знавшие его разрушительную мощь, поспешили отпрянуть назад. Они не знали, что им теперь делать. Их непосредственный командир явно намеревался отдать приказ убраться отсюда как можно быстрее, и большинство этот приказ поддерживали, но в то же время колдун, которого они отлично знали и уважали, упрямо продолжал конфликт. Война сразу вдалбливала в голову всем, что выжить здесь можно, только поддерживая друг друга, но противостоять инквизиторам, скорым на расправу, никто не имел ни малейшего желания. Обвинение в ереси, суд, тюрьма — десятки подобных примеров мог припомнить каждый. Но Тиер впал в ступор и молчал, а колдун, напротив, выглядел спокойным и решительным.

Инквизиторы, судя по их обескураженным лицам, оказались совершенно не готовы к такому повороту событий. Чернояр же ледяным тоном продолжал:

— Вы, кажется, не понимаете действительности, господа. Я вас просвещу. Вы находитесь в прифронтовой зоне, которая является частью зоны военных действий, в которой, соответственно, действуют военные, а не гражданские законы. По законам военноговремени любой каон[1], не принадлежащий армии короля и не являющийся местным населением или беженцем, может быть арестован, а в случае неповиновения уничтожен на месте. Я спрашиваю еще раз ваше имя и цель пребывания здесь.

Получив законное основание для своих действий, солдаты резко преобразились и решительно подняли опущенные было арбалеты.

Чернояр усмехнулся:

— Итак, господа, мы теряем время, которого, смею заверить, у нас нет. Вы мешаете проведению войсковой операции. Я не намерен долго ждать.

Инквизиторы переглянулись, оценивая ситуацию. Никто не сомневался, что их положат гораздо быстрее, чем они смогут что-либо сделать. Не поможет даже Круг Святости. Инквизиция в последнее время люто преследовала любых магов, кроме разве что волшебников, особенно ее гонениям подвергались колдуны и демонологи, которых арестовывали по любым предлогам, часто выдуманным, и отправляли в Чистилище. Последние отвечали ей ненавистью и при случае не щадили поборников. Война несколько сгладила это противостояние, поскольку королевство остро нуждалось в услугах магов, и в первую очередь колдунов, но все понимали, что ничто не забыто и перемирие лишь временное. Сейчас же, когда все шло к окончательной победе над армией князя Ирритройи, Святая Инквизиция снова активизировалась в своей борьбе с ересью. Поэтому никто не сомневался, что колдун воспользуется малейшим предлогом, чтобы уничтожить ненавистных инквизиторов на месте.

Чернояр увеличил дестройер вдвое, и всем стало не по себе от идущих от него незримых волн сокрушительной мощи.

Главарь инквизиторов, явственно почувствовавший запах смерти, пошел на попятную:

— Мы здесь по заданию экспедиционного корпуса Святого легиона. Если вам нужна более детальная информация, можете обратиться напрямую к нашему командованию.

— Мне необходимо документальное подтверждение. Здесь прифронтовая зона, и находиться в ней без письменного приказа запрещено. Вы прекрасно знаете, насколько опасна нежить со своей магией воскрешения мертвых.

Тут Чернояр нисколько не лукавил. Много раз уже происходили такие случаи, когда нежить захватывала воинскую группу в прифронтовой зоне, посланную, например, для патрулирования, превращала их в зомби, обвешивала магическими зарядами и отправляла обратно. Когда мертвые солдаты входили в расположение своих частей, они взрывались, убивая и калеча десятки сослуживцев. Вследствие этого командование приняло ряд противодействующих мер, в том числе и специальный декрет маршала Диогена, запрещающий воинским частям находиться в ночное время в прифронтовой зоне без письменного приказа высокого начальства. Более того: если в воздухе патрулировали Небесные всадники, они имели право уничтожить любую замеченную группу, чье передвижение не было согласовано со штабом армии.

Чернояр не сомневался, что у инквизиторов никакого подобного письменного разрешения нет и в помине. Они мнили себя выше того, чтобы соблюдать чьи-либо законы, кроме своих собственных. Главарь поборников мрачно смотрел на солдат с арбалетами и напобледневшего капитана Тиера, который теперь ничего не мог сделать, даже если бы захотел. Нарушить озвученные законы армии короля было еще страшнее, чем навлечь на себя гнев Святой Инквизиции.

— Уходим! — зло выкрикнул поборник, делая шаг назад.

Инквизиторы один за другим открыли телепорты. Перед тем как исчезнуть, один из поборников зло прошипел:

— Вам придется за это дорого заплатить. Всем. А тебе, колдун, особенно.

Чернояр сделал широкий взмах рукой, и инквизиторы мгновенно испарились в своих порталах. Рассмеявшись, он метнул дестройер в особняк. Шар разрушительной темной энергии сдетонировал с сокрушительной силой, разорвав на части весь фасад здания.

— Так будет удобнее искать то, за чем мы пришли, — объяснил колдун.

В воздухе витала мелкая щепка и пыль, поднятая взрывом. Солдаты расслабились и начинали дружно убирать назад свое оружие. Все испытывали определенное удовлетворение, что храмовники, которых особо никто не любил, получили свое.

Капитан Тиер наконец овладел собой и подошел к колдуну.

— Ты не представляешь, в какую задницу мы теперь все попали по твоей милости! Да нас всех завтра же арестуют!

Чернояр презрительно фыркнул:

— Мы в нее попали с самого момента их появления, так что хуже не будет. Я не знаю, что они здесь забыли, да и плевать.

— Они это просто так не оставят. Инквизиторы никогда ничего не забывают, особенно вашего брата.

— Еще бы я боялся всяких уродов! Предоставь они мне повод — и я бы с удовольствием прикончил их всех.

— Ох, колдун. Ты своей смертью точно не умрешь.

Чернояр усмехнулся:

— Кончай уже пугать, капитан. Давай делать то, зачем мы сюда пришли, пока тут не объявился еще кто-нибудь.

[1] Каон — общее название всех разумных рас Империала.





Глава 13




События понеслись вскачь, как только они прибыли в расположение полка, нагруженные всяческим добром, взятым в подвалах разрушенного баронского особняка. До рассвета оставалось совсем чуть-чуть, к их прибытию уже приготовились, впрочем, как и всегда. Полковник с частью офицеров, участвующих в его темных делах, ждал недалеко от расположения части. Здесь также расположились маркитанты Вигала — ушлого торговца, с которым полковник вел свои дела и сбывал то, что подворачивалось под руку и стоило денег. Шло расхищение военного имущества и военных трофеев, но Чернояр в этом никогда не принимал участия. Солдаты принялись разгружать тюки с лошадей, работая споро и оживленно. Скоро уже должен был прозвучать сигнал к подъему, но сердца всех грела мысль, что они все сегодня немного обогатились.

Капитан Тиер первым делом подошел к полковнику и, судя по резко помрачневшему лицу последнего, рассказал о событиях, произошедших на операции. Алтан, заулыбавшийся при виде богатой добычи, теперь долго и витиевато ругался, проклиная всех и вся. Потом смачно плюнул и махнул рукой, рявкнув на солдат, чтобы те пошевеливались.

Чернояра это все не занимало. Война ему уже сильно надоела, равно как и все, что на ней творилось. Поэтому он тоже плюнул на все и пошел к себе в шатер. Надо сказать, что все армейские маги жили в отдельных палатках, в отличие от солдат, а иногда даже и младшего офицерского состава, чем вызывали открытое недовольство последних. Однако магов в армии служило не так много, а польза от них была просто неоценимой, поэтому маршал Диоген, командующий королевской армией, специальным указом выдал им такие вот привилегии. К тому же магам часто требовалось уединение для медитации и восполнения своих сил, да и обычные солдаты, чуждые любой магии, откровенно побаивались их. К тому же некоторые обладали весьма крутым нравом и вспыльчивым характером. И одно дело — армейские маги, изначально состоявшие на службе, в основном волшебники и священники, к которым все привыкли. Но война с нежитью выявила очень сильный недостаток в них армии, и поэтому король объявил о наборе всех, кто захочет за жалованье сражаться за Корону. На его призыв откликнулось множество магов всевозможных школ, которых раньше Церковь и особенно Святая Инквизиция, мягко говоря, не слишком жаловала. Среди них оказался и Чернояр.

Колдуна откровенно побаивались и уважали. Он не отличался общительностью, а в ярости приводил в трепет не только врагов. Но в полку его любили за храбрость. Когда колдун присутствовал на поле боя, солдаты чувствовали себя гораздо увереннее, чем обычно. Многие пришлые маги часто игнорировали окружающих солдатах. Если не было прямых приказов офицеров, они «забывали» об обеспечении защитой солдат, а если и вынуждены были это делать, то их работа оставляла желать много лучшего. Но Чернояр, отличавшийся особой жестокостью в бою, всегда помогал солдатам чем мог, хотя защита школы Тьмы являлась самой слабой из всех. С его приходом потери полка во время военных действий сократились на целый порядок. Сначала солдаты жутко боялись темной магии вечно мрачного и нелюдимого колдуна, но потом привыкли. Вообще колдунов в армии было очень мало, и командование их очень ценило и пока полностью игнорировало все попытки Святой Инквизиции вмешаться, а также мнение Церкви. Впрочем, мнение последней звучало в целом очень слабо, потому как, в отличие от фанатиков-поборников, она понимала, что в этой жестокой войне по-другому нельзя. Представители Церкви обозначали свою позицию, но вовсе не настаивали на учете своего мнения; более того — и священники, и монахи зачастую весьма успешно действовали вместе с приглашенными магами, как, впрочем, и армейские волшебники.

Чернояр удалился к себе в шатер и заснул. Он прекрасно понимал, что история на этом не закончится, но ему было в общем-то все равно, так как, во-первых, он никогда никого не боялся, а во-вторых, все это давно уже перестало его интересовать. Щупальца Тиамат, как всегда заботливо, укрыли его от внешнего мира, стоя на страже, пока он спал. На удивление, ему дали отдохнуть почти до самого вечера, так что колдун сполна насладился этой возможностью. На войне крайне редко выпадало время спокойно поспать, и упускать его не стоило.

Проснулся же Чернояр от того, что кто-то настойчиво пытался пробиться к нему ментально. Щупальца Тиамат, почувствовав недовольство хозяина, угрожающе ощерились многочисленными жуткими пастями, распространяя вокруг волну первобытного страха. Впрочем, шатер колдуна давно уже стоял в отдалении от других, и никто не попал под их невольное действие. Колдун поначалу хотел отмахнуться от вызова, но тот был слишком настойчив. Подумав, он открыл свое сознание и тут же услышал голос Иримии, главного священника полка, с которым у них сложились добрые отношения. Так же как и остальные, священники не слишком радушно относились к колдунам, но Иримия отличался особой добротой и человеколюбием. Он высоко ценил поведение колдуна в бою и не раз приходил на помощь в трудные минуты. Позже они часто проводили время в долгих беседах и успели подружиться.

— Отдыхаешь?

Чернояр потянулся:

— Отдыхаю.

Ему откровенно нравился этот мудрый старец, он всегда ценил хороших людей, хотя и был убежден, что злых на много порядков больше. Именно поэтому не спешил никогда никого к себе подпускать, равно как и заниматься чужими проблемами. Но священник был особенным. Вот и сейчас он избрал слово «отдыхаешь», произнеся его с почти дедовской благожелательной интонацией, а не «спишь» или еще что-то подобное.

— Слышал, вы ночью уходили на операцию.

— Да, было дело.

— Ты, как всегда, не особо настроен на общение?

Чернояр лишь проигнорировал это. Но Иримия, знакомый с его не слишком хорошими манерами, не стал заострять внимание.

— Это правда, что ты там едва не лишил жизни инквизиторов?

Чернояр усмехнулся:

— Судя по всему, события имели нехорошее продолжение?

— Очень нехорошее. — Голос Иримии резко посуровел: — Ответь мне бога ради, зачем ты связался с ними? Ведь могли спокойно разойтись.

Колдун сбросил с себя сонное состояние и сел на походной топчан, на котором всегда спал.

— Не могли, — жестко ответил он. — Это, может, у вас принято подставлять там правую щеку, потом левую. Смирение и все такое прочее… Со мной же такие фокусы не проходят. Не перевариваю наглость и много чего еще. Этот недоразвитый посмел меня оскорбить и должен благодарить своего бога, что я не отправил его на свидание к нему тут же.

— Инквизиция — это не те, с кем можно так себя вести. Это чокнутые фанатики, заимевшие нынче власть в своих руках.

Чернояр удовлетворенно кивнул.

— Я бы выразился куда жестче, но можно и так. Тогда ты должен меня понимать.

— Понять-то я тебя, может, и могу, но вот одобрять… — В голосе священника появилось явное недовольство. — Я тебя уже не раз предупреждал, что ты ходишь по лезвию ножа. Ты ни во что не ставишь ни начальство, ни врага, никого. Тебе на всех наплевать, кроме самого себя. Даже на тех, кто протягивает тебе дружескую руку.

— Ну, не на всех. Почему же…

— Ну да. Есть небольшой круг лиц, которых ты уважаешь. И приближаешь к себе, словно король. Я знаю тебя, мой друг, куда лучше, чем ты думаешь. И в чем-то ты мне нравишься. Но так жить нельзя. Прошлый раз, когда ты объявил генералу Лотору, что он безмозглый придурок, пришлось приложить массу усилий, чтобы это замять.

— Этот высокородный дурак даже близко не должен приближаться к армии. Из-за его бездарных действий нежить убила множество наших солдат. Я не собирался такое терпеть.

— Тебе тогда повезло, что им были также очень недовольны в ставке и наш маршал, дай бог ему долгих лет жизни, оказался весьма разумным человеком.

— Пф-ф… Я просто дал понять генералу, что если он даст ход этому происшествию, я его убью.

— Почему-то я этому не удивляюсь. Но сейчас речь не о генерале, хотя можешь не сомневаться, он этого не забудет и попытается тебя достать.

— Он слишком труслив для этого.

— Но случай может вполне представиться.

— Жизнь покажет. Вполне может статься, что меня сегодня убьют, так что зачем же волноваться о генерале?

— Ты тот еще тип. Не нужно звать смерть лишний раз. Тем более сейчас.

Чернояр болезненно поморщился:

— Может, перейдем уже к делу? Или ты так и будешь вспоминать все мои прегрешения с твоей точки зрения? Поверь, их намного больше, чем ты можешь себе представить, и даже патриарху не хватит сил, чтобы все их замолить. Так что не стоит даже пытаться. А то, знаешь ли, этот разговор начинает вызывать у меня головную боль.

— Можно только догадываться, как ты общаешься с остальными. Ладно, к делу — так к делу, — сдался Иримия. — Те инквизиторы, которых ты вчера, как они выражаются, оскорбил и которым грозил убийством, оказались не простыми, а приближенными к каким-то верхам. Они пожаловались на тебя, и часа два назад к нам прибыл сам Лехор. Ты знаешь, кто это такой?

Чернояр мысленно пожал плечами, но предположил:

— Очередной дебильный фанатик, жаждущий сделать мир чистым и добрым, как видит его он сам?

— Ты почти угадал. Он является официальным представителем Святой Инквизиции в нашей армии. Ему подчиняются все поборники, которые здесь есть, и части Святого легиона. Имеет большой вес как при штабе, так и при дворе. И он жаждет твоей крови.

Чернояр только усмехнулся на это:

— Надо же, какие великие персоны явились по мою бедную душу.

— Прекрати паясничать! — резко произнес священник. — Ты понимаешь, что все это значит?

— Понимаю, не маленький, — огрызнулся колдун.

— Понимает он… Или ты собрался сидеть и ждать, пока за тобой придут, и начать валить здесь всё и всех, кто посмеет тебе угрожать?

— Ты почти угадал, — иронично подтвердил Чернояр.

— Как же. Если ты надеешься на защиту полковника или даже маршала, то можешь про это забыть.

— Это еще почему?

— Потому что нашего полковника запугали быстро и довольно профессионально. Капитан Тиер ходит по лагерю бледный и трясется, как осиновый лист.

— Капитан — тряпка. Он слишком озабочен своей карьерой и готов лизать зад всем, кому нужно. Уверен, он в любом случае выпутается. Но полковник…

— Да, полковник у нас крутой, и вояка он хороший. Когда Лехор пришел к нему, он встал на твою защиту.

— Я действовал по военному закону.

— Я и не утверждаю обратного. Но я повторяю — инквизиторы пришли сюда за твоей головой. Ты знаешь же, как они ненавидят колдунов. И снести то, что ты посмел сотворить ночью, да еще при многочисленных свидетелях, не могли ни при каких обстоятельствах. И поверь, они не умеют проигрывать, так что пришли подготовленными. Видимо, они как раз и явились так поздно из-за того, что готовились как следует. У нашего полковника есть сын — будущий офицер, учащийся в одной из столичных военных академий и обладающий весьма недалеким умом. Пока его отцу удавалось заминать все его пьяные выходки, но инквизиторам они, как оказалось, хорошо известны. Более того, они знают, что полковник промышляет кражей военного имущества.

— Да, я слышал, что поборники имеют свои собственные дела на каждого в армии, по крайней мере среди офицерского состава. Но не думал, что это правда.

— Увы, инквизиция в последние годы чрезвычайно быстро набрала силу, о которой раньше не могла и помышлять. В общем, — вздохнул Иримия, — наш полковник сдался. Когда на кон встала его собственная судьба и судьба его сына, он, естественно, выбрал их, а не тебя.

— Ну да, естественно, — с горечью хмыкнул Чернояр. — Этого и следовало ожидать. Все люди шкурники. Они могут притворяться твоими друзьями, пока все хорошо. Они даже могут помочь в беде до определенной степени, но только до определенной. Когда встает вопрос о своей шкуре, то дружба мгновенно исчезает. Своя шкура ближе к телу. Но как я уже сказал, — это естественно. Правда, зачем тогда заводить такую дружбу? После этого ты удивляешься, почему я не люблю людей.

— Ты неправ. Видит бог, как ты неправ. Но у нас слишком мало времени на споры. Полковник не может просто так взять и выдать тебя инквизиции. Ты исполнял его приказ, был на операции и действовал по военным законам.

— Именно.

— Вот по этим военным законам тебя и решили осудить. Тебя хотят обвинить в неисполнении приказа и нарушении субординации. Мол, переговоры с инквизиторами должен был вести капитан Тиер как старший офицер, а ты нарушил субординацию. Да, можешь не говорить, я знаю нашего «бесстрашного» капитана и прекрасно могу себе представить, как он тупо бледнел и открывал рот, как рыба на берегу. Но сути это не меняет. А главное то, что ты ослушался приказа во время военной операции и вместо этого напал на инквизиторов — служителей Церкви и короля. Ты признан опасным элементом и подлежишь церковному суду как колдун.

— Лихо. — Чернояр лишь усмехнулся. — Вот только капитан не отдавал никакого приказа. Вернее, он не успел.

— Он уже подтвердил под присягой, что отдавал. И это задокументировано. Ты же его знаешь не хуже меня.

— Знаю, — согласился колдун. — Однако там присутствовал и целый взвод солдат. И они могут подтвердить, что никакого приказа не было.

Священник мысленно покачал головой:

— Их просто никто не станет спрашивать. Или тоже запугают. А если вдруг кого и нет, что крайне мало вероятно, он просто также пойдет под трибунал, как и ты.

— Это и есть жизнь, да? А как же наш доблестный маршал?

— Война подходит к концу, и уже такой необходимости в пришлых магах нет. Можешь не сомневаться, он не пойдет на конфликт с инквизицией теперь. Тем более что ты прекрасно знаешь поборников — если они во что-то вцепятся, то уже не отпустят.

— Ага, цепкие ребята. И когда же придут меня арестовывать?

— Смотрю, тебе все еще весело? Ирония сейчас не совсем уместна. Тебе срочно нужно прибыть ко мне в полковую часовню.

— Это еще зачем?

— Ну, если бы ты больше уделял времени церкви, то знал бы: попросивший убежища в любом ее храме не подлежит выдаче никому. Даже Инквизиция не посмеет ничего предпринять. За этим следят очень строго.

— А что дальше?

— Дальше мы что-нибудь придумаем. У меня есть очень сильные друзья в Церкви.

Чернояр улыбнулся:

— Тебя сожрут потом с потрохами. Ты же сам говорил, что инквизиторы ничего не упускают.

— Ну, это мы еще посмотрим.

— Пытаешься доказать, что на свете есть добрые люди, да?

— Дурак. Хотя ты и сам это знаешь.

— Все может быть.

Чернояр погладил свой бритый череп и сказал:

— Нет, я вынужден отказаться. Я весьма ценю твою помощь. Но это не выход, я никогда ни от кого не бегал и не собираюсь. Спасибо, что предупредил, но я справлюсь сам.

— Но…

— Разговор закончен, — перебил его колдун тоном, который ясно говорил сам за себя. — Еще бы я боялся этих тварей.

Иримия глубоко вздохнул:

— Я знал, что этим все и закончится. И знаю, что тебя трудно переубедить, если ты что-то решил. Да и времени совсем нет. Когда придет время, я буду рядом.

Ментальная связь прервалась.

За ним пришли буквально через четверть часа. Чернояр вовсе не собирался никуда идти сам, так как это было нужно не ему, а им. Он просто сидел и ждал, уйдя в медитацию. Первыми почуяли приближение чужаков, как и всегда, Щупальца Тиамат. Они хищно ощерились и злобно зашипели. Видимо, все это время в штабе шел спор, что с ним делать. Колдуна здорово побаивались, и как он отреагирует на объявление об аресте, можно было легко себе представить. Инквизиторы наверняка настаивали на принудительном аресте, обязуясь обеспечить его своей силой, но, судя по всему, полковника им убедить не удалось. К шатру Чернояра подошел только один молодой штабной офицер с приказом явиться незамедлительно к полковнику. Колдун не стал возражать и последовал за ним, как всегда погруженный в себя. Но взгляд его замечал каждое движение, каждый взгляд в лагере полка. О том, что сейчас происходит, знали все и давно перешептывались между собой, но пока не очень оживленно. Они ждали дальнейшего развития событий. Нрав колдуна прекрасно знали, его силу видели в действии тоже. Лица солдат в большинстве своем представали его взору хмурыми и мрачными. Некоторые не глядели ему в глаза, другие, напротив, выказывали поддержку, на некоторых — плохо скрываемое злорадство.

Люди.

Все как всегда. Инквизицию, в основном, не любили, но кто-то свято верил в нее. И все боялись ее. Будь на месте поборников сейчас кто-нибудь другой, даже штабное начальство, солдаты наверняка попытались бы вступиться за одного из своих, коим стал Чернояр за несколько месяцев совместной службы, но сейчас их всех сковывал страх. Война с нежитью вознесла влияние Святой Инквизиции на огромные высоты, а под девизом всеобщей борьбы со злом можно легко получить обвинение в ереси с весьма печальными последствиями.

Чернояру было все равно. Он и не ожидал от них ничего иного. Своя рубашка ближе к телу. Он всегда привык рассчитывать только на себя. Однако колдун с презрением отмечал реакцию солдат. Очень многие ему были обязаны жизнью в бою, но сейчас он уже стал как бы чужой для них. Они все уже списали его со счетов, потому что поборники не знали пощады. Чернояр почему-то радовался этому.

Люди.

Когда они вышли из шатра и направились к штабу, колдун нагнулся к идущему рядом с ним офицеру и прошептал на ухо:

— Тебе лучше пойти доложить о том, что я иду.

На лице офицера отобразилось недоверие, так как, вероятно, приказ он получил прямо противоположный. Но ему хватило ума сообразить, что лучше сейчас последовать именно полученному совету, а вовсе не имеющемуся приказу начальства.

Полк располагался в большой деревне, отбитой у нежити, и штаб, в частности, расквартировался в одном из самых больших и просторных домов. Чернояр отлично знал, что ждет его внутри, и мог бы принять свои меры. Школа магии Тьмы, которую исповедовал он, действительно отличалась слабой защитой, но вот что она умела лучше всего — так это убивать. Очень быстро и наверняка. Колдун загадочно улыбнулся, зная: это моментально заметят все собравшиеся. Дураки, они наверняка решат, что сейчас начнутся убийства. Это тоже радовало его.

Он вошел внутрь. Щупальца Тиамат, невидимые сейчас никому, насытились силой, готовые атаковать по малейшему знаку своего хозяина.

В огромной штабной комнате стояло с десяток инквизиторов, окруженных магическими щитами и едва сдерживающие себя от того, чтобы не ударить своими заклятиями по ненавистному колдуну. Магическая энергия мощными клубками сосредоточилась вокруг каждого из них.

Кроме поборников, в штабе находился сам полковник Алтан, Иримия и весьма дородный тип, сидевший рядом с ними за столом. Нетрудно было догадаться, что это и был тот самый Лехор. При появлении колдуна разговоры мгновенно стихли.

Чернояр спокойно огляделся, подошел ближе и холодно спросил:

— Вы меня вызывали?

Полковник никогда еще не выглядел таким мрачным и старался не смотреть ему в глаза.

— Вы арестованы.

Видимо, ему очень не нравилось все происходящее и он старался как можно быстрее со всем покончить. Чернояр его поддерживал в этом начинании обеими руками.

— По какой причине?

На лице Лехора явно прописывалось крайнее неудовольствие. Судя по всему, он ожидал совершенно иного сотрудничества от полковника, но вынужден был терпеть. Тем более что здесь присутствовал Иримия — представитель Церкви, с которой, при всей нелюбви, приходилось считаться.

— Вы обвиняетесь в нарушении субординации, неисполнении прямого приказа старшего по званию во время военной операции и угрозе жизни служителям Церкви и короля. Вы признаны виновным, и так как по природе своей представляете большую угрозу всем и всему, то передаетесь под юрисдикцию Святой Инквизиции.

Иримия откашлялся и собрался возразить, но Чернояр остановил его своим взглядом:

— Я не нарушал никакого приказа, потому как такового не получал.

— Капитан Тиер дал другие показания. И они уже засвидетельствованы.

— Он лжет, — объявил Чернояр. — И, по законам военного времени, обвинение во лжи армейского офицера другим офицером является поводом для суда Чести.

— Ты не офицер, — вмешался Лехор, — ты всего лишь черное отродье, от которого стоит как можно скорее избавить этот мир.

Чернояр позволил себе иронично улыбнуться:

— Я такое же отродье как и вы. Однако вы некомпетентны в данном вопросе. В приказе маршала Диогена под номером двадцать четыре указывалось, в частности, что любой маг, вступивший на службу Короне, автоматически получает младшее офицерское звание.

— Как ты смеешь оскорблять духовное лицо и марать своим грязным языком нашего короля?

Чернояр с презрением проигнорировал его слова.

Полковник тем временем впал в глубокую задумчивость. Он искоса посмотрел на священника, но тот всем видом показывал, что все прекрасно слышал. Все еще с сомнением в голосе Алтан вынужденно признал:

— Это правда. Колдун также носит официальное младшее офицерское звание и имеет право в данном случае оспорить слова другого офицера на суде Чести.

Лехор задумчиво вытянул свои толстые губы. Потом неожиданно произнес:

— Что ж, возможно, все это и к лучшему. Зачем терять время — проще уничтожить тварь как можно быстрее. У нас много и других дел.

Он сделал паузу, а затем продолжил:

— Насколько я знаю, тот, кого вызвали на суд Чести, имеет право выставить вместо себя любого защитника. Это так, господин полковник?

Алтан уныло кивнул:

— Да, это так.

— Ну, тогда, думаю, капитан Тиер не станет возражать, если вместо него мы выставим на поединок своего человека?

— Капитан может отказаться от суда, — начал было полковник, но Лехор его жестко прервал:

— Я уверен, капитан не станет отказываться.

Чернояр лишь усмехнулся.





Глава 14




Суд Чести. Офицерской чести. Ритуал, известный уже много веков, для разрешения вопросов среди офицерского состава. Нарушить его правила и законы среди военного сословия считалось очень большим проступком, а потому Чернояр не слишком опасался подвоха. Он спокойно стоял на краю импровизированной площадки и ждал начала поединка. Здесь собрался практически весь полк, суд Чести случался весьма редко и служил крайним средством выяснения взаимоотношений, и если бы Лехор и полковник так не спешили, то непременно, чтобы посмотреть на него, сюда съехалось еще больше народа, в основном из ближайших армейских частей.

Сама площадка имела в диаметре около двухсот метров, с одной из сторон которой расположилось все командование полка, а также представители Инквизиции во главе со своим руководителем. Там же находился и Иримия. Напротив Чернояра стоял один из поборников.

Колдун внутренне кипел и, в общем-то, не старался этого особенно скрывать. Но вместе с тем с удовольствием и интересом смотрел на лица собравшихся. Капитан Тиер где-то скрывался — вероятно, от своих сослуживцев, явно не одобривших все, что он сделал; священник, напротив, выглядел серьезным и сосредоточенным. Он явно о чем-то очень напряженно размышлял. Инквизитор, выставленный Лехором на поединок, имел каменное лицо и, вероятно, шептал какую-то молитву. Его губы постоянно шевелились, но это не было кастование заклятия, потому что такое строго запрещалось правилами, и за этим весьма бдительно следили.

Лехор самоуверенно, презрительно кривил губы. Он, видимо, настолько ненавидел и презирал всех магов, и вместе с тем так свято верил в силу Инквизиции, что не допускал и тени сомнения в исходе поединка.

А вот лицо полковника Алтана заслуживало отдельного внимания. Безусловно, его положению никто не завидовал. Чернояр довольно неплохо знал этого вояку, и не сомневался, что тот внутри тву же кипел от ярости, вынужденный прислуживать поборникам. Более того: он был бы совсем не прочь их здесь же и поубивать, но пугали последствия. Вообще, полковник здорово боялся Лехора, и той информации, что имелась в распоряжении Инквизиции. И сейчас его душу терзали большие сомнения. Чернояр столь ясно представлял себе это, что очень хотелось злорадно улыбаться. Алтан хорошо знал его способности, по крайней мере не раз наблюдал их в бою, а потому имел кое-какое представление о них. И они весьма разительно отличались от тех, что имел Лехор. Вопрос лишь состоял в том, рассказать об этом поборникам или нет? Наверняка полковник терзался сомнениями до последней минуты, но судя по всему, решил ничего не говорить. И решение его было вполне здравым. Во-первых, только дурак мог не понимать, что никакие слова не изменят самомнения Лехора, во-вторых, полковник просто не мог упустить такого шанса ударить, пусть и чужими руками, по людям, посмевшим так с ним обращаться, ну и, в-третьих, он элементарно побаивался колдуна и, вероятно, пытался как-то искупить свою вину. А еще Алтан всегда слыл завзятым игроком, и Чернояр здорово удивился бы, если бы тот не поставил в быстро организованном тотализаторе круглую сумму на его победу.

Колдун не собирался его разочаровывать.

Что же касается остальных, то собравшийся здесь полк гудел растревоженным ульем. Но он не слушал их — они все предвкушали ЕГО поединок. И к нему следовало бы приготовиться.

Чернояр прочувствовал всю ситуацию и мог предсказать, как она станет развиваться. Он всегда любил все анализировать, стараясь докопаться до истины, и просчитывать все, на несколько ходов вперед. А ход данного поединка нетрудно было спрогнозировать.

Святая Инквизиции не признавала, что ее адепты являются магами. Но это было не так. Просто их арсенал, хоть и состоял из заклятий Светлой школы, все же имел узкую специализацию. И не отличался большим разнообразием. Но зато был очень эффективен и идеально подогнан под конкретные задачи. Если, например, волшебник — непосредственный адепт школа магии Света — обладал огромным многообразием заклятий, как защитных, так и атакующих, то инквизиторы целиком и полностью сосредоточивались на их довольно узком круге. Но зато они оттачивались, усложнялись и усиливались до фактического совершенства.

Основной задачей поборников являлся захват или уничтожение магов, которых, с поводом или без такового, обвиняли во всевозможных грехах. И эта работа была весьма не-однозначной. Да, обладатели такой силы далеко не все отличались хорошим нравом. Колдуны — те вообще часто специализировались на убийствах, демонологи любили творить всякого рода зло, да и другие тоже. И с ними приходилось как-то бороться. Так что если бы не Святая Инквизиция, мир Империала был бы куда менее хорош и стабилен. Казалось, все замечательно, если не принимать в расчет то, что поборники Единого Бога считали только себя одних достойными и имеющими право на существование. Единственным исключением для них являлись лишь священники. На волшебников тоже в основном закрывались глаза, и то только потому, что те имели немало власти и силы в королевстве. Всех же остальных инквизиция не терпела и при любой возможности обвиняла в ереси или различных преступлениях. А в таких случаях исход был только один — пытки, потом костер. Либо ужасы Чистилища.

Поэтому инквизиторы заранее отрабатывали приемы борьбы с любыми магами. Они все проходили через один довольно жестокий ритуал при вступлении в ряды этой организации, называемый «Очищение». Им приходилось весьма многого лишаться, но в результате все инквизиторы приобретали некоторые очень хорошие боевые качества, а главное — получали доступ к Кругу Святости — универсальному источнику энергии колоссальной мощности, доступному всем поборникам. За это их особенно ненавидели и презирали практически все маги. Ведь магия — это большое искусство, настоящее искусство, и степень его развития зависела не только от индивидуальных способностей каждого, но и от огромной работы, которую все проделывали, чтобы развить свои способности, глубже понять и изучить саму природу магии, разработать и улучшить заклинания, найти новые источники энергии для себя. Это все требовало огромных усилий, больших временных затрат. Инквизиторы получали сразу многое из этого и пользовались магией не как искусством, а как грубым инструментом для достижения конкретной цели. И силы свои они получали через ритуал из дармового источника энергии, а не через напряженное индивидуальное развитие и работу, как все. Поэтому никто их не считал настоящими магами, а за их способности откровенно ненавидели.

Чернояр не был исключением. Он избрал школу Темной магии, зная, что ее последователей — колдунов — ненавидят и боятся. А инквизиция азартно охотится на них. Так что такое отношение к себе его не слишком удивляло. Он знал это, когда выбирал свой путь, ведь по сути ничего в его жизни при этом не менялось. Колдовство лишь дало силу — и массу новых врагов и проблем, — зато позволило, в отличие от прошлой жизни, сполна отвечать злом на зло. Жизнь сделалась много красочнее и интереснее.

Чернояр не раз уже сталкивался с инквизиторами, наблюдал или знал о методах их работы. Он прекрасно представлял все действия своего соперника и был к ним готов. Дело в том, что магия Тьмы являлась на девяносто процентов атакующей. Она обладала самым разрушительным арсеналом боевых заклятий, в задачу которых входило только одно — уничтожение. Но ее самым уязвимым местом являлась защита, в основном слабая и ограниченная. Обычно колдуны ею сознательно пренебрегали, предпочитая наносить разящий удар первыми. А если этого не получалось, то запереть противника в глухой обороне постоянными атаками, а потом проломить ее и уничтожить. И магия Тьмы давала все для этого — ударные заклятия ее отличались особой силой, накладывались быстро и действовали, как правило, незамедлительно.

Собственно, Святая Инквизиция все это знала и, соответственно, подготовляла своих служителей именно к такой схеме ведения боя. Если шанс нанести первым сильный ударказался довольно призрачным в поединке с колдуном, то вот защититься от такового надежно представлялось весьма насущной необходимостью, ибо очень много боев с представителями Темной школы решалось именно в первый, самый опасный момент. Для этого разработали специальное заклятие — «Крест веры». Он давал практически мгновенную защиту и легко активировался. Для этого использовалась грубая энергия, которая связывала всех поборников.

Круг Святости. Без него подобное было бы просто невозможно по законам магии, но таким вот способом Инквизиции удалось решить очень важную задачу — блокировать первый удар колдуна и получить шанс для нанесения ответного. Этот ответный удар носил имя «Паутина света» и являлся опять же простым и очень эффективным, специально разработанным заклятием, который брал силу из того же Круга Святости. Оно накладывалось на небольшую зону, сковывая магические движения, а значит, лишало одного из самых важных преимуществ — скорости — любого колдуна. Ну, а дальше имелись разные варианты.

Чернояр ждал. Утрясались последние детали ритуала, но они его так же не интересовали, как и все остальное. Наконец прозвучал долгожданный рев сигнальной трубы штабного глашатого, и полк сразу же затих. А инквизитор закончил молиться.

— Суд Чести начнется по сигналу! — объявил полковник Алтан. — Приготовьтесь.

Все замерли. Чернояр ждал. Тиамат напряглась, как сжатая до предела пружина.

Труба прозвучала вновь.

Инквизитор тут же бросил «Паутину света», одновременно укрываясь за «Крестом веры». Но он не дождался атаки колдуна. Действия последнего вообще вызвали у всех громкий вздох удивления. Тиамат наконец получила свободу, и ее Щупальца резко подбросили колдуна вверх и вперед, уводя из-под удара. Это стало абсолютной неожиданностью для каждого из собравшихся. Инквизитор тут же выбросил еще одну «Паутину», но снова Чернояр резким рывком ушел в сторону, неумолимо продолжая приближаться к нему. И это определенно наводило страх. Такой, что его противник после очередного отчаянного броска «Паутины света» ударил мощным залпом «Саразона». Это заклятие тяжелого класса, созданное для уничтожения защит магии Тьмы, могло натворить немало дел, но колдун сумел уйти от него.

Нарушая законы суда Чести, запрещающего кому-либо вмешиваться в поединок сторон, Лехор что-то свирепо заорал, и его подопечный лихорадочно изменил тактику. Он выбросил один за другим три связки «Ударных звеньев» — самонаводящиеся заклятия, состоящие из двух магических бомб, соединенных цепью чистой энергии, стремительно извивающихся в воздухе, что позволяло контролировать большую зону досягаемости. Как и любое мощное самонаводящееся заклятие, оно потребляло еще больше энергии, чем предыдущее. Поборник шел на большой риск. Если от одного «Ударного звена» можно было защититься и даже попытаться уйти, то от трех сразу сделать это становилось просто немыслимо. А их суммарной мощи вполне могло хватить, чтобы проломить не слишком сильную защиту колдуна. Уйму энергии для этих заклятий обеспечил все тот же Круг Святости.

Только Чернояр не собирался ни пытаться уходить от них, ни тем более ждать пока они ударят по нему. Повинуясь его воле, Щупальца Тиамат рванулись вперед и резкими бросками перехватили и перенаправили «Звенья» обратно. Инквизитор вскричал, но «Крест веры» исчез, не выдержав таких ударов. А его противник приближался. В отчаянии он закрылся «Святым щитом». Этой очень мощной защитой обычно пользовались в самый сложный момент, потому что она активировалась хоть и практически мгновенно, но, во-первых, потребляла разом всю энергию, а во-вторых, прикрывала только с нескольких сторон, а не являлась замкнутой сферой. Чернояр тут же ударил «Дитейрой». Мощная комета темной разрушительной магии устремилась к врагу. Но она обрушилась не на его щит, а в землю рядом с ним. Взрыв был такой силы, что многие собравшиеся солдаты шарахнулись инстинктивно назад. «Святой щит» выстоял, но вот самого инквизитора отшвырнуло в сторону, и он упал на спину. И тут же Щупальца Тиамат проскользнули в образовавшуюся брешь и нанесли удар. Но не по поверженному сопернику, а по «Щиту». Как и подавляющее большинство магических защит, он был крайне прочен и надежен только с внешней стороны, но не изнутри. Поэтому Щупальца его проломили на раз. В отчаянной попытки спастись инквизитор накинул на себя снова «Крест веры», но на него уже едва хватило энергии. Круг Святости был практически неисчерпаем, но вот брать из него энергию приходилось по не слишком широкому каналу. И это являлось слабым местом любого инквизитора.

Чернояр стоял уже практически рядом. В его руках мгновенно выросли огромные дестройеры и одновременно полетели в цель. «Крест веры» исчез в светлой вспышке, а сам инквизитор яростно вскрикнул от боли. Если бы колдун захотел, он мог бы его уже убить, но он специально рассчитал силу своего удара. И снова метнул ослабленный дестройер. Тот снова снес защиту и лишь причинил сильную боль, но не убил. Однако приближающийся следующий шар сконцентрированной разрушительной энергии заставил поборника снова в отчаянии выбрасывать на защиту уже чистую энергию. А она являлась на порядок менее эффективной, чем облаченная в любую магическую форму. И так повторялось снова и снова. Чернояр презрительно смеялся и повторял трюк снова и снова. На лицах солдат, как на картинах, читались всевозможные эмоции — от откровенной поддержки до тихого ужаса.

А вот полковник откровенно злорадствовал.

Колдуна обуревала ярость, накопившаяся за все это время ко всему — к проклятой жизни, к злу, к добру, и главное — к Инквизиции. Он вспоминал тех, кого замучили поборники, тех, кого он знал и кто не совершал никаких деяний, за которых их стоило сжигать или отправлять в Чистилище. И это приводило его в еще большую ярость. Дестройеры сами собой наливались большей силой и вскоре стало понятно, что инквизитор уже просто не способен защищаться, а колдун — рассчитывать мощь своих атак. Той чистой энергии, что давал Круг Святости, просто не хватало даже на минимальную защиту. Щупальца Тиамат в боевом безумии рыскали по окружающему пространству, ища себе жертву, но колдун пока сдерживал их.

— Суд закончен!

Это крик совпал одновременно с тем, что очередной дестройер рассыпался о магический щит, накрывший его соперника. Чернояр в бешенстве обернулся, готовый убивать.

Иримия.

Они встретились взглядами. В глазах колдуна плясал сущий ад, а в глазах священника была непоколебимая уверенность в своих действиях. И мольба.

Чернояр несколько секунд стоял, не в силах ничего сделать, оглушенный своей яростью. Все, что он хотел сейчас, — это продолжать рвать и метать. Но эта мольба… В глазах человека, которого он уважал. Человека, который не сделал никогда никому зла.

Колдун внезапно начал остывать. Тело дрожало, но разум прояснялся. Наступало даже какое-то чувство вины.

Но тут боевое заклятие сотрясло его защиту. Пламя ярости вспыхнуло с такой силой, что сумело выдержать все. Будь Чернояр неопытным юнцом, его бы там же наверняка и уничтожили. Но всю жизнь он всегда видел зло во всем и от каждого, и всегда ждал его снова. Он знал, что инквизиторы не выдержат и вмешаются. Особенно сейчас, когда священник объявил, что суд закончен. На это имел право лишь полковник, но Иримия как представитель Церкви также обладал возможностью вмешаться.

Ждал и был к этому готов. Заранее выставленная «Сфера ярости» сколлапсировала, поглотив всю разрушительную энергию. Едва инквизиторы нанесли удар, как Щупальца Тиамат, давно уже подкравшиеся к ним, вцепились в их горла. Они были настолько убеждены, что их атака закончится успешно, что даже не стали накладывать на себя какую-то серьезную боевую защиту. А ту, что все же имелась, Щупальца ослепленного бешенством колдуна смогли проломить. Чернояр в ярости разорвал сковавшую его «Паутину света». Все замерли, не зная, что делать.

Он стоял и смотрел, как извиваются полузадушенные поборники во главе с Лехором, представителем Святой Инквизиции в королевских войсках. Одно его желание, один мысленный приказ — и ничто их не спасет. Щупальца Тиамат сомкнут свои челюсти — и все будет кончено.

— Отпусти их, — попросил Иримия.

И все, абсолютно все глядели не на командира полка, а на священника, который сейчас стал для них единственным авторитетом.

— Не нужно их убивать. Я прошу тебя. Пожалуйста.

На какое-то мгновение новая вспышка ярости озарила лицо колдуна. Все инквизиторы упали на землю. В каждого он уже влил порцию яда, но его действие проявится только через несколько суток. Им придется сильно постараться, чтобы выжить. По его приказу Щупальца Тиамат окончательно оставили своих жертв и вернулись к нему.

Затем он резко обернулся к полковнику Алтану.

Тот побледнел. И громко произнес:

— Победителем суда Чести объявляется Чернояр.

Полк, наконец, вышел из шока и шумно приветствовал его. Глаза Иримии лучились радостью.

Чернояр лишь только поморщился.





Глава 15




Первое, что Реатор увидел, когда открыл глаза, — это склоненное над ним лицо Айвара. Он что-то с интересом изучал на его шее и морщил в глубокой задумчивости лоб. Генерал инстинктивно ощупал себя в том месте и, к своему облегчению, ничего не нашел. От неожиданности Айвар отшатнулся назад, а потом расплылся в улыбке:

— Я смотрю, наш доблестный генерал, победитель архилича и все такое прочее, наконец-то пришел в себя!

Реатор вздохнул, собираясь с силами и пытаясь привести в порядок свое сознание. Мир вокруг вел себя не слишком стабильно, в голове стоял подозрительный шум, а тело вообще ощущалось словно чужое. Но проявлять слабость, тем более при других, он себе позволить никак не мог. Через пару минут ему показалось, что можно сделать попытку подняться.

— Где я?

Реатор с интересом осмотрел окружающую его обстановку, едва сумев сесть. Место вроде бы казалось смутно знакомым — строгий стиль, все в зеленых тонах. Это была довольно большая, но обычная спальня. Правда, обставленная со вкусом, с огромным зеркалом, явно эльфийской работы, окна высились почти во всю стену, пропуская максимально возможное количество света. На стенах висели прекрасные картины. Реатор не особо разбирался в живописи, но точно мог сказать, нравится ему то, что он видит, или нет. И он терпеть не мог, когда начинали восхищаться явной, как ему казалось, мазней только потому, что, дескать, они там что-то видят специфическое, либо художник жутко знаменит. Но эти картины выглядели вполне красивыми и разнообразными по своей тематике, и к тому же помещались в весьма дорогих старинных рамах, что указывало на их принадлежность к шедеврам. Почему-то он сейчас обратил внимание именно на них.

А вот Айвар продолжал с интересом наблюдать за ним, однако увидев, куда направлен его взор, решил прокомментировать:

— Это полотна Ростеля, известного эльфийского живописца, жившего девять веков назад. Он известен своими крайне широкими взглядами на мир, и его почитали едва ли не везде на Империале. Повелители Преисподней приглашали его на свои приемы, даже Темные лорды одарили какой-то очень значительной медалью или орденом. Если хотите, господин генерал, я могу подробно вам рассказать о каждом полотне.

— Нет, благодарю. Это твой дом?

— О нет. Простите мою забывчивость. Это не мой дом. Я просто хорошо разбираюсь в живописи. Это гостевая спальня дворца нашей опоры и главной надежды — милорда Иогана. Он в настоящий момент встречает Святого отца, который сказал, что вы должны очнуться именно сегодня, и, собственно, спешит на встречу с вами. Кстати, ваш покорный слуга здесь также по этому же поводу. Рад вас видеть.

Реатор лишь покрутил головой. Память медленно возвращалась к нему, и он всё больше и подробнее начинал вспоминать, что случилось там, в прифронтовой зоне, во время захвата архилича.

— Я помню только, как эта мертвая тварь воспользовалась своим жезлом. А дальше… Дальше я ничего не помню.

Айвар понимающе кивнул:

— Вы сумели послать зов Иогану, который вас дожидалсяв расположении армии. Так как подобное могло произойти только в крайнем случае, наш милорд счел, что времени терять никак нельзя, поставил на уши все командование, включая даже маршала Диогена, и добился разрешения воспользоваться армейским боевым телепортом. У нашего, как вы знаете, хватило энергии только для того, чтобы перебросить вас. В общем, он прибыл на место боя, нашел только вас и архилича в оковах и дождался, когда прилетели на боевых грифонах его люди. Нескольких инквизиторов оставили прочесать особняк и устроить там засаду. Вы же находились в коме. Вас доставили в расположение штаба, а уже оттуда, через систему армейских телепортов — во дворец Иогана. Он, собственно, вас и выходил, иначе мы бы не разговаривали с вами сейчас.

— Я думал, такое по силам только отцу, — уважительно произнес генерал.

— Не совсем так. Он вас привел в нормальное состояние с помощью Энергатора, захваченного у архилича. Не ищите его здесь, этот артефакт Иоган переправил в Храмовый город. Я тоже имел честь его поизучать в наших лабораториях, и могу сказать: очень интересная вещица!

— Я не знаю, что вы там изучаете, но ваши экзекуторы — это просто дрянь! — вспомнив, тут же вспылил Реатор. — Они не смогли телепортироваться как надо, мы все вышли у границ особняка, и к этому времени нас там уже ждали. Ваши хваленые сумеречные воины сдохли, как мухи.

Айвар мрачно поджал губу.

— Вероятно, что-то пошло не так, или им просто не хватило энергии.

— Ваше «не хватило» едва не стоило мне жизни, со всеми вытекающими. Мы могли бы потерять все!

— Успокойтесь, господин генерал. Вы сейчас слишком эмоциональны. Наши расчеты были верны, что же пошло не так, мы пока не знаем. Однако никто не мог предположить подобное развитие ситуации. Святой отец не сомневался в благополучном исходе. Он сказал — вас оберегает сам господь бог.

Реатор, все еще раздраженный, попробовал щетину.

— Судя по всему, я провалялся здесь не один день. Какое сегодня число?

— Уже восьмое. Вы пролежали без сознания целую неделю.

— Я не доживу до Ритуала. — Реатор от души выругался. Потом изрек: — Это все ваши чертовы экзекуторы! Их нарезали на ломтики и поджарили на быстром огне, а потом проглотили, словно закуску.

Айвар предостерегающе поднял руки:

— Ой, не скажите, господин генерал. Они проявили себя просто чудесно. Мы сумели реанимировать одного из них в наших лабораториях и проникнуть в его память. Так что можно сказать, имеем очень неплохое представление о бое. Других бы архилич уничтожил, даже не заметив толком, а с нашими лапочками пришлось очень даже повозиться. На одного из них ему пришлось потратить целых два «Перста смерти»! А это говорит очень о многом.

— Не два, а три.

— Вот, а вы говорите: «сдохли как мухи». Плюс еще много чего, но это уже специфические детали.

— Если бы чертов архилич сам не воспользовался этим жезлом и не вызвал выброс, нас бы там всех благополучно поубивали. Он оказался слишком сильным, даже для меня.

— Я вас понимаю, генерал, однако поправить ничего уже нельзя. Как случилось — так случилось. Экзекуторы, видимо, просто не набрали достаточно энергии, да и Черепа мы все явно недооценили. И вообще, у меня вот такое горе…

— Это еще какое?

— Ну как же? — Айвар скорчил обиженную мину. — Это вы победили архилича, о вас слагают легенды и превозносят в армии, вы захватили себе знаменитый Энергатор. А я? Я лишь потерял двенадцать лучших экзекуторов!

Реатор презрительно выразил все, что он о них думает. Потом поинтересовался:

— А почему это — «самых лучших»?

— Разве вы не помните — они обладали наибольшей изначальной энергией. Эх…

— Голова гудит.

— Главное, что она вообще еще есть, — проникновенно произнес Иоган, распахивая высокие двери, ведущие в спальню, и уважительно пропуская перед собой Сайроса.

— Отче, — склонил голову генерал.

— Не нужно вставать, — остановил его попытку глава Святой Инквизиции. — Церемонии сейчас ни к чему. Как ты себя чувствуешь?

— Скверно.

— Спасибо Иогану, что он вовремя предпринял все нужные действия. Могло быть куда хуже.

Иоган лишь прижал палец к губам, пресекая попытку генерала снова встать и выразить свою благодарность

— Я и так все знаю, мой друг.

Между тем Сайрос подошел к Реатору и возложил руки на его голову. Появилось светлое сияние, но тут же исчезло.

— Как теперь твоя голова?

Генерал покрутил ею:

— Отче, вы творите чудеса. Я ощущаю себя просто замечательно.

— Вот и хорошо. Раз мы тут все собрались, то можем поговорить. Нам есть о чем поговорить.

— А что сталось с архиличем?

— Он уже в Чистилище.

— Клянусь, мы с ним еще пообщаемся! — стиснул кулаки Реатор.

— Пообщаетесь, — успокоил его Сайрос. — Однако его энергия лишь в большей степени компенсирует то, что было потрачено при его захвате. Радует лишь наличие Энергатора у нас. С ним твои дела пойдут куда лучше.

— И то, что Империал избавлен еще от одной твари! — провозгласил Айвар.

— И это тоже, — согласился глава Святой Инквизиции. — Но у нас есть небольшие проблемы. Твое состояние сейчас настолько расшатано, что любой толчок может привести к непредсказуемым последствиям. Я хочу, чтобы ты отдохнул несколько недель, это важно. Никаких рисков, никаких стрессов. Только тишина, спокойствие и полная умиротворенность. Также придется прекратить пока поглощать энергию в Чистилище. Череп подождет. Ему теперь спешить некуда, пусть сполна насладится муками.

— Так будет даже лучше, — хмыкнул Иоган.

— Но как отразится эта задержка на наших планах? Нет ничего важнее нашей Цели.

— Твой порыв благороден, но, увы, мы все равно вынуждены ждать. Пока не добудем книгу Ервала из библиотек Инферно, мы бессильны. А на это потребуется время.

— Да. Но они спешат, как могут. У них есть весьма четкие указания. И наши агенты докладывают нам обо всем, что происходит там.

— Есть ли еще у нас какие-то сложности? — поинтересовался Реатор.

Сайрос лишь вздохнул:

— Все как обычно. Король, академия Волшебства. И много другого. Но все изменится, когда мы исполним то, что замыслили.

— Дайте мне время. Экзекуторы наберут энергии, и тогда … — произнес Айвар. — Тогда мы сами сможем диктовать свои условия всем!

Иоган открыто проигнорировал это.

— Король слишком молод и самонадеян. Успешная война с армией мертвых несколько возвысила его, но также возвысила и многих. В народе брожение, многие тянутся к истинному богу. Надо сосредоточить наши усилия по подготовке к Празднику.

— Можем ли мы еще что-то предпринять, что поможет нашему делу?

Сайрос ободряюще улыбнулся:

— Ты сможешь помочь, если поскорее поправишься. А так мы делаем все, что необходимо. Излишняя суета только повредит.

— И все же королю следовало бы поддержать нас.

— Он слишком молод еще. И подвержен влиянию еретиков из академии.

— Тогда стоит поддержать Черного герцога, — не отступал Айвар.

— Все не так просто, сын мой, — покачал головой Сайрос. — Окружение герцога слишком ненадежно. Если мы его поддержим, то существует большая вероятность, что об этом узнает король. А это нам сейчас совершенно не нужно.

— Тем более — сейчас. Политическая ситуация на очередном пике напряженности, и что-либо делать на ее фоне очень опасно, — добавил Иоган. — У герцога кто-то стащил из его знаменитой коллекции в особняке Бархатной ночи некий экспонат, и он рвет и мечет. Королевская канцелярия пытается найти виновного, но вроде бы это уже известно. Герцог жаждет крови, так что дни вора сочтены.

— Все это очень похоже на провокацию.

— У нас нет таких сведений. А вот насчет Дейи, напротив, есть кое-что любопытное. Как вы знаете, некромантский князь Ирритройя сейчас терпит поражение, и вскоре его армия окажется окончательно разбитой. Но у него есть сводный брат — князь Калина.

— Его армия намеревается вступить в войну? — оживился Реатор.

— Нет, не думаю, — ответил Иоган, — наши агенты не подтверждают перемещения больших войсковых групп. Нет, просто сообщается о некоторых подготовительных операциях. Что-то замышляется, но что именно, мы пока не можем выяснить.

— У Эрнегии есть хорошие связи в королевской разведке, — вставил Айвар. — Я бы мог отработать их и попытаться параллельно поискать необходимую информацию.

— Не думаю, что им известно больше, чем нашим агентам.

— Ну, попытка — не пытка.

— Кстати, нам бы тоже не мешало усилить безопасность, — остановил назревающий конфликт Сайрос. — При дворе витают смутные слухи о наших действиях. Пока совершенно ничего конкретного, но плохо уже то, что на нас обращают излишнее внимание. Иоган, нам нужно будет с тобой появиться при Дворе. Встретиться с нужными людьми и, по возможности, унять поднявшийся шум.

— Появление главы Святой Инквизиции при дворе само по себе вызовет немалый переполох. Такое случается очень уж редко.

— Пускай официальной версией станет примирение короля и его брата, Черного герцога. Тем более, что это почти так и есть. Мы стараемся держать нейтралитет, и в разжигании этого конфликта пока не заинтересованы. Пусть Айвар поработает над связями с королевской разведкой, раз сам вызвался. Вреда не будет. Реатор, ты свое дело знаешь: отдых и еще раз отдых. Ну, а с тебя, Иоган, — контроль событий в Инферно. Нам нельзя потерпеть здесь поражение. Никак нельзя. Книга Ервала должна оказаться у нас.





Глава 16




После ухода сталкеров Лок решил заказать себе еще фэша, и в спокойной обстановке подумать. Эти люди явно не шутили, и раз его нашли, то уже не отпустят. И это все становилось проблемой, которую нужно постараться решить безотлагательно. Таиться или постоянно опасаться покушений он вовсе не собирался. Лок очень любил наслаждаться жизнью и брать от нее все. По полной. И позволять ее себе поганить точно не собирался. Можно было бы, конечно, самому напасть на группу Вилата прямо здесь, но это бы ничего не дало. Во-первых, в столице действовал строгий запрет на использование большей части магии, и волшебники городской стражи могут явиться в самый неподходящий момент, а во-вторых, наверняка здесь присутствовали далеко не все сталкеры, посланные по его душу. Если лишить их головы, убрав Вилата, то за него просто примутся уже всерьез, и отношение будет совсем другое.

Самое опасное, если его попытаются убить сразу же, как он выйдет отсюда. Район здесь тихий, риск минимальный. Такое развитие событий вовсе не входило в его планы.

Попив фэша и хорошенько все взвесив, Лок пришел к выводу, что ничего сейчас онипредпринимать не станут. Это была бы грязная работа, а так как Вилат наверняка мнил себя специалистом высокого класса, то пойти на такое он не мог принципиально. К тому же герцогу требовалась не только его голова, но и он сам. А просто так спеленать Лока было ох как не просто. И сталкерам это хорошо известно. Нет, нужно было действовать именно сейчас. Лок, как всегда, не испытывал ни малейших сомнений в себе.

Он допил фэш, расплатился и вышел. На улице никого подозрительного не заметил, но наверняка где-то в округе дежурили «глаза» сталкеров, имеющие приказ сообщать окаждом его шаге. В первый момент Локу пришла в голову мысль доставить себе некоторое удовольствие и заставить их как следует попотеть, но потом решил, что так можно заиграться, да и лень, собственно, поэтому он сначала кастанул простое заклинание ветра, а потом просто растаял в воздухе. В этом состоял его любимый и доведенный до совершенства трюк. Правда, приходилось тратить массу энергии, и долго находиться в таком состоянии было весьма проблематично, но Лок обожал растворяться в воздухе и парить. Вызванный им ветер мгновенно подхватил его и понес по улице, словно большая невидимая река. Прошло всего несколько минут — и он уже оказался очень далеко от того места, где был раньше. Ни одна слежка не могла бы угнаться за ним.

В столице Лок задерживаться не стал и перенесся ближе к побережью Золотого моря, омывающего всю западную часть королевства. Ничто не могло сравниться с восхитительным ощущением полета, полного слияния со стихией воздуха. Дикое, пьянящее, истинное чувство свободы! Лок был ветром, сильным, независимым, стремительным. От этого так захватывало дух, что хотелось кричать от восторга! И каждый раз подобное повторялось снова и снова. Он мог легко менять направление движения, развивая головокружительную скорость, наслаждаясь дикой свободой. Вольный, как ветер.

То место, к которому он летел, в основном состояло из огромных винодельческих районов. Один из самых спокойных уголок Ардении. Владельцы местных хозяйств весьма трепетно относились к своим виноградникам и поэтому тратили немало усилий, чтобы они всегда оставались в стороне от всех войн и каких-либо конфликтов. Именно здесь Лок по случаю приобрел большой старинный дом, обвитый плющом и стоящий особняком от ближайших поселений, в котором и устроил себе нечто вроде базы. О нем никто не знал, для всех он слыл опальным аристократом, изгнанным из столицы, так что желающих завести с ним здесь близкое знакомство не оказалось из-за опасения случайно навлечь и на себя немилость Короны. А Локу иного и не требовалось. Именно сюда он приходил после очередного своего рейда за каким-то недостающим кусочком головоломки под названием «очередной сумеречный артефакт», здесь отдыхал в тишине и спокойствии, вдали от всех глаз, здесь была его магическая лаборатория, в которой он любил подолгу запираться и заниматься любимым делом. А еще — роскошная библиотека и обширнейший склад всего и вся.

Это был его дом, держащийся в тайне ото всех. То место, которое ему необходимо именно сейчас.

Лок добрался до цели, когда время приближалось к полуночи. Он вообще очень любил ходить пешком в одиночестве, так как это давало время спокойно подумать и отдохнуть от всего. А также набраться магической энергии, которая при его кипучей деятельности всегда расходовалась с большим размахом. Поэтому он перевоплотился не так далеко от дома и оставшийся путь с удовольствием проделал обычным для любого человека способом.

Лок всегда жил по максимуму, а в его голове частенько рождались всякие безумные планы, которые он тут же пускался претворять в жизнь, и сейчас настало время реализовать один из них.

Дом выглядел как обычно: мрачным и печальным. Особенно в ночи. Вообще-то Лок совсем не любил вот такое состояние, но приходилось поддерживать свою местную легенду. Зато уж внутри все было обставлено по его вкусу, ярко, роскошно и на широкую ногу. Охранные заклинания, которые окружали дом, оказались в целости и сохранности, что радовало. Лок, мягко говоря, не слишком любил непрошеных гостей.

Но сегодня — увы! — никто не поинтересовался его мнением. Он зашел в дом, прошел в огромную гостиную и активировал магический свет под потолком, и тут-то всё и началось. Они не стали ждать, видимо, опасаясь, что жертва сможет заподозрить неладное и выкинуть какой-нибудь трюк.

Яркая вспышка, которая мгновенно ошеломила его, наполнила дом. Лок стоял, ослепленный и потрясенный, не в силах что-либо сделать. Прошла минута… но ничего больше не происходило. Он не стал делать резких движений, прекрасно понимая, что это уже бесполезно и может только навредить. Через некоторое время ему удалось проморгаться и снова обрести способность видеть. Дом оказался полон вооруженных людей. Таких же, как пришли за ним недавно в таверну. Спецназ сталкеров.

Признаться, Лок видел их впервые. Некоторые слухи о существовании такого отряда ходили, но в это никто не верил. Их организация была сосредоточена сугубо на поиске, но никак не на боевых действиях. Но теперь он воочию лицезрел подтверждение слухов. В его доме находилось не менее трех десятков человек, и все они были отлично подготовлены. Более того, каждого защищали различные магические предметы, так что справиться с ними для любого окажется весьма трудной задачей. Что и говорить — организация сталкеров отлично работала и могла себе позволить такую роскошь.

А еще здесь присутствовали маги. И только двое из них являлись волшебниками. Был даже один колдун. Лок не слишком любил колдунов.

— Лучше было бы нам по-хорошему договориться там, в таверне, — произнес Вилат, гордо рассевшись в его любимом кресле у камина.

— Патетика, — прокомментировал Лок. — Дежурная фраза — не более.

— А я гляжу, вы не потеряли присутствия духа. Это вызывает лишь уважение.

— Да, я вижу. Для моего захвата вы притащили кучу народа. И все как есть опасные, и всё такое. В мой дом!

— О, да мы еще и иронизируем. Даже насмехаемся. Не думаю, чтобы вы на моем месте поступили иначе. Впрочем, вам ли этого не знать? Говорят, вы обладаете большими силами как аэромаг, просто не показываете их никому.

— Это только говорят. Люди вообще много чего болтают, и не только люди. Вот я слышал, что у сталкеров нет никаких ликвидационных групп, которым завидуют даже при Дворе.

— А что делать, — пожал плечами Вилат, — приходится. Мир Империала весьма жесток и неспокоен, так что не знаешь, когда и как все обернется.

— И это все, что вы могли собрать? Три десятка бойцов? Я думал, сталкеры способны на большее.

— Все может быть.

Лок улыбнулся:

— Полноте, сударь, вы все равно меня прикончите, чего же не просветить напоследок?

Вилат помрачнел:

— Тайны организации — на то и тайны, чтобы их хранить, а не раскрывать. И потом, мы тут не одни. Вот, позвольте вам представить — лорд Кольен, лицо, приближенное к герцогу.

Лок с интересом осмотрел стоящего в дальнем углу в тени человека. По нему не очень-то было понятно, кто это такой — видимо, он предпочитал сейчас сохранять инкогнито, но Лок сразу узнал его. При подготовке к ограблению особняка Бархатной ночи ему пришлось вести кропотливое наблюдение за всеми, в том числе и за окружением герцога, и наводить соответствующие справки.

Он изысканно поклонился:

— Мое почтение, лорд Кольен.

— Рад познакомиться с человеком, который сумел сделать невозможное. Уверен, вы нам расскажете, как такое удалось.

Голос его был не слишком громкий, но очень четкий, и чувствовалось, что каждое слово имеет свой вес.

— Да, кстати, — вмешался Вилат, — хочу вас порадовать. Мы вас не убьем. Если вы, конечно, не станете творить какие-то неразумные вещи. Господин Кольен здесь как раз затем, чтобы вас забрать с собой. Герцогу не терпится с вами познакомиться.

— Это почему же такое внимание к моей персоне? — Любой бы мог принять удивление, с которым это произнес Лок, за чистую монету.

— Да, да, мы прекрасно знаем, что вы в особняке Бархатной ночи не были и ничего не брали, — заверил его лорд Кольен. — Однако наши друзья уверяют нас в обратном, и мы им верим.

— Это большая, между прочим, ошибка с вашей стороны, при всем моем уважении. Я не был ни в каком особняке. И вообще не имею ничего плохого против вашего господина. Я знаю доводы, что приводят эти вот ваши друзья, но поверьте, они в корне неверны.

— Ну, не будем спорить и терять на это время. Там вы все расскажете как есть, можете мне поверить.

— Да уж, в возможностях, имеющихся у герцога, никто не сомневается. Но я повторяю, вы совершаете большую ошибку сейчас.

— Да, и кстати, может, сами скажете, где у вас тут всё есть?

— Я не слишком богат, — весомо заметил Лок. — Но, может, мы могли бы договориться?

— Золото нас не слишком интересует, — жестко отрезал Вилат. — Что же касается «Ониксовой Жемчужины», смею заверить, вы сами все расскажете. Люди герцога знают свое дело. Заодно и то, где вы храните все свои вещи. Вы прекрасно знаете, о чем я. О вашей коллекции. Мы обшарили, дожидаясь вашего прихода, весь дом, но ничего не нашли.

— Да, это удручает, — согласился Лок. — Но такое бывает. Знаете, сколько раз я, бывало, что-то ищу-ищу, а найти никак не могу. Впрочем, вы конечно же меня понимаете, кому как не вам, поисковикам, знать обо всех сложностях этого дела.

— Вам бы быть шутом, — прокомментировал лорд Кольен. — Добьетесь успеха. — Он повернулся к Вилату: — Мы слишком тянем время. Вы получите все, что найдете здесь, а о том, где искать, вам будет сообщено. Кроме «Ониксовой Жемчужины», конечно.

— Если она здесь, — хмуро произнес Вилат. — Я почему-то в этом сомневаюсь.

— Вижу, участь моя уже решена, — подвел итог Лок. — Хозяин замучен пытками, а все его достижения нещадно разграблены. Как же все печально! Однако: а вдруг я не пойду? Если честно, господа, мне как-то не хочется знакомиться с его светлостью герцогом. Нет, я ничего не имею против него, я уже вам говорил, но, к сожалению, у меня просто несколько другие планы на ближайшее время.

Вилат от души хохотнул:

— Великолепный пассаж. Вы правы насчет шута, лорд Кольен. Не советую шевелиться, на вас наденут магические путы. В противном случае произойдет то же самое, но с немалыми проблемами для вас. Здесь есть сразу несколько магов, не уступающих вам в силе, не говоря уже о моих людях. Я уверен в вашем благоразумии.

— Спасибо, что так цените мои скромные, заметьте — весьма скромные — способности.

Лок шмыгнул носом, и внезапно все вокруг померкло. А всего через пару секунд всё пришло в норму. Стены дома стали прозрачными, а весь он напоминал гигантскую клетку. Только вот аэромаг находился снаружи нее, а все остальные внутри. Он с любопытством наблюдал за паникой среди тех, кто пришел за ним. Маги пытались использовать свои силы, но все они оказались обездвижены. Впрочем, как и остальные.

Но говорить они могли.

— Что это такое, черт возьми! — В голосе Вилата слышалась ничем не прикрытая ярость.

Далее последовала целая тирада из не лицеприятных ругательств и проклятий. Лок не стал их останавливать, дав возможность выговориться вволю. Когда же все утихло, он произнес:

— Вы думали, что устроили ловушку мне, но, как выяснилось, оказались пойманы в мою собственную. Так иногда бывает: охотник сам превращается в жертву. Это, между прочим, широко практикуется в мире дикой природы. Оса, попавшая в паутину паука, — как вам?

— Нужно было сразу тебя уничтожить, а не слушать всяких дилетантов, возжелавших взять тебя живьем, — прошипел в ответ Вилат.

— Да, весьма ценная мысль. Она бы, признаться, немного спутала все мои планы.

— Какие еще планы?

— Ну как же? — деланно удивился Лок. — Вы прямо меня обижаете. То вы были такого высокого мнения обо мне, а то…. Видите ли, все довольно просто. Естественно, идя на ограбление особняка Бархатной ночи, я предвидел все последствия. И ждал вас. И знал, что вы постараетесь меня найти, поэтому никуда не спешил уходить из столицы. Нужно было все это решить сразу, а не откладывать в долгий ящик. Правда, вас все равно пришлось подождать — целую неделю как-никак. Но вы не обманули моих ожиданий. Сообразить же, что такая организация, как сталкеры, сумеет отыскать мое убежище, не составит большого труда ни для кого. Я думаю, на это и ушла целая неделя. Или вы могли заранее прояснить данную информацию. В любом случае я еще до своего визита в особняк Бархатной ночи перевез все самое ценное в новое место, а здесь расставил ловушку. Это, кстати, один из моих лучших сумеречных артефактов, знакомьтесь, и вы, бяки, только что его разрядили. Между прочим, мне понадобится теперь много лет, чтобы создать нечто подобное. Называется она «Утроба великана». Романтичное название, не правда ли? И вы как раз, собственно, в ней и находитесь. Единственный для нее чужеродный предмет — это я. Поэтому она меня и выплюнула — ах, какая мерзость! — наружу. По моему приказу она вас переварит. Не помогут ни магия, ни все ваши защиты, уж можете мне поверить. Да, печальный конец в общем-то.

— Если вы убьете меня, мой повелитель этого так не оставит! — вскричал лорд Кольен. — Более того, король также будет вынужден вмешаться. Ваш поступок приведет к очень большим последствиям!

— Позвольте, лорд Кольен! Я о вас и забыл, надо же. А вы можете быть свободны. Вы мне зла пока не делали, а я ценю благосостояние своей Родины, так что не хочу для нее никаких потрясений.

Он сделал пасс рукой, и аристократа выбросило из дома, превращенного в жуткую клеть. Лок даже учтиво помог ему подняться и, взяв под локоток, повел по дороге прочь от этого места. Лорд Кольен обернулся, чтобы посмотреть на то, что сковывало его всего минуту назад, но ничего не увидел. Убежище Лока выглядело так же, как и всегда.

— Что с ними? — прохрипел он, резко останавливаясь.

— Вам лучше этого не знать. Поверьте, здесь нечего больше делать ни мне, ни вам. Более того, находиться здесь сейчас очень опасно. Впрочем, тут уж ваша воля.

Лорд Кольен, не веря, ошеломленно смотрел на него во все глаза, не зная, что ему сказать. Лок вытащил из поясной сумки огромный синий, светящийся, словно бриллиант в лунных лучах, камень и протянул ему.

— Эта вещь некогда принадлежала предку герцога, и я знаю, что он очень сильно переживал ее утрату. Не смотрите на меня так, я к этому не имею ни малейшего отношения, просто волею случая мне посчастливилось ее найти. Она мне не нужна. Но вот «Ониксовая Жемчужина», напротив, крайне необходима. Думаю, герцог меня поймет как ценитель ценителя. Увы, я не могу сейчас иметь чести явиться к нему лично, чтобы засвидетельствовать свое почтение, но надеюсь, вы передадите ему как мои слова, так и мой подарок. И просьбу забыть нанесенную обиду.

Если лорд Кольен казался потрясен до этого, то, увидев переданный ему камень, просто впал в ступор. Он не сразу нашелся, что сказать, а теперь было уже и некому. Лок исчез.





Глава 17




Сэр Чер пребывал в слишком раздраженном состоянии, чтобы общаться со своей новой командой. Потому что нормальная будничная военная жизнь, которая ему определенно нравилась, вдруг резко перестала быть таковой. Слишком неожиданно. Он уже давно был немолод и считался суровым заслуженным ветераном, отвоевавшим свое. На его счету имелось множество отловленных и уничтоженных еретиков, но это осталось в прошлом. Сейчас же его мало тревожили, только в самых опасных случаях, требующих немалого опыта и мастерства. Обычную работу по уничтожению вражеских магов выполняли другие, гораздо более молодые и еще не доказавшие ни себе, ни начальству, что они чего-то стоят на самом деле. Сэр Чер, как правило, оставался на общей координации и инструктаже. Работа не пыльная, не слишком подвижная, хотя он и пребывал в отличной форме, и она его, самое главное, определенно устраивала. Война с некромантами подходила к концу, и работы у ликвидационных групп Святой Инквизиции становилось все меньше и меньше, а цели — все мельче и мельче. Стало, конечно, по-особенному обидно, когда поймали знаменитого на всю линию фронта архилича Черепа, и сделали это почему-то втайне, даже не привлекая его. С годами сэр Чер стал весьма обидчив и раним и в связи с этим не преминул закатить скандал у Лехора. На такие операции, по любому раскладу, должны были привлечь именно его как лучшего специалиста по поимке личей среди всего корпуса Инквизиции, прикомандированного к королевской армии. Однако, как оказалось, эта операция проводилась из самого верха; по слухам, ее лично возглавил знаменитый генерал Реатор, так что сэр Чер вскоре успокоился. Но как оказалось, история на этом вовсе не закончилась, и слова, произнесенные им сгоряча, ему ох как припомнили.

То утро началось не слишком хорошо. У сэра Чера давно выработался определенный нюх на всякого рода неприятности, и он сразу стал подозревать, что этот день так просто не закончится. У него за много лет накопился целый список примет, и все они в один голос ему сигнализировали — впереди ждет что-то не слишком хорошее. Об этом же говорили и амулеты, которые он носил. Паладин веры некоторое время пребывал в глубоких раздумьях на тему «чтобы это все могло значить?», но, перебрав все возможные варианты, решил отказаться от этой идеи. Особых проколов за ним не водилось никогда, а обстановка на фронте была спокойная и предсказуемая.

Однако около полудня его попросили срочно прибыть лично к Лехору. И тогда старый ветеран понял: началось.

Начальник всего экспедиционного корпуса комфортно расположился в небольшом родовом замке неизвестного аристократа, так что на дорогу пришлось затратить время. И это не добавило хорошего настроения, однако то, что ему предстояло увидеть, не шло ни в какое сравнение с любыми его ожиданиями. С Лехором он был знаком давно, пусть и не близко, но в таком состоянии наблюдал его определенно впервые. Глава корпуса пребывал даже не в ярости, он был в откровенном бешенстве. Его кабинет представлял собой зрелище, сильно напоминающее последствия прохождения небольшого урагана. Белая сутана Лехора оказалась залита чернилами, а лицо выглядело таким злым, что сэр Чер решил перекреститься и поменьше говорить, а тем более делать.

— Собирайся, утром выйдешь на охоту.

— Так у меня давно, собственно, нет группы, — несколько растерялся паладин веры.

Охотой в среде инквизиторов назывался поиск и преследование определенной цели с последующим ее уничтожением. В подавляющих случаях такой целью являлся маг. Группа всегда состояла из трех человек — двоих инквизиторов и паладина веры, являющегося, по сути, защищенным специальными амулетами обычным паладином. Дело в том, что любой амулет источал то или иное количество магии, которая была чужда любому организму, и в определенных случаях, если таких амулетов имелось много, они вполне могли даже убить. Даже сами маги не слишком злоупотребляли их использованием, не говоря уже об обычных людях. Поэтому с особой тщательностью отобранных паладинов с помощью специальных ритуалов приучали к действию амулетов, доводя их сопротивляемость до предельных величин. Их называли паладинами веры. Чем старше они становились, тем больше амулетов могли носить и тем мощнее становились в сопротивлении любому магическому воздействию. А для любого мага ближняя атака являлась самым слабым местом, особенно если она соответственно затачивалась на их поражение, как у паладинов веры.

Дополнительную защиту, а также помощь в бою в группе обеспечивали инквизиторы. В такой связке ни у одного мага не оставалось никаких шансов избежать своей участи. Основной проблемой всегда был поиск, но с возможностями и связями Святой Инквизиции цель все равно всегда достигалась. Сэр Чер совсем не боялся самой охоты, это было привычным делом, его пугала мысль, что придется бросить спокойную размеренную, пусть и военную, жизнь и пуститься в выжимающей все соки путь.

— Группа будет, — зло заверил его Лехор. — У меня для тебя есть двое отличных инквизиторов, так что за это можешь не волноваться.

— Но группа совершенно не спаяна.

— И что? Ваших сил и по отдельности хватит для достижения цели, не то что вместе.

— И кто же является целью? — несколько обреченно поинтересовался сэр Чер.

— Колдун. Имя ему Чернояр. Это отродье служило в королевских войсках!

Паладин веры переменился в лице:

— Это тот колдун, что чуть не убил вчера в поединке Суда чести нашего служителя? И покушался на вас…

— И должен за это поплатиться! — в ярости взревел Лехор. — Клянусь Богом, он должен захлебнуться своей черной кровью! Слышишь?! Он должен пожалеть, что вовсе родился на свет!

— Понимаю, милорд, — несмотря на всю опасность, сэр Чер сделал еще одну отчаянную попытку откреститься от этого приказа. — Однако хочу вам напомнить, что я давно специализируюсь на убийстве некромантов, личей, но никак не колдунов. Темная магия мне во многом чужда. Я от нее слабо защищен.

— Хватит слов, сэр! А то я начну думать, что вы боитесь!

Паладин тут же залился яркой краской от прилива ярости.

— Милорд…

— Хватит слов! — еще громче и очень отчетливо проорал Лехор. — Хватит! Это приказ. Вы лучший, что есть сейчас у нас, и совершенно нет времени на что-то иное.

— Может, вы тогда введете меняв курс дела? — холодно осведомился сэр Чер.

— Введу, — немного успокаиваясь, ответил глава экспедиционного корпуса. — Этот колдун оказался совсем не прост. Очень даже не прост. Я пока не знаю — как, но ему удалось получить увольнение в тот же самый вечер, после поединка. И он тут же исчез. Мы вовсе не ожидали такого поворота событий, и когда мне утром сообщили о его исчезновении, мы незамедлительно начали поиск, но он ничего не дал. Колдун исчез, сбежал. И с каждым часом, с каждой минутой он все дальше и дальше.

— Понимаю, милорд. Время сейчас дорого. Но это будет трудно. Любой другой на его месте дождался бы утра или промедлил еще больше, но он сообразил, что скорейшее бегство является лучшим шансом на спасение. И шансом, между прочим, неплохим — сейчас война, многие наши позиции и возможности либо утеряны, либо находятся в полном расстройстве, но это вы знаете лучше меня. Мы найдем его, милорд, не волнуйтесь. Есть какая-то информация по нему? Связи? Круг знакомых?

— Очень мало. Слишком многое в его биографии сокрыто мраком. Это крайне сильный колдун. По некоторым данным, он из Руси.

— Это очень плохо, — заметил сэр Чер. — Если он достигнет ее границ прежде, чем мы сумеем его перехватить, сложность моей задачи возрастет многократно. Наши позиции на Руси безмерно слабы, а местные не позволят нам и шагу ступить.

— Тогда ты знаешь, что делать, — зло прошипел Лехор.

— Знаю, — кивнул паладин. — Мы выступаем немедленно и постараемся настигнуть его в самое ближайшее время.

Когда было нужно, все механизмы Святой Инквизиции действовали четко и слаженно. Двое инквизиторов уже ждали его во дворе. Снаряжение и все, что необходимо для долгого похода, было выдано незамедлительно, и они отправились в путь. За годы службы сэр Чер точно знал, что самое важное в охоте — время. Чем больше времени пройдет с того момента, как в последний раз видели цель, до начала охоты, — тем меньше шансов закончить дело быстро. А сэр Чер хотел покончить с этим свалившимся неожиданно на его голову приказом как можно скорее, а не растягивать его на недели, а то и месяцы. Поэтому он спешил, как мог. Собственно, направление, по которому следует начать поиск, выбрать оказалось совсем не сложно, если правильно все проанализировать. А думать паладин научился давно, ибо это, как правило, здорово потом экономило время.

Колдун не мог пойти на восток, потому что там находилась армия нежити. Он не мог также пойти на север или юг, ибо оба эти направления плотно занимали армейские части, и двигаться незамеченным там было бы просто невозможно. Единственное, что оставалось, — тылы армии. Прикинув местность и поставив себя на место преследуемой цели, сэр Чер двинулся в путь, полностью полагаясь на свое чутье.

Они гнали лошадей вперед. Этих животных, способных двигаться гораздо быстрее и дольше, чем обычно, специально готовили для охоты. Одно из удачных изобретений лабораторий Эрнегии.

Наступил вечер, но паладин веры не собирался останавливаться. Инквизиторы оказались не слишком подготовлены, но давать им поблажек он совершенно не собирался. Они продолжили свою нещадную гонку и ночью. Нужно было как можно скорее свести на нет преимущество жертвы во времени, а для этого придется действовать на пределе возможностей. Лишь незадолго до рассвета сэр Чер решил остановиться и сделать привал на несколько часов. Уж больно измученный вид был у сопровождающих его инквизиторов. Ведь это не те двое ветеранов, которые работали многие годы с ним в одной связке. Те могли мчаться хоть сутками напролет, пока держали ход лошади. А после этого еще сражаться так, будто не было никакого марафона. К сожалению, они уже давно не вместе. Жизнь разбросала всех по разные стороны, о чем сэр Чер много раз жалел и тосковал.

Наскоро перекусив, и убедившись, что оба его спутника смогли расседлать своих лошадей и приготовиться ко сну, он закутался в плащ и закрыл глаза. Они находились среди не тронутых нежитью зеленых лесов, сокращая свой путь. Природа жила своей жизнью, что разительно контрастировало с мертвой прифронтовой зоной. Все же Смерть — страшная штука.

Под звучание жизни он начал засыпать, когда почувствовал ЕГО присутствие.

Это всегда походило на удар током. Здесь был чужак. Темный чужак. Он чувствовал его практически всем своим естеством. Нечто враждебное и смертельно опасное. На удивление, инквизиторы спокойно засыпали, и ему пришлось подойти и разбудить их.

— Готовьтесь, он здесь, — прошептал паладин, осторожно обнажая меч.

Это оружие было специально обработано так, что могло наиболее эффективно поражать любое проявление магии. Особенно магию Смерти. Сэр Чер максимально напряг свое зрение, но ничего не смог понять. Вокруг стояла тьма. И она сгущалась все больше и больше. Это была не темнота ночи, а нечто чужое и смертоносное. Живое.

Паладин напрягал все свои чувства, усиленные амулетами, но никак не мог понять, откуда точно исходит опасность. Складывалось стойкое ощущение, что она была повсюду. Он медленно оборачивался вокруг своей оси, но стена тьмы оставалась непроницаема, и она приближалась. Все ближе и ближе.

Холодок страха начал ползти по коже, вызывая невольную дрожь. Сейчас в голове сэра Чера металась только одна отчаянная мысль: что произошло, где они совершили ошибку, и как такое вообще могло случиться? За всю свою долгую карьеру он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Всегда охота была охотой, а жертва — жертвой. А сейчас вывод напрашивался только один: колдун вовсе никуда не бежал. Он лишь сделал вид, что постарался как можно быстрее уйти, а на самом деле просто затаился и ждал. И сам стал охотником на охотника. Не они преследовали его, а он их. Оставалось только гадать, как ему это удалось. Но сам факт, что он пришел сюда убивать, говорил о многом. Всегда жертва ликвидационных групп бежала от них со всех ног, столько времени, сколько могла, пока ее наконец не находили и не уничтожали. Но чтобы сама жертва охотилась на своих преследователей — такое было впервые. ОН, а не они, пришел за ними.

Сэр Чер давно ничего не боялся, но тут ощутил настоящий животный страх. Сердце металось в груди, а руки в стальных перчатках сильнее стискивали замагиченный меч. Смерть следила за ним из тьмы. Инквизиторы, видимо, чувствовали примерно то же самое. Они выглядели бледными от страха и панически кастовали защитные заклятия. И наверняка, как и он сам, проклинали Лехора.

А потом началось. Три потока тьмы, похожие на гигантских змей стремительно метнулись к ним. От мощного удара оба инквизитора оказались отброшенными назад. Паладин же в самый последний момент успел рубануть тварь своим мечом. Но передышки вовсе не произошло. Тут же прямо между ними упала огромная черная сфера размером с половину лошади. Взрыв оказался такой силы, что не помогли все амулеты, навешанные на него. Тело скорчилось от боли, но сэр Чер отлично понимал, что малейшая слабость с его стороны — и все будет кончено. Он взмахнул мечом, а потом на него налетела чудовищная тварь, больше всего похожая на обезображенное донельзя человекоподобное существо, сотканное из первозданной тьмы, с двумя клинками, слитыми с кистями рук. Шхер — он сталкивался уже с такими, и радости от новой встречи не испытывал никакой. Тварь набросилась на него, и сэр Чер яростно заработал своим мечом, отражая удары и нанося в ответ свои. Краем глаза он наблюдал, как появился колдун. Загорелое ожесточенное лицо, гладко выбритый череп и дьявольское черное пламя в глазах. В его руках мгновенно вырастали огромные пылающие темные шары разрушительной энергии и обрушивались на ошеломленных инквизиторов. И каждый удар был яростнее предыдущего. Мощная защита его спутников бледнела прямо на глазах.

В отчаянии сэр Чер, проведя несколько молниеносных витиеватых атак, прикончил шхера и бросился на колдуна, но сам получил дестройер в грудь. Замагиченная броня прогнулась под мощнейшим ударом, но выстояла. И снова две змеи, сотканные из тьмы, бросились на него. Одну он отразил мечом, вторая же сумела сбить его с ног. Тут же рубанул мечом и ее, но промахнулся. Новый дестройер обрушился ему прямо на голову. Амулеты из последних сил расходовали свою энергию, пытаясь его защитить. Сэр Чер отлично понимал, что колдун просто идет ва-банк. Сейчас он практически не защищен. Все, что было нужно, — это только добраться до него. Достать хотя бы раз!

Несколько змей тьмы взметнулись ввысь, где слились в одну, многократно увеличив нечто похожее на голову. И обрушились вниз. Паладин попытался выставить меч, но новый дестройер в последний момент обрушился на него и ошеломил всего лишь на мгновение. Но этого мгновения оказалось вполне достаточно, чтобы удар тьмы беспрепятственно достиг своей цели. Не вынеся такого напряжения, амулеты лопались один за другим. Они рассчитывались на борьбу против магии Смерти, но никак не Тьмы, и он говорил это Лехору! Сэр Чер проклинал его, в отчаянии все еще пытаясь осознать, что происходит. Все вокруг почему-то окрасилось в ярко-красный цвет. Он не понимал уже, с какой стороны надвигается новая опасность. Конечностей совсем не чувствовалось. Паладин судорожно попытался найти глазами свой меч, но снова получил по голове удар дестройера. Лопнули последние защитные амулеты, встроенные в шлем. Мощную замагиченную сталь покорежило и разорвало. Повсюду была его кровь. Краем глаза он видел, как один из инквизиторов оказался поднятым невидимой силой высоко в небо и корчится в муках боли. Второй прислонился к стволу огромного дерева и пытался защититься «Силой святости», но тяжелейший удар заклятия «Дитейры» уже мчался к нему. Тьма огромной разрушительной силы, закрученная в спираль, обрушилась на защиту инквизитора, расколов ее на части.

Досмотреть бой сэру Черу не удалось. Перед ним неожиданно возникла новая черная змея, но на этот раз на ее конце была огромная башка с раскрытой пастью, полной длинных, истекающих ядом зубов. Последнее, что он успел, — это начать шептать молитву.





Глава 18




В жизни часто так бывает: то ничего — то все сразу. Особенно это касается неприятностей. Лехор ждал новостей от ликвидационной группы, отбросив все остальные дела. Группа ушла сразу после полудня. Некоторое время она оставалась в поле зрения инквизиторов, рассеянных по всей прифронтовой зоне, и доклады об их передвижениях регулярно поступали к нему. Сэр Чер являлся действительно лучшим из имеющихся в данный момент у него охотников, и он очень надеялся на его опыт и мастерство. И выбор направления поиска лишь подтверждал это. Куда бы ни пошел колдун, ему будет очень трудно миновать два городка в трех днях пути отсюда, где скопились основные массы беженцев, и среди которых очень легко затеряться. Все дороги, имеющиеся в наличии, делали небольшой крюк, заходя в другие населенные пункты, но можно было идти практически единственным путем напрямую. Да, у колдуна есть весьма приличная фора, он сделал все, чтобы ее получить по максимуму, но уйти от мчащейся по следу ликвидационной группы невозможно. Даже если сэр Чер не сможет его нагнать по пути, то наверняка настигнет в тех двух городках.

Никогда еще Лехор не испытывал такого позора, как на недавнем суде Чести. С инквизитором из его личной охраны разделались, как с начинающим адептом, а потом напали на него самого. И самое обидное, что колдун не обладал какими-то огромными силами, он просто максимально эффективно использовал все свои преимущества и не дал ими воспользоваться своему противнику. Все четко и по делу. Они все его очень сильно недооценили.

Чтобы какое-то темное отродье безнаказанно сотворило такое, да еще на глазах нескольких тысяч человек — это стало большим позором как для него, так и для всей их организации в целом. И об этом случае скоро стало известно на самом верху, и с ним уже связывались из ближайшего окружения Сайроса с весьма прозрачным намеком, что это дело нужно как можно быстрее уладить. Колдуны всегда были убийцами. Только они обладали способностью наносить удар прежде, чем будет нанесен удар по ним, и, как правило, этого хватало для окончания поединка. За это их многие боялись и ненавидели. Но в армии они имели репутацию грозы врага, и с этим приходилось до поры до времени мириться. Лехор давно бы перевешал всех темных отродий на ближайших деревьях, если бы не воля короля и приказы маршала Диогена. Приходилось сдерживать свои желания — и вот к чему все это приводило.

Ему не требовалось кнута из Храмового города, чтобы самому желать смерти проклятому колдуну. Он сделал все возможное для его поимки, так что оставалось только ждать.

Ближе к вечеру связь с группой оказалась окончательно потеряна. Она, видимо, углубилась в леса, которые блокировали любую ментальную связь. Лишь только светлые эльфы могли пользоваться ею в этих родных для себя условиях, но не люди. По правилам охоты, через сутки по следу первой ликвидационной группы уходила вторая, в основном использующаяся для связи, и — в редких случаях — для помощи и подстраховки первой. Но сейчас от этого пришлось отказаться, потому что у Лехора просто не хватало людей. Когда армия некромантского князя Ирритройи наступала, линия фронта была сравнительно небольшой, и сил корпуса Святой Инквизиции вполне хватало. Но потом, когда в битве при Альме нежить потерпела поражение и начала отступать, все изменилось. Армейские части сильно растянулись, пытаясь полностью контролировать действия врага, а значит, пришлось также раскидать и весь наличный состав корпуса. Фактически у Лехора оставалось несколько десятков человек, прикомандированных к штабу, и их катастрофически не хватало. Запросы в Храмовый город ни к чему не приводили. Верхи оказались поглощены чем-то совершенно другим, нежели положением на фронте, в войне, которую все давно считали уже выигранной. Лехора не слишком устраивало такое отношение. Он всегда считался приближенным к верхушке управления организации, подтверждением чему служило назначение главой Экспедиционного корпуса при королевских войсках, но сейчас его, как и многих других, просто не ставили в известность. Что затевалось — в верхах никто не знал. Не было даже каких-то, хоть капельку правдоподобных слухов. Порог секретности просто ошеломлял. И Лехора обижало такое недоверие. Другие считали, что просто ничего не происходит, но он, потомок придворных аристократов, всегда имел особый нюх на такие дела и точно знал, что это не так. Сайрос замыслил нечто из ряда вон выходящее. Вероятнее всего, это как-то связано с напряженной политической ситуацией в стране, что вполне могло объяснить и высочайший уровень секретности, и многое другое.

Лехор связался со своими людьми в Троне и Ирше — двух городках, где ожидалось появление ликвидационной группы, но пока безрезультатно. По расчетам, она должна достичь их около полудня следующего дня, но время шло, а вестей никаких не поступало. Оставалось снова ждать.

Но вот ждать Лехору не дали. События начали стремительно развиваться сразу после полуночи вторых суток после начала охоты. Пришло срочное донесение из штаба армии, что совершено нападение на один из армейских складов в тылу, с использованием магии. Склад оказался полностью уничтоженным, правда, обошлось без погибших, но дела это совсем не меняло. Лехор приказал выслать на место нескольких инквизиторов для расследования происшествия, но буквально через два часа поступило новое срочное сообщение о еще одном таком случае.

На этот раз пострадали склады, принадлежащие элитному полку Небесных всадников. В штабе была поднята тревога, и вышел приказ по тылу усилить бдительность. На место второго происшествия выехал сам Лехор. Но он даже не успел добраться туда, когда взорвали еще один склад, причем уже не в тылу, а едва ли не в центре территории, занимаемой сейчас армейскими частями. Маршал Диоген в гневе велел явиться к нему незамедлительно. Все, что знал на тот момент Лехор, — это то, что склады уничтожались очень профессионально, без свидетелей, мощным ударом магии, вероятно, с приличного расстояния. В штабе давно подозревали, что столь легкое отступление армии некромантского князя Ирритройи не могло пройти просто так, и нечто подобное должно было случиться. Анализ ситуации показал: в тылу армии действует несколько профессиональных групп диверсантов с целью подорвать систему снабжения. Проникнуть через линию фронта не представлялось возможным, так что оставался лишь один вариант — диверсанты прятались в укрытиях, которые из-за поспешности преследования отступающего врага оказались невыявленными. Теперь становилось понятно столь быстрое отступление нежити. Если с диверсантами не покончить в самое ближайшее время, они могут нанести огромный урон, поэтому маршал Диоген, всегда отличавшийся драконовскими мерами, отдал приказ привести всю армию в боевую готовность и усилить охрану военных объектов. Проходили часы, но новых данных не поступало. По всей видимости, диверсанты вели себя крайне осторожно и совершив рейд, снова ушли в свои схроны.

Осознав, что принятые меры ни к чему не приводят, на рассвете маршал отдал новый приказ — досконально осмотреть территорию, все заброшенные строения и другого рода возможные места, в которых могли укрываться диверсанты некромантов. К этому делу привлекли всех армейских магов, в том числе и инквизиторов. Маршала Диогена совсем не волновал тот факт, что все очень устали, проведя целую ночь на ногах, и поиски продолжались и днем. В целом Лехор в этом отношении поддерживал маршала — в равном поединке, как правило, выигрывает тот, кто сможет прыгнуть выше своих возможностей. И в данный момент армия этим как раз и занималась. Но время шло, а результат оставался неизменным. Доскональное исследование мест ночных атак также ничего нового не принесло. Склады выбирались в тех местах, где по тем или иным причинам не выставлялась охрана. Уничтожались они с помощью заклятий тяжелого класса, принадлежащих отнюдь не светлым школам. Маршал Диоген славился тем, что внимательнейшим образом контролировал исполнение всех своих приказов и свирепо карал за любые ошибки. Впрочем, Лехору это тоже было по душе, и убедившись, что все идет в нормальном режиме, он решил вернуться к себе в небольшой заброшенный замок, облюбованный в качестве временного штаба корпуса, и поспать. Ночью следовало ожидать новых вылазок диверсантов, так что идея хоть немного отдохнуть казалась весьма правильной.

Если бы Лехор не так сильно устал за последние дни, он непременно обратил бы внимание на отсутствие в замке кого-либо из своих людей. Да, стояли на постах стражники из специальных охранных подразделений армии, но ни одного инквизитора. Он почему-то подумал, что все его люди сейчас, разумеется, еще работают на поиске диверсантов в тылу армии, а те немногие, что обязаны всегда находиться на месте и осуществлять обычную жизнедеятельность штаба, просто не попались на глаза. Лехор пребывал в таком мрачном расположении духа и так хотел побыстрее добраться до кровати, что просто не задумался над этим. Правда, он все же немного удивился, не обнаружив обычной охраны у своих покоев, но решил разобраться с этим позже. Ему в голову не могло прийти, что кто-то осмелится попытаться напасть на него в этом месте, недалеко от штаба армии, когда кругом полно королевских солдат.

Звоночек опасности отчаянно зазвенел как раз в тот момент, когда он вошел в свои покои. Любой инквизитор мог почуять присутствие враждебной магии гораздо раньше кого-либо другого. Но тут злую шутку сыграло, видимо, то, что заброшенный замок имел еще часть своих защитных заклинаний, и покои бывшего хозяина, которые сейчас занимал Лехор, оказались изолированы от любого магического воздействия. И только когда была открыта дверь, антимагическая герметичность нарушилась, и как удар грома, пришло ощущение присутствия Тьмы. Усталость замедлила силу реакции, и прежде чем Лехор успел защитить себя хотя бы простым «Крестом веры», Тьма сжала холодной хваткой его горло. Точно так же, как на суде Чести!

Колдун снова — в который раз! — оказался быстрее. Лишь на какие-то мгновения, но быстрее. Даже специально разработанное заклятие «Крест веры» на такой короткой дистанции оказалось бессильным что-либо сделать.

Чужеродная сила медленно втащила Лехора внутрь комнаты. Дверь захлопнулась. Колдун, проклятый колдун, величественно стоял у окна, так что блики заходящего солнца освещали его бритый череп. Вероятно, его даже можно было назвать красивым: гордая осанка, надменный взгляд острых синих глаз, в которых читалось скрытое превосходство. Тонкие губы тронула ироничная усмешка:

— Вот мы и встретились, милорд. Помнится, после суда Чести вы мне пообещали, что я сдохну, как собака, но как видите, до этого пока далеко.

Заметив посеревшее лицо своего собеседника, он тут же спохватился:

— Простите мою бестактность, вы же не имеете возможности говорить. Я дам вам такую привилегию, только не нужно делать необдуманных движений.

— Будь ты проклята, тварь! Проклята! — первое, что прохрипел Лехор, усаженный помимо своей воли в ближайшее кресло напротив колдуна.

Чернояр улыбнулся:

— Как это предсказуемо. Не стоит тратить отпущенное вам время, милорд, на эфемерные проклятья. Вы не колдун и не ведьмак, и уж тем более не некромант. Так что полноте. Знаете, мне иногда недостает общения, а таких вот собеседников не часто встретишь. Вот, решил воспользоваться случаем. Открою вам секрет — в жизни важно уметь пользоваться случаем. Если на это есть мозги, конечно.

Лехор измученно отдышался, почувствовав, как смертельная хватка на его горле еще немного ослабла.

— Я смотрю, ты считаешь себя очень умной, тварь? Воспользовался ситуацией, чтобы проникнуть сюда… Рано или поздно сюда кто-нибудь войдет, и тогда тебе не уйти. Ты все равно будешь гореть на костре!

— Ну, мне это уже столько раз обещали, что, собственно, я привык. Знаете, милорд, жизнь — весьма жестокая штука. А насчет того, что сюда кто-то войдет, можете не беспокоиться, я об этом успел позаботиться. Видите, какой я предусмотрительный?

— Ты грязный убийца!

— Ну, зачем же так? Я вообще без причины никого не убиваю. Мой принцип весьма прост — за добро — доброй сторицей, за зло — злом. Вся моя жизнь приносила мне одно зло, так что я тоже стал злым. Каждый рождается светлым и хорошим, а окружающая его жизнь и судьба делают человека тем, кем он становится. Если у человека все хорошо, его окружает доброта и внимание, любовь и нежность, он и сам становится таким — счастливым, добрым человеком. Если же его постоянно гнобят, бьют, причиняют зло, что может из него получиться? Наверное, такая вот тварь, как я, — Чернояр грустно усмехнулся. — Жизнь — очень несправедливая штука. Или бог? Вы верите в бога?

— Не смей упоминать его имени, еретик! — в ярости вскричал Лехор.

— Отчего же? Он ведь един для всех, как считаете вы. Отец, добрый и заботливый. Одним он почему-то дает счастье в жизни, любовь и доброту, других же изувечивает так, что либо они погибают, не выдержав мук, либо становятся такими, как я. Большинство просто смиряется. Разве это я — тварь? А скольких невинных вы сожгли по ошибке на кострах? Вы знаете, что это такое — гореть заживо на костре?.. Заткнись!

Лицо Чернояра исказил приступ ярости, так что оно почернело. Горло главы Экспедиционного корпуса снова сдавила Тьма, и он начал задыхаться.

— Ревнитель веры в единого бога, которого вы все любите. Я не сделал вам никакого зла. Я вообще не трогал вас. Но вы решили, что я достоин смерти. Как мило. Приговорить человека ни за что к уничтожению. Да. Теперь вы все пожнете плоды того, что посеяли. Вы хотели убить меня, но теперь я убью всех вас.

— Тебе все равно не уйти, тварь! — прохрипел Лехор, почувствовав, что тиски на его горле снова немного ослабли. — За тобой идут наши ликвидаторы, и они все равно тебя найдут! Рано или поздно.

Чернояр, успевший успокоиться, усмехнулся и бросил на колени инквизитора завернутый в какое-то полотнище меч. Не узнать меч паладина сэра Чера было невозможно.

— Ты убил их?!

— Конечно. Они так спешили покончить со мной, что я едва смог нагнать их, чтобы покончить с ними. Как вам кажется, милорд, это не такая уж и плохая ирония? Ах, да. — Он презрительно пнул в его сторону небольшой холщовый мешок, из которого выкатилась голова капитана Тиера.

— Это, кажется, тоже ваш. Пришлось убить его быстро, чтобы не слышать визга перетрусившей собаки.

— Убийца!

Чернояр поморщился:

— Мне не нравятся такие слова. Я плачу злом тем, кто хочет сделать зло мне, — не более. Так меня научила жизнь. Я ее дитя, и поступаю по тем же законам, по каким она поступала со мной.

Глаза Лехора заметно округлились от внезапной догадки:

— Ты воистину дьявол, посланный нам в кару за наши грехи. Я понял, это ведь ты все подстроил? Так? Отвечай, тварь! Ты долгое время прослужил в армии, ты прекрасно мог знать, какие склады охраняются, а какие нет, и как будут действовать в штабе при такой ситуации. Это ты выманил всех моих людей отсюда, из замка, заставив искать диверсантов, которых нет и в помине! Ты прекрасно знал, что маршал отдаст именно такой приказ!

— Озарение — надо же. Вы неплохой собеседник, милорд. Весьма неплохой. Но заметьте, я не убил при этом ни единого человека, чтобы достичь того, чего хотел. Вы на моем месте с этим даже не стали бы считаться. Чем больше жертв, тем убедительнее. Однако видите — все получилось так, как я и рассчитывал. Ваши люди где-то там, а вы здесь, со мной. А вы еще обзываете меня убийцей. Знаете, я вас жду с самого утра.

— Я тебя ненавижу! Если ты убьешь меня, инквизиция этого никогда не оставит. Тебя все равно найдут, и тогда ты сам будешь умолять о смерти!

Черонояр снова иронично усмехнулся:

— Какие слова!.. А может быть, я сам ищу смерти? А правда, зачем такой твари, как я, жить? И вообще, можно подумать, что если я оставлю вас в живых, события станут развиваться как-то иначе. О нет, милорд, вы неправы. В штабе армии так уверены в диверсантах, что все, что случилось здесь, в том числе и вашу смерть, спишут на их действия. Я же всего лишь колдун, который должен бежать от преследования со всех ног. Однако время. Мне надоел наш милый разговор.

Слова застряли в горле Лехора, когда тиски сомкнулись на нем смертельной хваткой. Взгляд колдуна стал ледяным.

— В школе магии Тьмы есть одно любопытное заклятие. Вы вот тут все говорили про смерть, угрожали мне. Сыграем в одну игру. Знаете, что такое «Аладейр»? Это судный день. Заклятие связывает двоих, потом случайным образом одного из них убивает. Причем такая смерть неминуема, после нее нельзя ни воскресить, ни поднять мертвого. Не помогут никакие защиты, ничего. Верная смерть одного из двоих. Говорят, это заклятие придумали главы одного древнего ордена наемных убийц-фанатиков. Испробуем же его. Посмотрим, кого заберет смерть. И защитит ли вас бог, если он все же есть и ему не наплевать на происходящее.

Он выбросил вперед руку, и темно-синий жгут энергии «Аладейра» связал их неразрывной нитью. Через несколько секунд по нему пробежал импульс и исчез. Тело Лехора обмякло в кресле.

Чернояр вздохнул, сбрасывая оковы напряжения, — проклятая жизнь снова оставила его в живых. Но близость смерти приятно холодила пылающую темным огнем кровь.

— Прощайте, милорд, надеюсь, вы попадете в ад. Передавайте там всем привет, вероятно, вас уже заждались и будут рады видеть.

Он напоследок кивнул и направился к двери. А тело главы Экспедиционного корпуса Святой Инквизиции при королевской армии объяло темное пламя.





Глава 19




Огромные огненные равнины, залитые оттенками желтого и красного, черного и серого, с прекрасным багровым небом над головой… Весь мир пылал жаром, а воздух наполнял ядовитый запах серы. Время от времени огромные столбы пламени вырывались из лавовых озер, вздымаясь на многие десятки метров ввысь, и тогда небеса полностью закрывало сплошное оранжевое марево. Земля была сожжена дотла, и — единственная в этом мире — окрашена в черный цвет.

Осколок Империала, измерение Инферно, где безраздельно правили демоны.

На эти огненные равнины открылись, словно гигантские сапфиры, огромные магические порталы, каждый величиной в несколько домов. Опаленный жаром преисподней воздух раздраженно гудел, сотрясаемый древней магией, разорвавшей грань между двумя измерениями. Местные твари, оказавшиеся вблизи, испуганно убежали, ощущая всем своим естеством вторжение в их мир чего-то чужеродного. Прошло несколько часов, в течение которых порталы полностью раскрылись и точка выхода стабилизировалась. Потом из них, в боевом строю, стали выходить кроны — тяжелая элитная орочья пехота, закованная в мощную броню, вооруженная страшными топорами, окрашенными в красный цвет, и огромными башенными щитами с изображением пасти огра-людоеда величиной в человеческий рост. Она носила имя «Оскаленные камни», предводительствуемая младшим сыном хана Рагора, Эдаром Беспалым, прозванным так за то, что у него на левой руке не хватало двух пальцев, отсеченных в одном из боев. Только орки этого скола[1] вооружались башенными щитами и имели самую сильную защиту, в том числе и противомагическую. Их жуткие топоры насыщала убийственная магия, дарующая им ярко-кровавую окраску. Орки называли их «палачами».

Кроны, несмотря на свой вес, двигались очень быстро, отбегали на сотню метров и профессионально занимали оборону. Их гигантские топоры покоились на могучих плечах, готовые разом, по команде, опуститься на любого приближающегося врага и рассечь его. Бывали случаи, когда некоторые из этих элитных воинов полностью разрубали лошадь и всадника в доспехах. В любом случае мало кто горел желанием атаковать кронов. Хан Рагор использовал их специально именно сейчас, выпустив первыми на огненные равнины Инферно, чтобы в случае чего они приняли на себя первый удар. Обычно в таких случаях выпускали вперед деркодеров — тварей, которых шаманы орды мутировали из обычных рабов, уродуя до неузнаваемости, превращая в беспощадных обезображенных существ, сотканных из канатов мышц и вооруженных страшными, очень длинными когтями, по прочности и остроте не уступающими стали. Они не представляли особой ценности, потому что их число всегда можно было легко пополнить новыми рабами, но зато они не знали ни страха, ни сомнения и кидались на любого врага, сражаясь с отчаянным остервенением до самого конца. В их мутированном полуживотном разуме властвовала только одна мысль — убивать. Деркодеров всегда приходилось контролировать с помощью шаманов, чтобы они не набросились на самих орков.

Хан Рагор никогда не посылал их при вторжении первыми, и вовсе не из гуманизма. Ему было глубоко плевать на деркодеров, но как мудрый полководец он не собирался так бессмысленно и бесполезно жертвовать своим солдатами, кем бы они ни являлись. Если бы здесь, на огненных равнинах, их ждала засада, шансы, что деркодеры смогут выжить, приближались к нулю. А вот справиться с элитными кронами представлялось куда более сложной задачей. К тому же им обеспечивали дополнительную защиту шаманы скола.

Под прикрытием «Оскаленных камней» из огромных армейских порталов быстро выходили другие подразделения орды, занимая свои места и расширяя зону контроля. Переход в другое измерение при вторжении всегда являлся самым опасным моментом всей операции. Орки издревле обладали самыми лучшими способностями для проникновения в мир Инферно. Открыть армейские порталы для переброски войск можно было далеко не везде. Все зависело от влияния местных магических сил, и чем сильнее они были, тем труднее становилось такая операция. К тому же открытие порталов такого класса могло занять более суток, поэтому подобные высадки всегда производились где-нибудь в уединенных местах возле границы. Но все равно демоны могли обнаружить появление точек выхода и приготовиться к встрече. В отличие от других рас, орки могли проникать во владения Инферно дальше и быстрее. Но это не гарантировало нормальной высадки, поэтому орки спешили. Здесь, в преисподней, где демоны обладали максимальными силами и властью, а все остальные были ослаблены, не оставалось места ни для малейших ошибок, ни для бравады.

Равнины наводнили сколы орочей пехоты, штурмовые спецподразделения, огры, ударные отряды барсовых троллей, масса деркодеров и гигантские слоноподобные гроны, несущие на себе огромные полумагические платформы-укрепления, наполненные отрядом арбалетчиков и несколькими шаманами. Позади всех рядов войск выдвигались чудовищные орочьи камнеметы, окруженные суетящимися расчетами. Огромные устройства, в отличие от людских аналогов, приводились в действие не хитроумными механизмами, а с помощью простой физической силы — но зато какой! Торосы (чудовища, выведенные в незапамятные времена гоблинами-шаманами в биолабараториях легендарного Акхрашеееаа, высотой под четыре метра, наделенные титанической силой и минимальным интеллектом, отличающим их от обычных животных) не имели способностей воинов, но зато как тягловая сила были незаменимы. Они тащили гигантские камнеметы, впрягаясь в них сразу по четверо, а в бою вращалиповоротные механизмы размером с быка и закладывали в метательную чашу снаряды под командованием гоблина-наводчика. Возле каждой катапульты находился входящий в расчет орк-шаман, который с помощью магии создавал глыбы, придавая им необходимые свойства, а также спецотряд боевого охранения. Орочьи камнеметы отличались гигантскими размерами и наибольшей ударной силой, но они были достаточно малочисленной и очень ценной частью орды, а потому их защита всегда находилась под особым надзором.

Последними появились могучие цепторы — древние твари, едва различимые на общем фоне. Они были похожи на гигантских змей, только состоящих из огромных каменных глыб, и умели менять цвет своего тела, подстраивая его под окружающую среду. У них были массивные черепа, покрытые чудовищными монолитными щитами, и кожа, похожая на лучшую орочью сталь. Передвигались они в основном под землей, используя для этого особую древнюю магию, похожую на сумеречную, и служили только орочьим шаманам, знающим древние заклятия для управления и подчинения этих тварей. Цепторы обладали разумом, на Империале их оставалось совсем немного, так что на всю орду имелось всего четыре таких существа.

Над ордой кружили ее воздушные силы, состоящие из наездников на вивернах. Армия хана Рагора очень слаженно и быстро занимала исходные позиции. Вообще время сейчас становилось краеугольным камнем во всей операции. Инферно раздирали нешуточные распри, которые длились уже несколько месяцев. Демонам всегда было очень тесно в своем мире. Если они не воевали вне своего мира, то воевали со своими соседями. Коварные интриги, предательства и длинный список обид. Собственно, сейчас вовсю шла именно такая возня, в которой с радостью решали поучаствовать все новые и новые архидемоны. Так что время для вторжения орда выбрала очень удачно.

Рагор вообще всегда все рассчитывал для достижения цели с наименьшими затратами сил и средств. Так что он легко согласился с предложением Иогана, но вот плату свою уменьшать совершенно не собирался. Архидемоны Жерронские, в чьи владения предстояло вторгнуться, со своей армией находились далеко, с головой втянутые в местные распри. Дополнительным плюсом являлось то, что их земли располагались по берегам множества огненных озер, а древний замок, который и был целью всей операции, находился с одной стороны — в глубине земель, с другой — в диких местах. Когда-то давно здесь располагалась их первая столица, но потом род набрал силу, захватил множество окрестных территорий и перенес центр своих владений совершенно в другое место.

Так как архидемоны Жерронские в основном занимались войной, то древними книгами и тому подобными вещами, присущими их давним предкам, они уже давно не интересовались, поэтому вся их древняя библиотека осталась в старых владениях, превратившихся теперь в нечто похожее на место отдыха от столичной суеты. Дикие места, располагавшиеся рядом, ревностно охранялись и служили довольно знаменитым на все Инферно местом охоты на различных смертельно опасных тварей.

Именно там Рагор и назначил место выхода своей орды. Очень опасное решение, однако если не рисковать, то пришлось бы иметь полномасштабную войну с сильным соперником, а подобное развитие ситуации никак не могло его устроить. Поэтому хан решил пожертвовать огромными затратами энергии и возможностью просчета или срыва при открытии армейских телепортов, но сохранить своих солдат. А удача всегда сопутствовала ему.

Так случилось и на этот раз. Они сумели создать точку выхода и начали прорубаться через дикие демонические земли к Ашеру — древнему родовому гнезду Жерронских владык. Орда состояла из воинов-мастеров, поэтому двигались очень быстро, неся при этом минимальные потери от различных демонических тварей, населяющих эти земли. Очень помогали орочьи шаманы, без помощи которых все могло сложиться и по-другому. Нельзя было питать иллюзий, что демоны в Ашере ничего не знают об их приближении. Жерронским владыкам уже известно о вторжении орды орков, поэтому город необходимо брать в течение ближайших нескольких дней, чтобы сохранился шанс уйти с минимальными потерями. Сражаться с демонической армией хан Рагор не стремился, у них имелась совершенно другая цель.

Ашер имел относительно слабую защиту, ибо никто и никогда не рассматривал его как возможную цель для нападения. Он находился на окраине земель, особых ценностей там не было, поэтому хан в полной мере рассчитывал на успех. Орда пришла сюда за книгой, что искали люди, и данный ими амулет тянул именно в этот демонический город.

Рагор мало знал о цели всего похода, да, в общем-то, и не собирался вникать в подробности. Он имел контракт с людьми и собирался его честно выполнить — и только. К концу вторых суток орда, наконец, прибыла под стены Ашера, расположенного на берегу одного из огненных озер, и с ходу заученно приступила к осаде. Они должны были в кратчайшие сроки сломать его оборону, как прогнившую скорлупу, забрать книгу Ервала и уйти, не вступая в столкновения с основными силами местных владык.

Рагор, хан изгнанного рода Эгнар, потомок великих властелинов, с плохо скрываемой ненавистью смотрел на простирающуюся в низине крепость Ашера. Как хан он не имел права выказывать свои эмоции, но демоны всегда вызывали в нем глубокую генетическую ярость, как и у любого истинного орка.

Все орки с самого своего рождения ненавидят своих кровных врагов — демонов, и те отвечают им той же монетой. Именно орки однажды победили вторгшихся в Светлый мир демонов и загнали обратно в Инферно, и за это те поклялись отомстить и уничтожить древнюю расу. Вот уже много веков между ними шла непримиримая война. Особенно много зла демоны творили через людей, используя в своих целях их многочисленные пороки. И из-за этого люди и орки тоже часто воевали. Рагор не любил людей, вернее, даже презирал. За слабости.

— Цепторы вернулись, мой хан.

Рагор мог не оборачиваться, чтобы понять, кто это произнес, но он слишком почитал старого орка, являющегося много лет верховным шаманом его орды, чтобы стоять к нему спиной. Лицо Хрона покрывала сеть глубоких морщин, но клыки все еще блестели белым золотом. Хан уважительно кивнул, приветствуя того, кто верой и правдой служил еще его отцу. Отсюда, с лавового холма, на котором расположилась ставка орды, открывался отличный вид не только на крепость, но и на каменоломню расположенную в противоположной стороне, где сейчас замерли могучие цепторы, едва различимые на общем фоне.

— Как и предполагалось, город слабо защищен, — продолжил верховный шаман, не дожидаясь вопросов хана. — Цепторы смогли беспрепятственно побывать под городом, их магические силы не настолько велики, чтобы осада затянулась. Но мы все же предприняли некоторые шаги, способные задержать возможную помощь. Думаю, у нас есть еще сутки.

— Осада должна закончиться сегодня к вечеру! — жестко приказал Рагор.

Хрон уважительно поклонился.

— Чего ожидать оркам? — спросил хан, крепче стискивая рукоять огромного цепа, который по традиции служил оружием всех владык его расы.

— Вероятно, третий, и очень маловероятно — четвертый уровень. Остальных слишком мало. Большинство бойцов и магов находятся в армии, которая очень далеко отсюда.

Орки, много веков воевавшие с существами Инферно, условно делили их на несколько уровней, из которых третий включал в себя самых сильных низших тварей, а четвертый — слабых боевых демонов.

Осада между тем уже продолжалась с самого утра. Хан за свою насыщенную жизнь, большая часть которой прошла в бесконечных походах и войнах, брал десятки крепостей всех рас, населяющих Империал, даже жуткие города темных эльфов, так что его орда давно научилась работать слаженным, единым механизмом, без постоянного контроля со стороны своего повелителя. Вот и сейчас хордэры[2] заняли свои позиции и действовали по давно отработанному плану. Между крепостью и выстроившейся ордой оставалось открытое поле примерно в полкилометра длиной, затем плотной массой выстроились полчища деркодеров с магической пеленой вокруг глаз. За ними стояли шаманы Рохуса, контролирующие их невидимыми магическими нитями. Сейчас могучие воины, выведенные в биолабараториях орды гоблинами-шаманами, не знающие ни боли, ни страха, жаждущие только одного — в иступленной ярости убивать снова и снова, пребывали в полусознательном состоянии. Если бы шаманы не повесили на них «Пелену спокойствия» и не контролировали постоянно остатки их разума, бешеные воины уже давно напали бы на саму орду. Деркодеров не жалко — это отличный по боевым качествам расходный материал, позволяющий беречь орочьих воинов, и численность которых маги постоянно возобновляли из захватываемых врагов. Либо рабов.

Позади всех расположились под усиленной охраной огромные орочьи камнеметы, которые с утра без устали забрасывали крепость разрушительными каменными глыбами, отчего магические щиты Ашера давно поблекли и раз за разом давали сбой, так что в итоге удалось снести несколько башен, сильно повредить часть стены и произвести множество разрушений внутри города. Но пока щиты все еще держались. Как-никак, это было родовое гнездо Жерронских владык, и оно изначально создавалось на совесть.

Хан посмотрел на приближающееся к Ашеру мрачное серное грозовое облако, время от времени разряжающееся дуговыми разрядами молний, потом велел:

— Пусть Лактор начинает.

Верховный шаман с помощью ментального сигнала передал приказ одному из своих подручных, сопровождающих хордэра Лактора, и получил ответ, что приказ благополучно передан.

— Проследи за цепторами, — они должны ударить незамедлительно, как померкнут крепостные щиты, и пусть твои шаманы приготовятся нанести последний удар.

Хрон выказал почтение и удалился, решив лично возглавить ударную группу магов орды.

Лактор, хордэр великой орды, уже несколько десятков лет воевал на столь грозной твари, как боевая виверна, но всё ещё не переставал испытывать настоящий восторг, рассекая воздух на этом могучем болотном драконе. Под богато украшенным седлом, сделанным из черепов поверженных врагов, чувствовались едва сдерживаемая мощь и ярость, повиновавшиеся любому его желанию, а рядом парила почти сотня подобных тварей, несущие на себе орочьих всадников, ветеранов, каждого из которых хордэр знал лично. Развернувшись широким фронтом, воздушная орда стремительно приближалась к Ашеру, заходя для удара. Раскаленный воздух Инферно создавал вокруг них мерцающие коконы, вступаю в реакцию с магией шаманов орды.

Лактор, как всегда, летел немного впереди своей сотни, с наслаждением отмечая, как забегали и засуетились защитники крепости, заметив их приближение. Кто-то спешно перенацеливал в воздух «скорпионы»[3], один из магов в панике послал огненный шар, который, впрочем, никому не причинил вреда. Но времени подготовиться и организовать оборону от новой угрозы им никто не дал. Под прикрытием камнеметов, чьи расчеты по максимуму усилили свою работу, воздушная орда благополучно достигла защитного купола крепости. Жуткие когти виверн, пропитанные убийственным ядом антимагии, вспороли слабые призрачные щиты Ашера, проделав в них огромные дыры, и пройдя сквозь них, вошли в воздушное пространство города.

Одновременно осадная группировка орды перенесла удар, нанося теперь его прямой наводкой по гигантской надвратной башне, созданной из застывшего лавового камня, и ближайшей линии стен, чтобы не задеть своих. С ужасом обнаружив кошмарных болотных драконов внутри города под магическими щитами, демоны ударились в панику. Виверны на огромной скорости проносились над улицами и шпилями города, изрыгая потоки яда, прожигающего и отравляющего все, к чему он прикасался. Когти рвали тела демонов, столпившихся на башнях, и подбрасывали их ввысь, в то время как орки-наездники неустанно сбрасывали магические бомбы, которые сотрясали улицы разрушительными взрывами. Город наполнился удушливым ядом, но маги уже торопливо накладывали контр-заклятия, очищающие воздух, и яростно начинали давать отпор. Понеслись боевые заклятия вперемежку с огненными стрелами и шарами, от которых становилось все труднее уворачиваться. Виверны славились своей регенерацией, и когда не спасала реакция, они быстро залечивали свои раны. Однако это получалось не всегда, и вскоре сразу несколько болотных драконов рухнули на улицы города, охваченные первородным пламенем. Двое орков-наездников погибло, одного удалось спасти. Становилось ясно, что еще немного — и воздушная орда начнет нести массовые необратимые потери.

Но тут с небес неожиданно ударил разряд молнии, всколыхнув магические щиты. Потом еще один, пять, десять. Они стали вспарывать защитную сферу, заставив магов бросить охоту за вивернами и переключиться на восстановление защиты крепости. Но это было уже гиблое занятие. Огромное серое грозовое облако величественно расположилось над Ашером. В этом мире не было воды, но вдоволь имелось различных кислот, которые шаманы орды сгустили и мутировали, породив чудовищную грозу. Небо над городом сотрясалось от раскатов грома, когда очередной чудовищный разряд молнии низвергался вниз на головы защитникам, испепеляя все вокруг. Лактор жестом руки повел свою орду на последний заход, выплеснув максимум яда и магических бомб, после чего, выйдя через дыру в защитном куполе, ушел из опасной зоны. Камнеметы орды тут же возобновили навесной обстрел Ашера, и огромные глыбы, раз за разом пробивая ставшую совсем непрочной защитную сферу, сокрушали строения внутри города, довершая творящийся там хаос.

Приближалась развязка. Воздушная орда Лактора, наводнив город страхом, хаосом и клубами смертоносного яда, с минимальными потерями вышла из боя, но кружила неподалеку, готовая вернуться по первому же зову. Вызванная шаманами гроза теряла свои силы, так как демонологи применили чары для ее разрушения. Их магия в родном для них мире оказывалась сильнее чужеродной, орочьей. Однако серная гроза успела сделать свое дело, и защитная сфера крепости практически померкла. Хан отдал мысленный приказ и вскоре ощутил, как содрогнулся под его ногами лавовый камень, когда цепторы двинулись в свою атаку. Они развили под землей ужасающую скорость, а потом стремительно вырвались на поверхность, так что создалось впечатление огромного взрыва, растерзавшего лавовую твердь сразу в четырех местах, в полусотне метров от крепостных стен. Чудовищные каменные змеи, извиваясь в воздухе, пролетели над поверхностью земли и ударились своими шипастыми башками в один из особо поврежденных участков стены. Удар оказался настолько силен, что повалил часть стоявших ближе всего деркодеров. Во все стороны брызнуло каменное крошево, а облако пыли затянуло обширную область. Лишь магическим зрением хан увидел, как все четыре цептора благополучно снова ушли под землю, а в проделанный ими проем в крепостной стене тут же вонзился шар колоссальной магической энергии, сотворенный специальной группой шаманов Хрона. Они вложили в него большую часть своей силы, а потому на некоторое время оказались выведены из боя, но игра стоила свеч. Пролом, проделанный цепторами, расширился многократно, а защитный экран крепости вообще перестал существовать. Загремели орочьи барабаны, шаманы сняли «Пелену спокойствия», и орды деркодеров бросились через уничтоженный участок стены внутрь крепости. Орочьи сколы, стоявшие за ними, с нетерпением ждали своей очереди, чтобы вступить в бой. Уцелевшие защитники отчаянно пытались восстановить кольцо обороны, но сдержать бешеное воинство оказались бессильны. Их смели, как и немногих магов, кто решился противостоять вторжению. Деркодеры начали быстро, словно поток бушующей воды, растекаться по улицам агонизирующего демонического города.

Хан с помощью магии вознёс свой дух высоко над крепостью, чтобы видеть то, что творится за ее стенами. Получив приказ пробиваться к цитадели, по улицам двигались ударные орочьи группы — кгортерс, состоящие из одного огра, десятка самых отчаянных, спаянных в единую команду орков-рубак, пятерку арбалетчиков и боевого шамана. Сопротивление стремительно угасало, снова появились виверны Лактора, которые помогали уничтожать оставшиеся на стенах и башнях очаги сопротивления. На центральной площади плотным каре выстроились демонические твари Ашера, прикрывающие нескольких демонологов, которые успешно отбивали все атаки безумных деркодеров. На их стороне была узость улиц, и бой грозил затянуться. Сверху маги закрыли площадь плотным защитным куполом, по которому пока бессильно били бомбы воздушной орды. Впрочем, развязка наступила довольно быстро. Каменная кладка площади неожиданно разверзлась, и из нее высунулись гигантские тела цепторов. Огромные камневидные змеи смяли своими телами солдат, а мощные взмахи шипастых голов-молотов разбросали остальных. В считанные секунды стройное каре перестало существовать.

Сейчас настала самая жаркая пора для шаманов. Массу деркодеров необходимо было срочно остановить, иначе они просто вырежут весь город, и орда не сможет взять ни единого раба. Это являлось крайне трудным делом, ибо опьяненные кровью бешеные воины едва ли подчинялись какому-либо воздействию. Рагор слышал истории, когда в особо жарких битвах шаманам приходилось уничтожать своих подопечных, так как они оказывались не в силах их усмирить. Бывали даже случаи, когда восставшие деркодеры убивали контролирующих их орков. Однако сейчас дело шло на лад, и вскоре на улицы захваченного Ашера вступят регулярные орочьи войска.

Оставалась цитадель, в которой и располагалась древняя библиотека.

Арон, старший сын хана Рагора, его наследник и правая рука, с мрачной решимостью врубился в гущу тарских демонов, могучих существ, созданных из жара преисподней специально для боя. Величиной с быка, они обладали могучей силой и скоростью, а жар, исходящий от них, мог спалить любые доспехи. Но орков пока защищала магияшаманов орды. Особенно Арона. Однажды, в юном возрасте, он пережил страшное покушение на всю семью. Убийцы, нанятые Великим ханом, несли смерть ядом и огнем. Отца тогда не оказалось рядом, и весь удар принял на себя он сам. Убийцы ушли, оставив его полуживым медленно умирать, убив на его глазах младшую сестру и четверых орков-побратимов. Боль тогда была такая, что заставляла просить смерть поскорее прийти за ним. Но Арон не умер. Он сумел выжить, а шаманы орды за несколько лет поставили его на ноги и излечили от ран. И с той поры ему стало наплевать на любую боль и страх. Хуже, чем тогда, быть просто не могло.

Поэтому Арон свирепо первым врубался в ряды врага, увлекая за собой барсовых троллей — клеоров, прозванные так за цвет своей кожи и природную хитрость, вооруженные огромными двухлезвийными секирами. Легендарная выносливость, сила и природная регенерация делала клеоров крайне опасными бойцами против любого противника. Они свирепо неслись на врага, проламывая его ряды и сокрушая всех гигантскими секирами. Если клеора самого доставали, он мог с помощью своих регенеративных способностей залечить раны и снова кинуться в бой. Об их живучести давно ходили жуткие истории. А Арон, сын хана, шел в бой первым среди них.

Когда цепторы посеяли хаос на площади перед цитаделью, он повел барсовых троллей в бой. Дети ада отчаянно сопротивлялись, и много славных бойцов встретило здесь свой конец, но они очистили площадь и прорвались к цели. Тут же хордэры стали отводить клеоров на смежные улицы города, замещая их для зачистки линейными орочьими частями. А их место рядом с сыном хана Рагора заняла штурмовая группа.

Чудовищный по мощности удар огра проломил врата в цитадель. Оттуда сразу же полетели огненные стрелы, но двое шаманов группы успели прикрыть Арона магическими щитами. А затем сами обрушили внутрь заклятия тяжелого класса «Жар войны», приготовленные заранее. Огромное здание, созданное из лавового камня, как и всё в городе, содрогнулось, но устояло. Штурмовая группа вошла внутрь. Впереди двигался гигантский огр, чья исполинская сила и жуткая свирепость сокрушала любое сопротивление. Рядом шли Арон и четверка ветеранов — орков-штурмовиков, вооруженных специальными укороченными секирами. Шестеро арбалетчиков снайперски уничтожали цели на подходе, а двое шаманов обеспечивали всем защиту. Впрочем, после сокрушительного заклятия «Жара войны» сопротивление внутри цитадели не слишком впечатляло. Демоны славились своей силой и живучестью, особенно в своем родном измерении, но противостоять слаженному напору штурмовой группы они не могли. На груди Арона пульсировал белый амулет, переданный ему людьми, который вел их все дальше и дальше по переходам демонической цитадели, в древнюю библиотеку архидемонов Жерронских. Она располагалась на подземном уровне в центре здания, защищенная охранными заклинаниями. Шаманам потребовалось несколько минут, чтобы справиться с ними, после чего огр проломил проход внутрь. Перед их взорами предстала огромная круглая огненная зала, чьи стены покрывал защитным колпак, под которым находились тысячи книг. Шаманы сделали знак, что ловушек здесь больше нет. Двое орков-штурмовиков заняли оборону в коридоре под прикрытием четверых арбалетчиков, остальные расположились внутри. Огр поудобнее перехватил боевой цеп, собираясь крушить защитный купол, но Арон резким выкриком остановил его.

Людской амулет буквально пылал на его груди, так что сомнений не оставалось — искомая книга совсем рядом. Он медленно обходил огненную залу по кругу, пока не остановился в месте, где амулет стал испускать постоянный чистый цвет.

— Здесь! — приказал он огру.

Тот без промедления повиновался. От исполинского удара защитный колпак покрылся сетью трещин. Шаманы мгновенно накинули ряд заклятий, увеличивающих возможности и могучего людоеда, и его оружия. Второй удар колпак не выдержал и разлетелся на осколки, обнажив приличный кусок стены. Едва это произошло, из амулета вырвался лучик света и четко указал на огромный красный том, шитый золотым тиснением. От книги веяло очень сильной магией, так что даже шаманы ощерили свои клыки. Арон тут же ментально связался со своим отцом.

— Я ее нашел, хан.

— Хорошо, Арон. Надо спешить. Демоны уже направляются сюда. У нас осталось не так много времени, скоро они минуют ловушки наших шаманов и ударят по нам. Я отдаю приказ об отходе.

— Мы идем, хан.

— Наши сражения с демонами еще все впереди.

[1] Скол — единица воинского подразделения орочьих орд, примерно соответствующая людскому батальону.

[2] Хордэр — старший офицер у орков.

[3] Скорпионы — сложные механизмы, распространенные по всему Империалу для метания огромных стрел-копий на большие расстояния.





Глава 20




Граф Ажелон в гневе смотрел на полученное предписание из мэрии города, в котором говорилось, что его просьбу удовлетворить сейчас не могут в связи с тяжелым послевоенным положением, и предлагают подождать.

— Подождать! Как будто я в приемной короля! Да мои предки когда-то сами правили в этом городе! Я им что — слуга, чтобы ждать?

— Видимо, на то у них имелись свои причины, а вашу просьбу они сочли просто не столь срочной и важной, — смиренно ответствовал на это его верный помощник Крейн.

Как выходец из восточных земель он отличался черными хитрыми глазами и несколько меланхоличными движениями.

— Конечно, они у них были. Они их здесь и указывают, но мне-то что с того? — продолжал бушевать граф, отчего его седеющая борода странно топорщилась. — Мои предки беспокоят меня каждую ночь, я не могу нормально спать! Что мне прикажешь делать?! Родовые склепы полны всяких тварей, а я бессилен!

Положение действительно было не слишком хорошим. Дело в том, что некроманты хоть и ушли, но во время сражения за город они подняли всех мертвых в нем, все кладбища и родовые склепы и бросили их против наступающих королевских войск. Когда же войскакнязя Ирритройи стали отступать и оставили Карагон, масса неупокоенной нежити, над которой личи бросили контроль, осталась на мертвых улицах города. Их в общем-то очистили, но по ночам люди до сих пор опасались передвигаться в одиночку. По подвалам заброшенных домов, а в основном — на кладбищах еще можно было найти неупокоенных и других тварей смерти. Особенно много их пряталось именно в защищенных магией древних склепах, таких же, как и те, что принадлежали роду Ажелонов. Граф уже несколько недель носился с идеей очистить их и дать покой многочисленным умершим родственникам, но не мог этого сделать. Он уже согласился потратить и так незавидные денежные средства, чтобы сделать все своими силами, но это категорически запрещал вердикт Святой Инквизиции. Сами же поборники, равно как и государственная власть, не спешили заниматься данным делом, увлекшись погоней за отступающей армией некромантов. Все запросы сводились к одному ответу: позже, ждите. Но граф уже давно не мог ждать, а потому постоянно пребывал в состоянии, близком к ярости. Обычно тихий и спокойный, когда дело касалось наболевшего, он невольно преображался.

— Я не понимаю, почему, если они сами не хотят или не могут сделать свою же работу, запрещают это другим. Как будто мы можем на этом разбогатеть или отнять у них что-то. Наоборот, избавим и себя, и их от проблем. Что в этом плохого?

— Вероятно, они опасаются последствий, мой господин. В склепах могут скрываться весьма опасные твари. Очень опасные. Посудите сами, мой господин, та тупая нежить, что была когда-то на улицах, давно уже уничтожена, а которые обладают достаточным разумом или по природе своей скрытны, как раз и затаились в различных укромных местах. Это просто может быть очень опасным. Поэтому и вышел вердикт, запрещающий самостоятельные попытки разобраться с данной проблемой.

— Спасибо, что все объяснил. А я-то думал!.. — язвительно заметил граф. — Проклятье, я готов сам заплатить им денег, чтобы они пошевелились.

— Вы прекрасно знаете, инквизиторы неподкупны, а достаточно хороших связей среди них у нас пока нет. У городского же правления просто отсутствуют достаточные возможности.

— Как всегда, у тебя на все есть ответ. Но ты понимаешь, что я не могу больше ждать?

— Понимаю, мой господин, — поклонился Крейн.

— Понимает он! Я буду писать королю!

— Со всем уважением, но пока послание дойдет до короля, пока будет рассмотрено, пройдет немало времени. Уверен, к тому времени наша мэрия либо инквизиция найдут решение проблемы.

— Послушай, ты вообще на чьей стороне? На моей или на их?

— Мой господин, я всего лишь отвечаю на те вопросы, что вы задаете.

— Тогда ради всего святого! Ответь мне, что делать? Ну? — Граф Ажелон грозно вперил тяжелый взгляд в своего слугу.

Крейн снова уважительно поклонился:

— Нанять кого-то для выполнения Вашей воли, господин.

— Это как? Ты же сам сказал, что у инквизиции это невозможно, а у нашей мэрии нет сил.

— Тогда наймем кого-то со стороны.

— Ты что, предлагаешь ослушаться вердикта поборников? — опешил граф. — Ты хоть представляешь, сколько будет вони, если об этом станет известно? С ними же только свяжись.

— Но мы никому не скажем, и вообще — об этом никто не узнает. Мы тихо и мирно сделаем свое дело, и все.

— Послушай, я прекрасно знаю все твои замашки, Крейн. Очень даже хорошо знаю. Не удивлюсь, если ты уже кое-что выяснил, не так ли?

— Я подумал…

— Я знаю, что ты подумал, — нетерпеливо оборвал его граф, — давай ближе к делу.

— Как пожелаете, господин. В нашем бедном многострадальном городе объявился некий колдун…

— Колдун! — воскликнул с отвращением Ажелон. — Эти убийцы?..

— Но, мой господин, именно такой маг нам и нужен. Волшебники хороши, но не как уничтожители всякой нечисти. Для этого лучше всего подойдет как раз колдун со своими разрушительными силами. Вернее, лучше всего, конечно, подошел бы некромант, однако найти такового нереально в данное время. Проще пойти в расположение армии Ирритройи и попросить его прислать кого-нибудь для усмирения неупокоенных. В любом случае выбирать все равно не приходится. Кто есть.

— Просто отлично! — всплеснул руками граф. — Дожили: приходится связываться со всякими колдунами.

— Это далеко не всякий колдун, а настоящий мастер, — возразил Крейн.

— Мастер?

— Да, господин.

— Мастеров среди колдунов не бывает. И откуда же он в нашем городе? И что делает здесь?

— Это неизвестно. Он появился всего несколько дней назад, снял комнату в одной из таверн. Скорее всего, колдун тут просто проездом. И скоро двинется дальше, так что нужно ловить момент. Наверняка он из королевской армии, там сейчас идет большой отток таких вот магов под давлением инквизиции.

— Давно пора, — презрительно фыркнул граф. — Ты уже говорил с ним?

— Да, я подумал…

— Я знаю, что ты думаешь, черт возьми. Давай ближе к делу.

— Он не против проделать данную работу, за соответствующую плату.

— Он не проболтается?

— Колдун? Я сильно сомневаюсь, мой господин, что он захочется связываться с инквизиторами.

— Да, ты прав, я просто об этом не подумал. Что ж…

— И потом, если что-то пойдет не так, его слово будет против нашего. Слово колдуна против слова графа.

— Да, ты абсолютно прав. Итак, какую же цену он хочет?

— Он сказал, что это вы решите, когда встретитесь с ним.

— Вот даже как? Он что, думает, я стану встречаться с такими вот, как они?

— Не только. Он хочет, чтобы вы сами пришли к нему на встречу.

Граф Ажелон поначалу даже не поверил в то, что услышал.

— Ты что, смеешь издеваться надо мной?

— Никак нет, господин, он именно так и сказал.

— Тогда он выжил из ума! Он что — не понимает, с кем говорит?

— Понимает, мой господин, но он сказал, что это нужно вам, а не ему. Если вы хотите, то можете прийти и договориться с ним; если нет — то пусть все остается как есть.

— Надо сообщить о нем инквизиторам, пусть поджарят наглеца!

— Если мы откажемся от этого колдуна, то другого подобного случая придется ждать не- известно сколько. Более того, он сказал, что завтра покидает город, и нам лучше поторопиться.

— Какой ужас! — граф опять всплеснул руками.

Сразу вспомнились все кошмары, которые мучили его каждую ночь, и эта мысль была столь ужасной, что вытеснила все остальные. И заставила работать мозг.

— Но я не могу встретиться с ним! Нельзя, чтобы нас видели вместе. Приведи его сюда. Здесь и договоримся. Ты сможешь это сделать?

— Смогу, мой господин, но этот колдун — весьма гордый человек. Даже слишком, и он вовсе не простой. Это наверняка будет стоить нам лишних золотых монет.

— Золотых монет? Ха, посмотри — наш дворец в разрухе, война вычистила все. Какие лишние золотые монеты могут быть?

— Ну, иначе он не согласится. Это мастер, я уже говорил вам. И он не станет что-либо делать без соответствующей оплаты.

— И откуда ты все это можешь знать? — скривил кислую мину граф. — Может, вы в сговоре?

— Мой господин!.. — отшатнулся от него слуга.

— Ладно-ладно, не дрожи, как осиновый лист. Ты уверен, что колдун справится?

— Уверен, мой господин, — поспешил заверить его Крейн.

— Хорошо. Если он станет артачиться, я сам его прикажу повесить.

— Я бы не стал этого делать, мой господин. Связываться с таким человеком очень опрометчиво, тем более сейчас, когда наши придворные маги находятся в войсках, а имеющихся сил совсем не достаточно.

— Посмотрим, — мрачно ответил граф, задумчиво поглаживая свою бороду.





Глава 21




Он совершенно не так представлял себе колдуна, среди которых существовал наибольший процент наемных убийц. Перед ним сидел сильный, наголо бритый мужчина лет тридцати, с красивым черным магическим перстнем на указательном пальце правой руки и еще одним — на мизинце левой. И этот взгляд. Вообще от этого колдуна веяло чем-то таким, что присуще только великим людям, которые могли и умели повелевать другими, и обладали неким несгибаемым внутренним стержнем, который отсутствовал у большинства людей. Если граф раньше настраивался на эту беседу как высший с низшим, то теперь как-то разом признал собеседника равным себе. За колдуном явственно ощущалась сила.

По спине невольно пробежал неприятный холодок.

Граф решил за лучшее ввести колдуна еще раз в курс дела и самолично четко указать на то, что он хотел получить в итоге. Чернояр молча выслушал его, не перебивая, и только потом сказал свое слово:

— Я понимаю вашу проблему и готов помочь ее решить. Стоить вам это будет пятьдесят золотых.

— Пятьдесят золотых?! — тут же взвился граф Ажелон. — Да я на всех своих слуг трачу в год в два раза меньше!

— Какое мне дело до того, сколько вы тратите на своих слуг?

— Дорогой мой! Посмотрите вокруг — вы где находитесь — в роскошном замке или в разграбленном, разрушенном городе?

— Какое мне дело до города? Меня нанимает вовсе не магистрат, а вы.

— Для меня это просто неприемлемая цена.

Чернояр поморщился:

— Вы напрасно торгуетесь со мной. Я знаю, как некроманты захватывали этот город, да и земли вокруг. У местных жителей было время не только для того, чтобы самим уйти, но и чтобы вывезти с собой все, что они хотели. Поэтому не стоит делать свой убыток таким катастрофическим. Вы вполне в состоянии заплатить цену, которую я назвал.

— Она слишком велика! — не отступал граф.

— Граф так беден?

— Я просто сказал, что она велика для такого дела.

— А сколько, по-вашему, это стоит? Знаете, время не имеет цены, а на кону на самом деле сейчас именно оно. Сколько еще потребуется ждать, прежде чем вам помогут поборники либо магистрат? Наверное, много. Если вас не устраивает такая цена — что ж, значит, мы не сошлись.

— Я готов заплатить десять золотых.

— Целых десять золотых, — иронично усмехнулся Чернояр. — Какая прелесть. За нарушение вердикта поборников, за все опасности, что ждут в склепе? Пусть этим займется кто-то другой, но не я. Мои услуги стоят гораздо дороже.

Граф Ажелон переглянулся со своим слугой.

— Вы слишком много просите.

— Ну, я ценю свои силы и свое время. Все просто — это ваша проблема, и видимо, это большая для вас проблема, раз вы сами решили пойти против прямого строжайшего вердикта инквизиции. Так что — ваше решение? Я не стану торговаться. Либо мы приходим к соглашению, либо нет.

Граф нехорошо посмотрел на него:

— С вами трудно спорить. Крайне трудно.

Чернояр ничего не ответил. Он ждал решения, и всем стало ясно, что дальнейший разговор в другом направлении бессмыслен. Граф задумчиво бродил по комнате, пытаясь понять, что ему делать дальше. Затребованная сумма была для него вполне посильной, хотя и очень большой, но он не привык отступать, и его очень злила необходимость преклоняться перед волей колдуна. А еще он ощущал, что здесь все не так просто. Этот странный человек жил не первый день на Империале и прекрасно должен был понимать царившие нравы. Практически везде, всегда и во все века, на всех землях принято было торговаться, а потом достигать компромисса. Ставить жесткие условия мог только очень сильный. И это смущало, очень смущало графа. Он прожил долгую жизнь и во многом разбирался. Что-то было в этом колдуне такое странное, загадочное… С одной стороны — создавалось ощущение Человека с большой буквы, с другой — веяло опасностью, затаившейся, словно готовая к броску кобра. Легкая насмешка, ирония и ум. Нет, этот человек являлся кем угодно, но не обычным убийцей, и даже не магом-мастером. В нем было что-то такое, что заставляло смирить свою собственную гордыню и не идти на излишнюю конфронтацию.

Графа Ажелона это сильно злило и раздражало, но что-то удерживало его от острого желания позвать стражу дворца и разделаться с посмевшим бросить ему вызов колдуном. Время шло, он пытался со всех сторон обдумать, проанализировать сложившееся положение, но принять решение никак не мог. В надежде получить помощь он снова взглянул на своего верного слугу. Тот уверенно кивнул головой. Граф нахмурился. Пройдоха опять заметил что-то такое, чего не видит он. А за долгие годы ему не раз приходилось убеждаться в возможностях этого выходца с востока и научиться ему доверять. В любом случае, если что-то пойдет не так, можно будет обвинить в неудаче Крейна и остаться в стороне самому.

Граф обернулся к колдуну.

Тот по-прежнему ждал, с явным интересом наблюдая за переживаниями аристократа, так, словно точно знал все его мысли. Ажелон даже подумал, не обладает ли тот такой способностью на самом деле, но тут же отверг это. Читать мысли могли немногие, и сделать это втайне невозможно.

— Хорошо, колдун, — объявил он наконец о своем решении. — Я согласен оплатить ваши услуги, если наш фамильный склеп будет очищен.

Чернояр скривил губы:

— Ну, вот и замечательно.

— Я заплачу вам тотчас, как только вы сделаете свое дело, — поспешно заявил граф, но колдун вовсе не собирался с этим спорить

— Как пожелаете.

— Помните, склеп должен быть абсолютно чист и безопасен. Никаких тварей не должно остаться.

— За это можете не переживать, — усмехнулся Чернояр, вставая с кресла.

— Когда вы все сможете сделать?

Колдун лишь пожал плечами:

— Не вижу причин откладывать. Я сделаю то, о чем вы просите, завтра же ночью. Я видел ваш фамильный герб, думаю, найти нужный склеп не составит труда.

— Да. Все родовые склепы очень отличаются друг от друга, и перепутать их невозможно. Они находятся в Спящем городе.

— Это я уже знаю. Мне нужно подготовиться. Ждите меня ночью, я приду за своей платой.

Когда колдун ушел, граф Ажелон вперил тяжелый взгляд в своего слугу, ожидая ответа. И весь его вид говорил о том, что этот ответ должен оказаться весьма удовлетворительным. Крейн уважительно поклонился:

— Мы можем и вовсе не платить колдуну. Пусть сделает свою работу — и все.

— А потом придет и разнесет мой дворец. Насколько я помню, недавно кто-то меня убеждал этого не делать. Потому что этот колдун очень опасен, и что связываться с ним у нас нет сил.

— Все так, мой господин. Однако слабы сейчас мы, но не другие.

— Объясни, — раздраженно потребовал граф.

Крейн позволил себе легкую улыбку:

— Инквизиция ненавидит колдунов. Пусть они и решат нашу проблему с ним, после того как он сделает свое дело.

— Я все еще не понимаю. Ты хочешь пригласить к нам во дворец инквизиторов, чтобы они схватили колдуна, когда тот явится за своей платой?

— Нет, мой господин. Колдун может почуять неладное и уйти. А они все отличаются мстительностью. Нет, мы скажем инквизиторам, будто видели, как колдун шел в склепы. Они явятся и уничтожат его прямо на месте. Главное — все рассчитать.

— А если колдун еще не успеет выполнить своей работы?

— Не думаю, что это окажется проблемой. Инквизиторы вовсе не глупцы и дадут ему сначала потратить энергию, а потом уже уничтожат. Но даже если колдун не успеет все закончить, за него это сделают сами инквизиторы. Нежить, скрывающаяся в склепе, давно истосковалась по еде, она нападет на любого, кто вступит на их территорию. Уверен, инквизиторам не останется ничего другого, как защищать себя.

— Да, теперь я понимаю, — довольно кивнул граф Ажелон. — Ну, а что будет, если это не сработает и колдун сумеет ускользнуть?

— Ну, мы тут будем ни при чем. Склепы могли охраняться инквизиторами ранее или они могли среагировать на использование магии колдуном. Объяснений очень много.

— Ты дьявольски хитер.

— Я лишь служу моему господину, — поклонился Крейн.

— Я помню это. Если все получится, ты будешь вознагражден. Но если нет…





Глава 22




Лок был изысканно одет, словно настоящий столичный аристократ, и улыбался за разговором, как принято в высшем обществе. Вообще в «Святой купели» он явно выделялся и обращал на себя внимание. Многие собравшиеся здесь завистливо смотрели на него, а женщины посылали откровенные взгляды, чем приводили в напряжение и неудовольствие своих спутников. Локу это всегда нравилось, он любил выделяться и, несмотря на то что имел многочисленных врагов, никогда не таился в тени. Наоборот, где бы ему ни приходилось появляться, он открыто заявлял о себе, словно бросая вызов. Но за этим скрывался холодный расчет — элементалист был неуловим и непредсказуем, как ветер. Лок приходил, делал то, что хотел, и исчезал, прежде чем кто-нибудь мог воспользоваться знанием о его местонахождении.

Сейчас он пребывал в отличном настроении, нисколько не смущаясь мудрого взгляда серых глаз своего собеседника. Тот выглядел очень неплохо для своего возраста — сказывалась долгая служба сталкером, а они, как известно, имеют первоклассную подготовку, которая не может просто так исчезнуть, даже с годами. Их встреча состоялась в единственном приличном ресторане Карагона — столице обширнейших Карронских земель, богатых своими рудниками и плодородными землями. Когда-то давно здесь существовало свое собственное королевство, но много веков назад его поглотила могучая, разрастающаяся Ардения. Война с некромантами коснулась и этого некогда богатого края, где кипела жизнь, и за короткое время превратила его в подобие мертвой пустыни. Сады стали кладбищами, рудники заселились призраками павших, земли перестали родить, а на сам Карагон нельзя было смотреть без содрогания, особенно тем, кто видел его раньше, до вторжения нежити. Пусть здесь и не проходила линия фронта, но одного присутствия армии князя Ирритройи хватило, чтобы цветущая столица края превратилась в мертвый город.

Однако жизнь неумолимо брала свое. Как только армия короля отбросила из Карронских земель некромантов, сюда стали возвращаться беженцы. Аристократы спешили в свои владения, люди — в брошеные дома. Видя, во что превратился Карагон, они пугались, но упрямо начинали все восстанавливать. Скоро придут волшебники и вернут земле жизнь, снова вырастут сады, очистятся реки от крови, исчезнут последние следы присутствия нежити, и все начнет понемногу возвращаться в привычное русло. Кое-кто предприимчивый вообще спешил занять более выгодное место в возрождающемся городе, как например хозяин этого ресторана, весьма известный магнат Рофф, вбухавший немало золота и сил, чтобы поднять все из пепла. Но затраты окупались: заведение никогда не пустовало, офицеры, аристократы и многие другие, кто имел достаточно средств для посещения такого рода мест, проводили время именно здесь, тем более что другого подобного на много миль вокруг просто не существовало.

Или нынешний собеседник Лока — Лечер, бывший сталкер, бывший глава всего местного подразделения организации, достигший больших высот и уважения в своем деле, знаменитый коллекционер древности, магических предметов и артефактов. Истинный знаток, которого Лок очень и очень уважал. А главное — он принадлежал к сталкерам старой формации, свято чтившим законы и основополагающие принципы организации. Он одним из первых вернулся в Карагон и принялся за восстановление своего особняка. Сам элементалист с ним не был хорошо знаком, но они помнили друг друга по прошлым встречам.

Лок поднял бокал знаменитого Шианского вина и провозгласил тост:

— За встречу! И за возрождение этого прекрасного города!

Лечер поддержал тост:

— Вы здесь бывали раньше?

— О да, приходилось, — ответствовал Лок, принимаясь за заказанное блюдо из рыбы, которое ему только что принесли. — Я, знаете ли, вообще побывал в очень многих местах. И даже в таких, где никто и никогда не бывал. Жизнь у меня вот такая — странная. Но жутко интересная.

— И насыщенная.

— Это тоже. Если твоя жизнь не интересна, зачем она тогда нужна? Толку от того, что ты ее проживешь? Нужно сделать все, чтобы ее изменить и получить удовольствие. И не только от жизни, но и вообще от всего, что делаешь.

— Хорошая философия, — одобрил Лечер, в свою очередь изучая принесенный ему салат. — Слышали про ограбление особняка Бархатной ночи? Говорят, вы и там побывали.

— Ох, уж эти слухи, — тяжко вздохнул Лок. — И вы им верите?

— Слухи — это тоже информация, а информация, с позволения сказать, — это цель моей жизни. Главное — как ее понять и как ею распорядиться.

— Да, искусство распорядиться информацией — это большое искусство, и весьма ценное. А иногда и жизненно важное.

— Да, кое-кто такими качествами не обладает. Что весьма печально.

— О! Я рад, что вы думаете так же, как и я! — счастливо улыбнулся Лок. — Недавно мне пришлось убедиться в истинности этих слов.

— Это я тоже слышал. Скажите, а разве убивать их было такой уж необходимостью?

— Убийство?

— Да. Последний раз боевую группу Вилата видели внутри вашего особняка в некой экзотической, но смертельно опасной ловушке. Ловушке такого класса, которую крайне трудно создать сейчас, такой, что из нее не по силам было выбраться даже нескольким сильным магам. Ради этого я специально провел экскурс в историю. Последний раз «Утроба великана» использовалась по время Войн двух династий. Помните, восемьсот лет назад, когда за трон Арденов спорили Арканеры и Лийи, произошел памятный случай. С помощью заговора и предательства оказался убит один король, но его убийца просидел на троне считанные дни, когда во время коронации «Утроба великана» поглотила весь тронный зал. Никто выбраться так и не смог. Говорят, у группы Вилата был обреченный вид.

— Разве это убийство? Полноте, всего лишь несчастный случай. Я сам едва смог спастись.

— И чисто случайно спасти кое-кого из ближайшего окружения Черного герцога.

— Я рад, что вы все правильно понимаете, — улыбнулся Лок. — Сей несчастный случай не иначе как послан самим Провидением и избавил меня от многих неприятностей. Знаете ли, некоторые люди отличаются удивительной настырностью.

— Глупостью, вот чем они отличаются, — немного жестко поправил его Лечер, но тут же его голос стал снова незыблемо спокоен. — Когда на кону Арденский трон, это превращает многих в алчущих глупцов.

— А что, кстати, много обиженных? — поинтересовался элементалист, с удовольствием продолжавший поглощать свой ужин. — Знаете ли, я вот все мотаюсь туда-сюда, и как-то немножко не слежу за событиями.

Лечер понимающе кивнул:

— Ну да. Конечно. Обиженных много, но больше поставленных в тупик. Герцог почему-то больше не жаждет вашей головы, хотя, опять же по слухам, вовсе не прочь увидеться с вами, но, возможно, уже не в тех условиях, что планировал раньше. Это здорово напрягает наших боссов, не знающих, что им теперь делать. С одной стороны, они все попали в большую, скажем так, неприятность с последними событиями, организация оказалась в дураках, а ее репутация очень подмочена. И это вызывает просто огромное недовольство среди всех. Однако убийство сталкеров… Вы же прекрасно знаете наши правила и то чувство локтя, которое есть у всех. Убийство одного из нас — это проблема для всей организации, и виновный должен понести наказание. Наверное, очень многое сейчас зависит от того, как решит действовать наше руководство.

— И каковы возможные решения?

— Сейчас всё слишком запутанно и непонятно. Любое решение в чью-либо сторону может оставить массу недовольных и нанести еще больший вред всему делу. Вы сумели поставить организацию в такие условия, в каких она не была никогда. И все сложилось буквально из ничего, в короткие сроки. Я уже не говорю о том, что мы разом лишились всей боевой группы, которую воспитывали и лелеяли очень давно и, поверьте, весьма затратно.

— А что по этому поводу думаете вы сами? — поинтересовался Лок.

— Мне кажется, самым лучшим и верным решением будет все по возможности замять. Как будто бы ничего и не было, а все случившееся — не более чем трагическое стечение обстоятельств.

— Какое интересное решение.

— Но решать руководству. Новому руководству, старое уже ушло.

— Вот как?

— Такие проступки не прощаются. Среди сталкеров, особенно ветеранов, было очень большое недовольство всем произошедшим. В том числе и этической стороной дела. Вероятно, даже кто-то лишится своей головы, раз в ней не оказалось мозгов.

— О, это, несомненно, радует! А то я уже было начал разочаровываться во всем. Столько лет сотрудничества — и тут такое отношение!.. Где старые времена, когда чтились постулаты сталкеров и бережное отношение к любому клиенту?

— Думаю, они вернутся. Прошлое руководство слегка зарвалось, мы получили жестокий, но необходимый урок, и, несомненно, он пошел на пользу. Я бы даже сказал, что он оказался просто необходим.

— Рад это слышать. Какой я молодец!

Лечер внимательно посмотрел на элементалиста:

— Все до сих пор задаются вопросом, как вам удалось ограбить особняк Бархатной ночи? Это считалось невозможным. А вам удалось. Говорят, вы полностью отрицаете свое участие в этом деле, я настаивать не стану. Мне это не слишком интересно, да и вы вряд ли расскажете. Хотя не удивлюсь, если тут не обошлось без еще одного, очень редкого сумеречного артефакта. Куда более любопытны метаморфозы, произошедшие с Черным герцогом после. Он отличается весьма грозным нравом и, как и все в их роду, — завидной мстительностью и упрямством. Поведение же его в данной ситуации ставит всех в тупик. Сначала он рвал и метал, так что вынуждены были прогнуться даже наши, бывшие уже, руководители и вмешаться — Королевский двор. А теперь все резко улеглось. Весьма сомнительно, что Черный герцог так оценил, что вы пощадили его преданного слугу. Заставить его отказаться от преследования какой-то угрозой — я в это не верю. Крода слишком горд, он скорее умрет, чем стерпит подобное. Значит, вы каким-то образом с ним договорились. Причем через Кольена. И я даже догадываюсь, как. Черный герцог — заядлый коллекционер, а мы все очень схожи. Иной раз за ту или иную вещь никакой цены не жалко, лишь бы заполучить ее. Очень интересно, что же вы ему предложили взамен того, что взяли из особняка Бархатной ночи. Может, удовлетворите мое любопытство, ведь есть возможность узнать все из первых рук, как говорится, а не ждать, пока наша организация проведет долгое расследование. Тем более, как вы понимаете, я уже практически отошел от дел и не имею того влияния и связей, что раньше.

Лок оставил рыбу и пригубил вино. Затем вытер руки и, в свою очередь, пристально посмотрел на собеседника. Глаза в глаза.

— Ну, для начала, скажем, я не сомневаюсь, что в ваших силах еще очень многое. Иначе, как вы понимаете, мы вряд ли бы тут разговаривали.

— Работа такая, нет времени на простую встречу ради удовольствия, — огорченно произнес Лечер. — Скоро все забудут про старика.

— Не беспокойтесь, я о вас буду помнить всегда. У меня вообще отличная память. — Лок задумчиво потер ладони друг о друга. — Видите ли, все и просто, и сложно одновременно. В зависимости от того, как посмотреть. Сумеречные артефакты очень своеобразны в работе, их крайне тяжело собрать, я бы сказал — невероятно тяжело и долго, а действуют они, как правило, всего один раз. Это мнимая сила. Я всегда чтил вас за ум, впрочем, как и все остальные. И лишь из уважения я готов ответить, насколько могу, на ваш вопрос, тем более что вы в силах сами прийти к логическому выводу. Я дал герцогу взамен того, что взял, нечто куда более ценное для него. Назвать это я не могу, это уже не моя тайна. Да и какая разница, ведь главное не в этом.

— Тогда я, думаю, могу сказать, что вы отдали в ту ночь лорду Кольену, но пусть это останется маленькой тайной. Тем более что я уже не работаю на организацию, а нахожусь на заслуженном отдыхе.

— Ну, вот и прекрасно. Тогда, может, мы сразу перейдем к делу?

— Пожалуйста.

Лок окружил их невидимой пеленой из воздуха, блокирующего любое подслушивание.

— Мне кое-что нужно найти. По вполне понятным причинам я не хотел бы обращаться за помощью к сталкерам, по крайней мере сейчас. Одна надежда на вас и ваши связи.

— Понимаю, — кивнул Лечер. — Что ж, мы с вами имели дела и в прошлом, и, думаю, я могу оказать вам подобную услугу. Иначе получится, что вы зазря проделали такой длинный путь.

— Я на вас очень рассчитывал, — с улыбкой сознался Лок. — Не только ваша организация, но и я в весьма затруднительном положении.

— И тут вы вспомнили про старину Лечера, — поддержал его игру бывший сталкер. — Может, в его силах вам помочь? Итак, молодой человек, в чем же заключается ваша проблема?

— Мне нужна «Кровь первородного». Это старинный вид магических кулонов, секрет создания которых утерян уже давно.

— Я слышал о них. Говорят, при их создании использовалась кровь прародителя всего живого. Впрочем, легенд много. — Лечер задумчиво покрутил кольцо на безымянном пальце, словно рассматривая тонкую, едва заметную надпись, идущую по всему ободку. Затем произнес: — «Кровь первородного» — довольно редкий предмет. Я бы сказал — очень редкий.

— Конечно, иначе я бы его нашел сам. Однако он не уникальный.

— Да, вы отличный поисковик. Даже очень. Вам известна моя плата?

— Как всегда.

— Прекрасно. Хорошо, я помогу вам.

— Тогда я нанимаю вас.

— Сделка заключена, — подтвердил Лечер, вставая из-за столика. — Мне нужно время, чтобы собрать нужную информацию, но думаю, это не затянется надолго. Приходите завтра вечером в мой особняк, вот вам моя визитка, там есть и адрес, она также послужит и пропуском ко мне.

— Я непременно приду, — заверил его Лок, рассматривая полученный небольшой замагиченный предмет.

— Я непременно приду, — повторил он словно по инерции, с интересом рассматривая «Святую купель», когда бывший сталкер ушел.

Покидать сие заведение элементалист, в отличие от своего собеседника, не собирался. Ведь как ни крути, а здесь еще можно было найти массу всевозможных развлечений.

Лок с большим уважением смотрел на особняк Лечера — единственное цветущее место в городе, на котором как будто вовсе не сказались последствия господства здесь армии некромантов. Видно было, что его совсем недавно заново отремонтировали, сад и газон цвели, мощеная дорожка к особняку казалась просто идеальной. Лечер наверняка вбухал в восстановление всей этой красоты огромные средства, но сделал это поистине с размахом и со вкусом. Сам Лок ненавидел половинчатых мер и считал, что если что-то делать, то делать по полной. Кстати, отчасти по причинам таких затрат хозяин особняка и согласился на сделку с ним. Лечер вообще был очень знаменитым сталкером, можно сказать, легендой в своих кругах, но он давно отошел от дел, и Лок никогда не слышал, чтобы тот кому-нибудь помогал. Его расчет снова полностью оправдался.

Так или иначе, он прошел к парадному входу, выложенному баррорским мрамором, и ему тотчас же открыли дверь. Огромный каменный голем выжидательно воззрился на него. Лок, подумав, показал магическую визитку, данную Лечером, и прошел в роскошную гостиницу. Каменный гигант остался стоять за спиной, но верный ветер незримо контролировал каждое его движение. На всякий случай.

Гостиницу заливал мягкий свет, в ней преобладали золотые и алые цвета, изысканная мебель, дорогие ковры и бесценные произведения искусства. Услужливые вышколенные слуги тут же исчезли, едва появился хозяин. Лечер, облаченный в дорогой камзол, приветствовал гостя коротким кивком головы.

— Я отыскал то, что вас интересует, — начал он без предисловий. — Говорят, судьба — весьма загадочная штука, и иногда ее повороты могут поставить в тупик. Я нашел вам «Кровь первородного».

— И каков ее поворот на этот раз? — как бы между прочим уточнил элементалист, с открытым любопытством рассматривая окружающую обстановку. — Отлично устроились, мастер.

— Благодарю. А поворот весьма и весьма интересен. Искомая вам вещь находится здесь, в Карагоне.

— Вот как? — удивленно поднял бровь Лок. — Не у вас ли, случайно?

— К сожалению, нет. Она находится в склепах. В родовых склепах, которые принадлежат местной аристократии. По легенде, один из древних кулонов, который вы ищете, принадлежал местному графу Родерику Ажелону, жившему двести лет назад, и был захоронен вместе с ним. Все истории и легенды находятся здесь. — Лечер протянул ему магический свиток. — Там же подробная карта, как пройти в нужный склеп. Уверен, это то, что вы ищете. При жизни старый граф был крайне привязан к своему кулону и, по преданию, велел похоронить его вместе с собой. Род Ажелонов всегда очень трепетно относился к подобным вещам. Я слышал, в последнее время нынешний граф пытается выпросить у мэрии сил, чтобы очистить родовые склепы от всякой нечисти, оставшейся после ухода некромантов, но пока ему отказывают. Есть все шансы, что «Кровь первородного» все еще на месте, правда, может оказаться на восставшем Родерике Ажелоне. Но, думаю, вы справитесь с ним.

Лок проигнорировал последнюю информацию. Его куда более интересовало другое.

— Везенье?

— Может быть. Но, как видите, все возможно. Оказалось, то, что вам нужно, совсем рядом.

— Любопытно.

— Весьма. Однако если вы подозреваете ловушку, то напрасно. Я слишком дорожу своим именем.

— Я и не думал, — заверил его Лок.

— Неважно. У вас появились враги; возможно, они уже идут по вашему следу, мне это неизвестно, но хочу заверить, что все происходящее в дальнейшем отношения ко мне не имеет. Я дал информацию, в которой уверен, дальше — дело уже ваше. Если хотите, мы можем поискать другое местонахождение «Крови первородного».

— Это совершенно излишне. Данных сведений вполне достаточно. Спасибо за предупреждение.

— Тогда выслушайте еще одно. В городе действует строжайший запрет Святой Инквизиции на применение магии.

Лок с улыбкойпротянул в кожаном мешочке условленную плату:

— Я попробую справиться.





Глава 23




Черные пустынные улицы Карагона выглядели так, словно город, побывавший под владычеством армии некромантов, лишился своей невидимой жизненной силы. Буквально во всем. Развалины домов казались мертвыми, такими же, как деревья, скрюченные в жуткие образования, после того как их коснулась царившая здесь аура смерти. Не осталось никого — ни птиц, ни крыс, ни даже насекомых. Более того, абсолютно мертвыми казались даже камни, будто бы от них веяло чем-то чужим, прямо противоположным жизни, и колдун даже ощущал это. Впрочем, атмосфера, царящая в городе, его очень мало трогала — на затихающей войне он навидался всяких ужасов и давно перестал воспринимать все иначе, чем как угрозу — или нет — для собственной безопасности. Сейчас Карагон, как и всё графство, больше всего напоминал вымершую пустыню, он сильно пострадал, когда армия некромантского князя Ирритройи заняла его, но магия всесильна. Могущественные волшебники воскресят часть павших, их магия Света оживит природу и изгонит Тьму.

Но колдуна это волновало еще меньше, чем ощущение витавшего вокруг духа смерти. Он всегда был сам по себе, и проблемы какого-то графства его нисколько не интересовали, тем более что после стычки с полковником Алтаном и увольнением из рядов армии отношение к королевству было, мягко говоря, не слишком радостным. Ему вовсе не улыбалось помогать местной аристократии, но ситуация вынудила его к такому шагу, и он собирался сделать свою работу очень быстро и, как всегда, качественно. Разрушать и уничтожать колдун умел очень хорошо.

Те районы города, которые после освобождения снова заселили, остались далеко позади, и теперь вокруг простирались лишь абсолютно безжизненные развалины некогда процветающих зажиточных кварталов. Чернояр шел, не опасаясь никого и ничего, ничуть не стесняясь своей принадлежности к той школе магии, которую все, а в особенности светлые расы, ненавидели до такой степени, что изжога превращалась в кипящую серную кислоту и навязчиво стучала в голове мыслью — убей его! Ему определенно нравилось ощущать страх вокруг себя.

Чернояр ненавидел жизнь, он легко убивал, и зачастую делал это с особым ожесточением. Он настоящий колдун, и чем больше ненависти было вокруг, тем лучше он чувствовал себя. Он упивался этим, все внутри него горело темным пламенем мести всему живому, всему миру, богам, отвергнувшим его. Он ненавидел всё, и ему было по большому счету безразлично всё происходящее вокруг. Щупальца темной энергии, повинуясь воле хозяина, яростно хлестали окружающее пространство, жаждая найти хоть что-нибудь, что можно истолковать как угрозу, и тут же убить. При желании он мог мертвить саму землю — всё живое, что содержалось в ней и в воздухе, могло гибнуть в муках, повинуясь его воле, но, во-первых, все вокруг и так уже давно умерло, во-вторых, это бы здорово замедлило его ход и привело к большой трате энергии, а в-третьих, колдун просто не хотел этого.

Он всегда делал то, что хотел. Черные змеи знали это, а потому рыскали со сдержанной яростью, готовые, получив хоть намек на желание хозяина, с остервенением начать рвать и крушить все, что он прикажет, — и живую плоть, и мертвый металл, и сладкую магию. Ненависть, таившаяся в душе колдуна, сочилась через них, оставляя свой след всюду, где бы он ни прошел.

Чернояр шел уверенно, словно хозяин по своим владениям. Колдун привык все, что мешало ему или причиняло зло, просто уничтожать, он давно уже перестал бояться чего-либо и искал смерти. Нужен был лишь повод, чтобы сеять ее самому вокруг. Просто ради мести жизни и богу.

Сейчас угроза отсутствовала, однако атмосфера страха, оставленная после себя некромантами, здорово довлела над всем. Собственно, она была чужда Чернояру, но не вызывала приступ изжоги, как это делала демонология или любая из светлых школ. Вероятно, она даже являлась родственной, как принадлежащая Тьме.

«Лунное кладбище», на котором располагался фамильный склеп Ажелонов, располагалось в самом дальнем конце Спящего квартала. Правители Карагона обладали, вероятно, необычным чувством юмора, решив устроить отдельный район в городе, где рядом с кладбищем проживала дряхлеющая знать, требующая тишины и покоя, чтобы ее здесь не нервировала молодежь жаждущая, напротив, развлечений и веселья. Со временем каждый из особняков превратился в некое подобие склепа. Чернояр подумал, что, наверное, в каждом особняке находились тайные алхимические лаборатории или огромные библиотеки, наполненные древними манускриптами, в которых придворные волшебники тщетно искали способы, как бы еще немного отдалить смерть.

Смерть все равно неизбежна, если не в том, то в ином виде. Например, в образе некромантской армии Ирритройи, которая сумела захватить город и унести немало жизней. Когда же сюда подошли королевские войска, некроманты для прикрытия своего отступления подняли из могил все, что смогли, и заставили сражаться. Этим и объяснялась могильная пустота, царившая вокруг.

Ворота «Лунного кладбища» оказались покорежены — они изначально были закрыты, но когда по призыву некромантов мертвые восстали из могил, то, выбираясь наружу, разворотили все на своем пути. Мертвая плоть не чувствует боли и обладает огромной силой. Повинуясь мысленному приказу хозяина, Щупальца Тиамат в один миг расчистили ему дорогу, снеся решетки ворот так, что они отлетели в сторону на несколько метров.

И тут колдун ощутил явное присутствие опасности, а Щупальца Тиамат моментально ощетинились невидимыми шипами, наполнив пасти самым сильным и смертоносным ядом. Неупокоенные были рядом, и их оказалось очень много.

Фамильные склепы охраняла древняя магия. Сила некромантов смогла сломить их защиту и выпустить восставших мертвецов, но многие из них оказались далеко не простыми костями. Некоторые при жизни являлись славными воинами или магами, а потому не погибли, как другие, повинуясь воле князя Ирритройи, прикрывая отход его армии, а ушли обратно в свои склепы в надежде, что древние сооружения защитят их. Чернояр всем существом чуял опасность, исходящую от его цели.

Склеп Ажелонов выглядел огромным монументальным сооружением, благо принадлежал одному из знаменитых и богатейших местных родов, так что в нем покоился не один десяток членов семьи. Губы колдуна тронула едва заметная презрительная усмешка, когда он представил, какие семейные тайны хранит этот склеп и что случилось бы, если Святая Инквизиция заявилась бы сюда. Наружу могли выплыть весьма неблаговидные детали.

Он остановился в некотором отдалении от огромных массивных готических дверей склепа, разукрашенных древней мозаикой, и прислушался. На кладбище стояла мертвая тишина. Аура опасности, исходящая из многочисленных склепов, ощущалась столь явственно и покрывала собой столь большую площадь, что не представлялось возможности четко определить каждую угрозу по отдельности или как-то локализовать ее. Щупальца Тиамат разрослись практически до своего максимального размера и буквально сочились черным ядом разрушения. Они бессильно скреблись о потолок подземных катакомб, защищенных могущественной древней магией, расположенных глубоко под ногами колдуна, ощупывали все строения, проникая везде, куда могли дотянуться. Если бы здесь находился другой колдун, он мог увидеть, как черные магические змеи от Чернояра, словно щупальца гигантского кракена, охватили всю переднюю часть склепа и прилегающую к нему территорию. Чернояр впитывал в себя всю информацию, которую только мог получить. Он не спешил — жизнь научила его не спешить, если есть возможность лишний раз затратить время и подумать, прежде чем начать действовать. Вероятнее всего, склеп имел и другой скрытый вход, но колдун не собирался терять время на его поиски.

Он начал активировать защитные заклятия. Элитный «Доспех тьмы» плотно обволок его тело, обеспечив очень серьезную защиту от любых угроз, но чтобы не тратить его дорогую энергию, Чернояр накрыл все стандартной «Сферой ярости». Она легко возобновлялась и хотя защиту обеспечивала не слишком надежную, все же могла стать прекрасным дополнением ко всей системе в целом.

Створки огромных дверей склепа свободно открылись, едва он силой воли прикоснулся к ним. Щупальца Тиамат мгновенно устремились внутрь. Там царила тьма, разруха и запустенье. Древняя лепнина на стенах была кем-то содрана, центральный алтарь разрушен могучей неведомой силой, и его осколки разбросаны по всему пространству центральной залы. Сама центральная зала имела размер не меньше пятидесяти метров в диаметре, и здесь явно чувствовалась таинственная пространственная магия темных эльфов. Она казалась абсолютно пустой, а вот в трех проходах, ведущих из нее дальше, явственно таилась злоба, смешанная с отчаяньем и безрассудством. Щупальца Тиамат превратились в чудовищные пасти, оскалившиеся в сторону опасности. Колдун вошел внутрь и силой мысли закрыл за собой двери склепа — он очень не любил оставлять спину не прикрытой хоть чем-нибудь. По крайней мере, здешняя защитная магия убережет его от обнаружения извне. Царившая внутри тьма нисколько не мешала — он видел как днем, используя свои способности. Вероятно, в склепе некогда имелась какая-то магическая система освещения, но в общем фоне сейчас невозможно было распознать ее следы.

Чернояр стоял и ждал нападения. Он не сомневался, что твари нападут, и готовился их встретить.

Первая атака последовала почти сразу. Нечто зыбкое и мертвенно-холодное свалилось с куполообразного потолка, но еще в воздухе оказалось проткнуто сразу несколькими Щупальцами Тиамат и во мгновение ока разодрано в клочья. Бестелесная тварь не смогла ничего противопоставить силе темной магии, суть которой есть разрушение в чистом виде.

Бьющийся кхор — очень опасное существо, которое обычно сидит где-нибудь наверху в засаде, морфируя свое тело до состояния жидкого хрусталя, и потом, когда приближается цель, падает, разбиваясь на тысячи осколков, которые летят далеко во все стороны, прилипают к жертве и внедряются в нее, начиная быстро насыщаться, разрывая плоть изнутри. Причем ее тело обладает таким разрушительным свойством, что очень мало есть защит, способных противостоять такому внедрению. Эти твари опасаются раньше времени разбить свое тело, поэтому окончательно морфируются за несколько мгновений до удара о поверхность, и единственный шанс их уничтожить — сделать это либо до падения, либо во время него. Повинуясь желанию хозяина, Щупальца Тиамат мгновенно заполнили весь купол склепа, обшарив каждый выступ, и уничтожили еще троих бьющихся кхоров.

Чернояр остановился посреди залы и прислушался ко всем своим многочисленным видам чувств, пытаясь собрать максимум возможной информации. И все они буквально кричали о затаившейся опасности. Колдун только усмехнулся, представив, что здесь могло собраться после ухода некромантской армии. По тем сведениям, которые он получил от заказчика, фамильный склеп графов Ажелонов имел одну главную залу, где покоились представители основного рода, и две отдельных, гораздо меньших по размеру, в которые были перенесены останки то ли дальних родичей, то ли еще кого. Наверняка основная масса нечисти сосредоточилась именно в главной зале. Но соваться туда, оставляя за спиной тварей, таящихся в двух других ответвлениях склепа, колдун не собирался.

Он решил призвать на помощь Ямаров. Это было одно из самых таинственных заклятий школы Темной магии. Многие уверяли, что оно очень сложное, и поэтому никто не решался им пользоваться, боясь оказаться уничтоженным в случае ошибки, но на самом деле это было не так. Призыв этого темного существа являлся довольно простым, но крайне опасным, возможно, самым опасным во всей школе. Ямар представлял собой вовсе не порождение магии, наделенное частичкой воли колдуна, как обычно происходит с вызывными существами. Это была частичка самой Тьмы, высших её сил, обладающих своим собственным разумом. Тьма есть сплошное разрушение, стремящееся уничтожить абсолютно все, и Ямар являлся ее истинным олицетворением.

В первую очередь он пытался убить колдуна, который осмелился призвать Тьму. А так как эта тварь обладала сокрушительной силой, то почти всегда ей это удавалось сделать. Именно поэтому лишь немногие из самых могущественных колдунов обладали достаточной силой, мастерством и мужеством, чтобы пользоваться данным заклятием, и то в исключительных случаях. Чернояр же по своей сути всегда старался делать то, что не могли другие, в этом добывая себе преимущество. Он изначально загорелся идеей овладеть Ямаром, и однажды призвал его. В тот миг олицетворение самой Тьмы долго изучало колдуна, но не напало, видимо, решив, что он достоин.

Чернояр сам атаковал его. Он намеревался сразу доказать свою власть, подтвердив ее силой, и победил. Следующий раз Ямар призвался без всяких проблем и был абсолютно покорен его воле, но не из-за боязни — Тьма не может испытывать это чувство по определению — просто ее порождение признало колдуна по-настоящему достойным. Но Чернояру этого было мало. Он упорно работал и сумел возвести мощь заклятия до больших высот. Теперь его силы хватало на призыв и контроль сразу двух Ямаров.

Вызов прозвучал резко и кратко, как приказ. Тьма заклубилась у ног, а затем успокоилась двумя озерцами абсолютной тьмы. От них шла практически осязаемая угроза, которая заставляла каменеть от ужаса. Древние плиты склепа с жутким шорохом крошились и испарялись в том месте, где тела Ямаров соприкасались с ними. Чернояр мысленно направил их в боковые ответвления склепа. Щупальца Тиамат осторожно скользили над озерцами истинной тьмы, сигнализируя своему господину о смертельной опасности. Чтобы страшное и опасное ни таилось в тех небольших могильниках, Ямары уничтожат все. Тьма будет довольна новыми жертвами.

Колдун тут же сосредоточился на главной цели. Он активировал заклятие Ньякасса, достаточно простое и очень востребованное везде, где нужно было нанести наибольшие разрушения, начиная от каменоломен и заканчивая полем боя. Суть его состояла в том, чтобы создать шар, насыщенный чистой разрушительной энергией, управляемый колдуном, и детонирующий по его воле. Сила Ньякасса зависела только от силы создателя. К тому же это заклятие не требовало больших усилий, и им часто пользовались.

Повинуясь словам заклинания, тьма снова начала сгущаться и, впитываясь в тело, выходить из рук уже в виде черных витиеватых жгутов энергии. Они формировали шар Ньякасса, который рос с каждой секундой, пока не достиг размера почти в человеческий рост. Подумав, Чернояр решил закончить его насыщение и мастерски завершил заклинание, создав внутри, для усиления, дополнительный сложный узор. Склеп, конечно, строили на века, и к тому же укрепили очень мощными защитными заклятиями, но все же он имел конечную прочность. При желании колдун мог создать Ньякасс намного большей мощности, но тогда все сооружение просто было бы уничтожено, а это вряд ли понравится заказчику.

Силой воли Чернояр послал свое творение вперед по центральному коридору, ибо нечисть, собравшаяся внутри главной залы, могла скоро двинуться сюда по его душу. Шар грозно плыл в полуметре над полом, низко гудя и подрагивая от клокочущей внутри него спрессованной чистой энергии разрушения. По сути, он представлял собой очень мощную магическую бомбу.

Как только Ньякасс прошел половину коридора, колдун тут же поставил за ним Щит Тиа[1] — одно из немногих чисто защитных заклятий школы Темной магии, чтобы ударная волна от взрыва не прошлась по нему самому. Магическое зрение позволяло видеть все, что творилось в главной зале склепа, но интереса не представляло. Глупо изучать то, что скоро окончательно и бесповоротно упокоится навсегда, отправившись в Небытие. Чернояр хотел лишь побыстрее покончить со всем этим, вернуться к графу Ажелону и убраться из этих проклятых Смертью мест.

Это стало его ошибкой.

Он вывел Ньякасс прямо в центр залы и отдал мысленный приказ на детонацию. Взрыв произошел мгновенно. Склеп сотрясся до самого своего основания, и казалось, что сейчас расколется на части. Но Чернояр рассчитал все правильно, и древнее сооружение все же устояло. Природное любопытство заставило ощупать Щупальцами Тиамат потолок склепа — защитные заклятия, сковывающие его, практически перестали существовать. Что ж, это хорошо, граф Ажелон ему не нравился, пусть теперь тратится на магов, чтобы восстановить всё, раз не захотел платить ему. Еще большее удовольствие ему доставил вид, открывшийся внутри самой залы, когда он туда вошел. Вернее, вида никакого не было, ибо в воздухе висело плотное облако из каменной крошки. Лишь магическое зрение позволяло увидеть, что внутри залы все уничтожено. Взрыв Ньякасса буквально содрал со стен всю лепнину, барельефы, надгробные плиты, и все остальное, что выделялось от монолитных стен склепа. Сохранились лишь сами могилы, располагавшиеся под каменным полом. Разрушения являлись фатальными. Чернояр разом уничтожил всё и всех.

Всё, кроме двух мощных жгутов молний, с шаровыми образованиями зарядов на концах, размером с голову человека, несущихся на него.

Школа Темной магии отличалась особой спецификой. Обладая самой сокрушительной мощью атаки, она в то же время имела слабую защиту, и колдуну, чтобы выжить и победить, нужно было уметь уничтожать цель прежде, чем это сделает противник. А это приводило к тому, что у них вырабатывалась очень высокая реакция, усиленная магией и амулетами, ибо от нее часто зависела их жизнь.

За мгновения, оставшиеся до удара, Чернояр успел понять, что на него несется пара дисташей, а раз это заклинание самонаводящееся, то уклониться от него нереально. Он успел закрыться Щитом Тиа, но тот сразу же исчез, поглотив два мощных электрических разряда. Практически одновременно с этим Чернояр выбросил в сторону врага пару дестройеров — его любимое заклятие в виде больших сгустков насыщенной разрушительной энергии.

Все это время неведомый подлый маг скрывался в своей сфере невидимости, сплетенной из воздуха, почему колдун и не обнаружил его сразу, как вошел в склеп. Выходит, его ждали? Это все ловушка?

Колдун мгновенно пришел в бешенство. Опять засада на него! Ненависть жгучей волной захлестнула разум. Первые два дестройера снесли защиту элементалиста, сделав его видимым для магического зрения. Чернояр запустил еще два черных пламени Тьмы. Противник пребывал в полушоковом состоянии после мощнейшего взрыва, вызванного Ньякассом, и «Воздушную пелену», что он выставил для своей защиты, разнесло на части и здорово встряхнуло «Стихийный кокон». Элементалист все же сумел найти силы на телепортацию и таким образом избежал удара еще двух дестройеров. В ответ он шарахнул дисташами, и Чернояру, в свою очередь, пришлось снова закрываться Щитом Тиа. Небольшое пространство, которое разделяло их, не позволяло выстраивать сложные схемы боя, а лишь использовать элементарнейшие способы защиты и любимые отточенные ударные заклятия. Элементалист не мог позволить себе затратить даже несколько секунд на создание серьезной защиты, например «Статического поля», под прикрытием которого можно было подготовить мощный удар, но и колдун также не имел возможности отвлечься и активировать одно из убийственных заклятий. Внутри склепа графов Ажелоно буквально кипел магический поединок, дисташи раз за разом уничтожали Щит Тиа, а мощные дестройеры сносили «Воздушную пелену», хотя она и являлась весьма солидной защитой, а также кромсали «Стихийный кокон». Прошло всего несколько минут, и исход боя стал очевиден. Элементалист тратил намного больше сил для поддержания своей защиты, ибо противостоять необычайно мощным дестройерам Чернояра чем-нибудь более слабого класса, чем «Воздушная пелена», было вообще нереально. Они и так уничтожали ее, и если бы не мощный и дорогой «Стихийный кокон»… Но и он не был вечным!

Элементалист попытался с помощью частой телепортации изменить ход поединка, но Чернояр легко ловил цель, не давая возможности передохнуть своему противнику. Он чуял близкую победу, а потому беззастенчиво тратил энергию, швыряя одну парусвоих любимых дестройеров за другой. И с каждым разом элементалист защищался со все большим трудом, он просто не мог поддерживать такой темп и все отчетливее сдавал свои позиции. Видимо, делая засаду, он ожидал, что колдун ворвется в центральную залу склепа и начнет уничтожать собравшуюся здесь нечисть, и вот тогда можно будет выбрать момент и нанести смертельный удар, но тот послал вперед заклятие Ньякасса, едва не разнесшего весь склеп и уничтоживший всю приготовленную защиту элементалиста.

«Стихийный кокон» все страшнее бледнел, когда очередной дестройер сотрясал его, прорвавшись сквозь «Воздушную пелену». Еще десяток таких попаданий — и он окажется уничтожен, и противник останется без защиты. Аэромаг имел изначальное преимущество в скорости, но сжатое пространство склепа полностью сводило его на нет. Чтобы попытаться сбежать, ему нужно было затратить все те же несколько секунд, но колдун не давал ему ни одной!

Чернояр успел убить за свою жизнь немало магов всех видов и школ, и сейчас раздумывал, убить ли очередного неудавшегося охотника за его головой или взять в плен и узнать имя заказчика.

Но тут произошло сразу два важных события, которые поставили ход поединка с ног на голову. Сначала он ощутил, как в склеп стремительно входит светлый маг. Элементалист сумел либо позвать на помощь, либо его сообщник сам почуял неладное и теперь спешил сюда! Это могло здорово усложнить ситуацию. Чернояр знал, что ему необходимо совсем немного времени, чтобы окончательно разделаться со своим противником, и это время нужно было выиграть любой ценой, ибо сражаться со свежим, полным сил светлым магом, имея за спиной недобитого элементалиста, было очень опасно. Повинуясь его желанию, Щупальца Тиамат, которые он специально все это время не пускал в бой, рванулись ко входу в залу, чтобы атаковать нового врага. Но в это же мгновение элементалист, чей «Стихийный кокон» балансировал на грани уничтожения, вдруг окутался серой вспышкой, и воздух внутри склепа буквально поплыл, раздираемый могучими силами. Они снесли «Щит Тиа», «Сферу ярости» и практически уничтожили Тиамат. На какие-то мгновения Чернояр потерял сознание, сокрушенный таинственной силой. Он яростно рвался из окутавшей его пелены в реальный мир, лихорадочно пытаясь понять, что же произошло. Объяснение могло существовать только одно — чертов элементалист активировал какой-то артефакт, причем артефакт большой силы, раз он сумел пробить его ментальную защиту.

Тиамат извивалась от боли и сама была на грани уничтожения, сохранившись лишь чудом. Едва Чернояр очнулся, он рефлекторно попытался активировать защитное заклятие «Разрушителя элементов», приберегаемое на крайний случай, но не успел. Золотисто-огненные обручи света окутали его, отрезав от внешнего мира. Он сразу узнал это заклятие, потому что его очень любили инквизиторы — «Оковы Света». Им пользовались для обездвиживания пойманных магов. Особенно эффективно оно действовало против колдунов, которых Святая Инквизиция ненавидела гораздо сильнее, чем кого-либо еще. Пылающие жгуты давили на него, ослепляя и затуманивая жуткой болью сознание. Это заклятие стало воплощением всей ненависти, что испытывали фанатики по отношению к темным магам, оно изначально затачивалось на то, чтобы причинить максимально возможные муки боли, и при этом надежно сковать и не дать ничего сделать в ответ. Любимейшей казнью, практикуемой Святой Инквизицией, была Исайя — смерть в «Оковах Света». Никому еще не удалось вырваться из них, но Чернояр не собирался сдаваться. Его душила страшная злость на себя, за то, что он пренебрег своей безопасностью и сунулся в ловушку, не подготовившись к возможным развитиям событий заранее. Несмотря на практическую слепоту и нечеловеческую боль, он сумел обернуться и увидеть воочию своего нового врага. Им оказался инквизитор, в соответствующем белом балахоне с красным крестом на груди и расшитыми золотистой вязью рукавами. В пустых глазах фанатика горела лишь жгучая ненависть. И Чернояр от души ответил ему тем же.

Бешеная ярость сжигала его изнутри, давая новые силы для борьбы. Золотые жгуты заметно замедлили свое движение, и в глазах инквизитора мелькнуло удивление. Но это длилось лишь мгновение, и он усилил давление. Боль затмевала разум, но колдун, закусив до крови губу, продолжал стоять и сопротивляться. Силы стремительно покидали его. Скоро наступит момент, когда он лишится всего, превратившись в подобие куклы.

Ямары! Спасительная мысль мелькнула в голове, и он ухватился за нее. Ведь оставались призванные им Ямары, и если бы не действие «Оков», затмевающее мозг, Чернояр сразу бы вспомнил о них. Теперь появился шанс, нужно было лишь продержаться.

Он яростно позвал, и на его мысленный призыв, более похожий на полный боли и отчаяния вопль, тут же отозвались детища Тьмы. Они давно расправились со своими целями и теперь спешили к нему на помощь, двигаясь с максимальной скоростью, на которую только были способны. Отказывающийся работать мозг лихорадочно подсчитывал примерное время, которое нужно еще продержаться. Выходило почти полминуты. Целых полминуты!

Чернояр сосредоточился на «Оковах», вложив все свои оставшиеся силы, чтобы сопротивляться их действию. Отчаяние и ярость помогали ему, без них он давно бы уже сдался. На лице инквизитора проявилось беспокойство, ибо он никогда не видел и не слышал, чтобы кто-то мог так долго сопротивляться действию беспощадных «Оков Света», и это еще больше вдохновило колдуна. Каждая секунда борьбы для него казалась минутой. В любой момент можно было упустить контроль над ситуацией и проиграть борьбу. Боль буквально разрывала его на части, казалось, во всем мире не осталось ничего кроме нее. Чернояр старался отрешиться от этого, сосредоточившись только на одном, — сопротивлению ненавистным «Оковам», которые неумолимо сжимали его своими тисками. Удавалось лишь на какие-то мгновения замедлить их, но именно это и решило исход борьбы.

В глазах фанатика вдруг промелькнул страх — он почуял приближение опасности. Теперь ему предстоял выбор — либо отвлечься от колдуна, либо довести дело до конца, а потом уже разобраться с новой опасностью. На нем висело несколько средних защитных заклятий, и он решил понадеяться на них. Если бы инквизитор знал, что к нему приближается не просто опасность, а Ямары, то бросил бы все силы на спасение своей жизни. Но он совершил фатальную ошибку. Порождения тьмы восстали выше человеческого роста и с двух сторон обрушились на него, поглотив под собой. Ментальные нити, связывающие инквизитора со «Святыми оковами», мгновенно оборвались, словно кто-то перерезал их невидимыми ножницами. Чернояр тут же почувствовал, как борьба с ними резко качнулась в его сторону. Из последних сил он удвоил свои попытки освободиться и с победным ревом, на грани умопомрачения, сбросил с себя ужасное заклятие.

Смерть выпустила его из своих цепких рук.

Прорвавшись к внешнему миру, колдун снова получил доступ к источникам силы. Энергия мощным потоком хлынула в опустошенное борьбой тело, насыщая его и возвращая к жизни. Используя каждое мгновение, Чернояр накастовывал вокруг себя защитные заклятия, одновременно возвращая к жизни Щупальца Тиамат. В руках его появились сгустки темного пламени — дестройеры, заряженные разрушительной энергией, помноженной на ярость колдуна. Он искал элементалиста. Пылевое облако по-прежнему висело внутри склепа, но оно не являлось помехой для магического зрения.

Элементалист исчез. Чернояр ощупал весь склеп во всех мыслимых диапазонах, но его первого противника здесь явно не было. Он сбежал! Не дождавшись своего партнера по засаде, спасая свою жизнь, пожертвовал очень дорогим артефактом и сбежал, не искушая больше судьбу. Что ж, пока это хорошо — колдун сейчас был не в силах вести новый поединок.

Оставался инквизитор. Огромный сгусток первородной тьмы, образованный сразу двумя Ямарами, практически не шевелился. Жуткая смерть, распад на уровне молекул. Чернояр, едва сдерживая свою злость, отошел от призванных порождений тьмы, даже нахождение рядом с которыми могло бросить в холод страха любого. Он распустил Щупальца Тиамат на максимально возможную силу, ощупывая все внутри склепа и ближайшие его пределы. Ни одной живой души. Кроме…

Кроме миниатюрного свитка, величиной с мизинец, в том углу главной залы склепа, где он впервые увидел элементалиста. Отпустив Ямаров, колдун прошел к этому месту и поднял магическую вещь. Видимо, когда детонировал Ньякасс, элементалиста, поджидавшего в засаде, очень серьезно тряхнуло взрывной волной, возможно, бросило на стену, в результате чего этот вот предмет выпал из кармана. Колдун с усмешкой поднес его к глазам — теперь он знал изначального хозяина своей находки.

Любой, кто покусился на его жизнь, должен умереть. Таков был закон существования колдуна.

Если раньше ночные улицы Карагона сковывала безжизненная тишина, то теперь всё испуганно жалось под воздействием страха. А когда Чернояр был в бешенстве, граничащем с безумием, он становился по-настоящему страшен. Его колдовскую ауру мог почуять любой и застыть на месте от распространяемого от нее ужаса. Всё, с чем она соприкасалась, немедленно начинало разрушаться. Даже камень мостовой с тихим шорохом крошился в добром десятке метров вокруг колдуна. Щупальца Тиамат, полностью восстановившиеся, теперь рыскали вокруг своего хозяина, жаждущие рвать и уничтожать.

Чернояр не таился, он шел по вымершим улицам города открыто, переполненный лишь одним желанием — убивать. Любого, кто встанет на его пути. К своей неизмеримой удаче, военные патрули оказались в это время далеко отсюда и потому сохранили собственные жизни. Пелена ярости застилала глаза колдуна, он жаждал мести и буквально летел вперед на Щупальцах Тиамат.

Особняк графов Ажелонских.

Он выглядел едва ли не таким же вымершим, как и весь город, но колдун чувствовал внутри жизнь и свет. Где-то в глубине дома горели магические лампы и находились бодрствующие живые существа. Конечно, он не являлся вампиром и не мог доподлинно определить, кто это, но и так знал — заказчик прекрасно понимал, в какую игру решил сыграть, а потому наверняка не спал, ожидая вестей от расставленной ловушки. Интересно, как бы они оправдали появление в их склепе колдуна? Разграблением могил? Вполне вероятно. Что ж, выходило даже неплохо, граф разом получал и очищенный фамильный склеп, и расположение от могущественной Святой Инквизиции, сдав ей одного из ненавистных колдунов. Видимо, эта игра стоила свеч, раз они пошли на такой риск.

Вот только они не знали Чернояра и его репутацию.

Уже приближаясь к особняку, он понял, что внутри узнали о его появлении. Видимо, придворный волшебник почуял надвигающуюся опасность. Особняк ожил. Колдун отчетливо представлял, как испуганно мельтешат стражники, с обнаженным оружием занимая свои боевые посты.

Глупцы!

Щупальца Тиамат могучим рывком вознесли его вверх, одновременно разрывая хлипкую защиту графского особняка, а также одно из больших высоких окон. Чернояр очутился в большой зале, в которой никого не оказалось, но за двустворчатыми дверьми стояли двое перепуганных стражников, которых Щупальца Тиамат прикончили, прежде чем они смогли поднять тревогу. Аура колдуна буквально сдирала со стен все, к чему прикасалась, превращая в прах, когда он проходил мимо. По лестнице, ведущей на нижние этажи, кто-то бежал, но Чернояр не стал задерживаться, сбросив туда убийственное заклятие «Темного времени». Особняк вздрогнул от страшного удара, превратившего всю его нижнюю часть в гору безжизненных обломков. Стражу в коридоре и тех, кто выбегал из встречавшихся по пути комнат, колдун убивал дестройерами, или это делали Щупальца Тиамат.

Наконец — нужная дверь.

Чернояр разворотил ее, швырнув сгусток черного пламени, и решительно вошел внутрь. В него тут же полетел мощнейший удар «Копья света», но Щит Тиа поглотил его. Это был сильный ход придворного волшебника, но явно недостаточный. Щупальца Тиамат стиснули защиту мага, а удар дестройера, усиленный яростью взбешенного колдуна, уничтожил ее. Убийственное заклятие «Аркадесс» смяло защиту амулетов и оборвало жизнь. На лице волшебника лишь застыла предсмертная маска ужаса.

Щупальца Тиамат уже обвили горло графу Ажелону и его советнику. Двух телохранителей они просто убили, смяв их хлипкую магическую защиту.

Чернояр рассмеялся:

— Вы заманили меня в ловушку и хотели убить. Даже не просто убить, а придать очень мучительной смерти от рук инквизитора. Зачем же, граф? Разве я сделал вам что-то плохое? Я взялся оказать вам услугу, но вместо благодарности получил самое страшное, что только мог!

— Это все он!.. — просипел лорд Ажелон.

Чернояр перевел почерневший взор на посиневшего советника. Умереть легкой смертью им было не суждено.

[1] Щит Тиа — школа магии Тьмы, обладает самой слабой защитой, поэтому было разработано данное заклятие, позволяющее создать достаточную мощность, пусть и на ограниченном пространстве.





Глава 24




Сталкер, хоть и бывший, обладал сильно развитым предчувствием, благо оно очень сильно помогало в его работе. Поиск цели, избегание опасности при этом, — без этого высокоразвитого качества его работа была бы куда менее эффективной и куда более смертельно опасной.

Лечера с утра мучила необъяснимая тревога. Он всегда анализировал всю информацию, какую только имел и в каком бы виде она ни предоставлялась. Естественно, за годы службы сталкер научился безоговорочно доверять своему предчувствию, поэтому напряженно думал, в чем могут состоять причины появившейся неожиданно тревоги. За прошедшее время он вроде ни с кем не конфликтовал, по крайней мере так, чтобы у клиента могло возникнуть желание замыслить что-то недоброе. За старые дела он тоже не волновался — сталкеры отлично умели сохранять свое инкогнито. Да и к тому же, кто посмеет пойти против организации? Раньше подобные прецеденты случались, но после того как решивших свести счеты показательно и жестоко наказали, повторять подобное никто не спешил.

Ограбление? Да, Лечер в свои годы любил комфорт, а потому вложил умопомрачительную сумму, чтобы в кратчайший срок восстановить особняк в Карагоне. Помогло еще и то, что в нем после захвата столицы графства войсками некромантского князи Ирритройи жил какой-то знатный военачальник, а потому разрушений имелось совсем немного. Теперь дом вернулся в прежнее состояние, полный роскоши и уюта. Но ничего ПО-НАСТОЯЩЕМУ ценного здесь еще не было. Бывший сталкер не спешил перевозить все из своего тайного убежища, пока отголоски войны окончательно не стихнут и жизнь здесь не вернется в привычное русло. А золото и прочее его никогда особо не волновало. Да, он любил жить богато и с известным блеском, но исключительно для себя и своего удовольствия, и никогда не переживал по этому поводу. К тому же заработать новое состояние он всегда мог снова, с его опытом и связями это было не так уж сложно. Поэтому связывать чувство тревоги с возможной потерей части богатств, сосредоточенных в особняке, не имело смысла. Для Лечера имели ценность лишь его жизнь и свобода, а также тайная коллекция, которую он собирал уже несколько десятков лет. Вещи древних, различные артефакты и амулеты огромной редкости и баснословной стоимости, — все они находились вне досягаемости для любого, надежно скрытые и защищенные, насколько это вообще возможно, и шансы, что кому-то, даже случайно, их удастся отыскать и уж тем более захватить, казались просто ничтожными.

Значит, оставалась жизнь. Лечер был сталкером, хоть и бывшим, а существам этой профессии страх практически неведом. Да и честь воина не позволяла сейчас паниковать и метаться. Да, можно было бы вызвать королевских солдат, или даже запросить помощь у гильдии или друзей, но он не стал. Уже не те годы. И не то положение.

Именно поэтому он просто сидел в огромной библиотеке своего особняка у камина и спокойно попивал знаменитое Шианское вино, доставленное в его погреба не далее как вчера. Глупо волноваться тогда, когда сделать, по сути, ничего пока нельзя, — не зная, откуда придет опасность и какой вид она примет на этот раз.

Время уже давно перевалило за полночь, когда внутренний колокольчик опасности яростно зазвенел. Лечер не мог не почувствовать ЭТО. Липкий животный страх. Он неожиданно заполнил все вокруг, проник в самые глубины сознания и казался практически осязаем. Все вокруг стихло, словно сжалось и затаило дыхание. Лишь огонь в камине продолжал по-прежнему потрескивать, как ни в чем не бывало. Охранные артефакты особняка едва ли не до боли в висках сигнализировали ему о том, что вокруг смертельная опасность. И самое страшное было то, что об этом они говорили все разом, со всех сторон дома, даже те, что охраняли тайный подземный ход! Складывалось такое ощущение, что нечто огромное охватило весь особняк, не оставив ни единого шанса выйти из него. Если бы сталкер не был так уверен, что войска князя Ирритройи отброшены далеко отсюда, он бы подумал, что это призраки пытаются пробраться к нему со всех сторон.

Впрочем, никакой атаки пока не происходило. Охранные артефакты лишь сигнализировали об опасности, но никто не проверял их на прочность всерьез, скорее, с интересом ощупывая либо играясь, растягивая удовольствие. Магические щиты особняка также пока не получили серьезных повреждений, хотя они и испытывали мощное давление чужеродной субстанции извне. Некая зловещая сила витала вокруг, и ощущение страха и обреченности только усиливалось. Лечер подумал, что у существ, слабых духом, в сознание вполне могла уже закрасться мысль о суициде. Просто ради любопытства он попробовал ментально связаться с внешним миром, но его сигнал резко оборвали. Складывалось ощущение, что вокруг витала сама смерть.

Лечер пригубил вино и задумался, глядя на всполохи огня в камине поверх бокала. Опыт и предчувствие говорили ему о том, что проникновение в особняк — это всего лишь вопрос времени. Возможно, даже желания — уж больно могущественными казались силы, окружившие его. И практически не оставалось сомнений в том, что по пути к нему они наверняка вырежут всех слуг, находившихся в доме, — просто из предосторожности или по другим, более кровожадным причинам. Лечер этого не хотел. Тогда оставалось только одно. Раз встреча с неизвестным неизбежна, зачем ждать?

Решительно допив вино, сталкер встал и вышел из библиотеки. У парадной возвышалась мрачная огромная фигура голема, давно уже находившегося у него в услужении.

— Стой здесь и никого не пускай в дом.

Голем медленно кивнул. Эти существа не могли ничего чувствовать, поэтому он не знал о нависшей смертельной опасности. Но Лечер не сомневался, что этот его слуга станет биться насмерть, и враг, кто бы он ни был, проникнет внутрь только после того, как сможет разделаться с ним. Но сначала Лечер сам встретится с тем, кто явился по его душу в эту ночь.

Он распахнул двери и вышел на парадные мраморные ступени особняка. Первое, что ему пришло в голову, это то, что небо затянуто плотными тучами, полностью сокрывшими луну и звезды, потому как вокруг стояла кромешная тьма. Но потом она неожиданно расступилась и хищно улеглась черным покрывалом над землей. В появившемся ночном свете было видно, как ее длинные щупальца обвили весь особняк, включая его крышу и весь прилегающий двор. Тьма казалась живой и постоянно шевелилась, поднимая волосы дыбом от парализующего страха, который усилился многократно. Настолько, что уже даже сам сталкер готов был вонзить себе клинок в сердце, чтобы просто не сойти от ужаса с ума. Лечер попытался взять себя в руки и достаточно громко сумел произнести:

— Кто пришел ко мне в эту ночь, замыслив недоброе? Покажись и скажи, что тебе нужно. Мне нечего таить и скрывать, но и вины за собой я не чувствую.

Тьма никак не прореагировала на эти слова, но вот впереди появился черный, а потому едва различимый силуэт высокого мужчины. Вокруг него, словно ласковый кот, клубилась тьма, заполнившая своими многочисленными отростками все пространство вокруг особняка.

«Колдун!»— панически пронеслось в голове сталкера. Он, как и все, прекрасно знал нрав этих патологических убийц, не знавших ни пощады, ни жалости, и отчетливо понял, что эту ночь он не переживет. Не стоило даже надеяться на все свои защитные амулеты, даже попытка использовать артефакт мгновенной телепортации была заранее обречена на провал. Перед ним стоял не просто колдун, а мастер Тьмы. Но сдаться ему не позволяла гордость.

— Что тебе нужно в моем доме, колдун? Я не стану оскорблять тебя, предлагая богатства, кои хранятся внутри. Я хочу лишь знать, что привело тебя сюда, ибо я не делал тебе зла. Я никогда не охотился на вашего брата.

— Может быть, — прозвучал в ответ холодный, подобно прикосновению смерти, голос чужака. — У тебя есть информация, и она нужна мне.

В его руке блеснула небольшая магическая вещица, и тут же одно из появившихся щупалец Тьмы перенесло ее в руки сталкеру. Лечер осторожно взглянул на то, что оказалось теперь в его ладонях, — небольшой свиток-визитка. Его магическая визитка.

— Это раньше принадлежало мне.

— Поэтому я здесь, сталкер. Мне нужно знать, кому ты ее давал.

Голос колдуна ничуть не изменился, но все говорило о том, что эту информацию он получит в любом случае. Лечер судорожно сглотнул. Он, как и все сталкеры, своими визитными свитками не разбрасывался и всегда знал, кому какой из них принадлежит. Узнал и этот — просто почувствовал его ауру. Пытаться скрыть информацию было бесполезным делом — мастер сможет так или иначе узнать правду, вопрос лишь в том, что станет с ним самим.

— Вы хотите меня нанять, чтобы я разыскал хозяина этого свитка?

Колдун неожиданно рассмеялся:

— Я много о тебе слышал, Лечер, и хорошего, и плохого, но в чем одном я убедился, так это в твоем уме. Ты нашел единственный выход из своего положения, которое позволит тебе не уронить лица. Этика сталкера не позволяет выдавать заказчика, особенно под нажимом силы, но и не делать этого ты не можешь. А так получится, что ты не выдал своего предыдущего заказчика, а всего лишь выполнил новый заказ. Прекрасно. Я хочу нанять тебя, сталкер, но какую цену ты хочешь за свои услуги?

Лечер прекрасно понимал, что его жизнь сейчас находится на лезвие бритвы, по обеим сторонам которого ожидала смерть, а потому был предельно собран и серьезен.

— Это дорогая услуга, и плату я попрошу очень большую. Я хочу, чтобы здесь всё осталось как и до вашего прихода, — он сделал паузу, — тогда я помогу вам найти последнего хозяина этого свитка.

— Я сам найду его, — жестко произнес колдун, затем, уже более спокойно, продолжил: — Но я хочу, чтобы ты мне помог это сделать. Мне нужна информация. Хорошо, я принимаю твои условия, сталкер, я нанимаю тебя.

Лечер перевел дыхание, чтобы попытаться снова овладеть голосом и не выдать своего волнения.

— Сделка заключена, — объявил он ритуальную фразу.

Щупальца тьмы отстали от особняка и нарочито медленно потянулись обратно к своему хозяину. Атмосфера была настолько напряженная, что воздух едва заметно дрожал. Нервы были на пределе.

— Мы никогда не спрашиваем имя клиента, но я знаю того, кто приходил ко мне несколько дней назад. Его зовут Лок, это достаточно сильный стихийный маг и очень известный в узких кругах создатель артефактов. Он часто пользуется услугами нашей гильдии, когда ему нужно узнать, где найти тот или иной компонент для очередного артефакта. Где он сейчас, я не знаю. Несколько дней назад я получил просьбу встретиться с ним здесь, в Карагоне, что и сделал. Он искал очень редкий предмет, «Кровь первородного». Это нечто похожее на крупный рубин, вещь древняя и малоизвестная. Сама по себе она бесполезна и едва ли годится в виде украшения. По иронии судьбы, то, что искал элементалист, находилось прямо здесь, в склепе местных графов Ажелонов. Он должен был отправиться туда в минувшую ночь.

— Он был там.

Лечер слегка вздрогнул, но снова сумел взять себя в руки и продолжил:

— Понимаю. Но я все равно могу помочь вам. Дело в том, что «Кровь первородного» используется только в одном, очень могущественном сумеречном артефакте, который мог бы заинтересовать такого эстета, как Лок, и в котором задействовано то, что предположительно он недавно украл из особняка Бархатной ночи Черного герцога. Эйстазин — таково его древнее имя. Один из компонентов находится в родовом замке герцога Крода в Тахо, и Лок пока не сумел выкрасть его. Но даже если это и не так, что маловероятно, я скажу тебе место, где он окажется неизбежно. «Кубок Ирия», еще один крайне редкий компонент Эйстазина, расположен в одном древнем городе — Сат. Этот город давно исчез со всех карт и канул во время, но его можно найти. В данном случае важен не сам «Кубок», а ирий — некая божественная субстанция, которой он наполняется раз в четыреста лет. И следующий срок наступит как раз через двадцать один день. Этого времени достаточно, чтобы суметь его найти. Думаю, Лок знает, где искать, я — увы! — нет, но в знаменитой герцогской библиотеке в Тахо наверняка есть ответ на этот вопрос.

Колдун едва угадывался в стремительно окутывавшей его темноте, а потом и вовсе исчез. Остались лишь его холодные слова:

— Заказ исполнен, плата получена. Ты знаешь, кто я, сталкер, надеюсь, то, что ты сообщил мне, окажется правдой.

Ощущение жуткого страха прошло. Но тело тряслось еще некоторое время, словно на улице стоял лютый мороз.





Глава 25




Айвар, стараясь не шуметь, зашел в собор. Сайрос редко проводил молитвы в Храме Единого, главном соборе всего королевства и лучшего среди всех Закатных стран, предпочитая уютную часовню в Храмовом городе, возведенную по его личному приказу. Тем более что Храм Единого крепко держала Церковь, не оказывающая Святой Инквизиции должного расположения и почтения, считая их фанатиками, которые, несомненно, делают богоугодное дело и необходимы, но все же… Айвара это всегда здорово раздражало, но Церковь в народе была в непререкаемом почете, так что пока с таким положением дел приходилось мириться. Но это пока. Как только они свершат задуманное, отношение к Святой Инквизиции всем придется резко поменять, в том числе и священникам. Айвар с большим нетерпением ждал Праздника.

Часовня, как всегда, пуста и залита светом. Посередине в белоснежных одеждах стоял на коленях Сайрос и истово молился. И вокруг него распространялась практически видимая аура святости. Она ласкала, как лучик солнца, тело сразу казалось таким здоровым и сильным, проходили все боли, даже разум становился яснее и умиротвореннее. Айвар так до сих пор не знал и не понимал, почему такой святой человек не возглавляет саму Церковь. Сайрос являлся его духовным учителем и фактически отцом, он его воспитал с самых ранних лет, несчастного сироту, брошенного всеми. Научил верить в бога и бороться за эту веру. Но Айвара всегда больше тянуло к точным наукам, к изобретательству, творчеству, изысканию нового, поэтому он с головой ушел в работу в Эрнегии и вскоре фактически возглавил ее, несмотря на неудовольствие Иогана. Айвар не любил его, если не сказать большего. В глубине души он завидовал этому странному загадочному человеку, его мастерству и уму. Только Иоган умел делать то, что никому не было под силу. Сайрос наверняка единственному кому полностью доверял, — так это Иогану, и не раз повторял, что это опора и Первый сын Святой Инквизиции, что, в свою очередь, задевало Айвара и заставляло работать с еще большим рвением. В надежде когда-нибудь занять это место самому.

А пока он прошел и опустился на колени рядом со своим учителем. И начал в унисон молиться. Молитвы он знал прекрасно. Но Сайрос, казалось, его совсем не замечал. Он вообще сейчас был не здесь, а где-то там, около бога, и ничто не могло его отвлечь. Айвар столько раз просил его завести себе хоть какую-то охрану, чтобы оберегать в такие вот моменты, но ответом был лишь категорический отказ. Сайрос свято верил в бога и полагал, что это наилучшая защита. Тогда Айвар попробовал сам организовать тайную охрану, хотя бы на территории Храмового города, но как-то нарвался на снисходительную улыбку Иогана и сообразил, что его действия тщетны. Оставалось только самому поверить в бога с такой же силой. Но это оказалось очень не легко.

Молитва продолжалась не менее часа, но Айвару доставляло удовольствие находиться рядом со Святым отцом, так что остальные дела можно было пока забыть. Сайрос завершил все молчанием, видимо, выходя из транса, а потом впервые взглянул на своего ученика:

— Добрый день, сын мой.

Айвар встрепенулся и помог ему подняться с колен.

— У меня скверные новости, Святой отец, — как всегда без обиняков начал он.

Тот же Иоган и даже Реатор могли вести высокие искусные речи, но Айвар всегда предпочитал побыстрее переходить к делу, потому что ему постоянно не хватало времени ни на что.

Сайрос знаком велел ему продолжать.

— Ваши опасения, Святой отец, увы, подтвердились. Мне очень жаль, но наша Книга Отречения, первая часть Предвечных, — это всего лишь копия. В ней недостаточно силы.

— Это точно?

— Более чем. Мы трижды проверили, и сомнений быть не может. Книга Ервала, которую достали орки, является именно той, что мы искали, а как вы прекрасно знаете, обе книги взаимосвязаны. Мы сравнили силу и речитатив обеих книг и — увы! — но у нас — копия. Очень похожая на оригинал, но всего лишь копия.

— Ну что ж, это всего лишь еще одно испытание. Запомни, сын мой, ничто по-настоящему ценное не дается просто так, без борьбы. Не падает в подставленные руки. Но лишь тот, кто по-настоящему стремится достичь своей цели, сможет преодолеть все препятствия с честью. Мы ведь достаточно сильно хотим добиться нашей Цели?

Айвар тут же с жаром ответил:

— Больше чем чего-либо, Святой отец!

— Значит, мы ее достигнем, — удовлетворительно подвел итог Сайрос. — Мы всего лишь должны доказать, что достойны ее. Каждый человек многого желает, но обычно это лишь мечты. Однако если есть желание достичь цели, тогда можно пойти двумя путями. Продолжать мечтать и ждать, пока удача улыбнется и ты получишь желаемое практически даром, что маловероятно, потому что ты желаешь, а значит, вступает в силу другой закон. И другой путь: самому добиваться поставленной цели, добиваться исполнения мечты. Но тут далеко не все так просто, мой дорогой Айвар. Необходимо доказать, что ты достоин исполнения своего желания. Очень многие рано опускают руки, не получив того, чего хотят, сразу, но это ошибка. Все зависит от цели. Достоин ты ее или нет? Чтобы стать королем, требуется много чего. У нас же Великая цель, и пусть возникают сложности на пути к её достижению, — мы докажем богу, что достойны.

Они уже вышли из часовни и прогуливались по парку Храмового города. Зеленые газоны, красивые фонтаны и множество цветов. Пение птиц и теплое солнце. Это место походило на настоящий кусочек рая, но лишь немногие имели право бывать здесь. Оно умиротворяло.

— Наш господь дает испытания лишь сильным, кто способен выдержать их. Мы должны быть сильными и не унывать. Что бы ни происходило. Как же иначе мы сможем доказать, что достойны Его милости?

— Если копия у нас, то оригинал по-любому находится в библиотеке у герцога Крода в Тахо.

— Это всего лишь доказывает, что он лучший ценитель таких вещей, чем мы.

— Да уж, — помрачнев еще больше, согласился Айвар. Упрек был брошен непосредственно в его сторону. — Более чем уверен: герцог знает, что у него подлинник, а не копия. Он никогда не разменивается на копии. Выходит, мы его недооценили. Но не было никакого шанса узнать, что у нас копия, пока мы не получили Книгу Ервала. Слава богу, что хоть книга, взятая орками у демонов, настоящая — «Глаз камня», связанного с ней незримыми нитями невозможно обмануть.

— Вот видишь, сын мой, значит, наша задача облегчается. Не нужно тратить много времени на поиск, опасаясь лишний раз обратить на себя внимание. Место, где находится Книга отречения, нам известно. Нужно ее заполучить.

— Герцог. На самом деле это еще одна большая проблема. Он ни за что не даст нам эту Книгу. Вы же прекрасно знаете, как он относится к Святой Инквизиции. Он…

— Осторожнее, сын мой, — тихо, но так, что Айвар проглотил готовые уже вырваться слова, оборвал его Сайрос, и осуждающе посмотрел прямо в глаза: — Не нам судить человека, в чьих жилах течет кровь великий Лийских королей. Не забывай, что мы служим не только богу, но и стране. И трону.

Айвар нервно сглотнул:

— Я запомню, отче.

— Иногда вы, молодые, слишком поспешны в своих суждениях, и не видите того, что лежит глубже. Но ведь именно это и ценно по-настоящему.

— Я учусь!

— Учись, сын мой. Учись.

— Но почему тогда вам самому не поговорить с герцогом? — снова тут же перешел к делу Айвар. — Не думаю, чтобы он отказал ВАМ, отче.

Сайрос посмотрел на него по-доброму:

— Ты слишком переоцениваешь мои силы. Возможно, герцог и не откажет прямо, но так или иначе мы либо не получим то, что хотим, либо еще что-нибудь… А нам нельзя терять время, нужно действовать наверняка.

— Я понимаю. Но что мы можем? Попытаться надавить на герцога?

— Не думаю, что это сможет нам помочь. Особенно если учитывать сложившуюся ситуацию в королевстве. Сейчас что угодно способно разжечь конфликт, а это очень опасно. Этого не хочет ни король, ни кто-либо еще. Если мы попытаемся действовать силой, тут же вмешается Совет академии. Да и Церковь не останется в стороне. Сейчас, когда война только-только начинает стихать, страна не вынесет внутренних междоусобиц. И это понимают все. И никто не допустит такого. И в первую очередь я сам.

— Я понимаю, Святой отец. Но выкрасть Книгу не получится тоже. Мы с самого начала, когда вы только стали подозревать, что у нас всего лишь копия, решили проработать запасные варианты. Но — увы — знаменитая библиотека герцога охраняется даже лучше, чем он сам или даже король.

— Но ведь его особняк Бархатной ночи, здесь, в столице, кто-то сумел же обокрасть? А ведь говорили, что это невозможно.

— Вы, конечно же, правы, но библиотека охраняется еще лучше. Намного лучше.

Сайрос остановился и, снова посмотрев на офицера Эрнегии, всего лишь спросил:

— А вот вы знаете, как грабителю удалось обокрасть особняк Бархатной ночи?

Айвар смутился.

— Это никому не известно.

— Отчего же? То, что этого не знаете вы, вовсе не означает, что не знает никто. Уверен, ограбивший особняк Бархатной ночи точно знает способ.

— Этот кто-то — весьма шустрый малый. За ним гонялись сами сталкеры, и он их, по слухам, всех убил. Страшная история.

— Тем более. Разве мы можем позволить, чтобы убийца разгуливал на свободе?

— Нет. Я распоряжусь.

— Вот и хорошо, — по-отечески улыбнулся Сайрос, потом спросил: — Думаешь, он нам все равно не поможет?

— Простите, Святой отец, но вынужден сказать, что так и есть. Даже если бы тот ловкач оказался в наших руках, подобные операции просто так не проводятся. Нужно потратить месяцы на подготовку, на сбор информации и ее анализ. Я не сомневаюсь, что на подготовку к ограбление особняка Бархатной ночи затратили очень много времени. И еще. Герцог давно оставил свой особняк в столице. А вот там, в его замке Тахо, — центр его личных владений. Одна из лучших в мире охран, маги. Нам даже толком не известно все, что стоит на страже библиотеки. Нужно найти к герцогу подход. Мы провели анализ, и это единственный возможный путь.

— Значит, таково решение, — философски произнес Сайрос.

Айвар стушевался, долго молчал, потом все же решился спросить:

— Скажите, отче, вы хотите снова поручить это милорду Иогану?

Глава Инквизиции лишь прищурил край глаза:

— А ты думаешь, он может не справиться?

— Уверен, если существует хоть одна малейшая возможность заполучить Книгу Отречения из библиотеки герцога Крода, он ею воспользуется и достанет. Но почему бы не дать попробовать поработать над этим делом мне? Я и так много работал в этом направлении и многого добился. Тем более, что Иоган, как вы знаете, сейчас занят на дипломатическом направлении, пытаясь унять конфликт между Инферно и орками. И судя по всему, он там завяз надолго. Нам крайне невыгодно, чтобы орки оказались скованы какой-то внешней войной, по крайней мере пока. Несомненно, очень помогает то, что среди демонов полыхает серьезная очередная междоусобная война. Но милорду Иогану хватит забот и там, чтобы отвлекать его еще на одно направление. У меня получится, я прекрасно знаю, насколько это важно для нас, знаю, и что нет права на ошибку, но я сумею. Разрешите мне, Святой отец.

— Похвальное стремление. И бурное желание. Однако под силу ли тебе будет такое? Это ведь не торговец с улицы. И не просто аристократ. Это сам герцог Крода. Тут понадобится особый подход.

— И я его непременно отыщу. Я хочу расти, а как я смогу расти, если не буду пробовать делать настоящие вещи?

Сайрос неожиданно сменил тему:

— Как идет подготовка к Празднику?

Айвар обидчиво осунулся:

— С Праздником все хорошо, отче. Слава богу, но тут все идет просто прекрасно. Сейчас Реатор нам активно помогает. Раз вы ему запретили нервничать и тому подобное, он нашел себя на созидательном поприще. И хочу отметить, что это пошло ему на пользу, и он быстро идет на поправку. Мы провели кое-какие анализы у себя в лабораториях, и они весьма удовлетворительны. Впрочем, всем этим сейчас занимается наш Гоблин. Мы действуем очень аккуратно, впрочем, есть недовольные — как в Академии, так и в Церкви, но они подозревают нас лишь в попытке укрепить среди людей свои позиции, не более.

— Скажи мне вот что. Ты в прошлый раз, помнится, рвался помочь Иогану подключить королевскую службу разведки, чтобы выяснить, что там происходит у князя Калины в Дейи… Может, похвалишься успехами?

Айвар ощутил неприятный холодок. И было от чего.

— Мы не смогли разузнать ничего конкретного. Что-то замышляется, но вот что именно — понять невозможно. Там высочайший уровень секретности. Можно лишь только предполагать. Тем более, что царство Мертвых — это не мир Света. Крайне тяжело действовать в тех условиях.

— То есть вы не смогли ничем помочь?

— Фактически да. Если там что-то и замышляется, то задействован крайне узкий круг посвященных. Но это говорит лишь о том, что ничего серьезного пока опасаться не стоит.

Сайрос вздохнул:

— Что ж, умение глядеть правде в глаза тоже стоит поощрения.

— Но есть и еще кое-что, отче. Недавно был убит Лехор. Вы, конечно же, об этом слышали. Нет сомнения, что это сделали диверсанты Ирритройи, причем сделали они это с особой жестокостью. Еще убито четверо инквизиторов, находившихся на тот момент в его штабе. Наши специалисты и королевские дознаватели тщательнейшим образом расследуют это дело. Однако уже сейчас можно делать определенные выводы. Наступление нашей армии остановилось на целых два дня. И можно не сомневаться — нежить воспользовалась данной передышкой по полной. Ведь они все наверняка рассчитали. То, что происходит сейчас на фронте, и то, что наблюдается в княжестве Калины, явно взаимосвязано. Можно быть уверенным лишь в том, что пока никаких перебросок войск из Дейи не обнаружено. Маршал Диоген рвет и мечет.

— Эта война долго не продлится. Вы не там ищете, попомните мое слово, — предрек Сайрос. — Все далеко не так просто, как кажется. Глупо латать пробоину тонущего корабля, когда есть возможность построить новый. Я уже распорядился выслать в армию нового нашего представителя и дополнительные силы инквизиции.

— Дай-то бог. Войну нужно заканчивать как можно скорее. Земля очень устала от засилья смерти.

— Нечисть должна быть уничтожена!

Сайрос некоторое время задумчиво молчал, а потом остановился и, не оборачиваясь, тихо проговорил:

— Хорошо. Я поручаю именно тебе достать Книгу Отречения. Надеюсь, что ты не подведешь и мне не придется раскаиваться в своем решении.

— Не подведу, отче! — еще не до конца веря в произошедшее, воскликнул Айвар.

— Но только запомни вот что, сын мой. Ты хочешь стать таким, как Иоган, но тебе еще предстоит пройти очень долгий путь. Ты прав, Иоган сможет использовать малейшую возможность, чтобы получить Книгу Отречения у герцога. Но знаешь, в чем его отличие? Почему я знаю, что он — СМОЖЕТ? Если Иоган не найдет эту малейшую возможность, то просто создаст ее сам. Помни это.





Глава 26




Лок любил пофилософствовать и углубиться в размышления, будучи наедине с самим собой. Особенно тогда, когда пребывал в хорошем настроении и был весьма доволен своей жизнью. А это случалось всегда, когда смертельная опасность была рядом, а ему удавалось обмануть всех, в том числе и ее. Лок обожал проворачивать дела, которые казались просто невозможными, просчитывать многоходовые комбинации, а главное — добиваться успеха. Из ничего создавать все.

Он наслаждался уютом своего истинного Убежища, которое никто и никогда не сможет найти, сидел в мягком кресле, в котором любил предаваться размышлениям, пил игристое вино из хрустального бокала с золотым ободом и высокой золотой ножкой и весело рассматривал фигурку жуткого многорукого божка, которую безбожно крутил в пальцах. Лок наслаждался моментом, не думая над другими проблемами, которые не требовали в настоящее время его непосредственного внимания. Когда они станут насущными, тогда он ими займется и, как всегда, легко раскрутит даже самую сложную ситуацию. Все было в его власти.

Поэтому сейчас Лок даже думать забыл о весьма неприятной встрече с колдуном в склепе. Его влекло то, что должно случиться уже сейчас, когда захочет он сам, по его, и только по его воле. Апогей гениального плана, результат огромной многоходовой комбинации, которой предшествовал глубокий анализ и расчет… Теперь это все позволяло наслаждаться моментом триумфа. Торжеством, которое буквально распирало его, как и всегда случалось, когда очередная сложнейшая афера увенчивалась очередным громким успехом. А то, что случится весьма скоро, станет даже не громким успехом. Это будет настоящий взрыв, который потрясет всех. Есть такая пословица — не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, но Лок не сомневался в конечном успехе. Он все просчитал и чувствовал горячий привкус победы. Близкой, манящей и такой сладкой. Такой, что стоило насладиться самим моментом, венчающим, подобно короне, всю работу, сделавшую в итоге невозможное возможным. Он слишком верил в свой ум и свою звезду. Удача любила его.

Лок загадочно продолжал крутить в пальцах фигуру древнего божка, пить вино, а в глазах его прыгали веселые бесы.

О колдуне же он забыл еще в ту самую ночь, когда так несчастливо для себя имел бой в злополучном склепе Ажелонов. Хотя Лечер и предупреждал его об опасности со стороны сталкеров, но он никак не мог ожидать, что это случится так скоро. Конечно, было ясно, как день, что руководство, отправленное в отставку по его вине (вернее, конечно, по своей, но в данном случае это было совершенно не важно), не оставит его в покое и захочет отомстить. Теперь, когда в их руках больше не было огромных ресурсов организации, возможности найти и убить Лока резко приближались к минимуму, но они воспользовались единственным верным решением — пустили по его следу колдуна. Эти маги всегда славились как непревзойденные наемные убийцы и умели находить и уничтожать свою цель. А колдун, посланный за ним, оказался далеко не слабый. Он явно имел ранг мастера, что среди них являлось чрезвычайной редкостью. Дело в том, что школа магии Тьмы давала сразу своим адептам смертоносные, легко изучаемые заклятия типа «Аркадесса», способного мгновенно убивать любого, и «Тени» чтобы скрываться в ночи и наносить неотразимый удар, когда жертва окажется рядом. В итоге, во-первых, очень немногие считали необходимым продолжать познавать глубины возможностей этой Школы, благо все, что приносило пользу и доход, уже имелось в наличии, а во-вторых, за колдунами постоянно охотились, у них всегда имелось множество врагов, так что, как правило, они проживали не так много времени, чтобы достичь в своем магическом искусстве каких-либо высот. А вот колдун, которого пустили по его следу, оказался настоящим мастером. Он, вне всякого сомнения, преследовал его и атаковал в самый неподходящий момент, когда Лок был занят извлечением «Крови первородного», а его тело, обращенное в воздушную массу, чтобы скрыться от алчущей крови нежити, наводнившей склеп, имело в связи с этим не слишком большую защиту.

Лок в самый последний момент увидел, как огромный Ньякасс неожиданно вплыл в главную залу, где он находился, и едва успел активировать спасительную защиту, прежде чем тот разнес все вокруг. В какой-то момент казалось, что весь склеп развалится от такого взрыва на части. Но он устоял. Локу пришлось бы очень плохо в том поединке с проклятым колдуном, однако ему улыбнулась удача в лице своевременного и весьма неожиданного вмешательства инквизитора. Колдун попал в «Оковы света», из которых невозможно выбраться, и сейчас наверняка был или уже уничтожен, или попал в Чистилище. Или еще куда. Вполне заслуженно.

Оставался еще вопрос о возможном предательстве бывшего сталкера Лечера — уж больно все казалось подозрительным, однако Лок вовсе не собирался над этим ломать голову. Или терять свое время, чтобы прояснить данный вопрос. У него была своя жизнь, и интересы такого уровня, по сравнению с которыми предательство или не-предательство отставного сталкера выглядело лишь незначительным моментом. К тому же Лок всегда хорошо относился к людям и Лечеру, в общем-то, верил. Он знал, что сможет справиться с любой ситуацией, так что не слишком волновался по поводу тех, кто охотился за его головой. Основные зубы у них он уже вырвал, да и с колдуном теперь покончено. Пусть для начала попытаются его найти, а Лока ждали впереди новые приключения. «Кровь первородного» получена, и нужно двигаться дальше. Ведь до исполнения мечты осталось сделать всего лишь несколько шагов.

Сейчас же он с большим удовольствием размышлял о превратностях судьбы и важности знания. Лок вообще очень ценил знания и старался получать новую информацию отовсюду, откуда только мог. Он любил анализировать и докапываться до сути вещей, поступков и даже мыслей — ведь это могло приносить просто небывалые плоды. А одна из его любимых поговорок звучала так: «всегда можно извлечь выгоду из того, что знаешь ты, но чего не знают другие».

Например: что такое Связь Сионы, существовавшая в глубочайшей древности? Это несколько магических предметов, которые могли, взаимодействуя друг с другом, обретать новые свойства. Причем очень интересные. Например, «Ожерелье слез» при взаимодействии с «Зерном опала» заряжало последний убийственным зарядом энергии, который активировался, стоило только «Ожерелье слез» опустить в огонь. Хотя само по себе «Зерно опала» усиливало силы волшебников при наделении земли жизнью. По некоторым слухам, так был убит последний султан Рамарии — древнего государства, от которого давно не осталось и следа. Предатель-визирь подарил ему «Зерно опала» как символ созидания, а когда тот однажды разглядывал этот подарок, бросил в огонь «Ожерелье слез». Магическая энергия, заключенная в «Зерне опала», освободилась и убила бедного султана. Или не бедного. Лок так и не смог этого узнать, хотя и очень любил древнюю историю.

Но такими подробностями мало кто интересовался. Как правило, каждый видел лишь то, что располагалось на поверхности, а это часто оказывалось ложным.

Хмыкнув носом, Лок подбросил фигурку божка высоко вверх. Когда она достигла своего пика и начала опускаться, то стремительно обрастала коконом из воздуха, который раздулся, как воздушный шарик. Когда он поровнялся с элементалистом, тот резко хлопнул в ладоши, так что божок оказался между его рук. Воздушный кокон с громким хлопком лопнул, но вместо него открылся большой портал. Лок накинул на себя «Воздушную пелену» для защиты и прямо с бокалом вина шагнул в него.

И оказался в огромной зале со стенами из стекла, подобно той, что он уже видел в особняке Бархатной ночи. Ее освещал слабый приятный магический свет, вокруг стояли десятки постаментов из очень редкого черного камня, инкрустированного золотом, на которых мерцали подсвеченные изнутри магические сферы. В них парили всевозможные уникальные предметы и артефакты Империала. Знаменитейшая коллекция, принадлежавшая роду Черного герцога, берущая свое начало из глубины веков.

Их было намного меньше, чем в особняке Бархатной ночи, но зато здесь оказались собраны самые дорогие и ценные вещи, которые только могли существовать. Возле самого портала, например, стоял постамент, на котором покоился «Глубинный бриллиант» — тот самый, что отдал Лок лорду Кольену в ночь, когда сработала ловушка на группу Вилата. Пришлось затратить огромное количество сил и средств, чтобы отыскать данный предмет, но без него весь план, созданный умом Лока, не стоил и гроша. Он когда-то действительно принадлежал роду Черного герцога, и очень много значил для него, но в результате несчастного случая оказался утерян. Элементалист сумел сделать то, что не смогли сталкеры, — отыскать «Глубинный бриллиант», после чего смело начал операцию по ограблению особняка Бархатной ночи, окончившуюся, как известно, успехом.

Естественно было предположить, что герцог окажется в ярости и захочет отыскать виновного. Для чего наймет сталкеров. Оставалось только устроить ловушку, правда, пожертвовав очень ценным сумеречным артефактом, и ждать развития событий. Впрочем, Лок не жалел об «Утробе великана». Сейчас на кону стоял куда более серьезный и мощный сумеречный артефакт, чем все те вместе взятые, что он собрал ранее, а ради этого смело можно было пойти и не на такие жертвы. Это уже стало делом всей его жизни.

Остальное оказалось делом техники. Сталкеры привели представителя герцога на ту встречу, и Лок даже знал заранее, кто именно придет. Потом оставалось широким жестом спасти его и великодушно сделать подарок, от которого герцог не смог отказаться. Ведь он был таким желанным. И герцог заглотил наживку. Потому что все выглядело вполне естественно и логично. Провинившийся вор замаливал свою вину, чтобы сохранить жизнь, надеясь, что такой ценный дар позволит герцогу оставить преследование. На самом деле он сам внес троянского коня в святая святых. Крода никогда бы не поместил столь дорогой предмет в особняк Бархатной ночи, особенно после того как тот оказался таинственным образом ограблен, и таким образом «Глубинный бриллиант» попал в замок Тахо — родовое гнездо герцога, где как раз находился предмет, необходимый Локу, существующий в единственном экземпляре. Он являлся следующей частью Эйстазина — артефакта, который должен был стать вершиной его достижений.

И герцог сам открыл ему дверь.

Лока уже не волновало, догадается ли охрана или нет о том, как и почему все произошло. Он получит, что хотел, а остальное неважно.

Элементалист пригубил вино и с деловитым видом обрушил разряд молнии на нужную магическую сферу, одновременно активируя заклятие «Торнадо». Прошло всего несколько мгновений, а внутри стеклянной комнаты ревел бешеный ветер, скрывая белой пеленой все, что происходило внутри. Лишь защищенный «Воздушной пеленой», Лок был недосягаем для его действия. Он спокойно полюбовался маленьким осколком черного цвета, похожим на кусок смолы, — «Пепел Сердца», уникальный магический предмет, единственный в своем роде на всем Империале. Осталась всего одна деталь — и все компоненты для создания могущественного сумеречного артефакта окажутся у него в руках. А пока…

Пока в замке надрывалась тревога. Мини-торнадо бушевало в самом охраняемом и защищенном месте древнего замка Тахо, скрывая все, что происходило внутри. Все остальные предметы коллекции оказались нетронуты им — их надежно защищали магические сферы. Охрана замка, маги, рвутся внутрь, жаждая крови чужака. Лок спокойно еще раз отхлебнул из бокала вина и, поставив его на место, где раньше красовался «Пепел сердца», вошел обратно в портал. Зев закрылся. С Черным герцогом оказалось так приятно иметь дело!





Глава 27




Герцог Крода печально уронил голову на свои ладони и мрачно думал. Он давно не ощущал себя так плохо. Властный, храбрый и великодушный, — нужно было лишь взглянуть на него, чтобы понять — он истинный потомок легендарных Лийских королей. Гордый царственный профиль, взгляд льва. Ему не шла печаль, она остро контрастировала со всем его видом, словно мрачная тень.

Герцог просто не мог уже больше злиться — гнев грозил сжечь и его самого, и всех, кто находился рядом. Он просто сидел и печально думал, закрыв руками лицо.

Нет, он не проиграл борьбу за Арденский трон, не проиграл сражения, но с ним поступили так, словно кто-то просто решил поиздеваться. Не покидало стойкое ощущение унижения от поражения. Герцог Крода приобрел жажду к коллекционированию редких, уникальных предметов от своего отца, и это стало его настоящей слабостью. Он ревностно охранял оба собрания ценностей древности, как в столице, так и здесь, в Тахо, знаменитом родовом замке. И не сомневался, что никто и ничто не сможет покуситься на них. Да, были попытки, но они даже не заслуживали внимания. Но Некто пришел и ограбил его знаменитый особняк Бархатной ночи, словно какую-то торговую лавочку. Тогда он поднял всех на дыбы с целью отыскать и покарать преступника. Сменил всю охрану и управляющего, прослужившего ему много лет верой и правдой. Много людей тогда попало к нему в опалу. Однако, в конце концов, все повернулось очень даже хорошо. «Ониксовая жемчужина», что украл вор, значила в сотни раз меньше, чем «Глубинный бриллиант», который он получил в конечном итоге. Ему пришелся по душе столь широкий жест вора, и герцог Крода велел прекратить все преследования. Вещь, так долго принадлежавшая его великим предкам, наконец, снова вернулась к нему. Его прапрадед, король Ирон, вел войска против нашествия демонов на Ардению, лично сразился с архидемоном Дала и победил его. Трофеем оказался «Глубинный бриллиант», ставший символом храбрости и величия деда. Черный герцог прекрасно помнил, какая это была трагедия для семьи, когда сей артефакт оказался утерян в результате войны Четырнадцатого года с темными эльфами. И он страстно желал его отыскать и вернуть обратно в род. Но все усилия были тщетны. Оставалось только гадать, как «Глубинный бриллиант» попал в руки этого вора, но теперь артефакт вернулся на свое законное место, и ничто не могло быть важнее этого.

Однако прощать унижения и коварный обман герцог не собирался. Он жаждал мести. Если раньше ему хотелось встретиться и пообщаться с ловким вором, то теперь герцога могла удовлетворить только его голова. Два ограбления в течение одного месяца — и кого? Его, Лийского герцога! Истинного наследника Арденского трона!

Да еще какие ограбления! То, что всем казалось невозможным, стало свершившимся фактом. Всё это походило на полное презрение к его силам, и подрывало веру в них. Ущемлена была гордость, а этого Черный герцог простить уже никак не мог. Вся кровь Лийских владык в нем вскипала от одной только мысли об этом. Сейчас он не мог ни спать нормально, ни есть, ни даже просто существовать, пока не отомстит. Пусть об ограбление его замка никому пока особо не известно, но это только пока. Наверняка кто-то проговорится. Он казнит слуг, но это уже ничего не изменит. Это лишь вопрос времени, и очень важно, чтобы, когда оно настанет, голова вора покоилась на шесте на площади Палачей. Герцог Крода жаждал отмщения.

Архимаг Джудей тяжко вздохнул, нарушив, наконец, долгое молчание.

— Напрасно вы не допускали меня до своих увлечений, — прокряхтел старый волшебник. — Этого всего могло и не быть.

Он слегка прокашлялся:

— Вору не откажешь в изобретательности и в очень опасных познанях. Более того, я скажу, что это совсем не простой человек и он наверняка очень опасен. Не нужно быть мудрецом, чтобы понять — во второй раз вас ограбил тот же вор, что и в первый. Как я понимаю, вы уже выяснили, кто он.

— Его имя Лок, — буркнул герцог Крода, по-прежнему не отнимая от лица рук.

— Да, я уже разговаривал с начальником охраны. Любопытный человек. Он сумел найти единственный путь в особняк Бархатной ночи, применив свои познания в Сумеречной магии, в частности артефакторики. Вы сами его туда доставили. Наверное, об этом вы уже знаете. Однако этот человек оказался столь дерзок, что повторил свой фокус, просчитав все правильно. Да, — устало вздохнул волшебник, — вы во второй раз сами, я бы сказал, собственноручно, открыли ему двери в свою святая святых.

Черный Герцог молчал. Никто не смел бы ему сказать и доли того, что говорил этот старец. Но только он имел такое исключительное право. Волшебник был ему и за любимого деда, и за любимого отца. Так что не оставалось ничего, кроме как смиренно слушать справедливые упреки. От человека, который понимал суть всех вещей и для которого, казалось, не существовало тайн.

— Ты дважды попался на одну и ту же удочку, господин герцог, — с неприкрытой издевкой продолжал Джудей.

С годами и так нелёгкий характер старика становился все тяжелей и тяжелей. Но герцог его любил всем сердцем и хотя очень злился, но смиренно слушал. Старый волшебник это прекрасно понимал и, пользуясь случаем, от души издевался:

— Тебя просто провели. Но это объяснимо. Вор сыграл на твоих страстях и оказался прав. Это урок, и хороший урок. Никто не может считаться самым умным и все знать, и все предвидеть. У каждого из нас есть как сильные, так и слабые стороны, главное — как это использовать. Ты получил урок, уверен, ты его прекрасно усвоил. Ты всегда был очень умным и смышленым мальчиком.

— Я хочу получить его голову! — прохрипел герцог.

Волшебник понимающе кивнул:

— Естественное для тебя желание. Недаром тебя прозвали Черным. Но я знаю, у тебя большое сердце, а великодушие — совсем не последнее из черт.

— К чему ты клонишь?

— К тому, чтобы ты немного отвлекся от своих эмоций и подумал. Этот вор тебя грабил дважды. Это очень обидно, и обидно то, КАК он это делал. Но подумай. В его власти было украсть куда больше, чем он взял. Оба раза. Что в особняке Бархатной ночи, что здесь, в твоем замке. Но разве он это сделал? Нет. Подумай хорошо. Вор взял лишь только то, что ему было нужно. Он мог бы разрушить все, например. Но и этого не сделал.

— Не дави на меня. А то я расплачусь, — фыркнул Крода. — Важно лишь, что он взял то, что принадлежит мне по праву! Мне, герцогу Лийскому! По-твоему, этого мало?

Волшебник не удостоил его ответом, словно погрузившись в свои мысли.

— Ты можешь найти его для меня? — прямо спросил герцог, хотя прекрасно знал ответ. — Ты же один из сильнейших волшебников.

Джудей никогда не делал того, что считал ненужным.

— Нет, — ответил он. — Я уже стар, разве я могу заниматься всякой мишурой? Погони, выслеживания… Эх, где мои молодые годы?..

— Я бы тебе поверил, если бы не видел сейчас очередное притворство. Если ты захочешь, то дашь фору любому.

Джудей и это пропустил мимо ушей. Герцог встал, не зная, что сказать дальше. Но тут волшебник неожиданно сам продолжил:

— Но я знаю того, кто поможет тебе и добудет то, что ты хочешь.

Крода нахмурил брови:

— Кто же это?

— Олицетворение твоего зла.

Волшебник хлопнул в ладоши. Где-то в глубине замка распахнулись двери, и кого-то пригласили войти. Раздались шаги, которые могли бы принадлежать властелину по крови.

Вошел одетый во все черное человек, от которого веяло силой, и сразу стало как-то неуютно.

Герцог поморщился:

— Кто это?

— Мое имя Чернояр, — усмехнулся колдун. — Говорят, вы хотите получить голову некоего Лока?

Старый волшебник только развел руками:

— Вот видишь — сразу к делу.

Черный герцог снова нахмурился:

— Это ты его нашел?

— Он сам пришел сегодня утром и предложил свои услуги.

Крода внимательно осмотрел вошедшего.

— Так ты колдун?

— Да. Я колдун.

— И как я понимаю, ты хочешь сказать, что сможешь добыть для меня голову того, кто посмел взять принадлежащее мне?

— Можете не сомневаться. Я добуду его голову.

— И как же, интересно?

— Я узнаю, где его искать. Потом найду, и вы получите то, что хотите.

— Я хочу видеть его голову! — жестко произнес герцог.

— Вы ее получите.

— И как же ты узнаешь, где искать пока еще ее обладателя?

— Думаю, что в вашей библиотеке.

Черный герцог даже улыбнулся:

— Вот уж не ожидал. Может, ты попросишь у меня еще и солдат, чтобы помочь тебе?

Чернояр пожал плечами:

— А разве вы бы их мне не дали?

Крода с новым интересом посмотрел на колдуна. В нем чувствовалась власть, осознание своих сил и возможностей, и, что самое удивительное, — такое же понимание сути вещей, как у старого волшебника.

— Если вы ищете лучшего кандидата на исполнение вашего желания, то воля ваша. Но если вы хотите получить голову того кто оскорбил вас, то разве есть что-то важнее ее?

— Ты умен, колдун, — признал герцог. — Очень умен. Я не знаю, откуда, но ты уверен, что я готов все отдать и сделать, чтобы получить желаемое. Я всегда получаю то, что я хочу.

— Жизнь всему учит.

— Хорошие слова, — прокоментировал волшебник, который вообще, казалось, спал, и даже иногда вроде бы похрапывал.

— Видимо, тебя жизнь хорошо научила. Что ж. Какую же награду ты хочешь за свои услуги?

— Ту, что вы сочтете достойной.

— Золото. — Герцог словно просмаковал это слово. — Хорошо. Когда я получу голову?

— Думаю, очень скоро. Мне не нужна никакая помощь, ни ваши солдаты, ни кто-либо еще. Но чтобы найти вора, необходимо посетить вашу библиотеку.

Черный герцог покачал головой.

— Ты недоговариваешь что-то, колдун.

— Конечно, не договаривает, — одобрительно хмыкнул Джудей.

— Вот так вот пришел, как раз когда это нужно. Что ты скрываешь? Вероятно, тебе самому нужен этотвор. Или его голова. Ведь так?

Чернояр открыто посмотрел ему в глаза:

— Вы правы. Я шел по его следу. Но разве это что-то меняет?

— Если я откажу, ты все равно не прекратишь поиски. Я хорошо разбираюсь в людях, и могу сказать, что мы с тобой чем-то похожи. Ты также добиваешься своего. Весьма ценное качество. В конечном итоге я все равно получу, так или иначе, что хочу.

— Все может быть. Но без вашей помощи мне понадобится гораздо больше времени. Думаю, и вы не заинтересованы, чтобы поиск головы вора слишком затянулся. И потом, — Чернояр пристально посмотрел в глаза Лийскому герцогу, — если его найду я, вы получите сам факт, что вор убит. Но не наказан вами. Если же я это сделаю по вашей воле…

— Месть — это очень сладкое чувство, — признал герцог. — И мне его нужно ощутить в полной мере. Но, судя по всему, ты не жаждешь удовлетворить мое любопытство, зачем тебе понадобился этот вор. Он что-то украл у тебя тоже, колдун?

— Я его ищу. И найду.

— Хороший ответ, — снова заметил волшебник. — Как всегда, у всех свои тайны. Не стоит их ворошить.

Герцог поджал губы, но затем кивнул:

— Пусть будет так. Я тебе верю, колдун. Тебя проводят в библиотеку. Если ты принесешь мне голову этого Лока, то получишь тысячу золотых.

— Я ее принесу, — спокойно подтвердил Чернояр.

Если бы герцог Крода знал, чем его решение обернется, то, несомненно, внял бы совету Джудея и усмирил свои эмоции. Но что было сделано — то сделано. События продолжилисвое неожиданное развитие буквально на следующий же день после того, как колдун ушел из замка, просидев всю ночь в библиотеке. Прибыла срочная делегация от самой Святой Инквизиции. Поборников Крода не переносил на дух, но прибывшие прикрывались именем Сайроса, поэтому их пришлось принять. И уже тогда появилось предчувствие недоброго.

— Итак, вы настойчиво просили у меня аудиенции, — сразу перешел к делу Черный герцог, едва слуги закрыли двери в его приемные покои. — Я слушаю.

Он был очень раздражен и в таком состоянии мог легко повелеть казнить всех поборников, не считаясь с последствиями.

Айвар на какое-то мгновение подумал над тем, как сейчас на его месте ответили бы, например, Иоган или Сайрос, но тут же отбросил эту мысль. Итог данного разговора не вызывал сомнения, поэтому стоило быть просто самим собой.

— Вам знаком некий колдун по имени Чернояр?

Герцог презрительно фыркнул:

— Вы забываете, сэр молодой инквизитор, с кем вы разговариваете и как разговариваете. Вы здесь не на допросе у дознавателя, поэтому потрудитесь в короткой манере изложить, что хотите, и убирайтесь из моего замка.

Айвар содрогнулся. Почему-то именно сейчас он понял, почему Крода называли именно Черным герцогом. Это был истинный владыка, и возможно будущий король, и выбранная линия поведения оказалась в корне неверна. Если не исправить положения, их либо вышвырнут отсюда как оборванцев, либо отправят на плаху. Подобное уже случалось, так что шутить с герцогом не стоило. Но и отступать теперь уже было некуда.

— Колдун Чернояр — опасный убийца, разыскиваемый по всему королевству. Он убил нескольких инквизиторов, в том числе и его святейшество Лечера, который, как вы, возможно, знаете, представлял нас в королевской армии. У нас есть три свидетеля, которые видели его у вас и могут указать на то, что вы укрываете этого убийцу. Я думаю, ни король, ни народ, ни Инквизиция, ни даже Церковь такого, мягко говоря, не одобрят.

— Мне все равно, что вы там думаете, — резко оборвал его герцог. — Вы смеете мне угрожать?

— Не я ваша угроза, ваше сиятельство, — побледнев и стиснув зубы, произнес Айвар. — Угроза — именно те обстоятельства, что сложились на данный момент. Колдун приговорен к смерти, а вы имеете с ним дело. Святой Сайрос не может оставить это без внимания.

— Сайрос, — оскалился Крода. — Ну конечно. Ему что-то нужно от меня. И он не решился явиться ко мне, чтобы спросить, зная ответ. Что же хочет от меня «Святой отец»?

— У вас в библиотеке есть книга Отречения. Нам нужно поработать над ней всего лишь некоторое время.

— Что-то слишком много народу стало интересоваться тем, что есть у меня в библиотеке. Однако больно мало вы хотите.

Герцог Крода почему-то вдруг подумал, что Джудей на этот раз отсутствовал неспроста. Хитрый старый лис наверняка все это предвидел и предоставил ему самому выпутываться из ситуации. Что ж. Белокурый представитель Святой Инквизиции находился здесь явно не в своей тарелке. Слишком юн и самоуверен. Первым желанием Черного герцога было вызвать стражу и отправить всех поборников, столь неосмотрительно посмевших явиться к нему, да еще с такими глупыми угрозами, на плаху. Однако удовольствия увидеть ужас на лицах этих наглецов было слишком мало. Этого Крода уже насмотрелся вдоволь. Нет, это ему не интересно. Да и Сайрос еще мог понадобиться.

Черный герцог великодушно сменил гнев на милость:

— Увы, господа, я не знаю, где ваш колдун. Однако он должен вернуться, правда, когда — неизвестно, но думаю, что скоро. Как я понимаю, сопровождающие вас здесь люди — для того, чтобы произвести арест?

Он откровенно взглянул на молодую особу, такую же белокурую и надменную, стоящую ближе всего к посланнику Сайроса. Ей нельзя было отказать в красоте. Выправка военная, да и аура магии ощущалась вполне естественно.

Айвар побагровел, заметив взгляд герцога, но лишь сказал:

— Да, это так.

Крода удовлетворенно кивнул. Теперь на троне сидел не лев, а змей.

— Вот и прекрасно. Вы можете подождать здесь, в моем замке, пока колдун не вернется, или же продолжить его поиски самостоятельно.

Айвар к подобному повороту дел оказался совершенно не готов. Контроль ситуации в одно мгновение полностью ускользнул из его рук и перешел к Черному герцогу. Но искать колдуна не имело смысла.

— Мы подождем колдуна, — вынужденно согласился он. — К сожалению, я задерживаться здесь долго не могу, однако все вопросы решит офицер Рена. Она со своей группой останется, с вашего позволения.

— Уверен, ей и вашим инквизиторам понравится мое гостеприимство.

Айвар ощутил неприятный холодок. Но не более. Герцог не посмеет предпринять каких-либо действий против представителей Святой Инквизиции, являющихся официальными посланниками самого Сайроса.

— Без сомнения, после того как мы возьмем колдуна, вы будете объявлены настоящим защитником веры и народа.

Черный герцог благосклонно приподнял в улыбке уголки губ.





Глава 28




Элементалист стоял один среди огромной пустыни, в которой царила сухая жара, полная тишины, и лишь барханы как-то сглаживали унылый вымерший пейзаж. Правда, сам маг ощущал себя весьма комфортно, окруженный «Стихийной оболочкой», в которой было и в меру прохладно, и в меру влажно. Лок всегда любил комфорт и предпочитал его иметь везде, где только можно. Конечно, поддержание такой защиты стоило энергии, но если на другой чаше весов находились нормальные условия существования, это, несомненно, того стоило. Изнывать от зноя и высыхать, как мумия в песчаном аду, у Лока не было ни малейшего желания.

Когда-то давно здесь существовал оазис и цвела жизнь, но древняя война стерла все, не оставив ни малейшего следа. Печальное свидетельство могущества магии на Империале. Однако Лок твердо знал — его цель скрыта именно в этом месте. Он поднял вверх указательные пальцы обеих рук и стал делать ими медленные круговые движения, шепча слова древнего заклятия. Вскоре задул ветерок. Неизвестно, где он мог взяться в замершей в веках пустыне, но воздух явно пришел в движение. Сначала слегка пугливо, словно сомневаясь в своем существовании, потом все более уверенно. И чем быстрее Лок вращал пальцами, тем сильнее становился ветер. Слова заклятья стали звучать громче, и в них появились отчетливые повелительные нотки. И повинуясь им, ветер закручивался в две спирали на безопасном расстоянии от своего повелителя. Они закручивались все сильнее и сильнее, начав реветь от возникающей внутри мощи, а потом превратились в вихрь. И продолжали расти дальше, пока не превратились уже в торнадо. Лицо Лока окаменело от напряжения. Он расходовал сейчас огромные потоки магической энергии, и все более усиливал их. Торнадо расширялись, повинуясь его воле, а когда достигло нужного уровня, элементалист резко свел ладони вместе, и они слились воедино, породив настоящего воздушного монстра. Смерч ревел, поднимая тысячи тонн песка в воздух и формируя из них свое тело. А Лок продолжал исступленно выкрикивать слова древнего заклятия, которые тут же впитывал в себя ветер, насыщаясь их силой. Капли пота покрыли все его лицо, а вены вздулись от чрезмерного потрясения, что испытывал сейчас организм. Но останавливаться было нельзя. Огромный торнадо, втянувший в себя колоссальное количество песка, вращался гораздо медленнее, и вырос в диаметре практически вдвое.

Лок с резким вскриком расцепил ладони, и все стало стихать. Ветер, потеряв подпитку, начал замедлять свой стремительный бег. А вскоре в пустыне не осталось ничего, кроме гигантского облака песка, медленно оседавшего обратно на землю.

Элементалист не спешил. Он восстановил дыхание и контроль над собой. Потом медленно двинулся вперед, не ожидая, пока песок уляжется полностью, по пути пытаясь максимально пополнить свой заметно истощившийся запас манны. Он призвал легкий ветерок, и тот помог рассеять завесу из песка. Там, где раньше существовала лишь бесплодная пустыня и где возник ужасный смерч, теперь зияла огромная впадина, обнажившая каменную крепость — мертвый замок Сат, место, которое он давно искал. Место, где находилась последняя часть сумеречного артефакта.

Лок ощущал явственное удовлетворение. Долгий путь закончен, и очень скоро все свершится. Тело и сознание были сильно возбуждены, как и всегда, когда он чувствовал близость цели.

Он рассмеялся.

Замок до сих пор защищал магический купол, хотя он и простоял засыпанный песками не одну тысячу лет. Но магия древних оказалась сильнее, а значит, и все остальные препятствия, о которых говорилось в древней легенде, должны также сохраниться. Но в них уже не имелось той силы, как когда-то. Лок явственно ощущал это. Не прекращая двигаться к цели, он выбросил вперед руки, и из них ударили два мощных жгута молний, которые на середине пути притянулись друг к другу и стали стремительно закручиваться в единое целое. А на конце набухал огромный сверкающий шар, полный наиболее разрушительной сконцентрированной энергии. Когда он ударил в защитный купол, тот подернулся белесой пеленой, а потом лопнул, практически бесшумно. Лишь только волна жаркого воздуха разошлась во все стороны. Остаточной энергии заклятия хватило, чтобы разнести также и мощные, обитые железом врата забытого во времени замка. Лок ускорил шаг, не переставая пополнять запас манны. Так как внутри могли ждать сюрпризы, которые по роковой случайности «забыли» описать в легенде, он счел за лучшее прикрыть себя надежным защитным заклятием «Эледор» и вошел в разрушенные врата. Во внутреннем дворике не оказалось никого, все выглядело так, как и тысячи лет назад. Словно обитатели замка просто в один не слишком прекрасный момент решили взять и уйти, забрав предварительно с собой все, что необходимо. Вокруг покоился лишь могучий серый камень, так и не покорившийся до конца действию времени.

Лок продолжал идти, не останавливаясь, пока не попал в первую залу замка. Повинуясь воле мага, двери сомкнулись за его спиной, ограничивая пространство. Он остановился и ждал.

Нечто присутствовало здесь. И оно двигалось. Так стремительно, что взгляд не мог уловить этого. Первая ловушка, оставленная древними хозяевами замка. Существо, просидевшее здесь столько времени, наверняка донельзя оголодало, но теперь не спешило, потому что маг не двигался. А раз жертва не убегала, значит, стоило попробовать изучить ее поближе. Тий имела разум, достаточный, чтобы не атаковать сразу, иначе охранять проход в центральную залу оставили бы кого-то другого. Она перемещалась среди потолка и стен на максимально возможном расстоянии от элементалиста, но при этом ни на секунду нигде не задерживаясь.

Лок ждал. Он прекрасно изучил то, с чем столкнулся, и знал, что эта тварь — порождение смерти — непременно обретет форму перед своим нападением. И она обрела. Даже несколько быстрее, чем он ожидал. Под куполом замка Тий материализовалась. Она была похожа на сгусток дыма или на бесформенное привидение, только гораздо более плотное. Удар этого существа мгновенно мог убить любого, а уж скорости и реакции ему было не занимать. Лок бросил в нее свое излюбленное заклятие дисташа. Разряд молнии в виде гигантской кобры метнулся к цели, изгибаясь для разительного броска. На основании появилась белая оскаленная голова, несущая в себе смертоносный заряд. Но ее удар прошел мимо цели. Тий ускользнула. Тогда Лок попытался ее достать сразу несколькими дисташами, поочередно выбрасывая их из обеих рук. Но Тий немыслимым способом смогла ускользнуть и от них, а потом атаковала сама. Лок не стал ставить щит, а, продемонстрировав свою завидную реакцию, в последний момент просто шагнул в сторону. Тий в ярости атаковала снова, но с тем же результатом. Элементалист, казалось бы, забавлялся, играя со смертью, и это еще более распаляло тварь. Она атаковала с все большей скоростью и меньшими паузами, и вскоре Лок не отошел с ее пути. Вместо этого он выбросил перед собой «Молниевый щит», в который Тий и угодила со всего размаха. Щит выдержал, поразив тварь мощнейшим разрядом убийственной энергии. Она отскочила, находясь в полушоковом состоянии. Убить это существо было трудным делом, поэтому Лок не стал упускать шанса. Два дисташа точно вонзились в цель, разорвав ее на отдельные части. А брошенный следом «Статический веер» поджарил остатки.

Лок двинулся дальше. Центральная зала древнего заброшенного замка была сильно вытянута и казалась тихим и спокойным местом. А там, в самом конце, в лучах голубого света стоял алтарь, на котором покоилась золотая чаша. Именно она и являлась его целью.

Однако путь к ней только казался простым и безопасным. Стоило кому-нибудь вступить на него, как из земли поднимутся несколько песчаных големов, с которыми справиться будет ох как не просто. На них не слишком действует всякого рода боевая магия, особенно из школы Воздуха, в отличие от грубой физической силы. Здесь нужен был особый подход. И Лок его, конечно же, знал.

Он призвал малую земную элементаль, могучее существо, сотканное силой магии из земли, а главное, — способное разрывать любые связи данной стихии. Когда из пола появились четверо големов трехметрового роста, похожие на текучий песок с конечностями, большими, чем сам Лок, и двинулись на элементаль, та мгновенно изменила свою форму, став такой же текучей, и совершила бросок вперед. Перед самым ударом она снова обрела каменную твердость и буквально расплющила первого песчаного голема.

Малую земную элементаль тут же атаковали остальные, но она выдержала их удары и в свою очередь нанесла ответ. Ее кулак и предплечье резко увеличились в размерах, многократно впитав в себя мощь земли, и могучий удар разнес следующего голема. Та же участь вскоре постигла и остальных.

Оставшись не у дел, огромная элементаль замерла на месте, ожидая нового приказа. Она постоянно подпитывалась энергией из земли, а потому могла существовать довольно долго. Лок сначала хотел ее отозвать, но потом решил пока этого не делать. Сейчас его влекла только чаша. Он произнес короткое заклинание ускорения и через несколько мгновений оказался уже у алтаря.

Чаша была полна красной кровью. «Кубок ирия» — один из редчайших артефактов сам по себе. Но не он в данном случае был ценен, а его содержимое. Именно оно являлось связующим звеном будущего сумеречного артефакта. И только здесь, в древнем замке Сат, погребенном под песками времени, раз в четыреста лет чаша наполнялась веществом, известном в легендах как ирий. Один день за четыре века, а потом исчезала. И сегодня был как раз такой день. Приди он сюда завтра или вчера — ничего бы не было.

Момент триумфа, от которого захватывало дух. Лок благоговейно взял артефакт в руки, пытаясь понять, что такое есть ирий. Некоторые считали его кровью древних богов, но он не слишком этому верил.

От созерцания его отвлек небольшой дестройер, ударивший по его защите на уровне затылка.

Лок резко обернулся, отставляя чашу и уходя автоматически в сторону. На другом конце залы стоял колдун, тот самый, которого наняли, чтобы убить его. Оказалось, встреча в склепе не была последней. Непонятно как, но ему удалось вырваться из пут инквизитора. И еще более непонятно, как удалось выследить его здесь, сделать то, что не удавалось еще никому? Лок был слишком раздражен, сосредоточенно обдумывать сей вопрос, но он к нему непременно вернется, как только решит проблему со столь живучим колдуном.

— Обернись, чтобы я мог покончить с тобой, — произнес Чернояр.

В глазах его была явная насмешка, которая сразу вывела Лока из себя. Ему очень захотелось, чтобы колдун проглотил свои слова.

— А ты что же не убиваешь со спины, как делают другие, подобные тебе? — язвительно ответил он. — Или еще не научили?

Чернояр выкрикнул страшное заклятие «Пики скорпиона». Лок тут же прикрылся «Эскадером»[1], но удар оказался направлен вовсе не в него. Мощный темный разряд разрушительной энергии вонзился в малую земную элементаль, пробив ее защиту. Затем уже веер отведенных назад отростков, окружавших голову магического разряда, похожие на хвосты скорпиона с магическими бомбами на концах, разом вонзился в образовавшуюся брешь. Мощный взрыв разнес элементаль на части, и Лок тут же забрал высвободившуюся из нее энергию себе.

Колдун снова усмехался, видя его реакцию:

— Что, думал убежать от меня, оставив на растерзание инквизиции? Как видишь, у тебя не получилось.

Лок создал заклятие шаровой молнии:

— Я всегда решал проблемы по мере поступления, поэтому только рад, что за тобой не придется гоняться, а ты сам пришел ко мне.

Чернояр тут же выбросил навстречу свой дестройер, и когда оба заклятья столкнулись посреди залы, новый взрыв сотряс замок.

Но в колдуна уже мчались две молниевые кобры. Он закрылся от них «Щитом Тиа» и выбросил вперед сразу несколько дестройеров. Лок ощутил, как они покачнули его защиту и решил, что единственная возможность победить в этом поединке — это самому атаковать. Защита у колдунов всегда являлась слабым местом, да и обороняться он никогда не любил. И ударил снова дисташами, пытаясь оценить способности противника. Чернояр отразил и их без видимых усилий, но элементалист знал — это всего лишь притворство. И выбросил вперед заклятие «Эджер», которым до этого уничтожил защиту замка. Разряд такой силы напрочь разнес «Щит Тиа», так, словно бы его и не существовало. Противник явно не ожидал такого и спасся только в самый последний момент, закрывшись «Оплотом мрака». Но и он, поглотив всю мощь удара, рассыпался в прах. Насмешка в глазах колдуна мгновенно сменилась яростным черным огнем. И он ответил тяжелым заклятием «Дитейры». Лок метнулся в сторону, используя свое огромное преимущество в скорости, одновременно закрывая коконом «Кубок ирия» и отводя его подальше из зоны поражения. Черная разрушительная энергия разнесла в крошево стену, не устояли даже монолитные глыбы, защищенные древней магией. То же случилось и со второй «Дитейрой», а Лок по ходу снова ожег парой дисташей. На этот раз его коронное заклятие достигло цели и еще более поколебало защиту колдуна. Тот явно сдавал. Главное — не дать ему атаковать!

В ярости Чернояр создал дестройер, намного больший, чем обычно, который уничтожил «Эскадер», словно мыльный пузырь, а когда элементалист сумел в самый последний момент увернуться от идущей сразу за ним «Дитейры», уже в бешенстве активировал заклятие «Дискорда». Мощный сгусток волокон-разрядов, составляющий единое целое, устремился к элементалисту. Тот попытался снова размазаться в воздухе, ускользая от удара, но в голове несущегося разряда выбросилась сенсорная сеть в виде облака самонаводящихся бомб. Они безошибочно нашли цель и, сдетонировав первыми, сняли «Стихийный кокон» и повредили «Эледор», являющийся защитой тяжелого класса. А потом вошли в цель сами многочисленные волокна темных разрядов. Удар был такой сильный и растянутый по времени действия, что после него Лок остался вообще без защиты. Колдун и впрямь оказался невероятно силен, особенно пребывая в состоянии бешенства. Но и отступать от своего плана было уже нельзя. И он пошел на риск, проигнорировав свою безопасность. Такой обмен ударами мог затянуться и неизвестно чем кончиться. Нужно рисковать и приканчивать колдуна сейчас, пока его защита ослаблена и есть шанс ее пробить. Школа магии Тьмы имела свою систему защиты и свои оборонительные заклятья, но они были очень дороги и сложны в использовании, так что практически все колдуны пренебрегали ими, предпочитая целиком полагаться на свою атаку и побеждать в поединке прежде, чем нанесут удар по ним. Но когда подобное не проходило, это, как правило, заканчивалось их смертью.

И этим стоило воспользоваться. Непременно стоило! Тем более что времени практически уже не оставалось, и нужно было либо завершать поединок, либо убегать, ведь ирий сохранял свои магические свойства, оказавшись вне алтаря, не более часа.

И Лок довел готовящуюся финальную связку до конца.

Прежде чем колдун успел выбросить свой дестройер, на него сверху обрушился разряд молнии чудовищной мощи. «Лидер» являлся линейным боевым заклятием тяжелого класса, часто применяемым в армии. Против него очень сложно выстоять, а у колдуна практически не оставалось защиты.

НО ОН ВЫСТОЯЛ! Лок не мог поверить своим глазам, но колдун выжил. Лок отчаянно выбросил оставшееся наготове заклятие «Мечей ветра». Сразу десяток мощных молний по дуге стремительно понеслись вперед, сходясь на беззащитной цели. Блокировать всех их колдун уже все равно не успеет, да и создать защиту тоже. На какой-то миг показалось, что поражение все равно обернулось победой, но Лока ждало новое большое разочарование.

Краем глаза он увидел, как темное щупальце несется к его бесценной чаше, и метнул в нее разряд молнии, отсекая от артефакта. Но эти потраченные мгновения оказались для него фатальными. Щупальца Тиамат блокировали заклятие «Мечей ветра» и практически одновременно всей своей силой ударили по раскрытому элементалисту. Тот начал создавать в отчаянии защиту, но не успел. Его отбросило на стену, и по ней он сполз прямо на алтарь, оставляя кровавые следы.

Щупальца Тиамат перенесли колдуна к нему. В глазах того по-прежнему ревело пламя, а его окружала «Корона тьмы»[2]. Лок был еще жив. Чернояр, не задумываясь, прикончил его ударом своего дестройера.

Поединок завершился. Чернояр всего лишь уничтожил своего очередного врага, который захотел отнять у него жизнь. Боевая ярость медленно угасала. Удовлетворения не было — зло снова свершилось. Погиб отличный маг, он очень разумно вел бой, но его подвела самонадеянность. Чернояр бы такого никогда не допустил. Жизнь научила его двум вещам, которым он свято следовал: никогда не считай врага овцой, а считай его волком. Но пусть враг думает, что ты овца, а будь волком — и жди своего времени, чтобы показать истинную сущность.

И очередная схватка показала правдивость всех этих слов. Удар «Лидера» оказался действительно очень силен, но Чернояр его ожидал и соответственно приготовился. В итоге противник проиграл, а он пойдет снова на встречу со своей дальнейшей жестокой судьбой.

Колдун достал Щупальцем Тиамат «Кубок ирия», предварительно уничтожив защищающий его кокон. Он читал в библиотеке Черного герцога про этот артефакт и ирий, но не представлял, что с ним теперь делать. Подумав, он опрокинул чашу и поставил ее на место, на алтарь, сбросив с него предварительно Щупальцем Тиамат тело погибшего элементалиста. Пусть она стоит здесь, все равно еще четыреста лет будет бесполезна. А замок Сат вскоре снова скроют пески мертвой пустыни, и никто не сможет его отыскать.

Чернояр поднял магическую поясную сумку элементалиста, сорванную последним ударом Щупальцев Тиамат, и довольно улыбнулся. В ней лежало небольшое кольцо, покрытое древними письменами. И он знал, что это такое, — кольцо телепортации. Сумеречный артефакт, с помощью которого Лок ускользнул от него из склепа. Оно обладало огромной силой, и, судя по всему, оставшейся энергии вполне хватит еще на один прыжок. Наверняка «Кубок ирия» нельзя было брать, имея на теле хоть один сумеречный артефакт, поэтому элементалист его временно снял. Что ж, это кольцо когда-нибудь ему, несомненно, пригодится.

Еще раз все осмотрев и не обнаружив более ничего интересного, Чернояр направился к выходу из этого не слишком приятного места. Не забыв забрать с собой голову убитого врага.

[1] Эскадер — одно из самых быстро активирующихся защитных заклятий тяжелого класса стихийной школы магии. Имеет вид щита, перечеркнутого разрядами молний.

[2] Корона тьмы — одно из самых мощных защитных заклятий школы магии Тьмы. Из-за своей чрезмерной дороговизныи сложности вызова она практически никогда не используется.





Глава 29




Его пропустили в Тахо сразу, без малейших задержек. И тогда укол подозрения прозвучал в мозгу. Но Чернояр не придал ему значения. Он шел по великолепным внутренним паркам замка, без особого интереса разглядывая его красоту. Здесь присутствовало совсем мало стражников, но много аристократов прогуливалось среди великолепных фонтанов. Что ни говори, герцог обладал несомненным вкусом. А Чернояр всегда уважал настоящих мастеров своего дела и просто талантливых людей, в какой бы сфере они ими ни являлись.

Он очень устал, устал от всего, устал от самой жизни. Колдун шел по прекрасным паркам, абсолютно безразличный к окружающей красоте, безразличный к тому, что есть, что было и что будет. История с элементалистом лишь временно всколыхнула в нем жизнь, но теперь это прошло. Чернояр шел, намереваясь покончить с контрактом и уйти. Поселиться где-то в глухом месте и навсегда забыться в одиночестве. Он давно мечтал о своем особняке где-нибудь на берегу большого озера, обставленный по давно придуманному плану, но на исполнение мечты не хватало ни сил, ни желания. Потому что давно уже не хотелось жить. Жизнь убила его внутри, выжгло сердце, осталось лишь безразличие ко всему и желание умереть.

Во дворце его встретил начальник охраны, которому, видимо, по ментальной связи уже сообщили о прибытии колдуна. Явный ветеран, с тяжелым взглядом — и большой скрытой силы. Он сумрачно оглядел колдуна, потом велел ждать, пока герцог Крода не будет готов его принять. Чернояр приготовился ждать, но как оказалось, напрасно. Не прошло и десяти минут, как его пригласили в Приемную палату.

Он вошел, и за ним затворились огромные двери. Приемная палата оказалась поистине огромной, способной вмещать очень большие делегации, и она была очень красива. Отделанные древними мастерами стены, барельефы и лепнина, — всё должно было указывать на мощь и силу Черного герцога и всего рода Лийских королей. И снова Чернояр оценил это, но не стал уделять особого внимания. Это не его дворец, у него все равно был бы лучше.

Палата была практически пуста, что создавало немного некомфортное ощущение. Лишь на древнем троне, в самом конце залы, возвышающемся на королевском постаменте, покрытом черными бархатными коврами, восседал сам Черный герцог, а рядомрасположился парящий в воздухе спящий волшебник, которого он видел раньше. Видимо, главный придворный маг. И это был маг очень большой силы, спящей силы, Чернояр это явственно ощущал.

Его шаги в армейских сапогах по черным мраморным плитам звучали очень гулко, экранируя от стен и высокого готического потолка. Черный герцог сидел на огромном ониксовом троне, откинувшись на высокую, обитую красным мягким бархатом спинку и молчаливо ждал. Взгляд властелина казался холодным и ничего не выражающим — так, как если бы сам был сделан из камня.

Чернояр остановился метрах в сорока, в том месте, где заканчивалась красная приемная дорожка и начинался тронный пьедестал. Видимо, отсюда вели речь все, кого приглашали сюда, и он не стал нарушать традицию.

Щупальце Тиамат, не делая резких движений, отнесло магический мешок к ногам Черного герцога.

— Здесь исполнение вашей воли.

Черный герцог не пошевелился и не кликнул слуг, чтобы они ознакомились с содержимым магического мешка. Вместо этого волшебник открыл глаза и медленно кивнул, снова погружаясь в меланхолический сон.

И тогда Крода произнес:

— Что ж, колдун, ты выполнил свою часть сделки, и я выполню свою. Ты знаешь Рейский банк? Это очень надежный и знаменитый гномий банк, имеющий представительства во многих городах и странах. Ты волен взять оговоренную сумму в любом из них, назвав эту сумму, мое и свое имя. В любое время. Этого достаточно для тебя, колдун?

Чернояр пытался проанализировать ситуацию и понять, почему именно так поступает Крода. Намного проще было выдать ему золото прямо здесь. Но герцог почему-то избрал гораздо более сложный и, несомненно, затратный для него способ.

— Меня это устроит, — прозвучал его ответ.

Крода крепко стиснул подлокотники трона, наклоняясь вперед:

— Я хочу, чтобы мы поняли друг друга, колдун. Ты выполнил свою часть, я — свою. Я доволен. Нас более ничего не связывает.

И в этот самый момент потайные портьеры в Палате, располагающиеся практически по всему ее периметру, одновременно открылись, и из них вышли инквизиторы. И нанесли удар «Путами света». Лишь в самый последний момент их перехватили Щупальца Тиамат. Но тут же ударили новые и новые. Возле трона появилась женщина, по всей видимости, глава всех поборников здесь, которая громко выкрикнула:

— Усиливаем натиск. Давим.

И сама ударила «Силовым лучом». Чернояр закрылся «Щитом Тиа». Тиамат ощерилась, приходя в боевую ярость. И метнулась в контратаку. Но инквизиторы оказались надежно закрыты сферами, которые поглотили удар. И на этом все кончилось. Поборники не пошли на размен ударов. Их было двенадцать человек — обычная боевая группа, и они отлично понимали, что итог боя предрешен, и можно получить результат простым напором. Тем более, их подгоняла та женщина, которая продолжала орать одини тот же приказ, что особенно злобило Чернояра. Он максимально напрягал возможности Тиамат, но проигрывал бой, и проигрывал его очень быстро. Дворец защищала охранная магия, поэтому, входя сюда, он не мог почувствовать опасность. И попал в отлично расставленную ловушку, доверившись чести Черного герцога. И оказывается, зря. И сейчас не было времени анализировать мотивы его поступка и почему все так получилось. На кону стояла жизнь, но …

Сделать Чернояр ничего не мог. Удары сыпались на него со всех сторон с такой силой и такой скоростью, что невозможно было даже перевести дыхание и помыслить о чем-то ином, кроме как об управлении Щупальцами Тиамат. Если бы он хоть немного отвлекся, все было бы кончено, ведь защита его оставляла желать лучшего. Инквизиторы, напротив, находились под надежной мощной защитой, и сейчас всю свою энергию, черпаемую из Круга Святости, просто выбрасывали в виде боевых заклятий. А их предводительница ждала момента, и когда видела брешь в обороне колдуна, ожигала его ударом «Силового луча», чем приводила в еще большее бешенство. Чернояр ничего не хотел сейчас так, как убить ее. А еще он прекрасно понимал, что продержится буквально считаные минуты. А если вмешается волшебник… Но он продолжал спать.

Неужели долгожданная смерть — вот она?.. Неужели так все закончится?.. Чернояр не боялся смерти, он давно уже ждал её. Что ж, раз это конец, он сполна насладится им!

Колдун мгновенно ушел в абсолютную защиту и произнес заклятия «Темной ауры» и «Перехода тьмы». Если раньше он не мог использовать полноценно всю свою энергию, потому что был скован атаками инквизиторов и приберегал силы для дальнейшего боя, то теперь все изменилось. Аура взбешенного колдуна накрыла всю Палату, пробуя на прочность защиту поборников и круша все вокруг. Барельефы разлетались в крошево, лепнина исчезала на глазах, обращаясь в прах, не выдержав натиска страшной разрушительной магии. Одновременно взорвались высокие окна, наполнив мельчайшими смертоносными осколками все вокруг. Не помогла даже вся защитная магия, заложенная в свое время древними строителями дворца. А тьма буквально растекалась волной из Чернояра, расползаясь по полу и все увеличиваясь в размерах и массе.

Вся его энергия была сейчас частично направлена на поддержание глухой защиты, а в основном выплескивалась вовне в виде огромной массы живой тьмы. Колдун не жалел сил, не приберегал что-то на потом; сейчас, когда на кону стояла его жизнь, все что мог он выплескивал в жуткое заклятие «Перехода тьмы». Оно походило на густой черныймед, который стремительно наполнял Палату. Это было одно из самых страшных заклятий всей Школы, исповедуемой колдуном, оно легко могло убить и того, кто его активировал, а даже если и нет, то настолько опустошала все силы, что маг едва ли выживал после этого. Чернояр решил использовать «Переход тьмы» еще и потому, что заклятие продолжит свое смертоносное действие даже после его смерти. Он фактически жертвовал собой, давая выход первозданной Тьме, а она не будет знать пощады ни к кому. Никто не сможет выжить! Смерть станет общей для всех в этом замке. Колдун просто стал проводником истинной силы разрушения в этот мир. Последний выход его ненависти к жизни, его проклятье и месть. Он уйдет, но оставит после себя смерть.

Женщина отчаянно продолжала кричать, чтобы все усилили атаку, хотя и так ее люди делали все возможное. Вначале они пытались пленить колдуна, выбрасывая «Паутины света», но когда ситуация вышла из-под контроля, резко изменили свою тактику. Инквизиторы отчаянно выбрасывали боевые заклятия одно за другим. Даже сама предводительница больше не высчитывала время своего удара, а отчаянно атаковала. Изувеченные Щупальца Тиамат продолжали жертвовать собой и отражали все удары, которые только могли. Остальные поглощала защита колдуна. Но она все равно меркла все быстрее и быстрее. Защитные сферы инквизиторов ярко вспыхнули, когда масса растекающейся Тьмы достигла их и мгновенно охватила стремительным броском, словно хищный зверь, делающий убийственный рывок к своей жертве.

И это им очень не понравилось. Но предводительница поборников резким приказом запретила заботиться о своей защите и также продолжать атаковать. Теперь все встало на весы — либо Тьма первой убьет инквизиторов, либо те убьют колдуна. Вопрос состоял лишь в том, кто сделает это быстрее.

Чернояр сконцентрировал удар именно на женщине, но не трогал ни трон с Черным герцогом, который наблюдал за всем прежним каменным взглядом, ни спящего волшебника. Колдун явственно проигрывал, но он был целиком нацелен на убийство и сосредоточенно действовал именно в этом направлении. Пусть погибнет он сам, но и эта женщина отправится вместе с ним. И она почувствовала это. В какой-то момент ужас явственно отразился в ее глазах, когда она осознала, что Тьма сейчас проломит ее защиту и наступит конец. В отчаянии она обратилась за помощью к волшебнику, но тот никак не прореагировал, продолжая делать вид, что спит. Тогда она попыталась подойти к трону. Трон имел мощную защиту, и была отчаянная надежда подпитаться его энергией. Но и это не получилось. Бледная молния отбросила ее назад, и тогда тьма полностью сомкнулась над ней, поглотив крик. Чернояр оказался на грани потери сознания от напряжения и колоссальной энергии, что сейчас выплескивал из себя. Он уже не жил. Минута шла за минутой. Дворец сотрясался от треска крушащегося камня, рева боевых заклятий и шипения тьмы. А потом, один за другим, сразу четверо инквизиторов последовали за своим главарем.

Комок тьмы, поглотивший последнюю, неожиданно разорвался, выплюнув из своего чрева ослепительно белый кристалл, повисший над полом, а потом неожиданно взорвавшийся белым пламенем.

Чернояр в последний миг прокричал полное ненависти убийственное заклятие Тьмы «Кородор» и потерял сознание, накрытый светом. Он не видел, как очнувшийся волшебник в последний миг поставил защиту от неожиданно возникшей опасности. Не видел, как Тьма схлестнулась со Светом, разрывая в жутком столкновении двух противоборствующих стихий оставшихся в живых инквизиторов. Джудей выкрикнул слова заклятья, и кристалл послушно упал на пол, а затем мгновенно очутился в его руках.

Герцог Крода, потрясенный, привстал со своего трона:

— Что это былотакое?! Я думал, колдун убьет нас всех!

Старый волшебник с любопытством изучал полученный предмет, затем хитро улыбнулся:

— Это как раз то, что я хотел получить.

Потом многозначительно хмыкнул:

— Да, смерть была совсем рядом. И ты даже не представляешь, насколько. Твои экстравагантные игры едва не закончились очень плачевно для всех нас.

Крода хотел было еще что-то сказать, когда в Палате начали распахиваться один за другим порталы, из которых появлялись инквизиторы.

— Вы запоздали, господа, — злорадно сообщил Черный герцог, свирепо глядя на то, во что превратилась его некогда блистающая своим великолепием Приемная палата. — Впору собирать трупы.





Глава 30




— Я слышал, операция у герцога Крода в замке Тахо закончилась гибелью лучшей боевой группы Эрнегии? — с плохо скрываемой насмешкой поинтересовался у Сайроса на очередном совещании Иоган. Но насмешка предназначалась вовсе не ему, а Айвару, и тот не замедлил ответить.

Его голос буквально звенел от злости:

— Все было подстроено!

— Кем же? Разве не тебе поручили разрабатывать всю операцию?

— Черным герцогом. Клянусь, это он все подстроил! Все!

— Ты что, же хочешь сказать, что представитель Лийского рода замешан в связях с колдуном против Святой Инквизиции? — сощурился Иоган, заставив Айвара еще более покраснеть от переполняющих эмоций.

Но тот сдержался, чем заслужил ободряющую улыбку Сайроса. Иоган же выжидающе смотрел на старшего офицера Эрнегии, пока тот окончательно не овладел собой и не начал говорить:

— Мы уже провели подробнейший анализ произошедшего. Вплоть до каждого действия, предпринятого всеми участниками событий. По каждому сказанному слову. Нам удалось на время вернуть к жизни ряд инквизиторов, так что сведения абсолютно достоверны. Жаль, что Тьма немилосердна, и оживить никого, несмотря на все наши усилия, так и не удалось.

Айвар выглядел мрачным как никогда. И вынужден был сделать паузу, собираясь с мыслями.

— Нет, герцог Крода не связан с колдуном. Он его нанимал для какого-то дела, можно пока только предполагать, для какого. И расплатился при нас. Но расплатился очень странно. Сказал, что договор выполнен, и что оговоренную сумму колдун может забрать в любом отделении одного из гномьих банков. Спрашивается, почему? Черный герцог запретил нападать на колдуна прежде, чем он расплатится с ним. Сказал, что дал слово и у них контракт. Зачем он нанимал колдуна, пока точно не ясно, как я уже говорил, но наверняка не для того, чтобы озеленять окружающую Тахо местность. Колдун притащил магический мешок с чем-то, и Джудей дал понять, что часть контракта с его стороны выполнена. Я убежден — в том мешке была чья-то голова.

— Колдунывсегда использовались как наемные убийцы, — согласился генерал Реатор.

Он был так же мрачен, как грозовая туча, хотя по совсем иным причинам. Как настоящего патриота его, несомненно, больно укололо поражение, а итоги операции знаменитый вояка никак иначе и не воспринимал, а с другой стороны — жгла обида, что она проводилась в обход его.

— Уверен, там голова того, кто ограбил особняк Бархатной ночи, и по некоторым слухам — даже коллекцию в Тахо. Колдун настоящий мастер, что большая редкость среди их Школы, а специалиста такой силы не станут нанимать для обыденного дела. Проще воспользоваться услугами какой-либо гильдии наемных убийц, или поручить это дело кому-то из своих людей.

— Я не был бы столь категоричен, — произнес Иоган. — Нет никаких сведений, что герцог Крода был раньше связан с колдуном. Более того, этот колдун — вовсе не наемный убийца. Он вообще весьма темная личность, но, по некоторым сведениям, за ним тянется внушительный кровавый след. После смерти Лехора мы потеряли еще четверых инквизиторов, умерших от неожиданно подействовавшего на них яда. Установить его источник нам не удалось, однако это были как раз те люди, что присутствовали на суде Чести колдуна. Определенно жаль, что мы не сможем забраться к нему в голову.

— Да, жаль. Разговорить мастера-колдуна невозможно, его мозг слишком закрыт Тьмой.

— Продолжай, сын мой, — попросил Сайрос Айвара. — Нас не должна интересовать судьба зла. Уверен, в Чистилище его дух все же сумеет обернуться к Единому.

— Когда герцог Крода подтвердил, что их с колдуном больше ничего не связывает, это стало сигналом для нашей группы. Но вопрос остается: почему герцог расплатился таким странным способом? Ведь это было его решение, а не колдуна, ибо тот оказался сам удивлен. В конце концов, если ему так важно его слово, пусть и данное убийце, он мог бы просто расплатиться с ним сразу, там, в Приемной палате своего замка. Это было бы куда проще и менее затратно. Мы бы взяли колдуна, и люди герцога просто забрали бы назад золото — и все. А сумма там немалая наверняка. Вывод один — он рассчитывал все же расплатиться с колдуном. То есть рассчитывал, что проклятый убийца избежит захвата, и это отлично зная, что захват будет проводить боевая группа инквизиторов. И что судьба у колдуна может быть только одна. Не кажется вам это странным? Есть еще много чего. Например, место захвата. Наши люди утверждают, что колдун, пока его брали, практически уничтожил всю Приемную палату герцога. Аура Тьмы буквально стерла со стен всю художественную обработку. А это ОЧЕНЬ большие деньги. Хотя мог просто сказать, чтобы колдуна брали где-то на выходе во дворе или в любом другом месте. Колдун — не посол, чтобы его принимать в ТАКОЙ зале.

— Чем объясняет это сам Черный герцог? — сумрачно спросил Реатор.

— Тем, что хотел посмотреть все сам, — прорычал Айвар. — Хотя легко мог это сделать с помощью магии. Или на крайний случай сделать в любой другой зале своего дворца, где ничего не жалко.

— И к какому решению ты пришел? — поинтересовался Сайрос.

— Тому, что очевидно напрашивается. Черный герцог помогал колдуну.

— Это невозможно, — вмешался Иоган. — Инквизиторы ничего не чувствовали. Ни сам герцог Крода, ни Джудей. Они полностью были исключены из боя и не проявили никакой магической активности.

Айвар подозрительно взглянул на него:

— Я гляжу, вы все уже прекрасно знаете.

Сайрос устало махнул рукой, разговор начинал его утомлять:

— Он все знает. Продолжай.

Айвар сделал паузу, снова пытаясь совладать с эмоциями:

— Да, милорд Иоган прав. Ни сам герцог, ни его выживший из ума волшебник не пошевелили и пальцем при захвате. В том числе чтобы помочь нам. Хотя Рена, наш офицер, возглавлявшая группу захвата, и просила об этом.

Иоган бросил взгляд на магический свиток, лежащий на столе:

— Из окружения герцога пришло письмо, в котором изложена своя точка зрения на все. Там сказано, что прежде сама Рена просила не вмешиваться в процедуру захвата, хотя герцог и предлагал ей помощь, чему есть свидетели, в том числе и из наших людей.

— О да! — воскликнул Айвар. — Конечно, предлагал, прекрасно понимая, что получит отказ. Все то время, что наша группа оставалась в замке Тахо, к ним относились как к каким-то собакам!

— А во время захвата, чтобы не повредить слух шумом боя, Джудей по просьбе герцога окружил их защитным коконом, в том числе и экранирующим любой звук. Так что ни он сам, ни волшебник ничего не могли слышать, — спокойно закончил пересказ письма Иоган.

— Я смотрю, вы выступаете как защитник герцога? Тогда, когда погибли двенадцать наших лучших людей во главе с офицером?.. — Голос Айвара, снова не совладавшего с эмоциями, дрожал от гнева.

Иоган лишь устало вздохнул:

— Мы сейчас попусту теряем время, пока наш юный Айвар решил поиграть в главного аналитика. Послушайте, я, правда, очень устал, я только вернулся с тяжелых переговоров с герцогом Рейза, послом Инферно у орков, которые, кстати, увенчались успехом, и нам удалось его убедить, что нападение на владение Жерронских князей являлось рейдерским набегом, не более. Так что войны между демонами и орками не будет, по крайней мере пока. Айвар провалил операцию и пытается что-то высосать из фактов. И жутко тянет при этом время. Все, что он хочет сказать, все тут понимают и так. Да, есть вполне обоснованное подозрение, что колдуну была оказана помощь при захвате. И очень немалая. Никто энергии ему не давал, но вероятнее всего, Приемные покои, в отличие от других, позволяют как-то управлять своими магическими свойствами, заложенными в них древними строителями. Впрочем, такие подозрения были и раньше. Да, я понимаю, что перечить герцогу Рена не могла, но она могла запросить подробную информацию либо изменить план захвата и не рисковать. Да, вероятность того, что Приемные покои в разы усиливали мощь колдуна, крайне высока, как и то, что они ослабляли светлую магию инквизиторов, что естественно, ибо как вы знаете, это противостоящие друг другу ипостаси, и если усиливается одна, то, значит, автоматически ослабляется другая. Только это может объяснить то, что колдун сумел так немыслимо долго продержаться под ударами группы, и в то же время, используя крайне затратное и опасное заклятие «Перехода тьмы» сломать мощные защиты наших отлично подготовленных людей, в том числе и старшего офицера, и убить их. Да, колдун очень силен, это настоящий мастер Темной магии. Поистине он настоящий колдун. Но чтобы сотворить то, что произошло в Приемных покоях Черного герцога… Такое вряд ли кому под силу вообще. Поэтому да, факт, — ему ОЧЕНЬ сильно помогали. И что из этого? Был использован Портационный кристалл, что случилось само собой, когда погиб офицер группы. По плану, разработанному Айваром, в случае крайней необходимости он должен был быть использован. Как вам известно, это самая последняя разработка Эрнегии, на основе данных, полученных от изучения экзекуторов. По сути, он должен открывать мгновенно магические порталы даже в защищенных местах, там, где обычные портационные свитки и заклятия не работают. Однако данный артефакт сработал неправильно, его энергия вступила в конфликт с магией внутри Палаты — возможно, ею оказалась магия колдуна, возможно, магия, защищающая замок Тахо. Пока это владения герцога Крода, мы достоверно выяснить ничего не сможем. В результате погибли остальные члены нашей группы, а колдун по какой-то причине выжил, хотя и немногим отличался от мертвеца. И мы лишились ценнейшего артефакта.

И это всё ошибки, допущенные при проведении операции и ее подготовке. И теперь мы не в состоянии ничего доказать, даже если очень захотим. С внешней стороны все выглядит вполне цивильно, и у нас нет ничего, что можно было бы по-настоящему предъявить Лийскому владыке.

Спокойный голос Иогана походил на обжигающий огненный бич.

— Однако меня возмущает то, что с ним вообще связались. Да еще в такой манере. Да, вы получили что хотели, но сделали столь сильного и влиятельного человека своим врагом. И он вам уже отомстил. Он помог колдуну вовсе не потому, что симпатизировал ему. Вы тупо заставили его делать то, что нужно вам, но с герцогом так нельзя. Это не тот человек. И за это вы поплатились. Гибель группы — это расплата за подобные действия. Все имеет свою цену и свои последствия. Вы получили, что хотели, Книга у нас в руках, за нее лишь оказалась заплачена своя цена. И, вероятно, не последняя, ибо герцог Крода отличается известной мстительностью и обидчивостью.

Что же касается Айвара, то нам известно, что Рена — его любимая подружка, и у них уже давно отношения. Вот поэтому он так все и принимает близко к сердцу. Его сжигает жажда мести, но мстить ему нужно только себе. Смерть Рены произошла по его вине.

— Ты завидуешь мне, только и всего! — прошипел, дрожа от гнева, Айвар. — Ведь тебя-то никто не любит!

— Я слишком много времени уделяю делам Святой Инквизиции.

— Любовь — это сильное чувство, — произнес Сайрос, останавливая готовую вспыхнуть открытую распрю. — Но оно может как творить чудеса, так и убивать. Любовь, несомненно, стоит того. Это все моя вина, друзья. Однако ты, Иоган, отсутствовал, Реатор не восстановился после предыдущей операции, а Книга Отречения нам была крайне нужна. И мы ее получили.

— Да, результат достигнут, — согласился Иоган. — Но только вот какими жертвами. Эрнегия лишилась своей лучшей боевой группы. Наш Айвар потерял Рену, которую, несомненно, хотел продвинуть по службе, отправив на этот захват, и мы нажили врага в лице могущественного Черного герцога. Ах да, еще снова потеряли частичку уважения и страха к себе. Блестящая операция. Уверен, мои люди или Реатор провели бы все гораздо лучше.

— Если бы не генерал, проклятый убийца, в том числе и наших людей, уже давно бы сдох, как собака! Я хотел его смерти, но люди Реатора выхватили у нас колдуна и отвезли в Чистилище.

Реатор удовлетворенно хмыкнул:

— Колдун все равно свое получит. И поверь, в Чистилище ему будет в сотни раз хуже, чем просто смерть. А итог окажется один. Разве не это лучше для всех?

Айвар не ответил.

Сайрос улыбнулся, и его светлая аура мягко накрыла всех.

— Успокойтесь друзья, не стоит изливать негатив. Гибель наших людей — тяжелая потеря, но так произошло. Сделать ничего нельзя, так что будем сильными. У нас теперь обе Книги, и все готово для Ритуала. Все готово, остается только Реатор. С Изумрудным энергатором теперь все идет хорошо, остается дополнить силы до максимума, поглотив энергию архилича и других, в том числе и того колдуна, и можно начинать.

— Я сделаю это в ближайшие дни, — сообщил генерал. — Я намерен отправиться в Чистилище уже завтра.

— Сколько тебе понадобится времени?

— Уверен, я успею. Теперь, с жезлом архилича, все стало намного проще. И я буду рад, когда все закончится. Мне на самом деле совсем не хорошо. Иногда, кажется, что-то душит меня. Я хочу, чтобы Ритуал поскорее свершился.

Сайрос ободряюще тронул его за плечо:

— Крепись, сын мой. Через неделю, даст бог, многое, очень многое изменится. И всем, в том числе и герцогу Крода, придется пересмотреть свое отношение к нам. А может, и нам к нему.

— Король что-то подозревает, равно как и в Академии, и в Церкви, — сказал Иоган. — Моим людям пока удается запутывать следы, но чем дольше мы будем ждать, тем хуже. Пока удача на нашей стороне, война с нежитью не закончена, мы не знаем, что задумали мертвяки, однако мы усиленно распространяем слухи о возможном вступлении в войну брата Ирритройи, князя Калины. Так что пока внимание всех уделено фронту, а не нам.

— Мы поспешим, как только возможно. Бог смотрит на нас и ждет. Идите, дети мои. Пусть все свершится, и наш мир навсегда изменится.

Реатор по-военному отсалютовал и вышел. Он уже был поглощен предстоящими казнями в Чистилище и своей главной ролью в предстоящем Празднике. Айвар в ярости выскочил следом, и также нетрудно было представить, что творится у него на душе. И только Иоганпродолжал по-прежнему сидеть.

— Тебя что-то тревожит? — Сайрос сложил руки на груди и закрыл глаза.

— Многое, — был ответ.

— Портационный кристалл? Ты думаешь, все, что случилось, было сделано целенаправленно?

— Я не могу исключить это, Сайрос. И ты не можешь. Страшно не столько само исчезновение нашего новейшего артефакта, а то, что стоит за ним.

— Что ты хочешь сказать?

— Что кто-то еще участвует во всем, что мы делаем.

— Изменник? — Святой отец открыл глаза и внимательно посмотрел на Иогана. — Думаешь, кто-то …

— Я лишь могу сказать то, что меня тревожит, и то, что я до конца не понимаю. Происходит нечто подозрительное, и возможно, это ничего не значит, но когда столь велики ставки, нужно учитывать все. Изобретен очень ценный артефакт, чье создание стало возможным только с использованием силы экзекуторов. Артефакт не проверенный, но имеющий большой потенциал. И ты сам понимаешь, какую пользу он может принести. Открыть порталы можно далеко не везде, более того, существует специальная магия, которая препятствует их использованию. А с этим артефактом мы получали бы очень большие возможности. Вот как, например, при операции у герцога Крода. Замок Тахо защищен мощной магией, и открыть магический портал в Приемной палате невозможно. Однако Айвар решил доверить артефакт главе группы захвата, опасаясь якобы козней Черного герцога, чтобы иметь возможность мгновенно прийти на помощь. И вот тут мы сталкиваемся с тем же, что и при захвате архилича Черепа. Что-то пошло не так. Там порталы не сработали как надо, подобное же произошло в Приемной палате. Почему — остается загадкой. Но артефакт сработал не так, как нужно. Почему? Может, конечно, произошла непредвиденная реакция с защитной магией замка, что вероятно; может, заклятие колдуна, до конца не изученное и обладающее непредсказуемой силой, сыграло главную роль или также внесло свою лепту. Но что случилось с самим артефактом? Почему реакция оказалась именно такой — магические порталы открылись с опозданием, все члены группы оказались убиты, а колдун почему-то выжил. Почему герцог Крода, столь славящийся любовью к красоте и преклонением перед ценностями древности, позволил разрушить Приемную палату своего дворца?

— Ты прямо, как Айвар, выдаешь сплошные вопросы. Причем похожие.

— Только я ищу иные ответы.

— И что это за ответы, мой друг?

— А может, кому-то известно про Ритуал? Может, кто-то знает о наших планах? Не догадывается, а именно знает.

— Крода? Никто в его замке не мог бы действовать за его спиной. Даже волшебник Джудей. А если бы он знал, то не дал бы нам Книгу.

— Возможно. А может, у них своя игра, которую мы не видим пока?

Сайрос нахмурился.

— Слишком много загадок, для которых нет причин. Даже если артефакт у них, он лишен энергии, а зарядить его сможем только мы и никто более. Для этого используется сложный энергетический узор, построенный на основе того, что излучают экзекуторы. А экзекуторы есть только у нас.

Иоган встал:

— Вероятно, ты прав, и все это надумано мною. А может, и нет. Просто уже две наши операции прошли со странностями, которые никто объяснить так и не смог.

Он направился к выходу. Потом остановился и добавил:

— Да, и вот еще что. Изучив принцип работы пропавшего артефакта, теоретически можно создать защиту от его действия.

— Тогда проследи за этим, — был ему ответ Святого отца. — Нам проигрывать никак нельзя. И берегись Айвара, я чувствую, он затаил недоброе в своем сердце.





Глава 31




Перед глазами стояла сплошная непроницаемая белая пелена. Даже непонятно было, что это — наваждение, состояние организма, магия, или что-то случилось с глазами? Не было ни какого-нибудь движения, ни изменения, которое могло бы дать хоть какую-то информацию. Впрочем, как и во всем организме целиком. Чернояр определенно не знал, существуют ли конкретные части его тела, может ли даже он вообще говорить. Он даже не мог понять, способен ли адекватно мыслить.

Была лишь одна боль. Но какая! Никогда прежде колдун не испытывал ничего подобного. Вообще, занятия магией, сами по себе, смиряли с болью, и маг имел к ней весьма малую чувствительность. Особенно это касалось весьма жестокой Темной школы. Однажды в детстве Чернояру выжгли с помощью магии глаза, за то что он случайно стал свидетелем преступления. Тогда он три года прожил во тьме, прежде чем его случайно не нашли маги из Тийской академии. Именно они вернули ему способность видеть, но это было очень больно, на протяжении нескольких недель. Конечно, имелся способ все сделать и куда безболезненнее и быстрее, но кто станет тратиться на никому не известного послушника? Тем более, считалось, что колдун должен изначально привыкать к боли. Потребовалось много времени, прежде чем Чернояр смог перебороть те жуткие воспоминания. Забыть ту адскую боль.

За свою жизнь он еще не раз испытывал это чувство, но ничто не шло ни в какое сравнение с тем, что с ним творилось сейчас. Организм человека был устроен так, что мог блокировать болезненные ощущения, чтобы спасти себя, хотя бы разум. В крайнем случае, человек мог просто потерять сознание от боли. Но сейчас его лишили возможности даже отключиться или провалиться в сон, похожий на беспамятство. И так уже третьи сутки подряд. С тех самых пор, как он попал в Чистилище.

Чернояр очень смутно помнил все, что происходило с тех пор, как произошел бой в Приемной палате Черного герцога. Он просто потерял сознание, сражаясь до последнего. Единственное, о чем он очень сожалел, так это о том, что не взял с собой кольцо телепортации, захваченное у убитого им элементалиста. Что-то в этом кольце было подозрительное, а носить при себе такую вещь, которая неизвестно что могла выкинуть, он, конечно же, не мог. Бывали случаи, когда в такие артефакты закладывали магические ловушки, которые в самый неожиданный момент убивали своего хозяина, если это оказывался не тот, на кого они настраивались изначально. Увы, времени чтобы заняться проверкой столь ценного артефакта, у него тогда попросту не было, и он оставил его на хранение в укромном месте, прежде чем отправиться к герцогу. А ведь это кольцо вполне могло его спасти, как спасло элементалиста во время боя в склепе. Но — увы! — такова ирония судьбы. Видимо, его жизненный путь окончен. Впрочем, во время того боя в Приемной палате дворца Тахо последней мыслью было лишь удовлетворение от вида сдохших врагов.

Колдун думал, что умер. Ему даже пришлось приложить усилия, чтобы понять — он все еще жив. Его накачали какими-то наркотиками, поэтому он пребывал в полубредовом состоянии. Но огромный ум, данный ему от рождения, все же справился с ситуацией, сумел отличить мнимое от реального и прийти к выводу — он жив.

Чернояр не мог знать, сколько времени прошло после того, как потерял сознание, но спустя несколько часов, как он пришел в себя, его доставили в Чистилище. Кто-то его поприветствовал фразой: — «Добро пожаловать в Чистилище, колдун». И этот голос не сулил ничего хорошего. А потом пришла эта боль. Чернояр мало что знал об этом страшном месте, ибо еще никто и никогда отсюда не возвращался. Это была тюрьма Святой Инквизиции, в которую доставляли всех тех, кого она считала преступниками, и кого не убивали сразу же, на месте. Что происходило здесь, оставалось неизвестно, правда, слухов ходило очень много. Но теперь Чернояр точно знал ответ на этот вопрос — здесь ждала боль.

Болело все тело, весь организм, каждая клеточка, так, словно ее наживую скручивали в спираль. И к ней нельзя было привыкнуть и адаптироваться. Она постоянно менялась, сотрясая чем-то новым, словно мутируя. Тело находилось в чрезвычайном напряжении и стрессе, равно как и разум. От дикой боли невозможно было даже думать, хотя колдун обладал такой силой воли, которой могли позавидовать очень многие. Но даже его сломила боль. Каждое мгновение из тех трёх суток, что он здесь пробыл, оказалось наполнено лишь нечеловеческими страданиями. Ничего более страшного ему не приходилось испытывать за всю свою жизнь. Но это была лишь физическая боль, а она не шла ни в какое сравнение с той душевной болью, с которой он жил очень долго. И которая давно разрывала на части уже остатки его души.

А еще здесь работала магия. Чернояр мог колдовать. Было чрезвычайно трудно сосредоточиться, но это оказалось возможно. Он несколько часов подряд пытался произнести осмысленную фразу, не слыша ни единого звука, и даже не зная, удается это или нет, ибо рот состоял из одной боли, как и остальное тело, и не было более никаких чувств и ощущений. Промучившись и так ничего и не достигнув, колдун решил сделать передышку, так как мысли стали путаться от неимоверного напряжения. Он оказался настолько обессилен, что организм провалился бы в сон, но боль не давала спать. Словно убрали саму возможность сна. Так прошли первые сутки.

Но Чернояр не сдался. Он понятия не имел, сколько у него оставалось времени, может, боль длилась ровно столько времени, пока организм не погибал от нее, а может, здесь давали определенный срок перед казнью. Он никогда не сдавался, и едва собрался с силами, как попробовал снова воспользоваться магией. И с каждой очередной неудачей росло в нем бешенство, а оно хоть самую малость, но отодвигало боль. И проясняло разум. А потом он вызвал Тиамат.

Но ничего не произошло. Сначала колдун подумал, что допустил ошибку, ведь в его полусознательном состоянии такое вполне возможно. Но и во второй раз вызов не удался. Тогда Чернояр решил, что просто не может произносить ни звука, и попробовал, применив магию разума, совершить любое, самое простое колдовство. Но, к его удивлению, ничего не произошло. Он мог поклясться, что магия работала, что все было сделано правильно, но безрезультатно. Поэкспериментировав еще немного, Чернояр пришел к выводу, что магия, порождаемая им, несомненно, работала. Заклятия действовали, но только не приводили к конечному результату.

Подумав еще немного, он решил, что производимую им магию что-то поглощает. Впитывает, словно губка, разбирая его формулу обратно до чистой энергии. Но зачем? Просто копить энергию?

Чернояр вдруг со злостью осознал, куда идет вся эта магическая энергия. В Круг Святости инквизиторов. Конечно же, ведь откуда-то они ее постоянно возобновляют, а тут как раз такая возможность. Вероятно, все это представляло собой лишь фарс, и ему только показалось, что он сумел перебороть боль и начать колдовать. Возможно, кто-то просто позволил ему это делать.

Чернояра снова охватила безудержная злоба. Если в Аду питались муками и страданиями, то те, кто находился на другом полюсе Добра и Зла, делал то же самое, только по-своему. Он на мгновение представил себе, как маг, промучившись здесь трое суток и отчаявшись вконец, вдруг понимает, что наконец сумел чего-то достигнуть, одержать маленькую, но победу, а значит, появлялась надежда на что-то большее. Можно было попробовать еще, ведь теперь была доступна магия. Неважно, что за усилия понадобятся в будущем, если на кону боль, страшные мучения. Если после нескольких часов ты начинаешь молить о смерти. И готов даже убить себя сам, если только сможешь сделать это. Но боль не позволяла ничего.

Рассуждая дальше, Чернояр пытался хоть как-то отвлечься от всего происходящего. Уйти от этой всепоглощающей боли.

Итак, маг начинал использовать магию. Попытка за попыткой, как он сам делал до этого. А в этой тюрьме, вероятно, содержалось много заключенных, и магическая энергия, получаемая от них, вливалась широкой рекой в Круг Святости, даруя силу тем, кто являлся для всех собранных здесь сейчас самыми лютыми врагами. Ирония, но жертвы сами давали силу своим палачам. Несомненно, надолго таких усилий жертвы не хватало, и она просто снова впадала в чувство безысходности, но, вероятно, устроители Чистилища продумали и это тоже. Наверняка они сделали нечто, позволяющее магу думать, что его усилия не напрасны. Ну, например, боль уменьшить, или сделать видимость возможности освобождения от пут. Или просто стереть память. Дать новую надежду, что еще немного — и свобода окажется близка. А отчаявшемуся человеку нужно только это. В теории все могло продлиться много времени.

Чернояр не хотел проверять свою идею и прекратил использовать магию. Тем более, что на ум пришел еще один интересный вывод: в тюрьме магов держали живыми до тех пор, пока они сами невольно давали инквизиторам энергию. Возможно, с кем-то дажедоговаривались. Если же магпереставал это делать, он становился больше не нужным, и существовал немалый шанс ускорить свою казнь. А использовать себя инквизиторам Чернояр позволить не мог. Лучше смерть. Ибо смерть избавит, наконец, от этой невыносимой боли. И от другой, гораздо более страшной. В священных писаниях Церкви сказано: «Живой собаке лучше, чем мертвому льву, ибо остается надежда», но колдун относился к этим словам с презрением. Психология раба. Нет ничего ценнее гордости и чести.

Лучше быть мертвым львом, чем живой собакой, — так считал Чернояр. По этому принципу он жил и готовился умереть.

А через сутки его выводы подтвердились, и за ним пришли. В какой-то момент пелена перед глазами стала исчезать. Организм оказался так изможден и настолько устал за четверо суток, наполненных нечеловеческой болью, что колдун не сразу понял это. Была сплошная апатия, и если бы не желание не сдаваться, он бы не пошевелился. Но пелена уходила. Первым вернулось обоняние, потом слух.

Но лучше бы слух не возвращался.

Чернояр никогда не слышал столько криков боли. Таких криков боли! Так не могли кричать живые существа, но они кричали. Аналитический ум сразу же включился в работу, и он говорил об одном — в Чистилище содержались далеко не одни только люди. Чернояр слышал эти крики боли и чувствовал, как от них холодеет даже его кровь. А еще к нему вернулось зрение. Он видел лишь открытый дверной проем и очень тусклый свет. И троих людей в нем. Это были инквизиторы. И от их вида, и от криков, наполнявших Чистилище, Чернояр снова пришел в дикое бешенство. Но сумел удержаться от колдовства.

— Завтра ты примешь Очищение, колдун. На рассвете. Тебя сожгут на костре. Ты будешь очищен от всякой скверны, и душа твоя вознесется к богу. Покайся в своих грехах и умрешь свободным от тяжкого груза.

Неожиданно Чернояр понял, что его рот больше не сковывает боль. Боли вообще нет, и он может наконец свободно вздохнуть. Тело ликовало, и на этой волне можно было расплакаться и, наверное, броситься в покаяние, умоляя не возвращать его снова в тот Ад. Но Чернояр лишь улыбнулся и зло бросил, как надоедливой собаке кидают со стола кость:

— Бога нет! Будьте вы все прокляты!

И тут же последовал разряд боли, а перед глазами все померкло. И боль стала, казалось в сотни раз сильнее, чем прежде, хотя вряд ли такое возможно. Но Чернояр радовался. Если бы он еще пробыл там и слышал все эти крики других пленников Чистилища, то мог просто тронуться умом. А он очень дорожил им.

Пусть даже впереди ждала смерть, но Чернояр хотел ее встретить, пребывая в сознании. Его не страшила такая участь, он ненавидел всю свою жизнь, так что не очень-то ею дорожил. Его никто не любил, он никому никогда не был нужен, поэтому никто не придет к нему на помощь. Его участь решена уже очень давно. Чернояр ни о чем не сожалел. Жизнь с самого малого возраста согнула его в бараний рог, превратив в ту черную тварь, которой колдуна многие считали, и которой, возможно, он на самом деле и являлся. Бог жесток — кому-то он дает счастье, а кому-то делает только зло. Говорят, бог дает тебе только те испытания, которые ты можешь вынести, но Чернояр вовсе не желал быть чьим-то подопытным кроликом. Он хотел сам определять свою судьбу, хотел свою долю счастья, такого, как у всех. Но ему не дали.

Все, что он видел, — это зло. Зло, которое получал полной мерой всю жизнь. Зло, превратившее его в того, кем он является сейчас. Колдун ненавидел бога за все, за всю свою жизнь, за всю ту несправедливость, творившуюся по Его воле вокруг. За то, что одни были счастливы, а другие почему-то — совсем наоборот. Одни дети рождаются и живут, а другие умирают, одни живут в счастливых семьях, другие — нет, одним дается счастье в жизни, другим — лишь зло. И вот тогда многие из первых превращаются в хороших людей, а многие из вторых — в злых. Как и Чернояр. Он все смог вынести в своей жизни, и люто ненавидел за все как ее, так и бога. За свою судьбу, за всю несправедливость. Поэтому он не слишком страдал сейчас, оказавшись на пороге смерти. Он как мог мстил за каждое зло, что причинялось ему, воздавал за него сторицей. Богу, судьбе, жизни. Неважно — кому. Они все получали сполна. В этом был смысл его существования. Раз ему причиняют зло, пусть хлебнут от него того же, только во много раз больше.

Зло порождает Зло.

Это закон.

Раз бог создал его и такие правила, то колдун лишь следовал им. Смирение — это лишь для слабых и рабов. За все в жизни нужно нести ответственность, все имеет свою цену, каждый поступок, каждое событие, каждое действие. И за это все нужно воздавать свою плату. Чернояр ее воздавал сполна. Всегда. За все. И сейчас ни о чем не жалел.

Жизнь превратило его в Зло. А зло должно умереть. Если он такая тварь, значит, ему и не место в жизни. Значит, такова судьба!

И сейчас, доживая свои последние часы, Чернояр от души всех проклинал. Сейчас это стало смыслом его жизни. И он изливал всю свою боль, всю горечь и печаль в проклятиях тем, кто творил зло. Он проклинал бога и деяния его. И проклинал жизнь.

И он знал, что его слова сбудутся и возымеют свое действие. Непременно возымеют, не сейчас, так позже. Но все равно слова его сбудутся, ибо они наполнены силою и страстью, идущими из самой глубины души, черной души.

И властью.

Напоследок колдун Чернояр сказал свое слово.





Глава 32




— Как твоя жизнь?

Архиепископ Верон снова оторвался от своих бумаг и, взглянув на Иримию, вздохнул. Но терпеливо отвечал:

— Все хорошо.

И снова углубился в бумаги.

Сколько его зналИримия, он всегда занимался какими-то делами.

— Как труды во славу бога?

Верон улыбнулся и посмотрел на своего друга, которого знал уже много лет, начиная со школьной скамьи. Потом решительно отложил в сторону свои многочисленные бумаги.

— Давай я кое-что сам скажу, чем наверняка ускорю дело. Иримия, я тебя знаю почти так же хорошо, как и себя. За все последние годы мы, к большому сожалению, виделись не так и много, и большей частью на очередных официальных встречах. Повторюсь, это весьма и весьма печально, конечно же. И вот ты неожиданно просишь меня срочно встретиться. Я говорю: приезжай, — и вот ты здесь. Не находишь интересным мой рассказ? Не нужно заканчивать высшую Церковную академию, чтобы понять — тебе что-то нужно. Но вот какая интересная штука. За все годы нашей дружбы ты никогда ничего не просил. Я тебе сколько раз предлагал свою помощь. Предлагал пристроить тебя и многое, многое другое. Но ты упорно отказывался и все делал сам. Что ж, ты отличился на войне и теперь получил сан епископа и все, что прилагается к этому. Что же еще желать? Если бы у тебя были какие-то обычные проблемы, ты обратился бы к кому-то другому, кто ближе. Но ты попросил о встрече меня. Значит, тебе нужно что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что ты решил обратиться с ПРОСЬБОЙ. Хотя это само по себе звучит как гром среди ясного неба. И сейчас просто тянешь время, собираясь с духом. Ты уже выспросил, как у меня дела и на службе, и там-то, и там-то. И спрашивал, как здоровье. Так что ближе к делу, — он выжидающе посмотрел на своего друга, а потом спохватился: — Ах да, забыл сказать: ты слишком горд чтобы просить для себя. Значит, хочешь попросить для кого-то другого. И этот кто-то очень дорог тебе. Что ж, вот видишь, я все рассказал и сэкономил и тебе, и себе кучу времени. Ты здорово поможешь, если просто дополнишь мой рассказ тем, что я пока не знаю. Итак, кто это?

— Инквизиция, — доверчиво сообщил ему Иримия, смиренно сложив руки на груди.

Архиепископ Верон удивленно поднял брови:

— Ты что хочешь просить за поборников?!

— Да нет, это у меня проблема с Инквизицией.

— Знаешь, из всех возможных проблем ты выбрал тех, с кем они наименее желаемы. Сайрос сильно поднялся. Настолько сильно, что Патриарх уже не контролирует то, что, по идее, должно служить Церкви. Более того, он весьма недоволен как Инквизицией, так и действиями Сайроса. Но сейчас война, и вступать в противостояние с ними никто не хочет. Знаешь, почему-то никому не хочется начинать.

— Ну, если всё так плохо, я, пожалуй, пойду. — Иримия начал подниматься с кресла, но архиепископ его быстро остановил:

— Но я же не сказал, что никто не будет. Что у тебя там с ними? Вернее, не у тебя, а у кого? А то ты так и не сказал. Это тайна?

— Нет, не тайна. Это один колдун.

Если Верон до этого был донельзя удивлен всем происходящим, то теперь понял, что это был далеко еще не предел.

— Знаешь, Иримия, я тебе признаюсь. Видишь вот все эти бумаги у меня на столе? Это, по сути, ворох проблем, большая часть которых вызывает удивление тем, как они вообще могли возникнуть и почему их должен решать я, вместо того чтобы с ними легко разобрались на местах. Просто немного подумав. И так вот каждый божий день почти. И я тебе так скажу: за весь год я не удивлялся и толики от того, как удивляюсь сегодня и сейчас. А, поверь мне на слово, иной раз здесь вычитаешь и не такое. Ты просишь за колдуна? Мой друг, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты сошел с ума. Чем этот колдун…

— Это мой друг, — перебил его Иримия, потому что архиепископ начал горячиться, поднимаясь из-за стола.

Верон устало снова сел.

— Не помню, чтобы ты вообще про кого-то, кроме меня, так говорил.

— Именно поэтому я и пришел к тебе.

— Да, теперь понимаю. Что ж, расскажи мне все по порядку.

Иримия согласно кивнул. Он уже понял, что Верон сдался и теперь готов работать.

— Мы вместе служили в армии маршала Диогена. В одном полку.

— А, так этот тот колдун, который на суде Чести одолел инквизитора! Теперь я понял, о ком ты. Та история стала известна многим, так как нечасто кому-то удается победить человека покойного Лехора. Что, Инквизиция его все-таки достала? Впрочем, это и так было ясно.

— Слушай, ты почти все рассказал сам.

— Ха! Не ерничай. Давай дальше. — В глазах архиепископа впервые разгорелся неприкрытый интерес. Все оказалось куда более любопытным и необычным, чем он себе мог представить. Пока новоиспеченный епископ тянул время, собираясь с силами, Верон успел передумать много чего, гадая, какова причина этого визита, но такого…

— Ты всегда говорил много. Если не сказать больше.

— Поэтому я архиепископ, а ты только стал епископом. Продолжай, я буду слушать.

— Хорошо.

Иримия по-доброму улыбнулся, глядя на своего друга:

— Колдун попал в руки Инквизиции по обвинению в убийстве одного из поборников в городе Карагоне. При захвате у герцога Крода он, правда, убил еще дюжину. Но Инквизиция это обвинение ему не предъявляет.

— Это как раз понятно. Кому охота выглядеть в таком неприглядном свете? Ты смотри: колдун — настоящий убийца поборников!

— Его вынудили к этому.

— Колдуна? Это конечно. Их всегда принуждают обстоятельства.

— Ты напрасно так говоришь, — голос Иримии стал строг. — Разве я мог бы назвать другом убийцу? Такого, какими обычно являются колдуны?

— Уверен, что нет. Ты другом вообще никого не называешь. Да общаешься хорошо со многими, и так поглядеть — друзей у тебя масса, но вот ты сам другом называешь только меня. И вот, выходит, этого колдуна. Подожди-ка, сейчас вспомню: по-моему, его имя Чернояр. Да, точно.

— Твоя память, как всегда, работает отлично.

— Покопался бы ты с мое с такими вот кипами «важных» бумаг, научился бы запоминать и не такое. Так чем этот колдун особенен? Знаешь, меня просто раздирает любопытство.

— Любопытство — не порок, — философски заметил Иримия. — Просто это такой человек, каких, наверное, больше нет. Да, он очень жесток, бог дал ему столько испытаний, сколько не давал никому из живых, кого я знаю или знал когда-то. Они ожесточили его.

— Он стоит на стороне Зла?

— Чернояр? Знаешь, у него своя собственная сторона. Которую он отстаивает, не считаясь ни с чем.

— Кажется, я тебя понимаю. Инквизиторы напали на него, и он их убил.

— Он убивает всех, кто причиняет ему зло.

— Боже. Иримия! Тебя послушать, это прямо какой-то маньяк. Если бы так делал каждый, на всем Империале не осталось бы уже никого, кроме отшельников.

— Он убежден, что имеет на это право. У него своя философия. За добро он платит добром, за зло — злом. Этот колдун натерпелся в жизни столько, что у него выработалась крайне резкая и нетерпимая реакция на любое зло в свою сторону. Раньше, когда он был слаб, то стойко сносил все, потом начал отвечать. Теперь он беспощадно карает.

— И ты просишь меня за такого человека?!

— Да, мой друг, прошу. И очень надеюсь, что ты мне поможешь. Чернояр стал таким, я понимаю, это очень плохо, но посмотри на это с другой стороны. Он же не перешел на сторону зла. Он не убивает просто так, не творит сам какое-то зло еще. Хотя, ты знаешь, иногда мне кажется, что он буквально на грани. Видимо, где-то в самой глубине души, о чем он и сам верно не знает, еще теплится огонек веры. Возможно, уже и не в бога, но огонек есть, который не дает ему стать воистину страшным человеком. А он может. И если это, не дай бог, когда-нибудь произойдет, зло получит настоящего демона, который не будет знать пощады. Родится истинное Зло. А с его возможностями, умом, силой, а главное — жгучим желанием все окажется поистине страшно. Он просто станет творить всяческое зло всем и везде, где только сможет. Именно из таких получаются самые знаменитые и страшные представители Зла. Он будет просто мстить жизни, богу, уж не знаю кому, как своему кровному врагу. За все, что с ним случилось. А мстить он умеет.

— Я тебя не понимаю, — растерянно произнес архиепископ Верон. — Если все так и есть, тогда колдуна нужно тем более изолировать. И в данном случае Инквизиция сделала воистину благое дело.

— Но он же им не стал. Пойми. Сколько времени, но колдун держится. Подумай, что должно быть в человеке, чтобы все это время держаться. Жизнь была с ним очень жестока, но он не сломался.

— Значит, он очень сильный. Духом, прежде всего.

— Да, у него есть стержень, которого нет у подавляющего большинства.

— Но это не говорит еще о том, что колдун не станет воплощением Зла.

— Не говорит. Но при всех испытаниях, выпавших ему в жизни, он не перешел грань. Да, он отгородился от светлой стороны, считая ее неким подобием зла и несправедливости, но и не перешел на другую сторону. Он просто сам по себе. И без раздумий убивает всё, что угрожает ему.

Верон откинулся на спинку своего высокого кресла и задумчиво поджал губы:

— Кажется, теперь я начинаю тебя понимать. Ты хочешь сказать, у нас есть шанс вернуть его в нормальное состояние?

— Я думаю, будет настоящим преступлением с нашей стороны, если мы отдадим такого человека. И не сделаем все возможное, чтобы исправить ситуацию и помочь ему. Он сильнее всех, кого я знаю, и даже не своей силой, а тем, кто он есть. И еще: в душе Чернояр все равно все еще хороший. Ему не чуждо сострадание, он может помочь, если посчитает нужным. В нем еще есть частичка добра. Если мы дадим ей угаснуть, это станет большой ошибкой.

— Иримия, это твой друг и знаешь ты его куда лучше, чем я. Даже после твоего рассказа я не уверен, что понял хоть частицу всей глубины этого человека. Ты один из тех людей, которых называют святыми. И если ты печешься об этом колдуне, значит, на то есть очень важная причина. Как я понимаю, он сейчас в Чистилище?

— Да. Четвертый день. Я слишком поздно об этом узнал.

— Его очень скоро казнят.

— Поэтому нужно спешить.

— Да, я понимаю. Чистилище — это очень страшная вещь. Кто попадает в него, обычно в первый же день сходит с ума. Инквизиция верит, что безумие освобождает от зла. На самом деле оно просто ломает человека, делая его пустым звуком. Как я понимаю, ты уверен, что колдун выстоит?

— Я уверен. Он уже перенес столько зла, что выдержит и это.

— Ой ли? Нет, я верю тебе, его разум может выстоять. Но кто выйдет из Чистилища? Не выйдет ли то чудовище, которое ты описал? Не станет ли Чистилище тем шагом, который все изменит и переведет его на сторону зла?

— Остается только надеяться, что нет. Я буду сам говорить с ним. Он послушает меня.

— Он также считает тебя другом?

— Чернояр практически не видел в жизни добра для себя. Он очень ценит тех, кто, по его мнению, несёт добро.

— Я тебя понимаю, мой друг. Ты в любом случае не можешь поступить иначе, даже если этот колдун и стал уже олицетворением Зла. Но неисповедимы пути господни. И бог видит, что и я не могу поступить никак иначе.

Архиепископ Верон решительно встал:

— Что ж, бог благоволит нам. Сайрос сейчас отбыл в армию, высшие чины Инквизиции тоже сейчас не здесь, в Храмовом городе. Но если я обращусь к Реатору напрямую, это ничего не даст. Нужно слово Патриарха. Думаю, против его указа они не пойдут. В любом случае у нас есть шанс.

— Ты хорошо знаком с Патриархом?

— К сожалению, нет. Но я знаю того, кто нам поможет. Однако учти: колдун вовсе не будет освобожден, он лишь окажется переведен под нашу юрисдикцию. А дальше…

— Я о большем и не прошу, — смиренно заверил его Иримия.





Глава 33




Реатор поморщился от раздражения, когда его вызвали по ментальной связи. Но вызов исходил из Храмового города, так что пришлось ответить. Это оказался Айвар, белокурый офицер Эрнегии. Генерала определенно раздражал этот выскочка, равно как и его нагловатая манера общаться, да и внешний вид в целом. Обычно с ним связывался Иоган или сам Сайрос, и ни тот, ни другой никогда этого не делали так близко к полуночи — времени, когда в Чистилище обычно начинались казни. Ночь являлась самым лучшим временем для поглощения, магическая энергия становилась более стабильной и концентрированной. И оба первых лица Святой Инквизиции это прекрасно знали. Айвар, если даже и не знал, то мог бы сначала поинтересоваться у кого-нибудь. Да и вообще, чего ради было тревожить его в такое время, когда все ложатся спать либо уже спят?

Реатор очень не любил, когда ему мешали или отвлекали. Особенно от такого важного дела.

— Да! — не скрывая своего раздражения, мысленно ответил он.

Айвар бесцеремонно пошарил в его голове, пытаясь выловить хоть крупицу информации, но напоролся на блок и нагло заявил:

— Я смотрю, наш генерал совсем не в духе. Что-то случилось, да?

— Если у тебя есть дело, говори. Ты меня отвлекаешь.

— От чего?

Реатор поморщился, но если проигнорировать этот вопрос, то он лишь потеряет время.

— У меня дела. Чего хотел?

Он почти увидел, как Айвар расплылся в своей довольной чертовой улыбке:

— Наверное, время Поглощения. А я мешаю. Ай-ай-ай! Однако у меня тоже важное дело.

Реатор хранил молчание, ожидая продолжения.

— Наших епископов пригласили к патриарху, а потом, как они отбыли, к нам поступило одно срочное послание. Знаешь, от кого? От самого патриарха.

— Узнаю почерк Церкви. Они не особо хотят сталкиваться сейчас с нами, особенно когда Святая Инквизиция набрала вес и силу. Так что пошли на простую уловку. Пока Сайрос и Иоганн в королевской армии, а остальные наши главы будут вести беседы с патриархом, им некому противостоять. По закону, Святая Инквизиция — это часть Церкви, а сам Сайрос — ее архиепископ, — хмыкнул генерал. — И что же там они хотят?

— Рад, что ты мне все объяснил, — язвительно заметил Айвар. — Между прочим, пришло сообщение о переброске некромантского спецназа, причем немалых размеров. От князя Калины.

— Ага, выходит, братец решил поддержать Ирритройю! — обрадовался Реатор. — Это хорошо. Чем больше мы перешибем мертвяков, тем лучше. Заодно и короля отвлечет от наших дел, и других. Особенно сейчас, когда мы совсем близки к цели.

— Да, мы только ждем тебя. Все готово к Празднику, и мы все держим в своих руках, — серьезным тоном подтвердил Айвар. — Ожидается, что на фронте будет проведена какая-то операция с использованием этого спецназа. В общем, все военные на ушах, они уже какие сутки ждут и гадают, что за коварство придумают мертвяки на этот раз. Все части в повышенной боевой готовности, наступление практически замерло. В общем, весело. Сайрос и Иоган лично отбыли на фронт, чтобы проконтролировать ход событий.

— Какая жалость, что меня там нет.

— Праздник важнее.

— Да, Праздник важнее, — согласился Реатор, но в голосе его все же угадывалась печаль.

— Веселей, генерал! — бодро провозгласил Айвар, — на твой век еще хватит всяких войн. Особенно после того, как мы проведем Ритуал и получим желаемое.

— Давай к делу. Что там, в послании патриарха?

— А, послание…Ну да. Странное оно очень. Приказ немедленно передать колдуна Чернояра Церкви для суда. Как я понимаю, в любой момент к тебе может прибыть архиепископ Борео и заберет эту тварь.

— Теперь ясно, чего ты так всполошился, — усмехнулся Реатор. — Это же тот колдун, которого взяли у Черного герцога. Любопытный, кстати, тип. Очень сильный маг, он определенно мне нравится. Жалко будет его убить.

— Так ты его убьешь? — нервно спросил Айвар.

Теперь уже Реатор не спешил с ответом, наслаждаясь ситуацией.

— Как я могу ослушаться приказа самого патриарха? Был бы Сайрос или Иоган, они, возможно, могли как-то все затянуть или еще что, но не исполнить прямой приказ главы Церкви — это очень и очень чревато.

— Все изменится, после того как мы проведем Ритуал.

— Ну, это когда проведем… Пока же я не могу не выдать колдуна архиепископу, когда он явится за ним. Другой вопрос — я не понимаю, почему вообще Церковь заинтересовалось этим колдуном? Она никогда особо не лезла в наши дела, даже сторонилась, а теперь такой вот поворот. И именно этого колдуна. Почему?

— Нам это пока не известно. — В голосе Айвара определенно чувствовалось возросшее напряжение. И это нравилось Реатору. Конечно же, выскочка жаждал смерти колдуна, как никто другой, а это был неплохой способ сбить с него спесь.

— Ну что ж, раз нужен, значит, нужен. Архиепископ Борео — далеко не последний человек в Церкви, так что колдуна придется отдать. Спасибо, что сообщил.

— Стой! — почти закричал Айвар. — Ты бы мог убить его сейчас, немедленно. До прибытия архиепископа Борео.

— И нарушить приказ патриарха? Ты в своем уме?

— Зачем его нарушать? Ты просто о нем не знал. И казнил колдуна раньше, чем был поставлен в известность.

— Но я-то его уже знаю.

— Генерал, это очень нужно мне. И я этого не забуду. Я хочу, чтобы колдун, наконец, подох. Надеюсь, он уже достаточно натерпелся боли?

— Да. На самом высоком уровне. Вероятно, он уже давно тронулся умом, так что нам колдун бесполезен.

— Но будет полезен тебе. Ты же сам сказал, что он очень силен, и его энергия тебе очень даже поможет, особенно сейчас, за несколько дней перед Праздником.

— Да, поможет, — нехотя согласился Реатор, вспоминая, что его все же оторвали от дел. — Значит, ты просишь об одолжении?

— Да, — прохрипел Айвар.

— Хорошо. Я поглощу энергию колдуна, и он будет казнен. В ближайшие часы. Придется, конечно, иметь очень нехорошую беседу с архиепископом Борео, когда он прибудет, но раз просишь ты, я пойду навстречу. Помни это.

— Я этого не забуду.

— Хорошо. Мне пора заняться делами.

Реатор оборвал связь. И глубоко вздохнул. Иметь в должниках этого выскочку, которого по неизвестным причинам так приблизил к себе Сайрос, было очень неплохим делом, особенно когда это ничего ему не стоило. Попросил бы Айвар или нет, он собирался казнить колдуна в любом случае. Ему нужна его сильная магическая энергия Тьмы, и отдавать его Церкви генерал точно не собирался. Придется ускорить события.

Но этот колдун определенно очень не прост. Он либо действительно сошел с ума, не выдержав мук боли, которые еще никому не давались в такой силе в Чистилище, чтобы не убить раньше времени, либо каким-то образом сумел разгадать смысл содержания в Энергетических камерах, и прекратил попытки использовать магию. В любом случае он был опасен. Особенно если учесть, что им заинтересовался сам патриарх. А это говорило об очень многом. Будет все же весьма интересно поговорить с архиепископом Борео, если тот согласится на такую беседу. Определенно казнь колдуна просто так ему с рук не сойдет, но генерал свято верил Сайросу и рассчитывал на Ритуал. После него очень многое изменится.

— Ну, а теперь к делу.

Реатор поднял Изумрудный энергатор, с которым успел сродниться. Полночь уже наступила. Настало время для Поглощения, и первая жертва была самой интересной. А потом уже колдун.

— Введите! — громко потребовал он.

Двое инквизиторов втащили в камеру жертву в белом балдахине, скованную невидимыми магическими оковами. Это была специальная камера, защищенная от внешнего воздействия и любого проявления магии, абсолютно белая, залитая Магией Света. В ней процесс Поглощения проходил лучше всего. Реатор закончил короткую молитву, отпустил инквизиторов и посмотрел на архилича.

Череп стоял с каменным посеревшим лицом, безучастно наблюдая за происходящим. Он очень долго просидел в своей камере, так что пришлось снизить болевые нагрузки, чтобы он дожил до своей казни. Сейчас архилич выглядел совсем плохо, но Реатор через энергатор ощущал его сильную магическую энергию Смерти. И с нетерпением жаждал ее получить.

Маги настолько сильно переплетались со своей магической энергией, что когда лишались ее, то вскоре погибали в мучениях. Так что архиличу остались последние минуты.

— Вот мы снова и встретились.

Череп проигнорировал его слова.

— Ты знаешь, как тебя казнят? Ну да, ты отказываешься открывать свой поганый рот. Но я тебе скажу. Я высосу всю твою магическую энергию. И сделаю это медленно. И ты ничего не сможешь сделать. А потом ты умрешь. В больших мучениях. Ты знаешь, что случается с теми, кто лишается магической энергии? Для них это то же самое, что лишиться крови для человека, и даже намного больше. Знаешь, вы же пьете кровь живых. И твой Энергатор — вернее, уже мой — мне очень поможет.

— Он как был моим, так и останется, — неожиданно произнес Череп. — Мы с ним связаны.

— Вот как? — удивленно хмыкнул Реатор. — Не старайся. Здесь нельзя произнести ни одного заклинания физически. К какой бы школе они ни относились. Но я буду смотреть, как ты медленно умираешь. Кстати, можешь смело меня проклинать, но хочу предупредить — «Святой оберег» надежно меня защищает.

— Вот как? — намеренно повторил его же слова архилич, а его потрескавшиеся губы тронула улыбка. — Ты, верно, играешься со мной, как кот с мышью? И это, верно, доставляет тебе удовольствие? Но только я не мышь — я твой господин, раб.

Реатор даже не успел ответить, как нечто неожиданно стиснуло его горло стальной хваткой. Он схватил себя за шею, но там ничего не было. Однако нечто упорно сжимало его горло, медленно, но неумолимо. Удавка. Это была магическая «Удавка», но как и откуда?! В этой камере действительно нельзя произносить ни единого магического слова! Мысли лихорадочно метались в поисках ответа. Реатор попытался встать и добраться до двери, чтобы позвать на помощь, но боль бессильно свалила его на пол. Во время поглощения никто и ничто не должно было присутствовать в камере, кроме него и жертвы, и сейчас генерал отчаянно жалел об этом. Совсем рядом, за дверью находились инквизиторы, способные ему помочь. Но он даже не мог встать, ибо нечто просто ломало его горло. Ему оставалось только натужно хрипеть.

А потом неожиданно страшная догадка осенила его. Там, в прифронтовой зоне, в старом разрушенном особняке, когда они брали архилича… Он тогда на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, увидел магическую «Удавку», летящую на него. И сумел ее отразить. Но видимо, это была лишь вторая «Удавка», а первая благополучно уже обвила его горло, ибо в тот момент на генерале не оставалось никакой защиты, уничтоженной полностью в бою. Но он не понимал, почему архилич тогда не убил его? Зачем все это?

Стремительный предсмертный бег его мыслей прервал архилич. Все же Реатору суждено было погибнуть не от магической «Удавки». Череп неожиданно издал громкий вопль, и тут же мощный бледный луч вонзился из Энергатора в него. Чистая энергия вмиг уничтожила магические оковы, и архилич расправил плечи.

— Вот видишь, раб, ты валяешься у моих ног, а я — истинный хозяин Энергатора. Хочешь, теперь я расскажу, как ты умрешь? Ты скопил очень много чужой энергии. Вы, инквизиторы, вообще привыкли пользоваться дармовой энергией. Скольких ты уже успел убить, знаменитый генерал Реатор? Ты так стоишь за вашу Святую Инквизицию и за ее интересы, но скольких магов, многие из которых не были ни в чем виноваты, замучены тобой? Что ж, пусть твоя энергия тебя же и убьет. А те, кого ты убил, наконец, получат отмщение. Они все шлют тебе свое проклятье из Дейи, теперь ты сам отправишься туда!

Рассмеявшись, он направил Энергатор, который уже успел сам вскочить ему в руки, на распростертого на полу генерала. И сила артефакта разрушила все барьеры, сковывающие океан энергии, заключенный в волшебнике. Чужой энергии. Но она не взорвалась, а потекла к Черепу, формируя вокруг него мощную защитную сферу.

Это был конец. Реатор понял, почему архилич не убил его тогда, за месяц до Праздника. Без его энергии проведение Праздника и Ритуала невозможно, но тогда бы, по крайней мере, у Святой Инквизиции оставалось время, чтобы попытаться решить проблему. Теперь же, когда до Праздника оставалось всего несколько дней, такое просто невозможно.

А еще за несколько мгновений до того, как чудовищная энергия разорвала его на части, Реатор послал проклятие одному человеку. Предателю. Айвару. Он вспомнил как тот разглядывал его шею там, в покоях Иогана, после захвата Черепа в прифронтовой зоне. Оказывается, в Святая Святых есть предатель. И самое худшее, что он не сможет об этом рассказать Сайросу.

Череп едва устоял на ногах, когда чудовищный по силе взрыв разнес все вокруг. Если бы не защитная сфера огромной мощности, что создал он из чистой энергии, то его бы разметало на части, как и покойного генерала Инквизиции. Камеры больше не существовало. Вообще все вокруг оказалось разворочано взрывом колоссальной силы. Они наверняка находились где-то глубоко под землей, а всё здесь пропитывала сильная защитная магия, иначе разрушения были бы намного больше. Да, Реатор скопил невиданную энергию, но теперь ее нет. Зато к нему вернулись его силы и возможность использовать магию.

Первым делом архилич восстановил изувеченное пытками тело, а затем с помощью энергатора разметал обломки, перекрывающие ему путь. Всех, кто оказался рядом с камерой, убило взрывом, но впереди ждали другие. Чистилище было буквально наполнено инквизиторами, волшебниками, паладинами веры. Его окружала мощнейшая магическая защита, делающая любую атаку на знаменитую тюрьму обреченной на провал.

Архилич призвал «Смерч черепов». Вокруг мгновенно завращались магические черепа с горящими черными провалами глазниц, часть из них расположилась поодаль, в стационарном охранении, а часть поплыла по мрачным коридорам Чистилища, ища себе жертву. Откуда-то появился раненый паладин веры, к нему тут же метнулись несколько черепов и взорвались, убив жертву мгновенно. Вокруг властвовали его детища, уничтожая опасность задолго до того, как подходил архилич.

Но опасности здесь практически не осталось. Многих уничтожил взрыв энергии, заключенной в Реаторе, а те, что все же встречались, были слишком растерянны, чтобы оказать должное сопротивление.

Он направлялся к главному генератору, питающему энергией все Чистилище. Череп чувствовал его силу и шел к ней напролом, убивая всех на своем пути. Сама Смерть буквально витала вокруг него. А цель была так близка. Поглотительная камера размещалась практически рядом с ней, и взрыв разрушил все преграды и защиты. Архилич не затратил много времени и сил, чтобы достигнуть ее.

Он стоял и смотрел. Он мог позволить себе потратить драгоценные секунды на это. Ненавистное знаменитое Чистилище, такое неприступное и почти нереальное. Сосредоточение боли и страданий. Место, где, по сути, Зло и Добро менялись местами.

Ради этого момента стоило вытерпеть все. Вытерпеть все те страшные муки, которым его подвергали в течение последнего месяца, показавшегося целой жизнью. В этом Череп был убежден.

Он смотрел, опьяненный чувством своей власти и силы. Чувством победы. Тем непередаваемым ощущением достижения цели, казавшейся такой нереальной.

Генератор представлял собой пульсирующую магическую сферу со множеством едва различимых мощных силовых линий. Именно отсюда питались и камеры, и защитные купола тюрьмы. А еще здесь находился главный источник силы знаменитого Круга Святости. Это было сердце Святой Инквизиции, и он, Череп, собирался его вырвать и раздавить.





Глава 34




Лекс не сводил звериных глаз с тюрьмы, фиксируя каждую деталь. Вообще, это было единственное искусственное сооружение на много километров вокруг, так что взор невольно цеплялся именно за него. Тюрьма была огромной, закрытой со всех сторон непроницаемыми магическими щитами. Она казалась огромным монолитом, широко раскинувшемся по местности в виде пятиугольника. К ней не вели подъездные дороги, отсутствовали вообще какие-либо признаки цивилизации. Единственное, что ее связывало с внешним миром, так это стационарные магические телепорты, расположенные внутри. Огромный магический купол надежно скрывал все расположенное под ним, обеспечивая защиту, которую будет крайне тяжело пробить даже армейским частям. А вокруг простиралась лишь каменистая пустошь, фактически лишенная жизни.

А еще Лекс не мог ничего выяснить, как ни концентрировался. Природа одарила оборотня колоссальными способностями, в том числе и касающимися органов чувств. Потрясающий слух, обоняние, острейший взгляд. С помощью мутации он легко мог адаптироваться к практически любым условиям, но сейчас тюрьма оставалась для него загадкой. Глаза видели магический купол, но и только. Оставалось полностью полагаться только на сведения, полученные от князя Калины, и ждать.

Чистилище представляло собой самый засекреченный объект всей Святой Инквизиции. Никто не знал, где он находится, хотя многие века его искали, и все безрезультатно. Выдвигались самые разные теории, и чем дольше не могли найти это место, тем нелепее становились предположения. Кое-кто даже предполагал, что Чистилище расположено на одном из легендарных осколков Империала, что казалось уже совсем фантастикой.

Все знали легенду появления мира в том виде, в котором он есть. Некогда Творец создал мир, необычайно красивый, который населил всевозможными существами. И создал он его из сферы, наполненной своей кровью, которая называлась Империал. Но потом случилось нечто страшное и таинственное. У каждого из народов и рас был на этот счет свой взгляд, но никто не знал правды. Империал оказался каким-то образом разрушен, разбит, и сам мир, связанный с ним как единое целое, раскололся на множество измерений, которые стали существовать сами по себе. Так продолжалось очень долго, до тех пор, пока потомки Творца, чье имя утеряно в Сумеречных временах, не начали собирать осколки Империала, и попытались его восстановить. Несмотря на то что многих частей божественного сосуда не хватало, им удалось найти пути во все основные измерения. Это было лишь едва похожее подобие на Изначальный мир, созданный Творцом, однако все же не осколки. Светлый Мир, мир Мертвых и Инферно стали его основой. Они не были единым целым, но соприкасались друг с другом, и стало возможным переходить из одного измерения в другое. И мир этот стали снова называть Империалом.

Однако не все его осколки оказались собраны. И по легенде, каждый, даже самый мельчайший осколок древнего сосуда стал измерением, пусть и небольшим. Многие мечтали найти их, но, насколько известно, никому подобное не удавалось. Кроме Святой Инквизиции. Измерение, найденное ими, оказалось совсем небольшим, едва ли способным соперничать по своим размерам с каким-либо графством. Не зная пути, сюда никто не мог попасть. А князь Калина как-то узнал, и группа Лекса была переброшена в это измерение через телепорты, созданные архиличами.

Приказ был один — отыскать Чистилище и ждать. И уже две недели они все только этим и занимались.

В группу, помимо оборотней спецназа, входили боевые вампиры Шелеста, данного Лексу в усиление, и вот они-то как раз переносили ожидание лучше всего. Повелители крови просто впали в сон, выходя из него лишь по необходимости. В основном, это было патрулирование воздушного пространства, потому что за все подходы по земле несли ответственность оборотни. Вообще-то вампиры и оборотни не слишком любили друг друга, и их кланы давно и жестоко враждовали, но в армии князя Калины царила железная дисциплина. Впрочем, сам Лекс не допустил бы ничего подобного — группа всегда должна быть едина и действовать как неделимый целостный организм.

Шелест быстро разочаровался в происходящем, и не найдя доступных развлечений, способных его заинтересовать, уснул. Остальные вампиры также впали в анабиоз, дабы не раздражаться лишний раз чувством голода, и ждали своего часа. А вот оборотням приходилось хуже всего. Могучие огромные существа, созданные для боя, наполненные сокрушительной смертоносной силой и неутомимой энергией, не могли долго существовать без дела. Они жаждали крови, жаждали схватки, тем более что отличались весьма свирепым нравом. Но авторитет Лекса усмирял их, заставляя сохранять хотя бы видимость спокойствия. К тому же вся группа состояла только из боевых офицеров, а это говорило о многом.

Чутье подсказывало Лексу, что все должно случиться именно в эту ночь. Ночью и вампиры, и оборотни заметно набирали в силе и способностях, нежели днем. И сейчас он держал всю группу в боевой готовности. Оборотни расположились широкой дугой вокруг одной из недоступных стен Чистилища. Князь Калина сказал, что здесь есть тайный проход, сделанный на случай непредвиденных обстоятельств, на него и строился весь расчет. Вампиры кружили в небе, контролируя все подступы к тюрьме и фиксируя любое изменение в ситуации. Ожидание тянулось час за часом.

В полночь ничего не произошло.

Шелест, остававшийся рядом с Лексом, был также сосредоточен, находясь в ментальной связи со своими подопечными. Здесь, в этом осколочном измерении, которое нельзя было даже назвать миром, они оказались отрезаны от связи с Дейей. Неизвестно, как развивались события с момента начала операции, все ли шло по изначальному плану или случилось нечто такое, о чем они не могли знать? Но Лекс чувствовал — этой ночью их ожидание закончится.

Чистилище казалось неприступным и каким-то нереальным. Оборотни затаились, превратившись в готовые взорваться сгустки энергии. Даже измотанный ожиданием Шелест разительно изменился, и в его глазах ясно читался голод. До крови и риска.

Лекс не ошибся.

Сначала все ощутили сильный подземный толчок. Волна мощной энергии прошла где-то под землей — и все стихло. Это не могло быть землетрясение, так как район не являлся сейсмически активным, оставалось только одно — взрыв. И его источник находился в тюрьме, в этом Чистилище — месте, которое являлось проклятием для многих живущих на темной стороне. Лекс знал подробный план этого сооружения, мог на память нарисовать все его переходы, этаж за этажом. Князь Калина дал ему всю информацию, имевшуюся у него, теперь оставалось ею грамотно распорядиться. Если Череп сумел выжить, значит, в данный момент он двигался к центральному генератору, с тем чтобы отключить всю магическую энергию Чистилища. Лекс ждал. Если архиличу не удастся выполнить свою задачу, они окажутся бессильны против магических щитов тюрьмы. Оборотня бесило, когда что-то зависело не от него, не от его воли и мастерства. Когда приходилось рассчитывать на кого-то другого, гадая, сумеет ли тот выполнить свою часть работы, успеет уложиться в срок или нет. Чистилище наверняка имело постоянную связь с Храмовым городом, и могло в любой момент получить помощь извне. А у Лекса с собой не было армии, чтобы справиться со всеми ими. Операция должна пройти быстро. Очень быстро!

Лекс насчитал целых четыре минуты, прежде чем магические щиты померкли. Не было ни хлопка, ни других внешних шумовых эффектов. Просто глазам четко предстала серая цитадель. Появились запахи и шум из этого места, словно оно не существовало раньше, а теперь вдруг материализовалось. А еще в середине стены, напротив которой и расположились оборотни, появилась пасть прохода. Раньше здесь находилась мощная магическая дверь, но теперь ее не стало, как и остальных защит. Чистилище лишилось разом своего сердца и сейчас представляло по сути лишь простое каменное здание. Ее создатели слишком уж полагались на магическую энергию, в течение нескольких веков беспрерывно питающую тюрьму. А теперь она в один миг исчезла.

Лекс могучим прыжком, разом преодолев добрый десяток метров, рванул к зеву прохода, и с запозданием всего в одно мгновение за ним последовали практически все остальные оборотни. Осталась лишь небольшая группа для боевого охранения подходов извне. Наверняка они истекали ядом от зависти к собратьям, которые вот-вот окунутся в жар боя, но так было нужно.

Лекс вломился внутрь Чистилища, сокрушая все перед собой гигантскими когтями, похожими на Диссийские кривые кинжалы, способные, как нож масло, резать любую материю, никого не встретил и двинулся вперед. За ним волной следовали остальные оборотни, четко занимая по мере продвижения все пространство и одновременно держась рядом, с тем чтобы группа могла реагировать на любые изменения единым целым. Часть их огромными прыжками неслась прямо по стенам и потолку, круша чудовищными когтями даже камень. Группа стремительно двигалась, занимая весь первый этаж Чистилища, под неумолкаемый рев сирены тревоги.

Тюрьма превратилась в растревоженный осиный улей. Понеслись первые боевые заклятия. Шелест, двигавшийся чуть позади Лекса, прошипел заклятье, и кровь вскипела сразу у трех инквизиторов, загораживающих путь на второй этаж. Оборотни набрасывались на поборников и паладинов веры и рвали их на части. Если заклятия попадали в кого-то из них, они стремительно регенерировали повреждения и снова бросались вперед, используя свое огромное преимущество в скорости, маневренности и силе. Их клыки и когти рвали сталь доспехов на части, равно как и магические щиты инквизиторов, словно бумагу. Все, кто находился в тюрьме, оказались настолько потрясены происходящим, что практически не сопротивлялись. Оборотни убивали их и двигались дальше, не давая ни секунды передышки.

Первый этаж стали занимать вампиры, насыщаясь кровью убитых, а Лекс повел ударную группу вниз, туда, где должен был находиться Череп. Они нашли архилича, ведущего ожесточенный поединок сразу с двумя волшебниками. Боевые заклятия уже успели разворотить все вокруг, в воздухе висело сплошное каменное крошево. Маги оказались настоящими мастерами своего дела и умело вели позиционную атаку на ослабленного Черепа. Тот также ушел в глубокую защиту и огрызался тяжелыми заклятиями «Морта». Он ждал подмоги извне, и она пришла. Лекс стремительно обрушился на одного из волшебников. Тот успел в последний момент среагировать и выбросить перед собой заклятье «Меча света», имеющего сильное поражение на ближней дистанции, но Лекс увернулся. Его страшные когти вонзились в магическую защиту, раздирая ее на части со скоростью, едва заметной взгляду. Быстрее, чем волшебник сумел отреагировать на новую угрозу. Ему не хватило всего мгновения, чтобы снова закрыться, когда клыки оборотня одним движением оторвали ему голову. Но другие в группе не имели уровня своего командира, и второй волшебник сумел уничтожить сразу троих, распылив их на молекулы, прежде чем совместными усилиями других оборотней и самого Черепа с ним также расправились. Это оказался очень сильный противник.

Да, в Чистилище служили тертые бойцы и сильные маги. Неожиданно рядом с Лексом возник прямо из стены паладин веры с замагиченным мечом в руках. От такого оружия зачастую не спасала даже регенерация. Но Череп успел бросить заклятие «Перст смерти», убив паладина Инквизиции мгновенно, сделав тем самым бросок командира оборотней в сторону ненужным.

— Уходим отсюда, — прошипел архилич.

Если раньше он выглядел жутко, то сейчас, после месяца, проведенного в Чистилище, способен был вызвать невольное содрогание даже у мертвяков.

И они двинулись к выходу. У Лекса имелся однозначный приказ князя Калины — дождаться, пока спадут щиты с Чистилища, войти внутрь, найти архилича и вывести его отсюда. И он собирался его исполнить до конца. Оборотни переформировались, взяв Черепа в плотное кольцо, и понеслись наверх, на первый этаж. А там уже вовсю кипела бойня. Стража Чистилища оказалась на редкость подготовленной и успела мощным рывком с верхних этажей прорвать оборону вампиров и занять выход из здания.





Глава 35




Чернояр неожиданно свалился на пол. Пелена перед глазами мгновенно исчезла, мелькнул реальный мир, а потом все погрузилось во тьму.

И нахлынула магия.

И вернулась сила.

И все это произошло практически одновременно. Колдун отбросил все остальное и начал впитывать энергию, одновременно накидывая на себя самые простейшие виды защит. Он не мог понять, что происходит, но точно знал, что это не бред и не наваждение. Даже если кто-то решил поиграть с ним, это не пройдет ему даром. Злость и жажда мести с новой силы пробудились в нем. Колдун снова получил доступ к своей силе, и сейчас черпал ее отовсюду, одновременно анализируя ситуацию. Практически перед самым падением он почувствовал сильный толчок, которого не было ни разу за все время пыток. А потом просто упал на пол. Все тело оказалось парализовано болью и не могло двигаться. Но энергия широкой рекой продолжала вливаться в него, наполняя жизнью каждую клеточку. А Чернояр продолжал подключать все новые и новые источники энергии, ощущая, как стремительно растет его мощь. Жизнь научила никогда не упускать своего шанса, так что сейчас он не мог позволить себе терять даже крупицу драгоценного времени. Все еще находясь в полусознательном состоянии, Чернояр сумел призвать Тиамат и развернуть ее Щупальца. Пусть пока еще тонкие, пусть всего лишь едва заметная тень своей силы, но она тут же включилась в борьбу за существование. Щупальца протянулись во все стороны, и вскоре он наконец получил представление об окружающем его пространстве. Совсем небольшая, вытянутая в длину камера, голые каменные стены — и лишь огромный крест, на котором он, видимо, и висел все это время. И больше никого и ничего. Пока он здесь один, а значит, непосредственной опасности нет. И ни следа чужеродной магии. Чувства, подстегнутые Тьмой, быстро возвращались к нему. Сначала вернулся слух, потом зрение. Вокруг стояла кромешная тьма, но магическое зрение позволяло видеть. А это означало, что с глазами все-таки все было в порядке. Это определенно радовало.

И еще. Больше не было тех нечеловеческих стонов и криков боли, что звучали раньше. Тело оставалось все еще полуонемевшим, но, по крайней мере, конечности ощущались все.

Чернояр попытался встать. Сначала на колени, потом не удержался и сел. Призвал на помощь Тиамат и предпринял новую попытку. Он едва мог держаться на ногах. Тело было крайне измождено четырьмя сутками пыток, без сна, еды и воды. Если бы не Щупальца Тиамат, он бы, несомненно, снова упал. И все это время колдун не переставал отчаянно впитывать энергию. Отовсюду: из своих источников, из окружающего пространства, ощущая себя огромным опустевшим сосудом. Но время шло, а Чернояр вовсе не был уверен, что у него оно еще есть. На кресте отсутствовали какие-либо механические приспособления, поэтому, скорее всего, на нем его держала магия, и магия вызывала ту адскую боль. Но теперь ее не было. Вообще.

И тот странный толчок. Возможно, его вызвал какой-то взрыв, отключивший магию? Или это хитрый эксперимент хозяев Чистилища? Темная магия стальным стержнем насыщала каждую клетку организма, заставляя ее работать на пределе. Она сейчас служила неким очень сильным стимулятором или наркотиком, что было крайне рискованно и могло действовать только короткий срок. Колдун чувствовал, что это единственный шанс и собирался использовать его по максимуму.

Он, наконец, смог самостоятельно стоять. Тело приготовилось действовать, а магия бурлила, ища выхода. Чернояр создал небольшой дестройер и швырнул его в то место, где должен, по идее, находиться выход. Металлическую дверь снесло с петель, и в камеру тут же ворвался свет, идущий из центрального коридора. Щупальца Тиамат хищно устремились туда, но опасности не обнаружили. Но она появилась, стоило Чернояру выйти из своей камеры. Коридор оказался очень длинный, по обеим сторонам его размещались одноликие металлические двери. Один его конец заканчивался тупиком, а вот на втором появился инквизитор. Он казался растерянным, и Чернояр не дал ему времени собраться, обрушив один дестройер за другим. Инквизитор привычно закрылся «Крестом веры», но тот оказался каким-то слабым, потому что после очередного удара рассыпался в прах. А колдун продолжал неистово атаковать, понимая, что не готов сейчас к затяжному продолжительному бою, и его нужно заканчивать сразу, как только можно. Поэтому он, не считаясь с затратами, на пределе своих сил атаковал. Всем, чем мог. Но к его удивлению, сил оказалось вполне достаточно, и инквизитор, даже не сумев ничего толком сделать, затих у стены. Месть! Какое же сладкое и восхитительное чувство!

Чернояр перевел дыхание, ощущая, как магическая энергия все большим потоком вливается в его тело, по мере того как оно адаптировалось к таким силам. А значит, возрастала мощь. Задерживаться здесь было нельзя. Далеко внизу слышались гулкие звуки боя, а камень стен передавал дрожь от могучих ударов. В Чистилище явно что-то происходило. Именно это позволило ему выйти из измерения боли и снова обрести надежду. А еще свободу. Колдун, смирившийся со смертью, буквально пьянел от переполняющих чувств. Он ясно чувствовал в воздухе разлитую магию, тот ни с чем не сравнимый привкус, который оставляют после себя боевые заклятья. И сейчас он казался слаще меда, приятнее радости. Это было ощущение дома.

Но уйти так просто Чернояр не мог. Не мог забыть тех жутких криков боли и отчаяния, которые, казалось, навсегда прописались теперь у него в голове.

Колдун не знал, кто находится в многочисленных камерах и за какие прегрешения. Возможно, те, кто не был ни в чем виновен, а может, те, кто, наоборот, совершил страшные преступления. Но Чернояр всем им собирался дать еще один шанс. А там пусть бог решает, как поступить, ведь он так любит все за всех решать. Кому жить, кому умереть, кому дать испытания, а кому — сытую счастливую жизнь. Зло вокруг. Пусть же те, кто невиновен, получат шанс жить дальше, а кто виновен… Злорадная усмешка тронула губы колдуна. Бог создал зло, так пусть же и пожинает свои плоды.

Оставалось непонятным, почему больше никто не может выйти из камер, хотя кое-где слышались глухие удары в металлические двери. Вероятно, у их обитателей не хватало еще сил, либо они содержались здесь дольше него и сошли с ума. Либо сдались.

Слабаки! В любом случае, чем больше будет народу, тем больше шансов для него вырваться из этого жуткого места.

Щупальца Тиамат протянулись вдоль стен по всему центральному коридору, открывая мощные металлические засовы и распахивая двери. Кое-где тут же показались люди, чей вид был поистине страшен. Чернояр отвернулся и зашагал к выходу, на ходу формируя новые боевые заклятья. Ему был невыносим вид страданий.

Он шел так, что любому становилось понятно — ничто и никто его больше не удержит в этом месте. Колдун шел убивать, и, не считаясь ни с чем, прокладывать себе путь к свободе.

Как оказалось, его камера находилась на третьем этаже тюрьмы, на втором было практически пусто, а вот на первом кипела жаркая битва. Слух ласкали все эти звуки, словно самая прекрасная в мире музыка. Рев боевых заклятий, взрывы, хлопки, с которыми коллапсировали уничтоженные защитные сферы, треск превращаемого в крошево монолитного камня. Крики ярости и отчаяния, резкие, как удар хлыста, приказы офицеров, звон стали и раздираемого металла, шипение, от которого стыла в жилах кровь, и сокрушительный рев опьяненных боем существ. Кто бы это ни был, но раз они сражались, то сражаться могли только со стражами Чистилища. А значит, против тех, кого Чернояр сейчас ненавидел больше всего, всем сердцем, каждой клеточкой своего существа, за все то, что перенес в камере пыток. Против тех, кого он пришел убивать.

Колдун жаждал крови, живая тьма бурлила в его жилах.

И он видел цель. Трое паладинов веры под прикрытием одного инквизитора готовились спуститься по широкой, покрытой красным ковром лестнице на нижний этаж и в данный момент что-то активно высчитывали.

Колдун ударил по ним «Связью смертников». Жгут живой тьмы захлестнул всех четверых, и он направил по нему всю силу своей ненависти, всю мощь энергии, что клокотала сейчас в нем. Разряд огромной мощности сотряс тела стражей Чистилища и продолжал действовать до тех пор, пока они не затихли. Чернояр метнул дестройер, разбросав с прохода во все стороны мертвые тела. Он не ощущал уже ни усталости, ничего.

Тьма заклубилась вокруг него и стала через выброшенные вперед руки насыщать Ньякасс. Шар, наполненный чистой концентрированной энергией разрушения, стремительно рос прямо на глазах. А Чернояр продолжал вливать в него все новые и новые порции тьмы, закручивая ее в самый сложный и убийственный узор, который только мог создать. А бешеная ярость очень помогала ему в этом. Ньякасс вырос больше человеческого роста, когда колдун его закончил и направил вниз по лестнице. Щупальца Тиамат на время стали его глазами, проникнув в гущу боя первыми.

Картина предстала еще та. В огромной зале с одной стороны расположилась нежить, с другой — защитники Чистилища. Последние заняли оборону возле прохода, и, судя по току свежего воздуха, именно там и находился выход из этого кошмарного места. Основу обороны составляли трое волшебников-мастеров. Они призвали трех могучих стальных големов и контролировали их, одновременно обеспечивая мощной стационарной защитой около дюжины инквизиторов и столько же паладинов веры. Поборники, как могли, атаковали боевой магией, впрочем, волшебники при случае также вносили свою, весьма существенную, лепту. Их основной целью являлся архилич, также ушедший в глухую защиту и пытающийся по мере сил держать свои позиции. Но видно было, что ему суждено недолго так продержаться. Стальные големы орудовали в центре зала. С ними пытались совладать оборотни, набрасываясь со всех сторон и уходя от ударов. Но големы оказались существами высшего порядка — видимо, волшебники специализировались на них, тем более, они постоянно получали подпитку от своих хозяев, так что здесь также все складывалось без особого успеха. Боевые вампиры яростно рвали оборону волшебников и инквизиторов, одновременно сражаясь и с паладинами веры. Бой явно затягивался. Главной опасностью являлись волшебники, они выставили очень мощную защиту, которую будет весьма сложно пробить. По крайней мере, на это придется затратить время, а защитники Чистилища в любой момент могли получить помощь из Храмового города.

Больше всего Чернояра интересовало сейчас то, почему инквизиторы ведут себя, словно адепты первого курса академии. Тут же вспомнились столкновения с одним из них возле камеры и легкость, с которой того удалось убить. Там можно было, конечно, при большом желании списать все на эффект неожиданности, но тут его не было. Но инквизиторы жались под защиту волшебников, а их боевые заклятья вовсе не давали ощущения какой-то особой силы.

А потом Чернояр понял. Каким-то образом магическая энергия, исчезнувшая в Чистилище, оборвала доступ инквизиторам к их знаменитому Кругу Cвятости. А так как сами по себе они являлись весьма посредственными магами, то… Это все объясняло. Колдун зло улыбнулся. Волшебники, думая, что сражаются только с одним архиличем, сильно растянули свои защитные сферы, чтобы прикрыть всех, кто находился рядом, уверенные, что их мощности все равно должно хватить. Так, собственно, пока и было, вот только в этом уравнении не учитывалось появление мастера-колдуна.

Чернояр пустил вперед своего Ньякасса. Щупальца Тиамат сплели над ним защитную оболочку, чтобы ничто не смогло повредить этот шар разрушения и детонировать его раньше времени. Когда же волшебники осознали угрозу, было уже слишком поздно. Чернояр ушел за угол и прикрылся усиленным Щитом Тиа. От могучего взрыва сотряслись стены и пол, а с потолка посыпалась каменная крошка. Колдун тут же продолжил действовать. Щупальца Тиамат рывком вынесли его вперед, пара дестройеров окончательно вскрыла защиту волшебников, а тяжелый разряд «Дитейры» повалил одного из огромных големов на пол. Как оказалось, вампиры и оборотни практически не пострадали от взрыва Ньякасса. Они обладали несоизмеримо большей скоростью реакции и движения, чем люди, поэтому успели укрыться на нижнем этаже за какое-то мгновение до детонации Ньякасса. И теперь снова вернулись в бой. Вампиры набросились на паладинов и инквизиторов, оставшихся без защиты, а оборотни повалили остальных големов, которые теперь, без плотной опеки волшебников, стали гораздо менее опасными.

Наиболее могучий из оборотней, совершив стремительный прыжок, просто сшиб одного из волшебников с ног, и оба исчезли в глубине прохода. На второго сверху упал вампир и начал рвать защиту своими длинными когтями. Магия крови древнего существа вступила в схватку с белой магией. Оставался последний, и он стремительно атаковал колдуна боекроном, линейным ударным заклятием школы Магии Света.

Чернояр не обладал сейчас достаточными силами, чтобы пользоваться дорогой и сложной защитой своей школы, поэтому с помощью Щупалец Тиамат просто взлетел в воздух, уходя от опасности. И сам ответил дестройером. Они обменялись ударами, а потом волшебник выбросил заклятие «Истинного духа», которое, видимо, берег до последнего. Мощный поток разрушительной светлой энергии устремился к колдуну. Заклинание имело самонаведение, так что уйти от него было крайне тяжело. Колдун резко увеличил дистанцию, одновременно кастуя новый усиленный Щит Тиа, в надежде, что его силы окажется достаточно. Но его неожиданно прикрыла «Длань смерти», и Дух света бессильно разбился о нее. Чернояр резко обернулся — архилич отошел от взрыва Ньякасса и помогал ему. А еще на лестнице второго этажа появились ассасины. Видимо, тюрьма начала получать первые подкрепления извне.

А это было очень плохо.

Чернояр выбросил туда «Дитейру», одновременно Щупальца Тиамат заблокировали готовящийся удар волшебника «Сиянием света» по архиличу. Последний также заметил угрозу, идущую с верхних этажей, и выбросил туда «Лочморт». Ужасный магический таран смерти, сотканный из костей и несущий ауру гибели вокруг себя, снес всех, кто оказался на лестнице. Но Чернояра это уже не слишком занимало. Он яростно двинулся на оставшегося в живых волшебника. Боекрон ударился в Щит Тиа, дестройер пошатнул «Венец Спаса». Но волшебник уже истратил достаточно сил в бою, его энергия была на исходе, а колдун жаждал крови. Тяжелое заклятие «Роктейр» практически проломило защиту противника, а посланный следом «Дискорд» снес ее окончательно. Тут же подоспел «Перст смерти» архилича, и все мгновенно закончилось.

Высший вампир жадно насыщался кровью своей жертвы, а секундой позже из прохода показался оборотень, гордо неся нанизанную на длинные когти голову последнего из волшебников.

— Остановись, колдун! — крикнул архилич, видя, как тот готов продолжать крушить все вокруг. — Здесь для тебя нет больше врагов.

Чернояр, не спуская тяжелого взгляда с каждого, кто мог представлять опасность, опустился на залитый кровью пол.

— Кто ты?

— Мое имя Череп, и я был таким же пленником этого места, как и ты. Это я отключил энергию Чистилища. А все те, кого ты сейчас видишь, пришли, чтобы помочь мне обрести свободу.

Чернояр усмехнулся:

— Я не знаю, как тебе все удалось, но должен поблагодарить за это. Мне не слишком нравилось здесь.

Архилич кивнул:

— Тогда мы квиты: без твоего неожиданного вмешательства мы вряд ли бы сумели вырваться отсюда. По крайней мере, прежде чем сюда прибыли подкрепления извне.

— Кстати, об этом, — вмешался оборотень, убивший одного из волшебников. — Мое имя Лекс. А твое мы так и не услышали, колдун. Но сейчас это неважно. Нам пора уходить. Через несколько минут сюда прибудут ликвидационные группы из Храмового города, и нам всем придется туго. Мы уже приготовили портал в Дейю. Поговорить вы сможете сколько угодно и потом.

— Верно, — поддержал его Череп и снова обратился к колдуну: — Идем с нами. Тебе не выжить здесь в одиночку, хотя ты и можешь попытаться. Ты слишком слаб сейчас, а Инквизиция начнет вскоре настоящую охоту.

— В Царство Смерти? — с усмешкой поинтересовался Чернояр.

— Да. И даю тебе слово: никто не причинит тебе там никаких неприятностей. Ты сможешь уйти обратно в Светлый мир, когда захочешь. А можешь жить там, в мире мертвых.

— Пошли, колдун, — оскалился Лекс, — тебе наверняка понравится.

— Хорошо, я пойду с вами. Собственно, у меня сейчас не слишком богатый выбор, не так ли?

Череп подошел к нему:

— То, что вы называете жизнью, странная штука.

Лекс отдалприказ к отходу, и нежить стала исчезать в тайном выходе из Чистилища вслед за обоими магами. На улице царила ночь. Чернояр с удовольствием вздохнул полной грудью и решительно шагнул в огромный трехметровый портал, раскрытый в ожидании бойцов некромантского спецназа.

Оттуда тянуло могильным холодом.





Глава 36




Элементалист смотрел, как ненавистный колдун исчезает в голубом зеве телепорта и размышлял над тем, что сейчас испытывал некоторое чувство дежа-вю. Он снова видел, как тот уходит, точно так же, как и в замке Сат, посреди мертвой пустыни. Более недели тому назад.

Тогда он, едва сдерживаясь, с побелевшим от ненависти лицом смотрел вслед удаляющемуся колдуну и на тело своего двойника, лежащего в луже призрачной крови. Только что он лишился практически всего в своей жизни. Сумеречный артефакт «Последнего слова» он собирал всю жизнь, его начинал собирать еще его отец. Именно этот артефакт позволил в последний момент создать клона, а самому, обернувшись воздухом, слиться со стенами замка, словно привидение. Магическая защита камней спасла его от обнаружения, а клон очень правдоподобно сыграл свою роль. Теперь артефакт просто сгорел, спасая его. Он был однократного действия и самоуничтожался после использования. Но если бы его не применить, то на месте клона наверняка находилсябы сейчас он сам. Этот артефакт элементалист берег до последнего, как самое ценное, но вот пришло время его использовать.

Но это было еще далеко не все.

Годы жизни, которые он потратил на создание последнего своего сумеречного артефакта, все добытые части, все затраченные ресурсы и время, сумасшедшие планы по ограблению Черного герцога, убийство боевой группы сталкеров Вилата, вообще весь конфликт с этой организацией — все стало разом пустым и бесполезным. Без ирия артефакт невозможно создать, а достать ирий где-то еще невозможно. И даже если бы колдун не вылил его из чаши, он забрал другой сумеречный артефакт — мгновенной телепортации, а без него было невозможно успеть добраться до места, где необходимо собирать все части Эйстазина воедино. Маг специально берег последний заряд кольца телепортации именно для этого. Теперь все стало пустым и бессмысленным. Ждать еще четыреста лет он не мог.

Колдун уничтожил годы его жизни и потраченных сил. И теперь должен за это заплатить. Его смерть станет новой целью, к которой он пойдет так же истово и упорно, как до этого пытался создать сумеречный артефакт.

К огромному удивлению элементалиста, колдун пришел за ним в Сат еще и по заказу Черного герцога. Впрочем, этого следовало ожидать, и то, что случилось, стало расплатой за излишнюю самоуверенность.

Чернояр. Этот человек оказался очень даже не прост. Он умел получать выгоду, и знал, где ее можно найти. Выяснить, сколько именно заплатили колдуну, не удалось, а элементалиста это весьма интересовало. Ведь не каждый день выпадает шанс узнать, сколько же все-таки стоит твоя голова. Ему стало бы определенно обидно, если ее оценили дешево.

Пробраться вновь в замок к Черному герцогу и выяснить хоть какие-то подробности оказалось нетрудно. Колдун с его головой отправился именно туда, так что элементалист очень надеялся обзавестись полезной информацией и надежно сесть на его след. Однако в Тахо все пошло совсем не так, как можно было ожидать. То ли герцог Крода не захотел отдавать золото, то ли что-то еще, но по всей округе ходили слухи о том, как в замке инквизиторы пытались захватить этого колдуна. Слухи были разные, один другого краше. Прямых очевидцев происшествия ему найти не удалось, но, собрав воедино все, что удалось узнать, можно было попытаться вычленить долю правды. При захвате колдун убил по крайней мере нескольких инквизиторов и разрушил всю знаменитую Приемную палату дворца.

Да, он очень силен. И настоящий боец. Поскольку трупа колдуна никто так и не видел, элементалист логично заключил, что того наверняка доставят в Чистилище. Влекомый жаждой мести, Лок отправился к знаменитой тюрьме Святой Инквизиции. Ему почему-то очень хотелось побывать на месте казни того, кого он жаждал убить сам.

Колдун разрушил одним махом всю его жизнь. Будь у него побольше времени, он непременно придумал бы способ проникнуть в это сердце Святой Инквизиции, но такового просто не оказалось. В Чистилище никто особо не задерживался.

Наверное, Лок бы просто ушел оттуда, полный печальных раздумий о том, чем теперьзаниматься в жизни, когда вдруг наткнулся на группу некромантского спецназа. Это получилось совершенно случайно и очень заинтересовало весьма пытливый и любопытный ум элементалиста. Действительно, что могли делать оборотни и вампиры здесь, рядом со стратегическим объектом Святой Инквизиции?

Лок следил за ними почти неделю и не мог не отметить высочайший профессионализм. Он встретился с настоящим спецназом, что само по себе наводило на еще более глубокие раздумья. Приходилось сохранять крайнюю осторожность и практически все время пребывать в состоянии воздуха, чтобы остаться незамеченными, и все время держать дистанцию. Именно поэтому атака нежити на Чистилище застала его врасплох. Да, он почувствовал толчок, распространившийся по земле, что привлекло его внимание к Чистилищу, но никак не ожидал того, что последует за ним. Защитный купол тюрьмы вдруг исчез, и спецназ некромантов начал стремительно работать. Оставалось только наблюдать со стороны. Внутри явственно слышался шум жаркого боя, но Лок не спешил подойти ближе. Зачем ввязываться в то, что его не касалось напрямую? Да и не успел бы он ничего сделать, потому что всего через несколько минут группа спецназа вышла из Чистилища, где их уже ждал портал. Лок очень внимательно следил за всем происходящим и видел, как с оборотнями и вампами вышли двое магов, которых не было раньше. И он мог поклясться, что один из них Чернояр.

Проклятый убийца каким-то невероятным образом сумел спастись из Чистилища, откуда еще никто и никогда не сбегал. Десятки вопросов мгновенно возникли в голове. Что произошло в Чистилище? Спецназ некромантов приходил именно за ним или за другим магом? Или за ними обоими? Как и кто отключил защитный купол тюрьмы? Что породило тот подземный толчок, перед тем как защитный купол исчез? И еще много других вопросов, на которые очень хотелось получить ответы.

А пока элементалист радовался. Судьба снова повернулось к нему лицом и вернула надежду лично покончить с ненавистным колдуном, погубившим всю его жизнь. И этот шанс он упускать не собирался. Разом вернулся стимул жить дальше, а в глазах зажглась азартная искра охотника.

И все же Лок почти восхищался этим колдуном. В нем было нечто такое, что позволило уже дважды победить его, элементалиста, а ведь он являлся далеко не слабым магом. А еще убить каким-то чудом инквизитора в склепе, выжить в ловушке у Черного герцога. Даже выжить в Чистилище. Определенно, это будет весьма и весьма достойный противник для него. Весьма достойный.

Лок счастливо улыбался. Он уже знал, что теперь нужно делать.

Его ждала дорога в Царство Мертвых.

Больше книг на сайте - Knigoed.net